| Валентина_Кочерова | Дата: Четверг, 09 Апр 2015, 20:32 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 6865
Статус: Offline | КВЯТКОВСКАЯ Феофания Марковна
(23 декабря 1914, Ялта Таврической губернии — 9 июля 1991, Ленинград)
Композитор, писательница, драматург, поэт, переводчица, член Всесоюзного Общества Защиты Авторских Прав, а с 1963 г. - член Русского Авторского Общества. Родилась в Ялте.
Мать: Квятковская Анна Исааковна (1896 - 1960)
Ее отчим - уроженец Польши, куда он впоследствии и перевез свою семью. Жили в Варшаве. Закончила музыкальное училище. Она была автором около сотни музыкальных произведений. Свои музыкальные произведения она подписывала «Фанни Гордон». В Польше она была довольно известным композитором, ее произведения исполнялись оркестрами, о ней писали газеты.
В 1931 году эта ослепительной красоты женщина пишет две песни, до сих пор любимые во всем мире, - танго «Аргентина» на стихи Тадеуша Бернацкого и фокстрот «Под самоваром». Фокстрот был написан для варшавского кабаре «Morskie oko» («Морской глаз»). Текст - плод творчества владельца этого кабаре Анджея Власта.
У неё сохранились газетные вырезки, афиши, программки, а также типографского исполнения клавир 1931 года с указанием авторов «Под самоваром». Вся Польша с удовольствием пела: Pod samowarem siedzi moja Masza. Ja mowie «tak», a ona mowi «nie».
Как-то её удостоили визитом представители крупнейшей фирмы грамзаписи «Полидор». Два обходительных немца заключили с женщиной контракт на выпуск пластинки с танго «Аргентина» и фокстротом «Под самоваром». Поскольку пластинку предполагалось распространять в Риге, ставшей после революции одним из центров русской эмиграции, то условия контракта оговаривали исполнение песен на «великом и могучем».
Для уроженки Крыма перевод с польского на русский не составил проблемы. В 1933 году пластинка уже продавалась в Риге. У коллекционеров она сохранилась. Автор музыки и слов обозначен на ней так: Ф.Гордон. А далее произошло вот что.
В феврале 1934-го по образцу, привезенному из Риги, джаз-оркестр Леонида Утесова тоже записал песню на пластинку, но уже свою, советскую. Но ее выходные данные несут несколько иную информацию: «Обработка Л. Дидерихса, слова В.Лебедева-Кумача».
Откуда у Лебедева-Кумача оказался этот текст, его перу не принадлежавший? Не исключается и вариант указания сверху. Так оно с тех пор и пошло: фамилия Лебедева-Кумача красовалась на пластинках. Утесов пел песню на концертах, самозваный автор получал деньги за каждое исполнение. После смерти Лебедева-Кумача песня облегчала существование его семье. В общем, фокстрот способствовал укреплению материального благополучия целого ряда людей. Всех, кроме ... своего настоящего создателя!
Вот что писал С.Вагман в статье «За красным кордоном», опубликованной в газете «Варшавский курьер»: «Самый большой шлягер в летнем театре в парке - некий фокстрот, который уже несколько месяцев является «гвоздем» всех танцевальных площадок, кафе, ресторанов, клубов, а также репродукторов на вокзалах, в парикмахерских и т.д. Фокстрот этот - ...польская песенка Власта «Под самоваром» в русском переводе под названием «Маша». Если бы существовала литературная и музыкальная конвенция между Польшей и Советским Союзом, пожалуй, самыми богатыми на сегодняшний день людьми в Польше были бы Власт и Фанни Гордон.
В 1945 году она с матерью переехали в Советский Союз, поскольку своей родиной считали именно эту страну. Фанни снова стала Фаиной, но легче ей от этого не стало. Родина встретила неприветливо: пришлось скитаться из города в город, зарабатываемых денег едва хватало на еду.
Одно время она руководила джаз-ансамблем Калининской областной филармонии, но власти его разогнали, а музыкантов репрессировали. Бороться с мужчиной с псевдонимом Кумач, женщине с псевдонимом Гордон было не под силу. Но в феврале 1949 года, ровно через 15 лет после записи джаз-оркестром Утесова на пластинку песни «У самовара», Лебедев-Кумач отошел в мир иной. Феофания Марковна решилась предстать перед Леонидом Осиповичем. Он ахал и всплескивал руками, обещал разобраться, восстановить справедливость.
