| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 28 Янв 2018, 14:07 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 6950
Статус: Offline | ЭСФИРЬ ИЛЬИНИЧНА ШУБ
(16.03. 1894 - 21.09. 1959)
Советский кинорежиссёр, сценарист, киномонтажёр, киновед, з.а. России, Родилась в городе Сураж, Черниговской губернии, ныне Брянская обл.
"Вот мы видим стол разводов. Над ним, как насмешка, висит плакат: «Гигиена брака». Пришёл хмурый мужчина. Его жена уехала с другим. Он требует развода. Готово. Ей будет послано извещение. Вот ещё пришли двое. Молодые. Беременна. Готово. Какую фамилию сохраняете?"
Это не строки из фельетона советских времён, это эпизод из сценария так и не созданного ею док. фильма «Женщины»
.
В 30-е годы, уже будучи известным режиссёром, Эсфирь пытается осмыслить судьбу женщины в родной стране, средствами кинематографа она хочет нарисовать обобщённый портрет девчат её времени. Где-то внутри, подспудно её творческое начало требует глубокого осознания вечных человеческих проблем, настоящих ценностей, но увы… Из-под пера выходит очередной миф, схема идеального робота, призванного служить великому государству. Эсфирь, как и многие «железные женщины», её современницы, была подлинной дочерью революции. Уроженка Черниговской губернии, она происходила из местечковой еврейской семьи и, конечно, испытала все тяготы подобного положения. Только личное вмешательство отца позволило дочери стать слушательницей Московских высших женских курсов. В качестве будущей специальности она выбрала русскую литературу. Вместо сердечных курсистки того времени занимались смутами общественными. Не стала исключением и юная Эсфирь, азартно ринувшаяся в назревающий революционный вихрь. С подружками они шептались о подпольных организациях, трепетно, но весьма неопределённо обсуждали «борьбу за свободу». «"Пуришкевич" - было самым обидным словом», - вспоминала позже Эсфирь.
Её самым любимым поэтом стал Маяковский, необычный, такой свой, такой современный.
После революции со своим гуманитарным образованием она оказалась в затруднительном положении. Таковые специалисты молодому социалистическому государству не требовались, и девушка от нечего делать стала исправно посещать занятия пролетарских поэтов. Было, конечно, интересно - стихосложение преподавал сам А.Белый, но вскоре Эсфирь поняла, что и здесь её способности и наклонности вряд ли пригодятся. Она не писала стихов, не интересовалась теорией искусства, не пробовала себя в критике. Было от чего впасть в уныние. Ее спасло только то, что столица решением новой власти переехала из Петрограда в Москву, и на этой почве, как грибы после дождя, стали множиться разнообразные бюрократические организации. В одну из них - Театральный отдел Наркомпроса (ТЕО) - и направила свои стопы Эсфирь в поисках работы.
Осенью 1918 г. Шуб зачислили в штат ТЕО на должность секретарши. Каких только деятелей русской культуры не перевидала она тогда! И Станиславский, и Маяковский, и Мейерхольд, и Есенин, и даже сам Шаляпин пожаловал однажды в Наркомпрос в широкополой фетровой шляпе. Однажды в ТЕО заглянул и С.Эйзенштейн. Он желал поступить художником в театр и стать учеником Мейерхольда. Эсфирь поделилась с молодым человеком своей мечтой о кинематографе. Эта таинственная муза постепенно все больше и больше притягивала к себе девушку. Ей казалось, да так оно, вероятно, тогда и было, что кино - единственное искусство, которое может передать напряжённую динамику революции, что только оно утолит её жажду быть на переднем крае жизни, в гуще событий. Эйзенштейн слушал Эсфирь заинтересованно, хотя по-прежнему продолжал бредить театром. Последнее обстоятельство, правда, не помешало ему уже скоро изменить любимой музе, а с Шуб они стали друзьями на долгие годы.
В 1922 г. Эсфирь пришла в фото-киноотдел, вскоре реорганизованный в Госкино, и попросилась на должность зав. перемонтажом и редактором надписей фильмов. Она мало себе представляла новую работу, но на этот раз интуиция ее не подвела. Это, как оказалось впоследствии, для неё стало самым верным жизненным решением.
Пример Эсфир, её жизненный успех, можно смело представить как иллюстрацию давно затёртого выражения: не место красит человека. Вот уж поистине, чего могла ожидать молодая женщина на такой скромной должности? Не актриса, не режиссёр, не оператор и даже не в съёмочной группе, где всё-таки сохранялись бы надежды обрести перспективные знакомства. Она каждый день приходила в полутёмную комнатку с монтажным столом в углу, брала ножницы и в одиночестве или с напарницей принималась за плёнку. Прокатные конторы Госкино были полны отечественных и зарубежных фильмов, плохо, кустарно смонтированных в «ателье», либо с такими сюжетами, которые, по разумению советской цензуры, требовали значительных купюр.
