|
ИЕРОМОНАХ РОМАН (МАТЮШИН)
|
|
| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 23 Сен 2012, 00:07 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Offline | ИЕРОМОНАХ РОМАН: "РУССКАЯ ИДЕЯ – ЭТО ВОЦЕРКОВЛЕНИЕ
Родился 16 ноября 1954 г. в семье сельской учительницы. Закончил филфак в университете в Элисте, преподавал в школе. Стихи начал писать в юности, уже ранние отличаются поэтической грамотностью. Призвание к монашеству он ощутил еще в юности. В 1983 г. принял монашеский постриг в Псково-Печерском монастыре, потом служил на приходах Псковщины, в Киево-Печёрской лавре после её открытия. В 1985 г. рукоположен во иеромонахи. (Мать его, Зоя Николаевна, также приняла монашеский постриг под именем Зосимы.) С 1994 г. по благословению правящего архиерея Псковского Евсевия живёт и служит в скиту Ветрово -Псковский район близ д.Боровик (Середкинской вол.). 9 октября 2003 г. иеромонах Роман затворился от мира.
Он создал свои произведения 1-й половины 1990-х годов по благословению Митрополита Иоанна Ленинградского/Санкт-Петербургского и Ладожского. Книга его стихов «Русский куколь» издана по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Его песни исполняются Ж.Бичевской, Олегом Погудиным, С.Безруковым, М.Трошиным. Его образ в сознании многих людей соединяется с определением «монах с гитарой», между тем, как отец Роман оставил пение под гитару уже 10 лет назад. Последние 5 лет он живет в полной тишине, так как лишился голоса и слуха, но стихи писать не прекращает: к его 50-летию издательство Белорусского экзархата издало новый сборник «Радоваться Небу». В этом году батюшка прекратил прием посетителей – ушел в затвор, но письменная связь с ним сохраняется. Когда мы попросили его ответить на несколько вопросов по поводу «монашеского творчества», он напомнил, что несколько лет назад уже беседовал про это с автором этих строк. Мы соединили старое и новое интервью воедино.
- Монах и поэт - это сочетание многих православных смущает. Послушание и творчество – как это совместить?
- Когда мы хотим обратиться к человеку с острым вопросом, должно прежде всего выяснить, что нам нужно? Люди вопрошающие бывают разными: одни ищут правды, другие стараются заранее уличить, ищут в других фальшь, а в себе ее не видят. Люди относятся к моему творчеству по-разному, но это приносит большое утешение, какая лодка не испытывает натиск волн? Та, которая лежит вверх дном, на берегу, но, если лодка и плывет, важно знать, правильный ли курс она держит. Слава Богу, у меня есть духовник, который благословил писать стихи. Страшно оценивать человека, даже положительно. Я часто встречаю фразу: «Он вошел на вершину богомыслия». А разве у богомыслия есть вершина? Или пишущий уже побывал там? Можно витиевато говорить о Премудрости Божией, обрамить речь богословскими терминами, но все это будет только жалким умничаньем, пусканием пузырей, а не богословием. Мои стихи – это мой потолок пишущего человека. Иное дело, что я – монах и священник. Здесь уже другое измерение.
- Отцу Роману ставят в вину, что «с его легкой руки», благодаря создавшемуся образу «монаха с гитарой», стали появляться всевозможные сомнительные исполнители духовных песнопений.
- Очень не хочется, чтобы новое поветрие как-то связывали с моим именем. Всякое песнопение не имеет смысла без высокой поэзии, без чувства слова. Плохие стихи мешают воцерковлению людей. Эстрадный стиль исполнения для монаха недопустим. Сладкий голос, аккордеон, усилители, барабаны – все это подавляет духовную сторону, усиливая душевную. Восприятие песенного творчества зависит от внутреннего состояния, от духовного опыта. Иногда со сцены в эстрадной манере исполняются даже древнерусские напевы. Увы, это профанация. Особенно печально слышать со сцены песнопения, которые имеют сугубо литургическое, богослужебное назначение. Кощунство слушать, развалясь в кресле, «Литургию» Чайковского, «Всенощное бдение» Рахманинова. Если поющие не находят в себе сил остановиться, то пусть остановятся хотя бы слушающие.
- Как совместить творчество и ревность о спасении?
- Без смирения это невозможно. Без смирения вообще ничего невозможно. А бывает, что одаренность человека вызывает одуренность, но тот, кто впал в это состояние, ничего плохого за собой не замечает. Старцы – они ходят перед Богом. Это отражение, роса Божия, в идеале и поэзия должна быть именно такой.
- Поэзия может отразить Бога?
- Что или кто может отразить Бога совершенно? У нас все устроено по принципу лестницы. Есть разные ступени, разные меры. Есть то, что до времени не полезно. Человек должен говорить только о том, что он понимает. Слово является лишь оболочкой, через которую передается дух. Слово может быть и мертвым, и живым. Иные говорят: «Возлюбленные! Чадца мои!» Но дорос ли ты до отцовства, стяжав любовь, если ты - без году неделя священник? Многие из нас только начали свое воцерковление, до многого еще не доросли. «Мои стихи от Бога»… Страшно, когда человек говорит о себе подобные слова. Нельзя все написанное считать Божиим откровением. У меня, как и у любого другого поэта, разные стихи. Некоторые отразили борьбу с падшим человеком, «ветхим Адамом», в некоторых, надеюсь, я прикоснулся к «обновленному человеку». Часто тот, кто занимается искусством, печется не о душе, а о собственном имени. Принимая даже малую похвалу, начинаешь исторгать из себя такое, что потом придется долго и тщательно отмываться. Я ведь очень жестко начинал – только Псалтирь и Иисусова молитва. Какие там стихи! Я шел к святости так, что всякого, мешающего молитве, готов был стереть с лица земли. Это ли не безумие – идти к святости, а не к своим грехам! От нас-то требуется всего ничего – познать свои грехи и смириться, а остальное – дело Божие. Нет, если бы не старец – к стихам я вряд ли вернулся. Раньше, в миру, написание стихов было почти всегда отражением борьбы со страстями. Не очищая падшее естество, я нырял в него, выворачивал свое нездоровое нутро, придавая ему напевную рифмованную форму, щедро делился с окружающими и этим жил. Понятно, что без молитвы, без воцерковления, я только разрушал себя. Душа голодала, дух уныния меня не оставлял. Величайшая милость Божия, что я ушел в монастырь. Там-то я понял, что служение «музам» губительно. Не хочу повторяться – каждый знает жизненные пути известных поэтов.
Сейчас не так. Чтобы настроиться на высокую волну, нужно молиться. Потому что, когда молишься, то прикасаешься к Покою, полнишься Благодарением, и потом этим хочется поделиться. И когда «от избытка сердца глаголют уста», тогда звучат стихи-благодарения. Само рождение слова уже радость. Мы не можем все время молиться, не можем все время идти в гору. Нужен отдых – передышка. А стихи – это отдых, это плавный переход от молитвы к молитве. Величайшая милость Божия – касаться Божьего. Человек творческий, как водопроводчик, ему необходимо знать, какую воду он проводит, ибо не всякая вода целебна. Жизненно необходимо, чтобы он подключался к родниковой воде, а не к ядовитым стокам цивилизации. Но до родника – идти да идти, а лужи всегда под ногой, да и головушку так затуманили, что уже не отличаем лужи от родников. Так и теряется назначение поэта – проводить Божие.