Сама же Феофания Марковна говорила, что документы наши сохранились, черновики и первые издания песни тоже, я легко доказала своё авторство, ...авторские поступали свыше 50 лет без перерыва, это нам [с матерью} всегда было хорошим подспорьем. И в наши дни, 18 лет после смерти автора песни авторские вознаграждения за песню "У самовара" продолжают поступать на счета Русского Авторского Общества. В сети можно встретить объявление: "Розыск наследников: Квятковская Феофания Марковна (песня "У самовара я о моя Маша")".
Газеты «Московский комсомолец», «Советская культура», журнал «Советская эстрада и цирк» сообщили о том, что найден автор известной песни. Вот что говорила Феофания Марковна в интервью «Московскому комсомольцу»:
...«Я человек непритязательный. Видите, у меня даже пианино нет. Хотя в свое время могла бы, наверное, на одном «самоваре» заработать миллион. Но у меня тогда и в мыслях не было, что есть какие-то формальные вещи. Поют «У самовара» - ну и хорошо. А на фирме «Мелодия», видимо, не очень-то интересуются, кто истинный создатель того или иного произведения». А вот Андрей Малыгин в статье «Самый советский из поэтов» пишет, что задавал композитору и поэту вопрос о причине столь долгого молчания, отсутствия попыток восстановления своих прав на песню. «Она ведь до сих пор исполняется, выходит на пластинках».
А думаете, у Лебедева-Кумача все в жизни было спокойно и гладко? Ошибаетесь. Журнал «Вопросы литературы» в 1982 году опубликовал фрагменты его записных книжек. На 1946 год приходится такая запись: «Болен от бездарности, от серости жизни своей. Перестал видеть основную задачу - все мелко, все потускнело. Ну, еще 12 костюмов, 3 машины, 10 сервизов... И глупо, и пошло, и недостойно... И неинтересно».
Феофания Марковна скончалась в 1991-м в Ленинграде. Ее вспоминают как сухонькую, маленькую старушку. Жила Квятковская в двух небольших комнатах огромной коммунальной квартиры на улице Салтыкова-Щедрина, причем за вторую комнату пришлось побороться.
http://spb-tombs-walkeru.narod.ru/2012/4/25.html
«Не забывайте меня...»
Фаина Квятковская. Судьба как песня.
Имя Фаины Марковны Квятковской, уверен, мало кому знакомо. И не только на Западе, но и в России, где она жила долгие годы. Зато широко известны её песни: фокстрот «У самовара» и танго «Аргентина». Уже более семнадцати лет, как автора этих песен нет в живых, а мелодии и тексты, написанные её в далёких уже от нас, тридцатых годах прошлого века, звучат на радио и телевидении. А фраза «У самовара я и моя Маша» стала поистине фольклорной.
Я познакомился с Фаиной Марковной в последние несколько лет её жизни в Ленинградском комитете профессиональных драматургов, членами которого мы с ней состояли. Даже в те годы, когда Фаине Марковне было за 70, она выглядела статной и красивой женщиной.
К тому времени уже была опубликована в официальной газете «Советская культура» статья, озаглавленная «Полсотни лет «У самовара» - об удивительном долгожительстве этой песни и судьбе её автора. Затем была статья в «Аргументах и фактах» - «Украденная песня». О том, как в течение долгих лет авторство слов «У самовара» приписывалось мэтру советского песенного творчества В. Лебедеву-Кумачу.
В те послевоенные годы Фаина Марковна боялась даже заикнуться, не то чтобы вступить в борьбу за свои авторские права с любимцем советских властей. Тогда это было равносильно самоубийству. Лишь в 1979 году (а Фаине Марковне было уже за 60) её авторские права были восстановлены, и она получила возможность иметь небольшую прибавку к своей скудной пенсии. Помогал ей небольшими деньгами и Комитет драматургов, в последствие переименованный в Союз литераторов. И я ежемесячно посещал Фаину Марковну дома, принося ей эти деньги.
