| Валентина_Кочерова | Дата: Вторник, 03 Ноя 2015, 15:07 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 6713
Статус: Offline | Дмитрий Константинович Сартинский-Бей – русский гитарист конца XIX – начала XX века, композитор, автор многочисленных романсов и песен. Особой известностью пользовался в 1890-х и в начале 1900-х годов в Петербурге, где много выступал на вечерах в аристократических салонах.
В газете "Петербургские ведомости" имеются, в частности, упоминания о его участии в концерте, состоявшемся 24 января 1899 года:
"В зале городского кредитного общества (площадь Александринского театра), в воскресенье, 24-го января, имеет быть концерт хора любителей цыганского пения, под управлением Н. П. Ш. при благосклонном участии: артистов А.Д. Вяльцевой, С.А. Трапезниковой; артистов Н.М. Нолле, Г.Г. Бекмана, Сартинского (виртуоза на гитаре-лире, им же изобретенной), Шахурдина и великорусского оркестра под управлением В. В. Андреева.
"Петербургские ведомости" № 22 от 23 января 1899 г.
О том же концерте, как уже состоявшемся, газета двумя днями позже писала:
"В воскресенье, 24 января, в зале Кредитного общества хором любителей цыганского пения дан был концерт, который привлек массу публики. Хорошими солистками оказались г-жи Александрова, Давыдова, Анютина; особенно обратили на себя внимание г-жа Давыдова и г-жа Вяльцева. Андреев со своим прекрасным оркестром балалаечников был главной притягательной силой вечера и, как всегда, вызвал бурю восторженных аплодисментов. Г-н Сартинский искусно исполнял на мелодичной гитаре-лире Чардаш Листа и вальс своего сочинения. Г-н Бекман мило сыграл на скрипке вальс Венявского".
"Петербургские ведомости" № 25 от 26 января 1899 г.
В Дневнике последнего русского царя Николая II за 1906 год стоит запись: "4-го января. Среда. Слушали Сартинского бея."
И еще через год (9 мая 1907 г.): "... обедали в Кирасирском собрании и слушали неаполитанцев и знакомого Сартинского-бея".
Среди наиболее известных романсов: "Цветы" ("Нежная роза розу ласкала", слова и музыка Сартинского-Бея, посвящ. Н.Г. Александровской), "Уголок" ("Наш уголок я убрала цветами...", на стихотворение "Письмо" В. А. Мазуркевича), "Ты помнишь ли тот миг...", "Друг мой, твои глазки..", "Поймешь ли ты?", "Повстречались в день ненастный. Цыганский романс" (сл. Бар. Радошевской; посвящ. Ксении и Людмиле Саратовым), "Она поет – и звуки тают..." и "Мы снова встретились с тобой" (сл. М.Ю. Лермонтова), "Боюсь узнать, что знала ты!", "Я думал сердце позабыло", "Все кончено" и "Засохший цветок" (сл. А.С. Пушкина), "О, не забыл я этот взгляд...", "Мечта заветная" (сл. В.А. Жуковского).
Многие из песен и романсов были опубликованы, выходили также их граммофонные записи в исполнении известных артистов (А.Д. Вяльцева, М.И. Вавич, Ю.С. Морфесси, Н.И. Тамара (Митина-Буйницкая), А.В. Ильманова, В.В. Панина и др.), сделанные на первых звукозаписывающих фабриках России: "Метрополь Рекорд", "Гном-Концерт-Рекорд", "Грамофон-Концерт-Рекорд", "Зонофон" ("Интернациональ Зонофон"), "Русское акционерное общество граммофонов" (РАОГ), "Братья Патэ".
"Новые романсы, музыка Д. К. Сартинского-Бей", Изд. Н. Х. Давингоф, Петроград, 1915 г.
Небольшую характеристику Д. К. Сартинского-Бея оставил в своих воспоминаниях П. С. Агафошин:
"... Сартинский-Бей появился в Москве и гастролировал как "инструменталист" в театре типа кафе-шантана "Амон", где и выступал в концертном отделении. Гитара у него была шестиструнная с добавочными басами, необычной формы, с каким-то ответвлением в виде придатка к кузову, который соединялся у головки грифа "хоботом", размер ее уменьшенный (такие гитары конструировал венский мастер Шенк). Она имела мягкий, слащавый тембр.