- Отец Роман, вы живете в уединении, в затворе. Между тем, судя по вашим стихам, ваши мысли, чувства и молитвы неразрывны с судьбами русского народа. Из каких источников Вы черпаете информацию?
- Из писем, православных газет и журналов, которые мне присылают верующие. Очень много скорбных писем. У каждого - своя боль. В ответ на такие письма я стараюсь написать хотя бы пару слов.
- По учению святых отцов скорби посылаются во спасение, но и за грехи. По уставу за многие тяжкие грехи следует отлучать от причастия. Вы как священник, как поступаете в таком случае – если вам исповедуется человек в тяжких, смертных грехах?
- Дело в том, что священник распоряжается не своим. Он не собственник, а хранитель Святыни. И личных проявлений симпатий и антипатий быть не может. Главное – есть или нет покаяния. Если человек кается, плачет, если Господь дал ему эти слезы, кто я такой, чтобы быть преградой между душой и Христом? Церковь всегда допускала снисхождение к кающимся грешникам, а не только сегодня это происходит.
- В ваших последних сборниках немало стихов, о которых не скажешь, что они «о вечном», они – на злобу дня, и порой похожи на воззвания «Отечество в опасности!»
- В сборнике всегда есть опасность перекормить сплошной духовностью, вызвать зевоту. Чем вызваны такие стихи? Тем, что я живой человек, и мне не все равно, что творится на моей Родине. Поэтому и ушел за штат, чтобы всегда можно было поднять голос в защиту своего Отечества, высказать личное мнение, не подвергая нападкам Церковь.
- Что вы скажете о нашем патриотическом движении? Можно ли сказать, что православных патриотизм отличается от обычной любви к Родине?
- Патриот – слово святое, ибо этим словом прославляется верность Родине. Измена же осуждена еще в раю. Цель одна, но дороги могут быть разными. Любовью к Родине можно повредить душе, если она закрывает любовь к Господу. И, если русские стяги почитаются и возвышаются выше Креста, икон и хоругвей, то такой патриотизм призывает гнев Божий на Россию.
- Что вы скажете о процессе глобализации, захватившей весь мир?
- Как бывший пастух, могу поделиться увиденным. Пока овцы пасутся кучками, они дышат свежим воздухом, кушают что хотят, наслаждаются свободой. Когда же их сгоняют в одно стадо, то даже им понятно, что ни свободы, ни свежего воздуха, ни пищи вдоволь скоро не будет, потому что их погонят в стойло. Разве когда загоняли в царские хоромы? Туда идут добровольно. Кто хочет жить в стойле, пусть ждет глобализацию.
- Какие книги современных русских писателей вы предложили бы читать молодым людям?
- Произведения верных сынов России – Ф.Абрамова, В.Белова, В.Распутина, В.Ганичева, А. Королькова, В.Крупина, А.Сегеня, М.Шелехова. Читать вообще нужно не для развлечения – убивания времени, а для развития. И уж никакая западная и отечественная фантастика и детективщина даром не нужны! Развивайте головушку, читайте прекрасного русского мыслителя И.Ильина. Считаю, что его книги должны быть в доме каждого настоящего педагога. Прислушайтесь: «Человек творит в жизни только то, что он сам есть в религиозном измерении: пустая душа не создаст духовного богатства; мелкая душа не сотворит величия; пошлый человек не узрит Бога и не воспримет Его лучей, и не предаст другим». Вот верное направление правильного воспитания – подведение души к религиозному измерению путем уничтожения пошлости в себе и в обществе. Эти слова нужно повесить на улицах в общественных местах, в коридорах школ, чтобы взрослый человек не гордился неверием, а понял ее как поглость и слепоту души, чтобы ребенка уже с малых лет страшили пустота и мелочность души, как неодолимые преграды на пути к величию и богатству духовному.
- Что такое «русская идея»?
- Это – воцерковление. Потому что без возрождения души Родина не возродится. Не коттеджи и иномарки принесли славу России, а русская православная душа, собравшая раздробленные земли, создавшая величайшее духовное богатство. А без души любое тело мертво. Как его ни румянь, ни забрасывай цветами – покойник есть покойник.
-«Кого Бог любит, того наказывает» - так можно сказать и о нашем народе?
- Да, если вспомнить, что старославянское слово «наказание» имеет корень наказ и означает «научение». Или мы хотим быть неучами? Вот и Господь учит того, кого любит. А то, что научение кому-то является наказанием не вина Учителя. Это одна сторона медали. А другая – даже куст требует ухода. Заботливый виноградарь только и ходит с секатором, отсекая сухие или гнилые ветки. Разве кто-то отсекает здоровые? Будем здравы, и Господь проявит к нам Любовь другим способом.
Беседовала Людмила Ильюнина
16.11. 2004.
http://www.pravoslavie.ru/guest/4586.htm
«БЕЗ БОГА НАЦИЯ – ТОЛПА»
Он сам пишет стихи и музыку, сам поет. От других исполнителей его отличает то, что он - монах. О нем ходят разные слухи. И что лишился голоса и больше не может петь, и что лежит в больнице на операции. Или даже, что умер. А он, затворившись в скиту в глухих лесах на Псковщине, отделенный рекой, болотами, непроходимыми чащами от всего мирского, по прежнему сочиняет духовные стихи. Только уже не поет их. Он принял новый духовный подвиг, дав обед молчания? Заболел? Никто не знает, никто ничего не говорит. И сам он тоже. Правда, за полгода до кончины известного старца о.Николая с острова Залита, приехав в последний раз в Москву к своей духовной дочери Елене Квасковой, где и я с ним неоднократно встречался, обронил: «Я со старцем простился. Он меня отпустил, чтобы дальше сам шел». И с тех пор замолчал. Голос же его, записанный на всевозможные носители, продолжает звучать в храмах, деревенских избах, городских квартирах, выжимая слезы очищения, зажигая веру, отгоняя, подобно тому, как лампада отгоняет тьму, человеческое отчаяние. Отказавшись от голоса, монах в тиши лесов обретает духовную силу. А голос, оторвавшись от своего хозяина, продолжает звать нас в храмы Божии, «пока еще звонят». Когда мне прислали первую кассету с его песнями, я был покорен ими тут же, и непременно захотел встретиться с автором. Но где его найти? Сказали лишь, что в псковских Печорах живет его мать. И я помчался тогда в Печоры.
Истинно говорят: если что человек искренне возжелает, вся вселенная бросится ему помогать. Дело было накануне Благовещенья. Отец Роман ездил по храмам и монастырям, да в дороге заболел, и на пару дней завернул в Печоры к матери. Там мы впервые и свиделись. Встретил он меня в белом подряснике. Накормил рыбным супчиком. Вставил в магнитофон кассету с новыми записями. Невысок, худощав, с характерным брянским говорком. Я, помню, говорил о маловерии, сектантстве, бездуховности. А он:
- Вот ты все о других, да о других. О своем спасении думать надо. Свой храм укреплять, а не раскатывать его по бревнышку.