Первым фильмом, подготовленным Шуб к прокату, был авантюристический американский детектив, чуть ли не в 50-ти роликах - «Серая тень». В ее руках перебывали десятки ковбойских, комедийных, приключенческих, драм. лент, которые она с яростным азартом резала и склеивала по-своему, сочиняла заново сюжеты. В запасниках проката она разыскала маленькие ролики с участием Чаплина. Массовый зритель в России в начале 1920-х годов почти не знал этого имени. Шуб с восторгом отсмотрела найденные кадры и собрала из разрозненных роликов сюжет, пародирующий оперу «Кармен», сама придумала надписи, и успех превзошёл все ожидания. Зрители много смеялись, валом валили посмотреть на новую звезду, и это был едва ли не первый фильм на советском экране с участием Ч.Чаплина.
Эсфирь настолько увлеклась новым делом, что принесла в собственную квартиру монтажный стол, маленький проекционный аппарат, короткие ролики из разных фильмов и по вечерам с энтузиазмом создавала новые этюды, причудливо склеивая кадры. Часто к ней захаживал и Эйзенштейн, который в то время служил в Пролеткульте театральным режиссёром, и тогда они сообща принимались кромсать плёнку, не замечая, за этим весёлым занятием как бежит время. Однажды они вместе с Сергеем Михайловичем перемонтировали многосерийный немецкий фильм «Доктор Мабузо», который с успехом пошёл в прокате.
Постепенно за монтажным столом Шуб становится признанным профессионалом, к ней идут за советом, она развила в себе феноменальную память на кадры, научилась видеть тончайшие переходы планов и слышать особую гармонию кинематографического ритма, но самое главное, она поняла магическую силу ножниц. В кино все ещё начиналось, ещё не были сняты фильмы великими итальянцами, ещё не изощрялись в спецэффектах голливудцы, - да что там! - ещё «великий немой» не заговорил. Сколько открытий ждало того, кто брал в руки съёмочную камеру и садился за монтажный стол! Эсфирь изучала неизведанную территорию кино с огромным интересом, каждый день изобретая что-то новое. Она стала посещать лабораторные занятия мастерской Кулешова, который к тому времени уже был признанным в мире экспериментатором в монтаже, и вскоре ее перевели на новую работу в настоящую киностудию. Теперь Шуб больше не собирала фильмы из разрозненных кусков. Впервые она держала в руках плёнку со многими дублями, снятую по сценарию, впервые она имела дело с режиссёрами, стремясь воплотить их замысел. Во время работы над фильмом режиссёра В.Шкловского «Крылья холопа» Эсфирь обратила внимание на выражение глаз артиста Леонидова, когда вспыхивала осветительная аппаратура. Обычно этот «рабочий» метраж отрезался в процессе монтажа, но взгляд актера в этих кадрах потрясал своей достоверностью и трагической силой, и Эсфирь задумала использовать их для выявления смыслового рисунка роли И. Грозного. Ее предложение с восторгом принял режиссёр, с тех пор Шуб стали приглашать в павильон во время съёмок и советоваться с ней.
Наконец-то Эйзенштейн оставил театр и предложил ей работать над режиссёрским сценарием своего первого фильма «Стачка». Казалось, судьба Шуб в кинематографе определялась наилучшим образом, она могла бы удачно сотрудничать с талантливым режиссёром, самой снимать игровые фильмы. Но Эсфирь искала свой путь, её неудержимо влекло всё, что было связано с самой живой, горячей действительностью. Она познакомилась с Дзигой Вертовым, который в конечном счёте, и помог ей выбрать своё место в кинематографе. Этот талантливый новатор и изобретатель искал новые средства выражения в хронике, в кинодокументе, и именно документальное кино увлекло Шуб. К неигровым фильмам в те годы было отношение весьма пренебрежительное. Конечно, уже все понимали, сколь бесценны кадры хроники, запечатлевшие великие исторические события или знаменитых людей, но нельзя же к документу относиться как к произведению искусства, нельзя же, в самом деле, с помощью документа выразить собственные взгляды. Но, посмотрев фильм Эйзенштейна «Броненосец Потёмкин», Эсфирь, потрясённая, задумалась: а разве невозможно о той же истории рассказать художественно, без помощи актёров, с реальными действующими лицами.
