| Валентина_Кочерова | Дата: Суббота, 04 Ноя 2017, 11:34 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 6761
Статус: Offline | ЮРИЙ АРКАДЬЕВИЧ БОРИСОВ
(04.11. 1944 - 18.07. 1990)
Автор стихов и песен о Гражданской войне, стилизованных под белогвардейские и повстанческие. Их фонограммы, сделанные в годы советской власти на «квартирных» аудио-студиях, в исполнении Валерия Агафонова вышли в на пластинке «Белая песня» (фирма «Мелодия», 1989).
Родился в голоде Уссурийске Приморского края, где семья жила во время войны. Мать работала кассиршей, кондуктором трамвая, отец был молотобойцем. В июне 1946 года семья вернулась в Ленинград. Юрий воспитывался, в основном, в детдоме Ждановского района на Каменном острове. Учась в третьем классе этой школы, он написал свои первые стихи, причём даже отослал их в газету «Ленинские искры». По всей видимости, они были по-детски наивными, так как ответ пришел с отрицательным отзывом.
После школы с 14 лет учился в ремесленном училище на токаря-револьверщика. Гуляя вместе с друзьями по паркам Каменного острова в окрестностях здания детского дома, Юра увидел оставленный кем-то из его сверстников новенький велосипед — мечту всех послевоенных мальчишек. Потом катались и другие, но вся вина за похищение велосипеда легла на него, за что он получил два года исправительных работ в колонии для несовершеннолетних детей (г. Липецк), где его высокого ростом подростка использовали на вредном для здоровья металлургическом производстве.
К сожалению, исправительные лагеря ещё никого не исправляли, поэтому весь дальнейший путь его жизни был в ещё большей степени испорчен приобретёнными там умениями и навыками лагерных привычек. Вскоре после выхода из колонии Юра с товарищами ночью залез в винный ларёк, распивать вино стали прямо здесь же — возле ларя на скамеечке. Неожиданно подъехали стражи порядка, забрав их всех в милицию. Потом был допрос и суд, по приговору которого Борисова за кражу осудили на четыре года, опять отправив в исправительную колонию.
Освободившись, лет в 18-19 поступил в школу парикмахерского мастерства. По специальностям почти не работал — берег руки для игры на гитаре. На 7-струнной гитаре и аккордеоне играла мама, и Юрий ещё в подростковом возрасте начал играть на гитаре. В середине 60-х познакомился с гитаристом Александром Ивановичем Ковалевым, до войны тот был лауреатом многих премий и конкурсов по классической гитаре. Ковалев учил Юрия играть и тот самозабвенно занимался по 6-7 часов в день. Писал пьесы для гитары (например, «Зеленый кипарис»).
Тогда же Юрий с обострением болезни печени попал в больницу, где познакомился с другим больным, оказавшимся музыкантом ленинградского государственного театра оперы и балета имени С.М. Кирова Дмитрием Тосенко. Через Дмитрия он познакомился с Валерием Агафоновым, ставший ему лучшим другом и соавтором его произведений на много лет вперёд. Как оказалось потом, они вместе даже учились в одном ремесленном училище, хотя друг друга не знали.
Поступил на заочный факультет Московского института культуры, изучал нотную грамоту и композицию, но институт не окончил. После год или два преподавал классическую 6-струнную гитару на платных курсах для взрослых — по 2-3 часа в неделю. Преподавал поочередно в нескольких местах, в том числе в ЛДХС, в Театре народного творчества. Эта работа приносила небольшие доходы, но зато оставляла много свободного времени для занятия любимым делом.
С приятелем, художником Виталием Климовым, изготавливал гитары, устроился на склад Фабрики музыкальных инструментов. Изготовили четыре инструмента, на одном из которых («Джульетта») играл Валерий Агафонов. Дружили втроем с Агафоновым и Климовым.
В 1978-1979 по печально-знаменитой статье «за тунеядство» сидел в колонии в Средней Азии, где ещё более подорвал здоровье. Позже, в колонии в Боровичах Новгородской области, где сидел за подделку больничного листа жене Любе, окончил профтехучилище №10 и 30 июня 1984 г. получил диплом столяра-мебельщика 4-го разряда. Эти навыки потом пригодились чтобы заработать на прожитьё: умение работать по дереву позволило изготавливать на продажу качественные курительные трубки.