- Но отец Роман,- волновался я, - твои песни разве не те же бревнышки? А ведь ты их раскатываешь. Скольким они помогли удержаться на плаву!
- Выходит, раскатываю. А у самого за ворот течет, да...
Это теперь пластинки и кассеты с его песнями продаются во всех православных храмах, а стихи печатаются в православных календарях и светских изданиях. Тогда монаха бранили. Литературные критики - за качество стиха. Церковное начальство - за не церковное, как они говорили, дело. В ту первую встречу отец Роман показывал мне написанные им же иконы и жаловался: - Вот за это рукоделие никто не упрекает, а песни... Монах с балалайкой, говорят. Да... Если б не благословение старца. Потому и пою. Так-то, Александрушка. Большой старец меня благословил.
Как я позже понял, это и был старец Николай с острова Залита. В миру иеромонаха Романа звали Александром Матюшиным. С юных лет писал стихи, играл в вокально-инструментальном ансамбле, потом учился в университете, учительствовал. Мысль о монашестве возникла внезапно.
- Иду как-то по лесной дороге: солнышко всходит, природа просыпается. И вдруг пронзило: вечером я еще на день буду ближе к смерти, а монах - ближе к Богу. Пошел к матери: отпусти в монастырь. Мама - учительница, а годы застойные. Дай, говорит, хоть до пенсии доработать. И как только мать ступила за порог школы, выписался из дома, и - в Печоры, в монастырь. Приехал, а - куда, к кому? В гостиницу не селят - нет прописки. Бомж, словом. Пошел в храм. Встал позади всех. Прихожане молятся. Душно, скучно. Священники все толстые, розовощекие. Внутренний голос нашептывал: уходи. А куда? Только в отчаянье. Встал на колени, обратился к Божьей Матери: помоги, не оставь. Отлегло от сердца. Так и остался в монастыре. Позже я понял, что церковь - это не только священники. Священник - он что? Он лишь распределяет благодать Божью. Но он тоже человек со своими слабостями и пороками. Он тоже может быть грешен. А церковь - другое. Церковь позволяет человеку разглядеть свою душу. Когда я впервые увидел свою душу, испугался, что сойду с ума - столько в ней грязи накопилось. Такое отчаянье охватило.
Я ему: - Есть священники пьяницы, гомосексуалисты. Как же так?
А он: - Каждый за свою жизнь сам перед Богом ответит. Мало ли мне чего не нравится, но я смотрю на иные вершины. Сергий Радонежский, Серафим Саровский.
И при каждой новой встрече дарил мне книги, пластинки, магнитофонные записи. Потом пригласил на храмовый праздник в Самолву. И вот трясемся по скользкой дороге на «Запорожце» без тормозов, отдавшись на милость Божию. Я, пригревшись, дремлю. Приходские священники, что меня встретили, разговаривают и сокрушаются: - Ведь не так все задумывалось, не так...
Что не так-то? Оказывается здесь, в российской глубинке, два молодых священника задумали предприятие, которое в ту пору было не по силам всей русской православной церкви. А именно, привлечь к православию людей, которые хоть и не считают себя атеистами, но от церкви далеки. Молитва не касается их душ. Божественная премудрость не доходит до разума. А, оказалось, таким людям и предложить-то нечего. Этим ловко пользовались заморские миссионеры и доморощенные сектанты. Свои же духоборцы еще не успели вырасти. Сказывались многие годы запрета на проповедь. А нужно было биться за духовную целостность Отечества. Для таких людей – считающихся православными, но не знающих о православии почти ничего – и сочинил, и спел отец Роман свои первые духовные песни. Они зажили своей жизнью, преодолев границы не только Псковской епархии, но и России. Их стали транслировать по радио, записывать на грампластинки, издавать книгами. Их стали использовать эстрадные исполнители. Хорошо, если они, как Жанна Бичевская, от которой я сейчас везу иеромонаху Роману подарок, – две упаковки пластинок с записями его песен в ее исполнении, испросили на то благословения. Другие своевольничали, а то и просто хулиганили. Где-то в Питере положили его песни на рок-музыку, чем повергли отца Романа в неописуемое смятение, заронив сомнение, что, может быть, вовсе не следовало эти песни писать или отпускать их дальше круга друзей. Но тогда терялся весь смысл тогдашней его духовной работы.
А с чего начиналось-то? Заехал как-то в гости к старцу Николаю на остров Залита. И был поражен, когда после трапезы старец вдруг сказал: - Давайте-ка я вам спою. и пошел к инструменту. Видя замешательство своего гостя, добавил весело: - Не смущайтесь, батюшка! Бог слышит всякое обращение к Нему, а в чем оно выражено - в молитве, стихах, музыке, песне или живописи - не все ли равно?
В Самолве он искал уединения, но не нашел. Приходили околоцерковные старушки, приносили сплетни, хулили друг друга, а за глаза и батюшку. Мир втягивал и тут его в свои жернова. А он всегда сторонился мира. И тогда о.Роман решился на отшельничество.
Отец Никита предложил ему домик, оставшийся от родителей. Когда-то там была деревня, да умерла, остался лишь этот дом, а вокруг леса да болота. Там о.Роман и живет. Сейчас он за штатом по здоровью и, живя в скиту, может свободно вести монашеский образ жизни и писать новые стихи и песни. О душе, которая бы «не забывала Бога и к людям относилась, как к себе». О Святой Руси, где расплодились скоморохи да заморские нехристи. «То, что срамом было, стало славою, то, что славою было, оплевано, а князья одну думку думают - как без Бога им миром правити».
Без Бога нация – толпа,
Объединенная пороком.
Или слепа, или тупа,
Иль, что еще страшней, жестока.
Не я один искал встречи с Романом-псалмопевцем. Едут к нему даже в затвор паломники не только из России, но и из Сербии, Греции, Польши, Молдавии, Украины, Америки. Освободившись из заключения, находят здесь душевное отдохновение бывшие преступники. Живут у него неделями, но не праздно живут. Всем миром поднимали в скиту часовенку. Сруб рубили в окрестных лесах. Запрестольный крест резали в Молдавии, врата – в Белоруссии, везли по воде. Иконостас о.Роман расписывал сам. Чтобы отсечь соблазн славой, поэт вышел из состава Союза писателей, отказался от лит. премий «АЛРОССА» и журнала «Наш современник». Один архиепископ, представляя первую пластинку с песнопениями иеромонаха Романа, сравнил его со звонарем. Этот образ мне особенно по душе. Внизу родник, старое заброшенное кладбище, загаженные поля, вымирающие деревни, спившиеся люди, отвернувшиеся от Бога и друг друга, а он звонит и звонит, тревожа дремлющую совесть. «Что ты спишь, восстань душа моя...». Этот звон во многих душах сеет беспокойство и надежду.