Коммунальная квартира, в которой она с мужем занимала две небольшие комнаты, находилась в доме, что на углу улиц Салтыкова-Щедрина и Восстания в Ленинграде. Этот старый дом давно нуждался в капитальном ремонте – тёмный подъезд, обшарпанные стены, лестница с перекошенными ступенями. Иногда мне дверь открывали соседи, и я отмечал тогда, что они были весьма приветливы.
В комнатах у Фаины Марковны всегда было светло, чисто и уютно. За чашкой кофе, который она очень любила, мы часто беседовали о жизни и творчестве.
- Вы знаете, - говорила она, - вот сейчас я, старая и больная женщина, но состояние радости и счастья не покидает меня. Я прожила, хотя и непростую, но интересную жизнь. В молодости в меня влюблялись. Мои песни живут и сейчас и по-прежнему радуют меня. И вообще я везучая. Уже то, что я уцелела в годы войны, живя в Варшаве, занятой немцами, о многом говорит. Меня спасла моя польская фамилия, которую дал мне мой первый муж Квятковский, кстати, польский офицер. А моя девичья фамилия – Гордон. «У самовара» я написала в 1931 году, шестнадцатилетней девушкой, когда жила с родителями в Польше, в Кракове. А сама я родом из Ялты.
Я спросил как-то у Фаины Марковны, в чём, на её взгляд, состоит успех «У самовара», фокстрота с незатейливыми мелодией и словами.
- Мне часто задают такой вопрос, - ответила она. – Я думаю, что, прежде всего, – в юморе, который есть и в тексте, и мелодии. И ещё – в ней так узнаваемо время – 20-30-е годы. Я ведь написала жанровую песенку для одного кабаре. Правда, текст был написан на польском владельцем этого кабаре Анджеем Власта. И вот эта песенка вдруг стала очень популярной в Польше. В дальнейшем я сделала несколько вольный перевод на русский язык, и эта песня вместе с танго «Аргентина» вышла отдельной пластинкой, которая распространялась в Риге. Там-то, будучи на гастролях, её исполнял Пётр Лещенко. Вот и пошла песня гулять по свету.
Надо сказать, что музыку танго «Аргентина» по мелодичности Фаина Марковна ценила выше песни «У самовара»
В 1934 году «У самовара» включил в репертуар своего джаза Леонид Утёсов. Откуда ему было знать, что автор фокстрота живёт где-то в Польше и что зовут автора Фанни Гордон.
Спросил я также у Фаины Марковны, как она оказалась в Советском Союзе.
- Произошло это в 1945 году, когда я узнала, что муж мой погиб. Я могла ехать, куда угодно, так как знала французский, английский, немецкий языки. Но я рвалась в Россию, к Сталину... Да, именно, к Сталину. Все его тогда боготворили. Меня советские войска спасли от гибели - гестапо охотилось за мной, а тут пришла свобода. Лишь спустя годы горький вкус этой «свободы» я стала ощущать ежедневно.
Нельзя сказать, что Фаина Марковна жила отшельницей в Ленинграде. Её приняли в профессиональный комитет драматургов, навещали её представители польской общины в городе, к ней приходили музыканты и исполнители, заказывали новые песни. Она работала и над музыкой к опереттам «Девушка из Шанхая» и «Яхта любви».
Однажды позвонила ей Алла Баянова и пригласила на свой концерт в Октябрьском зале. Я представил себе, что творилось бы в зале, если б прославленная певица пригласила на сцену автора песни, которую она только исполнила. (Песня «У самовара» тоже была в репертуаре у Баяновой.) Но Фаина Марковна на концерт не пошла: ступени этого концертного зала были слишком крутые для её больных ног. И встреча автора песни и её исполнителем так и не состоялась.
В один из дней 1991 года я позвонил по телефону в квартиру к Фаине Марковне. К телефону подошла соседка. Каким-то приглушенным голосом она выясняла, кто звонит. А затем сказала, что Фаина Марковна ночью умерла, умерла тихо, заснув вечером и не проснувшись утром. Её муж умер тремя месяцами раньше.
На церемонии прощания с Фаины Марковной в ленинградском крематории было чуть больше десятка человек: члены Союза литераторов, племянница, несколько её подруг, соседи по квартире. Они же, соседи, устроили и скромные поминки в комнатах, которые занимала Фаина Марковна.