Скорее всего всерьёз Борисов обратится к поэзии в 1967-1968 годах, по крайней мере к этому времени принято относить его Белую песню «Всё теперь против нас…». Однако, песня на стихи Борисова «Последняя осень» прозвучала уже в 1967 году в фильме «Таинственный монах» (в титрах указано: «Текст песен М.Танича»); затем для фильма «Личной безопасности не гарантирую» (1980) он написал песню «Закатилася зорька за лес...», где её исполнил В. Агафонов (в титрах об авторстве песни вообще ничего не сказано).
Эти и другие песни белогвардейского цикла попали на запад, широко исполнялись и считались написанными чуть ли не русскими эмигрантами первой волны. В лагерях «законники» требовали от Борисова песен, в которых воля выглядывала как бы из-за тюремных решёток. Иногда такие стихи у Борисова появлялись, но он их писать не любил — большинство таких песен он даже и не сочинял, а просто интерпретировал.
Борисов не был «борцом с социалистической действительностью» — он ее просто инстинктивно игнорировал и жил как бы за пределами советского общества, в полнейшем отчуждении не только от официальной его стороны, но и от обычной бытовой укорененности. Не желая хоть в малом зависеть от власти, жить по её законам, — Борисов сознательно лишал себя внешних примет социального успеха. Но его бытовая асоциальность была оборотной стороной его приобщённости к эпохе иной художественной нравственности. Он был свободен смелостью человека, которому нечего терять. Он ощущал свою отверженность, будто идущий в последнюю атаку белый офицер или советский зек на лесоповале. Поэтому и герои его романсов – это загнанные в угол люди, которым «отступать дальше некуда, сзади Японское море».
Живя в эпоху почти всеобщей общественной покорности, Борисов ностальгически тянулся к минувшей эпохе, в которой по его мнению мечты имели обыкновение сбываться, он относил золотой век человечества в прошлое. Отсюда у него и рождались стихи, полные красок, света, лучезарных образов. А вот действительность — была «угрюмой»: в разное время он работал грузчиком в магазине и на киностудии «Ленфильм», дворником, жил в подвалах и на чердаках. И это сменялось лишь отсидками за тунеядство и отсутствие прописки. Интересно, что в стихотворении, там, где автор выступает только от себя, стихи звучат оптимистически, а где звучат множественные нотки, они выражают прямо противоположное настроение.
За год до смерти Борисов перенёс инсульт и был частично парализован; 18 июля 1990 года он потерял сознание, вызвали машину скорой помощи, которая отвезла его в больницу Выборгского района на Поклонную гору, где он скончался в 20.00 вечером этого же дня. Уже смертельно больной, Борисов успел-таки подержать в руках пластинку с записью своих песен в исполнении Валерия Агафонова. Это был большой диск с названием «Белая песня», вышедший в 1989 году на Ленинградской студии грамзаписи. Поэт очень радовался тому, что его труд не забыт.
http://fantlab.ru/autor46798
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Суббота, 04 Ноя 2017, 12:13 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6761
Статус: Offline |
От автора:
Эта книга о малоизвестном русском поэте - песеннике Юрии Аркадьевиче Борисове, творчество которого будоражило души людей, живших в шестидесятых-восьмидесятых годах двадцатого века. О нём тогда говорили и писали, что он - композитор, гитарист, автор-исполнитель песен "белогвардейского цикла" и романсов.
Живя в эпоху почти поголовной общественной покорности, Борисов находился в полном отчуждении от советской действительности и ностальгически тянулся к прошлому, мысленно присоединяясь к борьбе белого движения с красным террором. Жизнь была ему огромным испытанием в советское время, поэтому он писал стихи, никогда их не записывая, чтобы к ним не привлекать особого внимания.
При жизни официального признания он не получил, его стихи не издавались, а фирма грамзаписи "Мелодия" его проникновенные песни игнорировала. Многие свои произведения Юрий Борисов написал специально для своего друга, замечательного исполнителя Валерия Агафонова, дружба и творчество которых неразрывно было связано между собой.