Александр Калинин
19.03.2008. газета "Столетие"
http://www.stoletie.ru/obschestvo/bez_boga_naciya__tolpa.htm
«ОДИНОКИЙ ПУТЬ» ИЕРОМОНАХА РОМАНА
На книжных полках многих приходских библиотек по соседству с нетронутым глянцем легко найти потрепанные поэтические сборники с надписью на корешке: «Иеромонах Роман (Матюшин)». С его песнями-молитвами, негромко, «не публично» звучащими с кассет, сроднились многие из тех, кто в трудные 90-е искал свой путь к Богу. На вопрос, чем вам дороги эти стихи, его почитатели нередко пожимают плечами: сложно сказать, но едва ли не каждый второй при этом задумчиво произносит: «Я бы очень хотел с ним встретиться…».
В его скиту Ветрово живет огромный пушистый кот Барсик, на полках по периметру стен - библиотека из сотен книг. Недалеко от кельи - деревянная церковь в русском стиле и ни единой души на несколько километров вокруг. Без лодки, без местного проводника сюда не добраться. В мирском пространстве об о. Романе говорят и пишут разное - от героических легенд до пошлых небылиц. Возможно, это неизбежное следствие того, что о его сегодняшнем дне практически ничего не известно. Впрочем, ничего особенного и не происходит, священник-поэт по-прежнему служит, трудится, пишет новые стихи и продолжает свой монашеский подвиг. 8 лет он молчал - потерял голос, был «нем», но не глух ни к общественным событиям, ни к человеческому горю. Его сегодняшнее творчество - стихотворная публицистика, наполненная болью о мире, все больше погружающемся в «одноклеточное» существование. Однако и в этих стихах виден «лирический герой» - монах и философ, о котором мы пока так мало знаем.
- На Ваше мировоззрение, творчество повлияли какие-то сильные впечатления детства и юности? Хотелось бы узнать немного о том времени, когда Вы еще не были ни монахом, ни поэтом.
- Вера была во мне с ранних лет, но укреплялась в молодости. Мать преподавала в школе, а, приходя домой, доставала потайной чемодан, вынимала оттуда иконы и молилась. Когда я заболел, она стала читать мне Евангелие. Оно было на русском языке, с прекрасными иллюстрациями. Из всего Евангелия я запомнил Христа и Иуду. И душа приняла Христа - сразу, поскольку еще не знала грехов. Но что такое вера без Церкви. Жизнь без исповеди, умножение страстей, когда ты без покаяния, без благодати варишься в собственном соку. В студенческом возрасте стал искать смысл жизни вне церковных стен. К кому бы ни обращался тогда, первый вопрос задавал такой: для чего вы живете? В поисках ответа хотелось прочесть Библию, но священник, к которому я пришел с этим, дал мне только «Журнал Московской Патриархии»… Самый трагикомичный момент - я подошел к преподавателю философии и спросил: «В чем смысл человеческого бытия?», а он ответил: «Да брось ты об этом думать. Живи, как растение». Это меня убило. Ведь так сказал тот, кто, кажется, уж точно должен был ответить студенту, для чего нужно жить. Человек - не растение, даже кошка выше растения. Получается, что он мне и собачьей жизни не предложил.
Я подумал: ладно, пусть так. И занялся арифметикой: представил себе весы. На одну чашу я кладу свою временную жизнь, на другую - вечную. Допустим, я проживу здесь 80 лет. Хотя, для ровного счета, возьмем 60. Треть жизни мы спим - вычтем ее. Ближе к старости начинаются костыли, аптеки, больницы. Остается всего 2 десятка продуктивных лет, из которых, может быть, наберется один счастливый год. Неужели этот год, да пусть даже 10 лет, может заменить вечность? Даже если бы в ней ничего не было, если бы… И вообще, почему ты должен радоваться одному счастливому мигу, а потом ты умрешь и станешь удобрением. Был ли ты хорошим или плохим, нет разницы, ведь ты же удобрение. Меня поразил этот вывод, и следующая мысль была: «Господи, помоги! Сохрани от такого жуткого самоуничтожения, от пути в никуда». Я понял, что невозможно, проводя жизнь без Бога, стать человеком.
- Тогда к Вам и пришло решение оставить мир и связать свою жизнь с Церковью?
- Еще будучи школьником, я полюбил Божию красоту природы. Мог часами смотреть на холмы, на разлив Десны, на звезды. Хотелось жить так, чтобы никогда с этой красотой не расставаться. И в предпоследнем классе школы я сказал, что поеду поступать в семинарию. Но мать попросила: сынок, дай мне хотя бы до пенсии доработать. Ведь в случае поступления ее бы просто выгнали, лишили учительского места. Пришлось поступать в университет, на филфак. Но «искра» осталась, никуда не исчезла. Однажды, уже студентом, как-то попал на сакман. Это такая «точка» в степи: домик чабана, вокруг на 10-15 км. никого нет, только стада овец. И вот, в уединении, среди полыни вдруг родились такие строки:
Я хочу стать схимником, высохшим скелетом,
Быть длинноволосым, типа чернеца,
И в озерной глади видеть не поэта,
А лицо бродяги-мудреца.
Мне было 18 или 19 лет. Я ничего не знал ни о жизни в монастырях, ни того, где они находятся. Тогда никто ничего не говорил, не объяснял и вдруг мысли о монашестве. Это был призыв, Господь стучал в сердце и вот этот звук -глас Божий - стал слышен среди тишины и коснулся души. Монашество я принял позже: не мог оставить мать, сестра работала на Севере. После университета трудился в разных местах, пел в ДК. Было такое состояние, когда тобой довольны все, и ты всем доволен, но отдаешь себя и ничего не приобретаешь. Люди расходятся, остаешься один на один с аппаратурой, и начинается встреча с собой. Вдруг понимаешь, насколько ты нищ. Страшный момент… Почувствовал, что задыхаюсь, хотя меня никто не считал ни унылым, ни грустным. А в какой-то момент понял: дальше так жить не могу. Мать была к тому времени устроена (впоследствии приняла монашеский постриг), и я ушел в монастырь.
- Как поэт, как человек творческий Вы сформировались, уже будучи иеромонахом?
- У меня были мирские стихи и песни. Первые тетрадочки - самое детство, потом в 10-м классе очень много писал. Были рассказы, несколько повестей, одна сатира. Все это уничтожил. И слава Богу. Ведь это было творчество нецерковного человека - что оно могло дать? Еще до перестройки, в 80-е годы, принес свои сборники, прозу и поэзию, в Брянское издательство. Решил прийти в литературу «огородами» - не через газеты и журналы, а как автор книг. Мне пообещали: посмотрим, приезжайте через месяц. И в следующую встречу, с уважением таким, говорят: издадим, только нужен «паровоз» - стихотворение о Ленине и партии. Очень хотелось иметь свой сборник, но на сделку с совестью пойти. Если бы я исполнил тогда их просьбу, то был бы не знаю кем. И носился бы потом с этим сборничком: смотрите, какой я великий! Потом был бы второй сборник, третий ― а понятий-то духовных нет. Только бы тщеславие росло. Милость Божия, что я боялся сфальшивить - и Господь сохранил от этого пути. Помню, как уже в монастыре открыл одну из духовных книг - это была «Невидимая брань» Никодима Святогорца. И был так потрясен, что чуть не заплакал. Читал и думал: вот что мне надо было в юности! А нас в университете кормили Боккаччо и ему подобными «шедеврами». Не хочу оценивать свою поэзию. Но если поэтическое слово коснулось сердец слушающих или читающих и привело в храм Божий, то это и есть высшее предназначение поэзии. Тот, кто ходит перед людьми, а не перед Богом, еще не состоялся как личность: он не имеет опоры, ведь опора - один Господь.