Репертуар Сартинского-Бея был довольно разнообразен: он исполнял свой вальс, напоминавший штраусовский, эффектный гавот и пр. Пьесы эти были салонного типа, звучали полно. Исполнение его производило хорошее впечатление, которое значительно усиливалось, когда Сартинский-Бей мастерски играл квартет из оперы "Риголетто" и, как бы желая покорить аудиторию разнообразием характера репертуара, исполнял "Коробейники". При этом последняя пьеса не носила и тени вульгарности и звучала благородно.
Мне довелось еще раза три слышать его игру и в концерте, и у него в номере, в домашней обстановке.
Сартинский-Бей – брюнет среднего возраста, высокого роста, щеголевато одетый, своей внешностью импонировал. Он свободно говорил по-французски и рекомендовался корреспондентом газеты "Фигаро". (Быть может, делал это из побуждения придать своей особе большую солидность). Естественно, портило впечатление его чрезмерное хвастовство: то он показывал какой-то экзотический орден, полученный им от восточного правителя, то при разговоре о произведениях Мертца говорил в хлестаковском тоне: "Да, я с ним знаком" (Мертц умер в 1856 году).
Сартинский-Бей был типом авантюристического склада. Обосновавшись в Петербурге, он попал впоследствии в газетную хронику и в чем-то обвинялся. Дальнейшая судьба его мне неизвестна."
Сведения о происхождении и жизни Д. Сартинского-Бея крайне скудны и противоречивы. Петр Агафошин в тех же воспоминаниях называет его "странной помесью польского и турецкого". Делает он это, очевидно, исключительно судя по фамилии музыканта, содержащей в себе оба "корня", но не располагая при этом какими-либо иными сведениями о его польской родословной. По некоторым сведениям (в том числе и содержащимся в энциклопедии "Классическая гитара в России и СССР"), Сартинский-Бей действительно был выходцем из Турции и на момент своего прибытия в Одессу из Константинополя (около 1894 года) имел подданство этого государства.
На его визитных карточках значилось, что он – корреспондент престижной парижской газеты "Фигаро" и придворный гитарист Его Величества Шаха Персидского, что, вероятнее всего, являлось чистым блефом, рассчитанным на придание большей значимости своей персоне. Подмеченные в нем Агафошиным "чрезмерное хвастовство" и "авантюристический склад" действительно имели место и подтверждаются самыми разными примерами. Так, помимо "знакомства с Мертцем" (которого он называл еще и своим учителем, подарившим ему гитару), Сартинский-Бей также уверял, что имеющиеся на его инструменте росчерки являются подлинными автографами, оставленными П.И. Чайковским и А.Г. Рубинштейном (полностью исключить такую вероятность, конечно, нельзя, поскольку с обоими, в отличие от Мертца, он мог и встречаться, но она очень сомнительна).
О себе Д. К. Сертинский-Бей, якобы рассказывал, что его отец – турецкий паша, генерал, герой войн на Балканах, а сам он вырос при дворе султана. В ранней юности он уверовал в Христа и тайно крестился, что навлекло гнев султана на всю семью, из-за чего отец его застрелился, а сам он вынужден был бежать из Стамбула, чтобы избежать гибели. Неизвестно, насколько точно этот пересказ соответствует действительному рассказу о себе Сартинского (как, впрочем, и то насколько действительный рассказ Сартинского мог соответствовать действительности), но можно предположить, что до нас он дошел уже в значительно искаженном виде. И тем не менее, история о "сыне турецкого паши" не является столь уж невероятной, как могло бы показаться на первый взгляд. Во-первых, известно, что польская эмиграция в Турции была очень значительной. Особенно много поляков нашло себе политическое убежище в этой стране после подавления восстаний 1830-1831, 1848 и 1863-64 годов, а многие из них заняли в Османской империи высокое положение. Во-вторых, в султанской Турции действительно был Сартинский-паша, поляк. Правда, согласно имеющимся документам, звали его Николай (Nikolaki Sartinski Paşa), а Сартинский по отчеству – Константинович, но во всем остальном он как нельзя точно подходит на роль отца Сартинского-Бея: сын польских иммигрантов (по некоторым источникам – польского военного, перешедшего на службу к туркам во время русско-турецких войн 1828-1829 годов), переводчик, десять лет был секретарем османского посольства в Париже, затем временным поверенным в делах в Париже, заместителем турецкого наместника в Эдирне, а с 1888 по 16 июля 1889 года – наместником (генерал-губернатором) Крита, умер в 1893 году.