Она часами просматривала хоть и некачественные, но такие захватывающие хроникальные кадры дореволюционной России, Первой мировой войны, февральского переворота. Эти истёртые плёнки волновали Эсфирь, заставляли лихорадочно мыслить, придумывался сценарий о великой эпопее России в начале века. Неожиданно она узнала, что последний царь Николай II имел своего кинооператора и много снимался. Как найти эти хроники? Кто даст время на их поиск? В сомнениях Эсфирь обратилась к директору студии Трайнину, объяснив ему свой грандиозный замысел. Но он был человек трезвомыслящий и не представлял себе, как можно из разрозненных кусков хроники, снятых в разные годы, сделать осмысленный фильм. Это ещё никому не удавалось. И лишь благодаря упорству и настойчивости Шуб, его всё-таки удалось переубедить, разрешение было получено.
В конце лета 1926 г. Шуб едет в Ленинград и с огромным трудом разыскивает киноархив бывшего царя. 60 тыс. м. плёнки за 2 мес. просмотрела она, 5 тыс. выбрала для фильма. Готовая картина в 7-ми частях имела 1700 м. Директор студии сам дал название новому фильму «Падение династии Романовых» и сам же придумал большой плакат для рекламы: двуглавый орёл, накрест зачёркнутый двумя толстыми красными линиями. Фильм, смонтированный только из хроникальных кадров, нёс в себе огромный эмоциональный накал, он стал началом мифологической летописи о великом государстве и имел колоссальный успех у зрителей не только в стране, но и далеко за её пределами. Эсфирь Шуб создала невиданный доселе в мировом кино жанр.
Она была членом общества «Октябрь».С 1942 по 1953 гг. она - режиссёр Центральной студии док. фильмов. Автор выпусков киножурнала «Новости дня», написала книгу воспоминаний «Крупным планом», в которой обобщила свой кинематографический опыт, создала выразительные лит. портреты знаменитых современников - деятелей искусства. Творческие находки Шуб, в частности принципы так называемого монтажного фильма, оказали значительное влияние на развитие мирового кино, особенно на включение документальных кадров в художественно-публицистические фильмы.
Умерла Э.И. Шуб в возрасте 65 лет Похоронена на Новодевичьем кладбище.
Фильмография:
1924 - Остров юных пионеров, монтажёр
1925 - Морока, монтажёр
1925 - Первые огни, монтажёр
1925 — Перевал, монтажёр
1926 - Абрек Заур, монтажёр
1926 - Господа Скотинины, монтажёр
1926 - Крылья холопа, монтажёр
1927 - Великий путь, режиссёр и монтажёр
1927 - Падение династии Романовых, режиссёр и монтажёр
1927 - Проститутка (Убитая жизнью), монтажёр
1928 - Россия Николая II и Л.Толстой, режиссёр и монтажёр
1930 - Сегодня, режиссёр, монтажёр и автор сценарного плана совместно с М.Цейтлиным
1932 - К. Ш. Э. (Комсомол - шеф электрификации), режиссёр, монтажёр и автор сценарного плана
1934 - Идет новая Турция (Турция), режиссёр и монтажёр
1934 - Москва строит метро, режиссёр и монтажёр
1937 - Страна Советов, режиссёр и автор сценарного плана совместно с Б.Агаповым
1939 - Испания, режиссёр и монтажёр
1940 - Кино за 20 лет, режиссёр совместно с В.Пудовкиным, монтажёр и автор сценария совместно с А.Мачеретом, Ю.Олешей, В.. Пудовкиным
1940 - Фашизм будет разбит, автор сценария совместно с Б.Агаповым
1942 - Страна родная, режиссёр, монтажёр и автор сценарного плана
1946 - К пребыванию в Москве участников сессии исполкома международной демократической федерации женщин, режиссёр
1946 - Судебный процесс в Смоленске (Суд в Смоленске), режиссёр и автор сценарного плана
1947 - По ту сторону Аракса, режиссёр, монтажёр и автор сценарного плана
1949 - От чистого сердца, режиссёр и автор сценария
http://biopeoples.ru/women/793-jesfir-ilinichna-shub.html
http://jewish-memorial.narod.ru/SHub.htm
Имя Э.Шуб было уже давно и широко известно, оно твердо числилось в первом ряду тех деятелей нашего искусства, которые заявили о себе в послереволюционные годы новым словом, широко и отчетливо прозвучавшим в мире. Я уже, разумеется, знала и уважала это имя, но впервые оно прозвучало рядом, нет, где-то глубже, вероятно, в самом сердце моем, когда я увидела фильм «Испания».