- Более 10 лет Вы пребываете совершенно один, в настоящей глуши, в скиту. Там легче пишется?
- По состоянию здоровья я ушел за штат, по благословению архиерея и старца - в скит Ветрово. Сначала по болезни, а потом так и остался. Работаю там, пишу иконы, хотя не считаюсь иконописцем, только учусь. Меня всегда влекло уединение, в котором по-другому воспринимаешь красоту. Слышишь пение соловьев, разбойничий свист скворцов, крики журавлей. Не можешь надышаться ароматом цветущих лип. Не устаешь удивляться красоте белых лилий. А как прекрасен заснеженный лес! В любое время природа славит Бога.
Процесс творчества необъясним. Читаешь Псалтирь и вдруг видишь поэтическую строку «темна вода во облацех воздушных» - это же такой образ! И я его, конечно, включил в одно из своих стихотворений.
Темна вода во облацех воздушных,
Черна вода моих прошедших дней.
Разные бывают состояния. Не пишу, когда не пишется. Быть ремесленником - зачем? Если во мне что-то начинает звучать, стараюсь эту тему раскрыть, оформить в стихи. Если ничего не звучит, лучше пойду почитаю, потружусь. Работая над стихами, держу под рукой старославянскую Библию и словарь Даля. Это такая гармония... Откройте словарь, почитайте хотя бы о масти лошадей: вороной, пегий, саврасый. Сколько забытых слов! Учим детей чирикать по-иностранному и забываем наш величайший язык.Стихов у меня сейчас, изданных - более тысячи, но большинство из них не могу прочесть наизусть. Просто не запоминаю - зачем? Дай Бог нам, монахам, не забыть имя Божие - это самое главное. А стихи - это только путь к Церкви. Понимаете - путь, а не самоцель. Цель - Христос.
- Ваш последний на данный момент сборник, вышедший небольшим тиражом в прошлом году, включает много гражданских, злободневных стихов. И называется «Одинокий путь». Кажется, Вы действительно во многом одиноки. Почему так? Это доля «пророка в своем отечестве»?
- Пророк - это тот, кто говорит по воле Божией, и именно то, что Господь хочет сказать людям. А есть просто трезвый взгляд на происходящее. Если вижу, что ребенок ползет к горячему утюгу, не нужно быть пророком, чтобы сказать, что он обожжется. Если мы видим, куда все устремились, да еще с нарастающей скоростью - необязательно быть пророком, чтобы понять, куда придем. Иногда стихи приходят после молитвы. Это как передышка для души, перед тем как нырнуть в окружающий мир. Иные пишутся на злобу дня. Возможно, их и не стоит называть поэзией в полном смысле слова - трудно на поэтическом языке говорить о нашей современности. Но как патриот не могу молчать. Хотя и «получаю» порой за это - и слева, и справа. Стихотворения, выражающие гражданскую позицию, не всех устраивают. У меня есть неизданная книга, называется «Ратные стихи». И пока нет издательства, которое согласилось бы их напечатать. Слишком ратные, говорят. Но монах, христианин - это воин Христов. Мне больно за свое Отечество, за свой народ - не кривлю душой, потому и касаюсь этих тем.Невозможно угодить всем. У Достоевского есть такие слова: «Мое направление, за которое не дают чинов». Кому-то нужно говорить, невзирая на лица, чины, не идя на компромиссы с совестью.
02.02. 2010.
Беседовали Дмитрий Андреев, Елена Сапаева
http://www.pravoslavie.ru/smi/38140.htm
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Четверг, 18 Апр 2013, 21:54 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Offline | «НЕБО НИЧЕМ ВНЕШНИМ НЕ ЗАМЕНИТЬ...»
Беседа с монахом и поэтом …
Иисус же, услышав это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные... (Мф. 9, 12)
24 января 2012 г. за вклад в русскую поэзию иеромонаху Роману (Матюшину) вручена лит. премия св. Александра Невского.
Об о. Романе не хочется говорить лишних слов, потому что вполне достаточно его собственных. В 90-е годы мы покупали в церковных лавках кассеты с портретами задумчивого монаха в чёрной скуфие. Его тихие песни под гитару открывали для нас таинственную красоту духовной жизни, Священного Писания, Церкви, самой России. В этих песнях не было избыточной сладости, а были печаль и любовь к Богу, которая оказалась сильнее любой другой. Затем пришло время поэтических сборников, и оказалось, что на бумаге строчки о. Романа «звучат» не хуже, чем в авторском исполнении, а это нечасто бывает у поющих поэтов. С годами его стихи стали менее эмоциональными, но более ясными, прозрачными, совершенными по мысли. Они и были, и остаются настоящей поэзией - не менее подлинной, чем поэзия Пушкина, Лермонтова или Есенина.
Растленье духа не врачуют годы.
Неисцелим презревший врачевство́.
И старость, семенящая за модой,
Уничижает наше естество.
Любое время - слово жизни-песни.
Осмыслив песнь, уже не отвращусь
Морщин ли, седины́ или болезни:
Безблагодатной старости страшусь!
9 января 2012 г., скит Ветрово
- Отец Роман, Ваши слушатели и читатели знают, что Вы много лет живёте на Псковщине, в скиту Ветрово. Расскажите, пожалуйста, об этом ските поподробнее. Где он находится? Какая природа его окружает? Что за храм, что за дома в этом скиту?
- Уже и не припомню, когда здесь поселился. Раньше тут был хутор, стояло несколько домов. По приказу свыше заставили всех перебраться в центральное село. И только лесник не мог разобрать свой дом: строил он его на совесть, из отборного леса, на шипах. Пришлось ему продать этот дом отцу Досифею - великому подвижнику. Когда он утонул, дом этот выкупил у его дочери отец Никита, а лет через десять, уже у него, купил я. Место очень уединенное, попасть в скит можно только на лодке, а зимой надо идти лесом и болотом. До ближайшей деревни 3 км., а через 5 км., вниз по течению, есть еще несколько домов. Река, болота, лес, дом, Храм - и никого вокруг до горизонта. Полнейшее уединение! Разве это не Милость Божия?
- В Ваших стихах состояние лирического героя часто раскрывается через образы природы. Что для Вас природа? Зеркало, в котором отражается душа? Свидетельство Божиего присутствия в мире?
- Зеркало всегда отражает то, к чему направлено. Красота Божьей природы - последняя нить, связывающая человека с Богом. Как-то в поезде пожилая попутчица обратилась ко мне: «Человек я абсолютно нецерковный, очень люблю быть в лесу, чувствую его, мне там хорошо». Я ответил, что лес - ее последняя соломинка, и, если она не заменит Творца тварным, то придет к Богу. Очень надеюсь, что так и произошло.