В этой книге, написанной с большой любовью, изложены некоторые сведения его питерской непростой жизни, а также дан некоторый анализ содержания его поэзии. Кроме того, здесь впервые наиболее полно собраны его стихи.
Очень хочется, чтобы имя этого замечательного поэта открылось широкому современному читателю.
http://www.proza.ru/2012/11/23/1149
Сергей Шишков
Эх, друг, гитара
В начале шестидесятых годов у него появилась одна, но пламенная страсть: любовь к гитаре. Он так ею увлёкся, что решил отказаться от работы, чтобы поберечь свои руки для игры.
Скорее всего, это было большее, чем просто желание научиться играть. В нём начинало бурлить то творческое начало, которое мы назовём музыкальным вдохновением. О его первой гитаре рассказала его сестра Ольга:
«Дома у нас висела семиструнка. На ней мама аккомпанировала и неплохо пела романсы и популярные песни. Юра переделал её на шестиструнную. Гитара была очень простая, маленькая. Мама играть на шестиструнке не умела, поэтому очень ругала брата. А потом, когда Юру посадили, ещё подростком, он попросил меня, чтобы я ему выслала ноты самоучителя и купила новый инструмент. Я ему купила шестиструнную гитару, простенькую и недорогую, и всё это передала на общем свидании, так что он там был при деле. И затем после этого я неоднократно по его просьбе высылала ему бандеролями на зону сборники гитарных пьес».
Благодаря гитаре, он уже в юношестве стал среди сверстников необычайно популярным. Серьезное увлечение гитарой возникло у него, благодаря знакомству с Ковалевым Александром Ивановичем, в прошлом, до войны, лауреатом конкурса гитарных исполнителей.
В начале шестидесятых годов Юрий услышал его игру на концерте в одном из клубов Ленинграда.
Завороженный виртуозностью и красотой извлекаемых звуков, молодой человек подошёл к музыканту и попросил разрешения дать ему несколько уроков игры на гитаре.
Александр Иванович согласился, но после нескольких занятий, данных им, увидев с каким усердием его ученик занимается и осваивает предложенный им гитарный материал, перестал брать с него плату. Юрий трудился упорно, занимаясь освоением техники игры по шесть - семь часов в день. В эти же годы он старался не пропускать ни одного концерта знаменитых гитаристов, приезжавших в город на гастроли.
Ему захотелось учиться дальше, для чего и поступил на заочное отделение композиции института культуры, которое, к сожалению, не окончил.
К тому же периоду середины шестидесятых годов относится и его преподавательская работа в кружках при домах культуры, на платных курсах для взрослых в Ленинградском доме художественной самодеятельности и Театре народного творчества, где он обучал молодых ленинградцев игре на классической шестиструнной гитаре. Одновременно он и сам ещё больше совершенствовался в игре.
Эта работа приносила небольшие доходы, но зато оставляла много свободного времени для занятия любимым делом.
Тогда же Юрий с обострением болезни печени попал в больницу, где познакомился с другим больным, оказавшимся музыкантом ленинградского государственного театра оперы и балета имени С.М. Кирова Дмитрием Тосенко.
Через Дмитрия он познакомился с Валерием Агафоновым, ставший ему лучшим другом и соавтором его произведений на много лет вперёд. Как оказалось потом, они вместе даже учились в одном ремесленном училище, хотя друг друга не знали.
Их сдружила молодость и эта вольная неустроенная творческая жизнь, стремление к познанию искусства, где их общей любовью стала гитара, над овладением которой они часами просиживали в коммунальной квартире на Малой Посадской улице.
Юра, прекрасно освоивший технику игры на гитаре, стал учить этому и Валеру, ставя ему руки.
Однажды, Дима Тасенко принёс на квартиру Юры тяжёлый чемодан, в котором были старинные дореволюционные ноты певицы Екатерины Вяльцевой, ставшие для гитаристов настоящим музыкальным кладом.
Юра с Валерой долго разбирали их, знакомясь с произведениями великих композиторов и гитарной музыкальной классикой. Юрий по ним потом делал многочисленные переложения для гитары. Ему особенно хорошо давались классические произведения выдающихся испанских композиторов гитариста Франсиско Тарреги и пианиста Исаака Альбениса.