Испания, судьба и борьба молодой республики были, пожалуй, первым сильным потрясением для моего поколения, ровесников Октября. Гражданская война в Испании была первой войной в нашей судьбе, мы переживали ее горячо и взволнованно, писали о ней стихи и поэмы, мечтали участвовать в ней. Ежесубботно бегали мы в к/т «Хроника» смотреть репортажи с испанского фронта. Когда же после трагического конца этой героической борьбы мы увидели фильм Шуб «Испания», услышали в нем темпераментное и взволнованное повествование Вс. Вишневского, это было не утешением нашего общего горя, а надеждой, вселяющей в сердце силы и веру в будущее. Тогда-то имя Эсфири стало для меня бесконечно близким и нужным. И когда мы где-то случайно встретились и нас познакомили, это было для меня очень значительным событием. Итак, до войны мы были уже знакомы, и однажды я даже была у нее в гостях, обмирая от почтения и жадно вслушиваясь в каждое ее слово, робея и ничуть не преувеличивая ее доброго внимания и интереса ко мне, к моим молодым стихам.
Началась война. Не прошло и 3-х мес., как я получила известие о гибели мужа - он был на фронте с первых дней. Я осталась одна, нашей дочке не было еще и года, надо было жить и исполнять свои обязанности. Мне следовало найти силы для того, чтобы пережить горе так же, как переживали его миллионы других молодых женщин моей Родины. Так я и старалась жить в ту трагическую осень. Однажды, придя по делу в одно учреждение, я издали увидела Шуб. Мы находились в разных концах большого помещения, но она сразу заметила меня, решительно подошла ко мне и молча пожала мне руку. Слов не было. Никаких не было слов, но были глаза, такие, которые нельзя забыть, глаза эти навсегда врезались в мое сознание, в мою душу. Вот с той-то встречи она и вошла в мою жизнь, навсегда, до самого конца, став другом в самом высоком смысле этого святого слова.
Умение дружить и быть другом, пожалуй, тоже искусство и тоже талант, и Эсфирь была им щедро наделена. Чем тесней и ближе были наши отношения, тем ясней становились мне ее истинные масштабы, ее глубина, ее безмерность, безграничность ее человеческих и душевных возможностей. Общение с ней было для меня многократно умножено ее человеческими связями с людьми, бесконечно много значащими для меня и уже, увы, мне недоступными: она много лет работала с Мейерхольдом; Маяковский, увидев ее работу, позвонил ей и позвал в гости, и они общались и были дружны до самого его конца. Я всегда об этом помнила, всегда понимала, что это значит. Она обладала драгоценным человеческим свойством: пристальным интересом к людям. Думаю, что именно эта пристальность, именно этот острый, в самую глубь проникающий интерес к людям отличает и ее творчество, делая его столь своеобразным и выразительным.
Для меня в отношениях с нею было драгоценно еще и то, что она вся целиком, безраздельно принадлежала тем годам, той эпохе, которая неизменно глубоко волновала и влекла к себе мое поколение и которую должны лучше знать наши молодые и юные современники - наши дети и внуки. Я говорю о неповторимых первых годах революции и неповторимых 20-х годах нашего тревожного века. Шуб начала блистательно, потому что сумела понять, почувствовать и запечатлеть нечто самое дорогое и главное во времени, и вся ее дальнейшая жизнь шла по законам того неповторимого времени ее блистательного начала.
Она жила в старом арбатском переулке, на высоком этаже большого дома без лифта, в 2-х крошечных смежных комнатках почти без удобств. По нормам 20-х да и начала 30-х годов это было вполне естественно, и она никогда не помышляла о том, что эти, условия могут измениться. Всю жизнь много работая, она не вела никакого хозяйства и жила очень просто и строго, но, если приходили друзья, всегда умела от души принять и угостить их. Она ничего не хотела и не умела менять и ни в чем не хотела и не умела меняться, это было трудно. Стало отказывать здоровье, сдавало сердце, все больше времени приходилось проводить в больницах. Однажды, навещая ее, я завела речь о том. чтобы после больницы она непременно поехала в санаторий. Она отрицательно покачала головой. «Ну тогда поживите у нас на даче. Вам непременно нужен свежий воздух». - предложила я.
Она снова отрицательно покачала головой.
- Что же тогда? Чего же вы хотите?
- Работы. Хочу повозиться с пленкой. Только тогда я почувствую себя здоровой».- тихо и твердо ответила она
И я поняла, что она права.
Я сознательно не пишу о ней, как о кинематографисте, о ее неповторимой индивидуальности, о ее особенном кинематографическом видении мира. Я не считаю возможным писать об этом дилетантски, а профессионально написать не умею да и не считаю нужным. О ее работах уже написано и будет написано еще много значительных и глубоких исследований, их знают и ценят во всем мире, ее работ не обойти даже тем, кто недооценивает и недопонимает время, их подсказавшее. То, что она сделала в советском кино, стоит нерушимо и незыблемо, как истинный памятник, и я полагаю, что лучшего памятника и высшей награды нет и быть не может.
Маргарита Алигер
май 1984. журнал "Советский экран" № 9
http://akter.kulichki.net/new1/schub_tp.htm
|
| |
| |