Я не знаю, кому достался архив Квятковской. У меня же сохранились её членский билет с фотографией, подаренный ею клавир с мелодией «У самовара» с текстом, переведённым ею на английский язык, и газетная вырезка со статьёй о ней, на полях которой Фаина Марковна написала: «Не забывайте меня, Исай Моисеевич». Что я и стараюсь делать.
 
Исай Шпицер, Мюнхен
http://www.florida-rus.com/10-08/Kvyatkovskaya.htm
УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ПЕСНИ "У САМОВАРА".
Любители старых песен помнят эту беcхитростную песенку. В её задорной мелодии слышны ритмы одесских улиц. Многие в России не знают, что родилась эта песня на польской земле. Была она популярна во всех странах мира, куда попадали пластинки П.Лещенко. Записал он эту песню на пластинки в студии венского филиала фирмы "Columbia" в 1933 году. В репертуаре певца имеется несколько польских песен, но "У самовара" - песня особенная, песня с удивительной судьбой.
Написана она была на мелодию, которую сочинила в конце двадцатых годов одарённая, но не получившая музыкального образования и не знающая даже нотной записи, девушка, варшавянка Фаина Квятковская (её настоящее имя - Фейга Йоффе). Родилась она в Ялте в еврейской семье, но считала себя караимкой. Семья её перебралась в Польшу во время гражданской войны, спасаясь от террора большевиков.
Песня "У самовара" была композиторским дебютом девушки. В 1930 г случайно услышал эту мелодию и написал к ней текст польский поэт-песенник, директор варшавского театра-ревю "Морское око" Анджей Власт и сразу же включил её в программу своего театра.
Вот как передана история рождения песни "У самовара", записанная Василием Выхристенко со слов её автора, жительницы Ленинграда Фаины Марковны Квятковской:
"Тридцатые годы, тихий вечер в Варшаве, в доме собрались гости и 16 летняя дочь хозяина наигрывает шутливую песенку. К концу вечера к великому удовольствию родителей все гости уже распевали на польский манер: "У самовара я и моя Маша, а на дворе совсем уже темно..." В доме Квятковских в этот вечер был гостем директор одного из варшавских театров и песню 16-летней Фаины он взял для спектакля. Популярность песни росла...."
На самом деле, всё было более обыденно, песня с приведенным русским текстом появилась гораздо позже. Действительно, Анджей Власт зашёл в дом Квятковских на чашку чая, но не было там "распевающих гостей."
Фаина на своём детском пианино исполнила для гостя несколько собственных произведений. Мелодия одного фокстрота, который Фаина назвала "Море", Власту очень понравилась, вскоре он написал к ней польский текст и включил новую песню, назвав её "У самовара", в программу своего театра в конце 1930 г.
Декорацией для этой песни служил установленный на сцене огромный макет самовара, исполняли песню солисты театра "Морское око" Зуля Погожельская и Тадеуш Ольша, звучала она в обозрениях "То, что любит Варшава" и "Путешествие на луну". Это исполнение первым было записано на пластинки. В 1931 году польская фирма "Syrena Electro" записала эту песню в исполнениях солиста "Морского Ока" Тадеуша Фалишевского и певца Ежи Велина. На этикетках пластинок песня "Pod samovarem" была названа "русским фокстротом" и получила дополнительное, указанное в скобках название - "Новые Бублички". Пластинки с новой песней быстро разошлись по всей стране. Слабый текст Анджея Власта не помешал песне приобрести огромную популярность.
Это заслуга замечательной музыки Фанны Гордон. Такой псевдоним приняла Фаина Квятковская.