Перекладывал он для гитары и произведения выдающегося бразильского композитора Эйтора Вила-Лобоса, а также великого немца Людвига ван Бетховена и других, тем самым, значительно расширив свой гитарный репертуар, глубоко познакомившись с гитарной классикой.
Появились первые гитарные пьесы и собственного сочинения, одна из которых называлась "Зеленый кипарис».
Игра Юрия на гитаре стала почти профессиональной, пальцы рук моментально схватывали сложные аккорды и легко, словно играя, пробегали по всему грифу гитары.
Чёткие и тонко извлекаемые звуки были сочными, переходящими в томительное ожидание развития музыкальной мысли. Его игра восхищала собеседников, и каждый из друзей стремился научиться играть на гитаре так же, как и он. И у некоторых это действительно получалось, особенно у Валерия Агафонова.
Тогда же жители всей коммуналки услышали необыкновенный голос Валерия и аккомпанемент, ставший неразрывной частью его выдающегося певческого исполнительского мастерства.
В квартире на Малой Посадской часто видели и студента Высшего художественно-промышленного училища имени В.И. Мухиной Виталия Климова, который собственноручно при участии Юры и Валеры изготовил четыре гитары.
Так как Испания является родиной классической гитары и самые лучшие в мире гитары сошли с верстаков испанских мастеров, о чём знал Виталий, он сфотографировал всю конструкцию и мелкие детали гитары известнейшего испанского мастера из Барселоны Игнацио Флета.
Потом практически узнавал, как делать ровную деку и другие детали, фактически мало зная, в какой последовательности и какими инструментами их соединять.
Мастерскую сделали прямо в квартире, где выполнялись все операции по изготовлению конструкции вплоть до готового инструмента. Борисов и Агафонов с большим любопытством наблюдали за его работой и всячески способствовали успеху.
Материал для гитар требовался дорогой в виде палисандра, ореха, ели, черного или красного дерева, для чего Юрий устроился на фабрику струнных щипковых инструментов имени Луначарского. Когда достать нужное дерево не удавалось, они вместе ходили по расселённым домам, где искали оставленные старые шкафы и музыкальные инструменты, состоявшие из ценных пород деревьев.
У друзей было огромное желание совершить чудо рождения новой гитары. И результат был достигнут. Был создан их первенец - классическая гитара, на которой Юрий Борисов, лучший гитарист среди них, сыграл первым.
Надо сказать, что эта гитара была показана преподавателю по классу гитары музыкального училища им. М.П. Мусоргского Ядвиге Ричардовне Ковалевской, которая, проиграв на ней несколько музыкальных произведений, оценила её, как «вполне пригодную».
Потом Виталий Климов решил сделать трапецевидную гитару с лютневым звуком. Юрий был духовным вдохновителем этого действа.
О создании этой гитары интересно позже вспоминал её автор, а я лишь перескажу суть его рассказа.
Мастер с его слов «вникал в неё так, что буквально сам делался гитарой, чтоб понять её конструкцию». Почти три года затратил он за её изготовление.
Началось всё с открытия ящика кухонного стола. Однажды прибывший к нему домой Дмитрий Тосенко пошёл на кухню за вилкой и на его глазах открыл этот ящик. Сколько раз Виталий открывал его, но только сейчас мельком увидел его трапециевидную конструкцию. Сразу мелькнула мысль, как надо было делать новую гитару.
Целое лето он практически вытачивал, клеил, собирая её. Внешние части гитары он полировал в лесу где-то под Лугой и привёз в Ленинград, чтобы вручить её Юрию Борисову. И музыкант по достоинству оценил её качество звучания.
Позже гитара досталась Агафонову, который увёз её в Вильнюс, чтобы играть на ней в зале Малого драмтеатра, куда он был принят в качестве артиста. Необычное звучание гитары сопровождалось у него и необычным ритуалом: перед выходом артиста на сцену гитара уже стояла на подставке, возле которой по обеим сторонам горели свечи. Валерий Агафонов выходил, брал гитару и при горевших свечах начинал петь. Это видел Юрий Борисов, будучи у него в гостях в Вильнюсе.