- Мы живём в городе, где почти нет деревьев, и даже небо видно с трудом. Чем можно утешиться городскому жителю, который так хочет, но почти никогда не может вырваться за город?
- Без деревьев прожить можно, вспомните св. Иоанна Крестителя. А вот небо ничем внешним не заменить. Но как бы оно ни было прекрасно, Царство Божие внутри нас. Мне трудно представить себя живущим даже в селе, не то, что в городе, но даже в городе смог бы выжить - в домике возле Храма.
- Издалека трудно судить о жизни деревни. В книгах мы читаем о том, что деревня вырождается, что поля стоят непаханные, дома - заколоченные, а немногочисленные жители спиваются. Так ли это на самом деле?
- К великой скорби, это так. Однажды поехал к знакомому иерею, он служит в 40-50-ти км., если по прямой. Взял с собой фотоаппарат и поехал. Проехали большой поселок, стоят каменные двухэтажные здания, многие без окон, без дверей. Редко где за стеклом увидишь занавеску - жизнь еще теплится. Про коровники и говорить нечего - одни стены. Нафотографировался... потом отлеживался не один день. Всюду ли так? Нет, под городом Остров построена хорошая ферма. Все новенькое. В Пскове диктор телевидения, не без гордости за «процветающую Псковщину», объявил, что на той ферме будут разводить модифицированных коз - с человеческими генами. Уж лучше разруха, чем современное людоедство.
- И в то же время говорят о том, что в России происходит духовное возрождение, что люди потянулись в храмы. Наблюдаете ли Вы это возрождение? Идут ли люди в глубинке к исповеди и Причастию?
- В городских храмах приток верующих более заметен, а в деревнях беда, не всякий и выживет на пенсию. Коров никто не держит, продукты все, кроме картошки, из магазина, а еще нужно отрывать от пенсии на дрова. Две машины дров - это несколько пенсий. Отпевание - самая распространенная треба. Трудно говорить о духовном возрождении в вымирающих деревнях.
- Отец Роман, расскажите, пожалуйста, о том, что Вы читаете.
- Сейчас читаю А.Лебедева «Очерки внутренней истории Византийско-Восточной Церкви». Очень отрезвляет деятельность некоторых императоров! Один самовластно канонизирует своего покойного сына-отрока, другой - своих покойных жен, строит и посвящает им храмы (причем одна была злого нрава и непотребного поведения), третий хотел поставить Патриархом своего сына - 12-летнего отрока, и поставил, как только ему исполнилось 16 лет. Никому в Византии скучно не было. И турки не просто так объявились.
- Что Вы считаете неприемлемым в современной «православной литературе»?
- Вот и вы прибегли к кавычкам, говоря о современных изданиях. К сожалению, не только в обычных магазинах невозможно купить продукты без вредных примесей. Все нужно просеивать, просеивать и просеивать! Часто видишь, как желаемое выдают за действительность. И что только не пишут! Вот, процитирую на память высказывание одного архиепископа о своем духовнике: «... это был непревзойденный духовник!» Не о танцоре же речь! Вслушайтесь, сколько гордыни в этом слове - «непревзойденный»! Уж какие раньше были духовники и старцы - никто так о них не писал. Может, опасались, что придет некто и превзойдет? Потеря трезвости - бедствие современных писателей. А какие названия! «Записки бывалого монаха»!
- Несколько слов о книге «Моления на озере» свт. Николая Сербского. Близка ли она Вам?
- Люблю Сербию, переживаю за ее народ, не хотел бы никого задеть неосторожным словом, но раз спросили - отвечу: именно к этой книге душа не легла. Никакому автору не выразить душу народа так, как это делает народная песня. Осенью были в гостях у молодого священника, о. Бояна. Когда его матушка Сашко стала петь сербские народные песни, песни-притчи, песни о Косово, сердце сжалось от боли за этот народ: плачет Сербия в этих песнях.
- Какой образ жизни должен вести человек, который считает себя писателем, поэтом? От чего воздерживаться, к чему стремиться?
- Христианину подобает христианский образ жизни, кем бы он ни был - писателем, поэтом. Всем даны Заповеди Христовы, никто не имеет привилегий на их нарушение. Воздерживаться нужно от всего, что питает и разжигает страсти. Каждый творческий человек должен свое творчество сделать сетью для утопающих, а не паутиной для собирания жертв охотнику за душами. Нужно помнить, что все возвращается на нас, и возвращается седмерицею. Растлевающий растлевает в первую очередь себя.
- А как узнать - есть ли благословение Божие на твой труд?
- Господь благословляет собирать, а не расточать, восходить, а не нисходить. Если наш труд соответствует собиранию и восхождению - мы делаем Божье дело. Но ведь мы то собираем, то расточаем, то восходим, то кубарем скатываемся - человек очень слаб, ничтожен и жалок, когда надеется на себя. Сейчас век прелести. Жить нужно как можно проще, проверяя свои труды и поступки голосом совести.
- Как Вы думаете, может ли существовать творческий блуд? Например, когда художник создаёт несколько произведений на продажу и попутно пишет то, к чему по-настоящему лежит его душа?
- Блуд, блуждать - однокоренные слова. Когда художник пишет на продажу и не прилагает сердца, он превращается в ремесленника. Можно ли с соринкой в глазу любоваться красотой природы? А когда в глазах одни денежные знаки, как отобразить эту красоту?
- Можно ли научиться видеть красоту и осмысленность в самых обыденных, повседневных делах и предметах?
- Кажется, японская поговорка гласит: «Трудно отыскать черного кота в темном углу, особенно когда его там нет». Обыденные повседневные дела и предметы очень разнообразны. Не посоветовал бы ежедневные будни превращать в праздники, иначе праздники станут буднями. Будни - наше крестоношение, где праздники - кратковременная передышка. Никакая картина не заполняется одной краской, в противном случае, она превратится в псевдопроизведение. Человечество уже «осчастливлено шедевром» - черный квадрат.
- Можно ли сказать, что жизненный путь человека, в том числе монаха, - это своего рода творчество?
- Мы все пишем величайшую поэму своей жизни. Жизнь каждого человека - его самое правдивое произведение, даже если по жизни он прошел закоренелым обманщиком.
- Много лет назад в одной из песен Вы сказали: «Виделась в чёрном моя Родина». Россия по-прежнему видится Вам в траурных одеждах?
- Да, для радости очень мало поводов. Тучки все ближе и ближе, чернее и чернее. Безбожники, язычники, сектанты всех мастей, сатанисты, антинародная власть, ветхозаветный плен, враждебность соседей - длинный перечень. Да и сами себя уничтожаем всяким зельем и пойлом. По-человечески - выхода нет, тупик! Что можем сделать? Искать выход, главное - поднять глаза и воздеть руки: «Горе́ имеим сердца!» Что невозможно людям, возможно Богу.
- Мы не сомневаемся в том, что монашество горячо молится за Россию. Но могут ли помочь России наши мирские молитвы? Мы и на словах сосредотачиваться не умеем, и ленимся, и вообще - совсем другим занимаемся...