Анджей Власт (собственно, Густав Баумриттер) в молодости был способным журналистом, позже начал сочинять тексты песен по заказам польских композиторов, переводил тексты зарубежных шлягеров и за короткое время сочинил более 2000 песен. Создавал он тексты очень быстро, не заботясь о форме и содержании, утверждал, что в каждой песне важна мелодия и образ, песней рождённый, а поэтические тонкости не играют особой роли. Хрустальную вазу мелодии можно заполнить любым содержанием, достаточно найти несколько ударных слов для припева, которые дадут песне силу и привлекательность. Не удивительно, что творчество Власта стало символом поэтической халтуры. В польском литературоведении даже появился термин с уничижительным оттенком:
"властовские рифмы". Жизнь поэта оборвалась трагически, в 1943 году застрелил его немец на улице варшавского гетто. Как это ни странно, сотни песен Власта с текстами невысокого полёта и сейчас всё ещё пользуются любовью у слушателей. Так случилось и с песней "У самовара". Её текст явно не соответствовал живой, западающей в сердце мелодии. Судите сами, вот польский вариант и русский, почти дословный перевод этой песни:
Znów jest maj, ten sam,
Kasztany kwitną znów ogromnie.
Naplewat' mnie tam!
Ja jedno wiem i jedno pomnę:
Pod samowarem siedzi moja Masza,
Ja mówię "tak", a ona mówi "nie".
Jak w samowarze kipi milość nasza,
Ja gryzę pestki, ona na mnie klnie.
Potem nagle po całusku
Wydziela do herbaty na prikusku.
Pod samowarem siedzi moja Masza
I jak herbata tak naciąga mnie!
Przyszli, wzięli nam
Firanki, szubę, stół i łóżko.
Naplewat' mnie tam,
Bo ja o jednym myślę duszko.
Pod samowarem siedzi moja Masza...
ПЕРЕВОД:
Снова май тот сам,
Каштаны буйно расцветают.
Наплевать мне там!
Одно лишь знаю, об одном мечтаю.
У самовара сидит моя Маша,
Скажу ей "да", она мне "нет" твердит.
Как в самоваре, так кипит страсть наша,
Она ругается на чём свет стоит.
После поцелуй горячий
Она подарит мне вприкуску к чаю.
У самовара сидит моя Маша,
Как сладкий чай, она влечёт меня.
Пришли, забрали нам
Гардины, шубу, стол и раскладушку.
Наплевать мне там,
Я об одном лишь помню, моя душка.
У самовара сидит моя Маша...
Даже с таким слабым текстом песня сразу же стала шлягером, звучала в каждой семье, у которой был патефон, звучала на эстрадах по всей стране. Когда представители фирмы "Polydor Records" обратились к Фаине Квятковской с предложением записать песню для российской эмиграции в Прибалтике, Фаина согласилась и сама написала русский текст песни, имеющий мало общего с текстом Власта.
В песне осталось всего две строфы:
У самовара я и моя Маша,
А на дворе совсем уже темно.
Как в самоваре, так кипит страсть наша,
Смеется хитро месяц нам в окно.
Маша чай мне наливает,
А взор её так много обещает.
У самовара я и моя Маша,
Вприкуску чай пить будем до утра.
Первым исполнителем, записавшим на пластинки русский вариант песни, был польский певец из Риги Арпалин Нумма. Запись песни "У самовара" в сопровождении оркестра Пауля Годвина была произведена фирмой "Polydor" в 1932-м году.
Пётр Лещенко, записывая эту песню на пластинки, добавил к песне две строфы:
Ночка снежная,
А у меня на сердце лето.
Жёнка нежная,
Пускай завидуют мне это!
Думы мои одне:
Побыть скорее с ней наедине.
Тёмна ночка покроет всё,
Не выдаст нас и будет точка.
Изменилась ещё одна строка, вместо "Смеётся хитро месяц... " появилась строка "И месяц смотрит ласково в окно."
Включил эту песню в свой репертуар Леонид Утёсов, когда пластинка из Риги попала ему в руки. Песню "У самовара" он записал на московской фабрике грампластинок в феврале 1934 г., в СССР она приобрела огромную популярность и быстро, как говорят, "пошла в народ", появлялись её новые варианты. Вот, например, один из них:
У самовара я и моя Маша.
Как хорошо нам быть с тобой вдвоем!
И пироги, и гречневая каша!
Сегодня вдосталь мы чайку попьем.