Играл он на ней до тех пор, пока не попал в автомобильную аварию. Трапециевидная гитара Виталия Климова спасла Валерию Агафонову жизнь, но в результате аварии «от неё одни щепки остались».
Каждая гитара, сконструированная Климовым, имела свою особую судьбу, потому что все они побывали в руках талантливейших людей и доставили музыкальную радость не одной тысяче поклонников музыки.
Третью гитару, им созданную, Борисов представил Марии Луизе Анидо, замечательной аргентинской гитаристке, «гитарной леди», как её называли во всём мире. В 1965 году она с огромным успехом выступала в Ленинграде в концертном зале у Финляндского вокзала. Возможно, тогда и молодые люди и рискнули показать ей свои гитары, получив от неё высокие отзывы о качестве звучании гитары и исполнительском мастерстве Борисова.
На последней четвёртой гитаре с романтическим именем "Джульетта", изготовленной Климовым, долгое время играл Валерий Агафонов, после смерти которого дальнейшая её история канула в неизвестность.
http://www.proza.ru/2012/11/23/1140
По адресам судьбы
Поэт – это не тот человек, который пишет стихи, но который поэтическим образом воспринимает мир вокруг себя, места памяти.
В этой связи интересен вопрос, связанный с той субкультурой, которая окружала Юрия Борисова, с той социальной группой людей, к которой по разным причинам он стремился. С кем он общался, какими житейскими, культурными и общественными источниками пользовался?
Его друзья в воспоминаниях выделяли в этой связи многоликость сред, питавших его талант.
И прежде, конечно, его формировал город Ленинград, в котором он жил, устремлялся к его красоте, поэтически вдохновлялся имперским духом дворцов и особняков, парков и садов.
Из городского нутра через трагические судьбы лучших имён перенимал он свою свободу, идя к ней навстречу через испытания и лишения.
Он выработал в себе образ сурового, напряжённого с грубоватым оттенком к окружающей жизни человека, как защитная реакция на общество, поставившее его в такие условия, что отмечали его современники.
Вдова певца Валерия Агафонова, Татьяна Агафонова, вспоминала: «То есть такая форма у него была. На самом деле, по сути, нет. Но форма общения с людьми была… безумно тяжелой…»
Борисову было абсолютно безразлично, как на него смотрят, как он выглядит со стороны, он совсем не расстраивался о том, что власти не понимали и не воспринимали его стихи. Ему было приятно, что цену ему знают многие его друзья.
К сожалению после его смерти, некоторые авторы в угоду властям смаковали его внешнюю оболочку, публикуя хлёсткие названия в газетных изданиях типа «Писал пьяница и зэк, но настоящий русский поэт», «Родился почти в тюрьме», выделявшиеся жирным шрифтом.
Его душа была открыта для понимающих его людей. Общение с ними насыщало его талант новыми красками, придавало уверенности и глубины в познании творческих тем, а часто просто спасало его от неустроенности быта. Только с их помощью он смог продержаться в той сложной политической и социальной обстановке 70-80 годов двадцатого века, в которой ему пришлось оказаться.
Однажды Валерий Фёдорович Кругликов, друг Борисова, высказал мысль о том, что их творческий круг, где почти не разговаривали, но пели, пели, пели русские романсы, оказался сродни сообществу пушкинского времени, о чём при жизни Борисова никто и помыслить не мог.
Валерий Фёдорович, проникновенно исполнив один из замечательных русских романсов на музыку Яковлева и слова А.С. Пушкина «Я вас люблю, хоть я бешусь», поведал свои впечатления о пребывании А.С.Пушкина в ссылке в Михайловское. Причём он говорил скорее о тёплой дружеской кампании, сопровождавшей поэта в отдалении от Петербурга, чем о самой ссылке.
Он сравнил эти михайловские вечера с петербуржскими встречами друзей, где первые скрипки были у Борисова и Агафонова. А атмосфера там была такая же, как в этом исполненном им романсе, где влюблённость и романтическое настроение были подстать их молодости и увлечённости.