Менее всего правдоподобна история о гонениях за веру. При описании событий "критского кризиса" 1889 г., характерным является подчеркивание того факта, что Сартинский-паша был последним "христианским" наместником Турции на острове. Безусловно, безмятежной жизнь христианского меньшинства в этой стране не была, притеснения, гонения и даже погромы в различных частях страны случались и в XIX веке, но их положение в это время уже регламентировалось вполне "цивилизованными" государственными актами: так в 1839 году был обнародован закон (а султан и высшие чины государства дали публичную присягу в том, что он будет выполнен), по которому султан обещал всем без различия своим подданным, к какой бы религии или секте они ни принадлежали, полную безопасность жизни, чести и имущества, правильное распределение и взимание государственных податей, определение рекрутского набора и срока военной службы, и кроме того, им уничтожались также разные злоупотребления в суде и администрации; в 1856 году султан издал новый закон – гатти-гумаюн (собственноручный декрет), которым христиане полностью уравнивались в правах с мусульманами, обязывалось допускаться их в правительственные учебные заведения, ко всем гражданским должностям и к военной службе, а в диване (государственном совете) отныне должны были заседать также и представители от христиан и т. д.
Таким образом, в Турции уже этого времени принадлежность к христианской вере хотя и оставалась причиной некоторого "дискомфорта" для ее носителей, но вряд ли несла в себе "смертельную угрозу". Очевидно, причины, вынудившие Д. Сартинского-Бея покинуть Турцию, были какого-то иного рода.
На второй год жизни в Одессе Д.К. Сартинский-Бей женился на сестре милосердия Амалии Клепфер, а еще через год выехал на гастроли в Петербург, взяв на дорогу все сбережения жены, 400 рублей, после чего бесследно исчез. Жена узнала только, что Петербург он покинул с какой-то молодой дамой.
В 1900 году Сартинский был уже администратором знаменитой певицы Анастасии Дмитриевны Вяльцевой, исполнительницы романсов и русских народных песен (один из романсов Сартинского – "Поймешь ли ты?" – не только исполнялся ею в концертах, но и был несколько раз записан на пластинки). В Нижнем Новгороде следы его снова потерялись, но в 1902 году он объявился в Москве, где выступал как гитарист-виртуоз в "Театре Омон" (свое имя театр получил по фамилии его владельца Шарля Омона; после 1918 года здесь находился театр В. Э. Мейерхольда, а после его ликвидации здание было перестроено в концертный зал им. П.И. Чайковского, открытый в 1940 году).
В феврале 1903 года Сартинский-Бей, не разводясь с А. Клепфер, женился на мандолинистке Амалии Легодиной. Однако это обстоятельство вскоре вскрылось из-за вмешательства свояка его первой жены Долина, бывшего полицейским офицером в Одессе. По его заявлению гитарист был арестован и доставлен в полицейский участок Арбатской части. В ходе разбирательства выяснилось, что брачные аферы Сартинского этим не ограничиваются: оказалось, что на пути Нижний Новгород - Москва он также обвенчался, но очень скоро оставил и эту жену, похитив у нее около 1000 рублей и драгоценности. Более того, оформляя затем документы у турецкого консула, Сартинский указал в анкете, что он холост. Дело "гитариста-троеженца" получило широкую огласку, о нем писали в газетах, и, видимо, именно эту историю и имел ввиду П. С. Агафошин, говоря, что Сартинский-Бей "попал впоследствии в газетную хронику и в чем-то обвинялся".
Д.К. Сартинский-Бей, очевидно, обладал достаточно высоким уровнем владения инструментом, но случались у него и неудачные концерты. В журнале В.А. Русанова "Гитарист" (№ 3 за 1905 г.), в статье, посвященной обзору отзывов на концерты З.И. Кипченко, между прочим упоминается и Сартинский-Бей. Комментируя один из резких отзывов на выступление Кипченко в Киеве, автор обзора, в частности, пишет:
"Вполне возможно, что концерт г. Кипченко в Киеве был неудачен, что артист был не в ударе или его охватило волнение перед столь неумолимыми судьями; по одному концерту судить артиста нельзя, а гг. киевские гитаристы – судьи ведь очень строгие. Тот же г. Киевский гитарист сообщает, что ими был осмеян и освистан другой артист, г.Сартинский-Бей, имевший в Москве солидный успех. Его собирались даже побить киевские рыцари кулачной культуры..."
Можно предположить, что до 1917 года Д.К. Сартинский-Бей оставался в России (по крайней мере еще в 1915 году его романсы появлялись в печати), а после революции, скорее всего, выехал за границу и, возможно, вернулся в Турцию.
http://www.guitar-times.ru/pages/guitarists/sartinsky_bei.htm
|
| |
| |