Г.Сухно
http://petrleschenco.ucoz.ru/load....-1-0-52
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Четверг, 09 Апр 2015, 21:13 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6865
Статус: Offline | Василий Выхристенко
газета "Всемирные одесские новости" Nr 5/2006
«У самовара» на Невском проспекте
Мы с Дмитрием Сергеевичем Лихачевым неторопливо шли по левой стороне Невского проспекта от Дворцовой площади в сторону Московского вокзала. Нам нужно было в знаменитую библиотеку — "Салтыковку", и мы остановились в раздумье: где бы лучше перейти Невский. Дмитрий Сергеевич, любящий прогуливаться под сводами Гостиного двора, предложил немного вернуть ся и перейти возле здания бывшей Думы. Пока мы рядились, возле нас остановилась пожилая, но стройная, подтянутая женщина и, поздоровавшись, предложила:
— Дмитрий Сергеевич, для решительности действий следовало бы отведать по чашечке кофе.
— О, пани Фаина! — улыбнулся академик. — Вы, как всегда, правы.
К тому же в кафе "Север" есть огромнейший медведь и не менее знаменитый самовар. Дмитрий Сергеевич представил меня женщине, и мы вошли в кафе.
— Ну, Мишкой вас не удивить, — сказал Дмитрий Сергеевич, кивнув в сторону чучела белого медведя, а вот к самовару приглядитесь. Он у нас волшебный и весьма достойно воспет многими.
— А что, — спросил я, — не тот ли он самый, который "У самовара я и моя Маша"?
— Вот-вот, — Дмитрий Сергеевич пригубил чашку. — А кто автор слов? Ну-ка, напрягись, подполковник.
— По-моему, народ. Когда-то в Одессе на Староконном рынке я купил пластинку, где на рентгеновской пленке с изображением ребер была записана эта песня.
— Матка боска! — всплеснула руками Фаина Марковна, (так звали нашу спутницу). — Придется согласится, Дмитрий Сергеевич: если на ребрах, то действительно, слова народные, да и музыка тоже.
— И тем не менее автор музыки и слов этой песни, — неторопливо произнес Дмитрий Сергеевич, — прелестная наша Фаина Квятковская.
Я, как говорится, опешил, но быстро собравшись, взял покоящуюся на салфетке руку пани Фаины и поцеловал ее. Напомню читателю, что было это в средине восьмидесятых, и я носил еще военный мундир.
...Эту песню одни ругали, другие хвалили — страстно и взахлеб. Но как бы то ни было, у этого шлягера оказалась невероятно долгая жизнь. Как не менее долгой и тоже не простой оказалась жизнь ее хозяйки.
Самым фантастичным и невероятным было то, что Фаина Квятковская сидела рядом и спокойно пила кофе.
...Тридцатые годы, тихий вечер в Варшаве. В доме собрались гости, и шестнадцатилетняя дочь хозяина наигрывает шутливую песенку. К концу вечера к великому удовольствию родителей все гости уже распевали на польский манер:
"У самовара я и моя Маша,
а на дворе совсем уже темно".
В доме Квятковских в тот вечер был гостем директор одного из варшавских театров и песню шестнадцатилетней Фаины он взял для спектакля. Популярность песни росла. Ее сразу же включил в свой репертуар польский эстрадный певец Арполин Нюма. Он с ней объездил пол-Европы, а в 1933 году, гастролируя по Прибалтике, записал ее на пластинку. Потом пластинка попала к Леониду Утесову, которому она очень понравилась, и певец включил ее в ре
пертуар, придав своим исполнением особый блеск и доверительность шлягеру.
— Пожалуй, Леонид Осипович один, — сказала Квятковская, — пел ее так, как задумывала я: озорно, иронично, с некоторым оттенком пародии. Уже позже из-за некачественного исполнения, которым грешили другие певцы, песне немало досталось от музыкальной критики.
К слову, было много вариантов этой песни, но все же мой победил.
У самовара я и моя Маша,
А на дворе совсем уже темно.
Как в самоваре,
так кипит страсть наша.
Смеется месяц весело в окно.
Маша чай мне наливает,
И взор ее так много обещает.
У самовара я и моя Маша —
Вприкуску чай пить будем до утра!