- Как бы сказали сербы: «И ми такође!..» Но для того, чтобы горячо молиться, сначала надо стать монахами. Монашествующих сейчас много, а кто из них монахи - один Господь знает. Мы порою очень похожи на ряженых... Все мы больны, очень больны!
К монаху соблазнитель подступил:
Убей, иль блудодействуй, иль напейся!
Напился, блудодействовал, убил!
Известно, как веревочка не вейся...
Не станем дале умножать глагол
И упражняться в помыслах пустейших...
Кто выбирает меньшее из зол,
Тот отдает себя во власть лютейших...
2 января 2012 года, дорога Ветрово - Боровик
Беседовала Ольга Надпорожская, 23.01. 2012. РНЛ
http://ruskline.ru/analiti....zamenit
Вышел сборник ранних стихотворений иеромонаха Романа (Матюшина)
В петербургском издательстве «Амфора» вышел сборник стихотворений иеромонаха Романа «Созвездие Креста». В книгу вошли ранние стихи поэта, некоторые из которых были написаны им еще до принятия монашеского пострига, сообщается в пресс-релизе, поступившем в редакцию. Стихи отца Романа рассказывают о движении души к Богу - через покаяние, созерцание природы, сострадание ко всему живому и боль за родную землю. Многие из его ранних стихотворений легли в основу песен и прозвучали на всю страну в исполнении самого автора, а также Жанны Бичевской, ОЛЕГА ПОГУДИНА и др. известных певцов.
В издательстве готовятся к выпуску еще 2 книги иеромонаха Романа, в которые войдут более поздние стихи, в том числе написанные в последнее десятилетие. К сборнику прилагается аудиодиск с песнопениями иеромонаха Романа в исполнении автора.
26.07. 2013
http://ruskline.ru/news_rl...._kresta
2014 год:
ИЕРОМОНАХУ РОМАНУ (Матюшину) – 60 ЛЕТ
В понедельник, 24 ноября, в Санкт-Петербурге в Духовно-просветительском центре «Святодуховский» Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры состоится творческий вечер известного поэта и исполнителя духовных песнопений иеромонаха Романа. Мероприятие приурочено к 60-летию пастыря. Организацией вечера занимается информационно-аналитическая служба «Русская народная линия» и руководитель «Театра Народной Драмы», режиссёр и писатель А.В. Грунтовский.
Начало вечера в 19:00. Приглашаются все желающие. Вход свободный.
Иеромонах Роман (Матюшин) – личность легендарная. Известный православный писатель, наместник Сретенского монастыря архимандрит Тихон (Шевкунов) в своей книге «Несвятые святые», ставшей бестселлером, вспоминает, как его однажды «направили с поручением к Патриарху Пимену, в его резиденцию в Чистом пер». «Там, ожидая в прихожей, я с удивлением услышал из покоев Патриарха запись песен о. Романа. Патриарх Пимен сам был прекрасным певцом и поэтому мог ценить настоящее церковное творчество», - пишет о.Тихон.
По словам великого русского писателя В.Распутина, «песни его, прозвучавшие в скорбную пору нашей Голгофы так неожиданно и так необходимо есть ответ на духовные отеческие потребности. Сказать, что это молитвенный и аскетический голос - значит указать только на одну и, пожалуй, не главную краску израненного сердца и мятущейся души человека, продирающегося к свету. В них есть и скорбь, и боль, и безжалостное к себе покаяние, и первые движения пробуждающейся души, и счастливые слезы её обретения».
Иеромонах Роман создал свои произведения 1-й половины 1990-х годов по благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева). Книги его стихов «Русский куколь» и «Внимая Божьему веленью» изданы по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Песни на его стихи исполнялись Ж.Бичевской, Олегом Погудиным, С.Безруковым, М.Трошиным, Е.Ваенгой, И.Скорик, А.Михайловым, Геннадием и Анастасией Заволокиными, Кубанским казачьим хором.
Сборники песен:
1991 «Благословен идущий к Богу», издано в Свято-Успенской Киево-Печерской Лавре
1991 «Камни святых алтарей», Псков
1992 «Стихи покаянные», Новгород
1992 «Земля святая», издано в Свято-Успенской Киево-Печерской Лавре
1995 «Избранное. Стихи и духовные песнопения», Минск
1995 «А жатвы много», Полоцк
1997 «Благословен молитвословья час», Санкт-Петербург
1997, 1998, 2000, 2005 «Внимая Божьему веленью», изд. Белорусского Экзархата
1999 «Русь святая зовёт», Ростов-на-Дону
2001 «За церковью черёмуховый цвет…», Ростов-на-Дону
2001 «Душа кричит без слов», Ростов-на-Дону
2002 «Русский куколь», изд. Белорусского Экзархата
2004 «Радоваться Небу», изд. Белорусского Экзархата
2005 «Внимая Божьему веленью», изд. Белорусского Экзархата
2005 «Там моя Сербия: Путевые очерки и стихи», Санкт-Петербург
2006 «Пред всеми душа виновата», изд. Белорусского Экзархата
2008 «Одинокий путь», изд. Белорусского Экзархата
2009 «И горько слово», изд. Белорусского Экзархата
2010 «Пою Богу моему. Избранное», Санкт-Петербург
2012 «Иеромонах Роман. Избранное. Стихотворения 1970-2008» - изд Сретенского монастыря
2013 «Последний снег». Стихотворения. Изд. «Амфора»
2013 «Созвездие Креста». Изд. «Амфора»
2014 «Чудный свет». Стихотворения. Изд. «Петроглиф»
Альбомы:
«Всё истинное, вечное - не здесь» (CD, изд. Белорусского Экзархата. Минск, 2004)
«Вся Россия стала полем Куликовым» (CD, изд. Белорусского Экзархата. Минск, 2004)
«Души моей Святыня» (CD, изд. Белорусского Экзархата. Минск, 2004)
«Какая милость, что над нами Бог!» (CD, изл. Белорусского Экзархата. Минск, 2004)
«Мгновенье жизни - Вечности предтеча» (CD, изд. Белорусского Экзархата. Минск, 2004)
«Радость моя, наступает пора покаянная» (CD, изд. Белорусского Экзархата. Минск, 2004)
«Всё моя молитва превозможет…» (CD, изд. Саратовской епархии, 2004)
«Раскрою я Псалтирь святую» (CD, изд. Саратовской епархии, 2004)
«Слава Богу, снова я один…» (CD, изд. Саратовской епархии, 2004)
«Белый храм над рекою» (CD, Петербургская студия грамзаписи, 1994)
Книги:
"Там моя Сербия"
http://lavra.spb.ru/svyatoduhovskiy/2624-24-nojabrja.html
http://ruskline.ru/news_rl...._60_let
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2019, 16:10 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Offline | В ВЕЯНИИ ТИХОГО ВЕТРА
Пасхальные дни с иеромонахом Романом (Матюшиным)
С иеромонахом Романом мы встретились в пасхальные дни минувшего года. Я приехала в скит Ветрóво вместе с художницей Н.Назаровой, которая работала над иллюстрациями к сборнику стихотворений «Светел дом» - первой книге отца Романа для детей. На Радуницу отец Роман собирался уехать из Ветрово к себе на родину, в село Рябчёвск Брянской обл. Наталия ехала вместе с ним, чтобы увидеть и написать с натуры его родные места, а для чего ехала я, редактор будущей книги, трудно сказать. Конечно же, я думала о том, что, может быть, напишу об этой встрече, но еще больше мне хотелось просто увидеть иеромонаха Романа, чьи стихи я готовила к изданию последние два-три года и чьи песни слушала уже около 20 лет – с тех самых пор, как пришла в Церковь.