- «Мы были сравнительно молодыми, почти не разговаривали, а музицировали вокруг романсов»,- вспоминал он те дни. - Романсы мы пели не громко, но светло и трогательно, причём их верно и точно их интонировали».
http://www.proza.ru/2012/11/23/1110
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Суббота, 04 Ноя 2017, 12:31 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6761
Статус: Offline | 
Сдаётся мне, что песня моя спета
Юрий Борисов своим низким голосом был очень искренен в выражении чувств к памяти Валерия Агафонова и его родных людей.
На видеоизображении можно представить себе облик поэта и гитариста, что очень ценно. Перед нами он предстаёт высоким, статным и красивым мужчиной с суровыми почти не меняющимися при пении чертами лица. Лишь впалые и бледные его черты лица выдавали болезненную белизну. Возможно, тогда родились стихи с названием «Отлетела пора ожиданий».
Отлетела пора ожиданий,
Оборвалась последним листком.
Горечь глаз твоих, встреч нежеланья
Мне сентябрь дохнул холодком.
Злая осень врасплох нас застала,
Охладила дождями сердца.
Видно то, что имеет начало
Не бывает, увы, без конца.
На холодную пустошь рассвета
Выхожу, неизбежность кляня,
Но теплом уходящего лета
Ты еще согреваешь меня.
Но крадется непрошеной лестью
Забытье на крепленом вине,
Чтобы я свою лучшую песню
Доиграл на фальшивой струне.
И не думали мы, не гадали,
Что беда так близка и проста,
Будто нас обошли, обокрали
И теперь пустота, пустота.
Но когда-нибудь, с кем-нибудь, где-то
Допоем, что пришлось не допеть,
Но тепло уходящего лета
Не заменит весеннюю цветь..
Усилиями жены здоровье Юрия, казалось, улучшалось, но за год до смерти с ним вдруг случился паралич. Это было медленное и болезненное угасание. Тогда же им было написано и стихотворение, ставшее эпитафией к его жизни.
Сдается мне, что моя песня спета,
Что даль ясна, а прошлого уж нет.
Для торжества заветного обета
Давным-давно готов мой пистолет.
Не ровен час, нажму курок, и выстрел -
Весенним громом над моей зимой.
И понесут всё то, что я не выстрадал,
Чужие души ношей золотой.
И канут в Лету новых мирозданий
Мои враги, анафему воспев,
А я замру бойцом на поле брани,
В честном бою, себя не одолев.
Уже смертельно больной, Борисов успел-таки подержать в руках пластинку с записью своих песен в исполнении Валерия Агафонова. Это был большой диск с названием "Белая песня", вышедший в 1989 году на Ленинградской студии грамзаписи. Поэт очень радовался тому, что его труд не забыт.
В последний день возле Борисова находились его жена Любовь Борисова, жена Валерия Агафонова Татьяна Агафонова, а также певец и близкий его друг Валерий Кругликов. Кругликов приехал к нему в день его смерти 18 июля 1990 года, но Юрий уже был без сознания и их не узнал. Тогда вызвали машину скорой помощи, на которой его и отвезли в больницу Выборгского района на Поклонную гору, где он скончался в 20.00 вечером этого же дня.
Его отпевали в церкви Серафима Саровского на Серафимовском кладбище. На отпевании кто-то из друзей, в чувствах произнёс: «Словно в пропасть упали, будто кусок души выдрали».
И было от чего печалиться, не стало ещё одного прекрасного поэта, который сверкнув своим талантом, остался до конца неразгаданной загадкой.
Тело Борисова отправили в крематорий по его просьбе, чтобы, по его выражению, «никто вообще не думал и не вспоминал о нём».
Жена Любовь Александровна Борисова выполнила его последнюю волю, захоронив рядом с мамой, куда и поместили урну с его прахом.
На его могиле на двадцать пятом участке Серафимовского кладбища в Ленинграде ныне положена скромная плита с надписью: «Юра Борисов» и изображением гитары.
Вскоре не стало и вдовы Юрия Борисова. Она при невыясненных до конца обстоятельствах упала с девятого этажа и разбилась насмерть. Не то сама шагнула, не то ей помогли.
Очень грустная питерская история.
http://www.proza.ru/2012/11/23/1115
|
| |
| |