Правда, узнала я об этом гораздо позже, уже после войны. Тогда-то и мне попалась в руки пластинка на тех самых пресловутых ребрах, о которых вы напомнили... Судьба, подобная нашей, не была редкостью, — задумчиво продолжила она. И вот как-то в доме творчества моим соседом по этажу оказался Лев Никулин. Я знала о нем мало, прочитала к тому времени только его "России верные сыны". А тут взяла в библиотеке книгу "Чехов. Бунин. Куприн". Читать-то его читала, а в лицо автора не знала. Он, заметив свою книгу в моих руках, сам подошел, представился. То да се. Разговорились. Коснулись польской когорты поэтов, писателей, музыкантов. Я ему рассказала о себе. И тут Лев Вениаминович неторопливо заговорил:
— Вашу судьбу мог повторить и Юрий Олеша. Но волею судьбы, только его родители повторили. Они оказались в Польше, есть такой городок Гродно. Я после воссоединения в 1939 году оказался в этом городке и навестил стариков Юрия Карловича: отец — такой важный и представительный пан с пышными и совсем белыми усами, мать — Ольга
Владиславовна, женщина властная и строгая. Я ей рассказываю, что Юрий известный писатель, а она все восклицает: "Нет, ты слышишь, Карл, ты только представь — Юра наш известный писатель. Это вы хватили, не слишком ли?"…
А у нас тогда произошла трагедия. Осенью 1939 года, когда гитлеровцы ворвались в Варшаву, начались черные дни и для Квятковских. Погиб отчим Фаины, погиб в боях и ее муж. А в самом конце войны меня схватило гестапо. Незадолго перед арестом я спела в кругу молодых варшавян свою новую песню, в которой были такие слова:
Мы шли вперед и верили мы свято —
Нас никогда никто не победит.
Храбрее нет советского солдата,
Об этом мир сегодня говорит.
Кто-то донес, и меня арестовали. Допросы. Допросы. Но гестаповцы в случае со мной перехитрили сами себя. Решив, что я, Квятковская, советская разведчица, они выпустили меня
и установили слежку в надежде выйти на резидента и других разведчиков: в это время полыхало Варшавское восстание. Но через несколько дней Варшаву освободили солдаты Советской Армии и Войска Польского.
Я, немного осмелев, спросил у Квятковской, как вышло что и песня "У самовара", и песня о советском солдате написаны, да, в Польше, но на русском языке?
— А как же иначе? — ответила пани Фаина, разглаживая под блюдечком узорную салфетку, — ведь я родилась в Ялте и нашу страну всегда считала своей родиной. А в Ленинграде всегда жили родственники матери, вот к ним мы и переехали с мамой после войны. В Польше мы ока
зались в результате перипетий гражданской войны. Такое было вовсе не удивительным в те годы. Документы наши сохранились, черновики и первые издания песни тоже, я легко доказала свое авторство. Во Всесоюзном агентстве по охране авторских прав не могли упомнить случая, чтобы авторские поступали свыше пятидесяти лет без перерыва. Это нам всегда было хорошим подспорьем... но жаль, что поздно.
Вот взгляните, — показала она небольшую справочку — как раз несу ее в бухгалтерию нашего профкома. Как видите, это 1974 год.
"В связи с письмом ВААП о защите имущественного права и авторского права на имя т. Квятковской Ф.М. управлением фирмы "Мелодия" дано указание Всесоюзной студии грамзаписи начислить причитающийся т. Квятковской Ф.М. гонорарза песню "У самовара", а также исправить допущенную в выходных данных песни ошибку.
Генеральный директор
П.И. Шабанов."
— А каков ваш сегодняшний день, Фаина Марковна? — спросил я.
— О, сегодня я уже не легкомысленная варшавянка, греющаяся у самовара, — улыбнулась Квятковская.
— В последние годы работала я много для театра: три оперетты, детские новогодние спектакли. Сочинила музыку к нескольким кинофильмам, снятым на студии "Ленфильм". Две
оперетты и сейчас идут, это "Девушка из Шанхая" и "Яхта любви".
— А вот прямо сегодня, сейчас, сейчас?
— Только-только закончила перевод на русский язык комедии английского драматурга Кеннана "Вы и ваша жена". Да, я была и в вашем Мурманске. 9 Мая 1946 года выступала в качестве ведущей в интерклубе, перед нашими и иностранными моряками. Программу вела на английском языке. Постепенно из таких выступлений сложилось целое представление, оно называлось "Кругосветное путешествие". А в Калининской областной филармонии я даже
выступала со своим джазом.
— Пора, — произнес все это время молчаливый Дмитрий Сергеевич. Мы вышли в пронизанную солнцем прохладу августовского полдня, а через минуту, прежде чем застучать каблучками по гранитным ступенькам станции метро "Гостиный двор", пани Фаина оглянулась и, словно юная варшавянка, послала нам с Дмитрием Сергеевичем воздушный поцелуй.
… До 1991 года, когда скончалась Фаина Квятковская, оставалось
семь лет.
… Не у каждой хорошей истории бывает счастливое продолжение, но у этой было. Встречаюсь в Киеве в одной интересной музыкальной компании с известным музыковедом Леонидом Шамотой. Вскользь касаемся темы музыкальных загадок, и на мое короткое: "Ну, хотя бы возьмем небезызвестную Машу, с не менее известным самоваром…" — мастер восклицает:
— Вот-вот. Итак, слушай сюда, как говорят в твоей Одессе. Получай!
В конце 50х — начале 60х годов я часто гостил в Москве у своей одинокой тети. У нее была закадычная подруга, с которой они не только отмечали все праздники, но и вместе ходили на дни рождения родственников подруги. Однажды во время одного из моих приездов они предложили пойти с ними и мне, пообещав, что меня там ждет приятный сюрприз.
В большой комнате в доме на Фрунзенской набережной за столом сидели человек десять примерно одного с тетей возраста, не спеша ели, пили и тихо разговаривали, ожидая какого-то Ледю. Наконец, звонок в дверь, от которого за столом все как бы встрепенулись и почти хором воскликнули: "Ледя! Это Ледя!". Через минуту на пороге появился загадочный Ледя.
Взглянув на него, я обомлел — это был Леонид Утесов. Он подошел к столу и начал со всеми здороваться, находя для каждого какие-то особые шуточные приветственные слова. Леонид Осипович подошел и ко мне, протянул руку и весело спросил: "Кто этот молодой человек? Почему я его не знаю?"
Я был в шоке и не мог вымолвить ни слова. За меня ответили, сказав, что я из Киева.
— Из Киева? — переспросил Утесов. — Чудесный город! Я всегда с большим удовольствием приезжаю на гастроли в этот город. Какой вы счастливый, что в нем живете! Я много повидал разных городов, но Киев просто уникален по красоте, почти как моя Одесса... Давайте знакомиться. Я — Утесов. А вы?
За меня опять ответил кто-то из сидящих за столом. — Вы тоже Леонид? А вы случайно не певец, а то я уже ухожу с эстрады, а нового певца Леонида что то не вижу.
Он словно понял мое смущенное состояние, както тепло, по-отцовски, обнял меня, повел к столу и усадил рядом и, как мне казалось, больше всех уделял внимание мне, успевая под общий смех отпускать шутки и рассказывать анекдоты.
Пришло время пить чай, и на столе появился большой самовар. Кто-то пропел строчки из знаменитой утесовской песенки: "У самовара я и моя Маша..."
— А кто из вас назовет автора этой песни? — хитро прищурившись, спросил Утесов. Присутствующие стали называть разных авторов, в том числе и самого Утесова, но, как оказалось, настоящего автора никто не знал. Я вспомнил, что на одной старой пластинке с этой песней в исполнении неизвестного тогда мне певца была указана фамилия автора — Гордон. Ее я и назвал. Утесов удивленно посмотрел на меня и воскликнул:
— Мой тезка прав! Только Гордон — не он, а она, Фаина Квятковская.
Она живет сейчас в Ленинграде, а Гордон — это ее девичья фамилия. А вы, Леонид, если не собираетесь быть певцом, то, может, станете музыковедом?..
Я тогда и подумать не мог, что эти слова великого артиста станут пророческими…
Недаром Дмитрий Сергеевич любил повторять: "Ходи по главной дороге и знай, кто бы тебе не повстречался на ней, обязательно будет человеком интересным и достойным. А это всегда подарок на всю жизнь".
Только и остается сказать мне, пусть и с опозданием: "Спасибо тебе, мудрый старец и добрый странник".
http://www.odessitclub.org/publications/won/won_64/won_64_16.pdf
|
| |
| |