Под стихотворениями иеромонаха Романа всегда указаны названия тех мест, где они были написаны: Рябчёвск, Родовое, Кярово и Лисьё, Печоры, Киев, Полоцк, деревня Боровик. А начиная с 1994 г. почти под всеми стихами стоит одно и то же название - скит Ветрово. Самое первое стихотворение, написанное в скиту, отец Роман считает одним из лучших у себя:
Цвет голубой и цвет зеленый:
Что боле радости виной?
Иль тот небесный, отдаленный,
Иль этот близкий нам, земной?
Я разрывался в раздвоеньи,
В непостоянстве, как во зле.
Искал порою утешенья
То в небесах, то на земле.
Цвета, любимые доселе,
Причина тишины и бурь, –
Жизнеликующая зелень
И духоносная лазурь.
Душе! Едино на потребу!
Мимоходящим отболей!
И снова радуемся небу,
Не забывая о земле.
Но мы с Наталией, добираясь в Ветрово, не видели вокруг ни зеленого, ни голубого. В апреле краски были совсем другими, в основном серая и ржаво-желтая. Серая – это хмурое, одутловатое небо и отражающая его речка Лочкино, жёлтая – высокий прошлогодний камыш по берегам и болото, среди которого река вьется много километров, пока где-то очень далеко не впадает в Псковское озеро. Нам хотелось, чтобы все вокруг цвело, как в стихах о. Романа – яблони, лилии, розы – но изо рта шел пар, а с неба – дождь вперемешку с градом и снегом. Мы ходили по берегу темной реки на окраине д. Боровик и ждали отца Романа: его лодка должна была появиться справа, из-за поворота реки, где над самой водой, как шлагбаум, склонялось безлистое дерево. Мы ждём минуту, другую, полчаса, и вот наконец за поворотом мелькает ярко-оранжевое пятно. Меня так страшит предстоящая встреча, что я делаю вид, будто ничего не заметила, но Наталия с улыбкой говорит: - Я слышала шум моторки. Из-за поворота реки, свистя крыльями, вылетают утки, а потом выворачивает странная лодка, точнее, две лодки, соединенные одна за другой деревянными жердями. Но мы смотрим только на сидящего на корме человека в подряснике и оранжевом спасательном жилете. Издалека видны черные провалы под глазами, впалые щеки – все его лицо кажется темным. Лодка подходит ближе - и я вижу, что иеромонах Роман выглядит гораздо старше, чем я думала.
- Христос Воскресе! –восклицает он, делая ударение на первое слово.
- Воистину Воскресе! – отзываемся мы.
- Сейчас попробую угадать, кто из вас кто, - с улыбкой вглядывается он в нас. - Это, - отец Роман указывает на Наталию, - Ольга, писательница. А это, - смотрит он на меня, - Наталья, художница.
- Нет-нет, батюшка, наоборот, - вразнобой говорим мы. – Это Наталья, а это – Ольга!
- Ну должен же я доказать вам свою частичную прозорливость! – настаивает отец Роман. – Это, - он смотрит на меня, - Наталья, художница. А это – Ольга, писательница! Это звезды из Петербурга. Я же только со звездами общаюсь! - шутит он. Нас разбирает нервный смех. Неужели это тот самый иеромонах Роман, который поет «Улетучились думы мои, и омылась душа тишиной...» - и душа, внимая пению, тут же погружается в тишину и печаль? Мы грузим сумки в первую лодку, а сами садимся во вторую вместе со своими спутниками - Спиридоном из Петербурга и Ириной из Минска. О. Роман раздает нам плотные плащи-дождевики, отталкивается веслом от берега, заводит мотор - и мы плывем по реке, то и дело поворачивая.
Примерно через четверть часа на левом берегу показывается маковка деревянного храма. Это и есть скит Ветрово, церковь в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших». Я хорошо помню: слово «Храм» иеромонах Роман и в стихотворениях, и в письмах пишет с прописной буквы. Его Храм я видела на фотографиях: построенный в стиле северных русских церквей, он сиял золотистым светом, как сияют сосны в солнечных лучах. А сейчас, под серым небом, он совсем другого цвета… такого бывает отсыревшая древесина, которую забыли покрыть лаком. Да и все остальные постройки в скиту кажутся темными, как дома в бедной русской деревне, а на ветвях деревьев, хоть и распустились коричневые сережки, нет ни единого листика. Должно быть, отец Роман поселился здесь на Троицу, когда шелестели листвой березы, и весь мир вокруг был как Божий Храм. Наверное, с неба лился весенний свет и, имея сердце горе, воздевая руки к небесам, сложил отец Роман эти строки: Цвет голубой и цвет зеленый…
- А ты видишь во всем этом красоту? – спрашиваю я Наталию, когда мы выходим из лодки.
- Конечно! Это очень красиво, - отвечает она. Скоро она поставит на берегу складную табуреточку и достанет из папки большой лист бумаги. …Прошло несколько дней – и красота Ветрово открылась мне. Было это в тот вечер, когда мы исповедались, прочитали молитвы ко Святому Причащению, и отец Роман велел нам пойти отдохнуть перед ночной литургией. Но мы не могли отдыхать: наутро мы покидали скит, и нужно было еще раз взглянуть на все, запомнить, проститься, может быть, навсегда. С фотоаппаратом в руках я вышла к причалу – и увидела, как на другом берегу реки, над холмиком с несколькими деревьями, зажегся закат. Он ни секунды не оставался прежним – менялся, наполнялся силой, все больше разгорался красным цветом, пока не стал похож на какой-то огненный столп от неба и до земли. Я сидела на перевернутой лодке, понимая, что эти мгновения не повторятся, а ведь каждое из них не сравнимо ни с чем своей красотой… и вот уже огненный свет начинает гаснуть.
А потом я увидела себя на фотографии, сделанной в тот вечер: нелепая, в 3-х свитерах, поверх которых уже не могла застегнуться куртка, в съехавшем на затылок платке, с блаженной улыбкой. Глядя на эту фотографию, я понимаю, что была очень счастлива – и потому она мне дороже, чем самый лучший портрет, сделанный у фотохудожника. Но кто-то другой, взглянув на нее, только подивится моему несуразному виду. Вернувшись домой, я открыла сборник иеромонаха Романа, нашла стихотворение «Цвет голубой и цвет зеленый…» и увидела дату под ним: 13 февраля 1994 г. Не было в феврале ничего зеленого в скиту Ветрово. Наверное, не было и голубого. О какой же зелени, о какой духоносной лазури написал стихотворение отец Роман?
В скиту иеромонах Роман сразу ведет нас с Наталией и еще двумя паломниками в храм. Отпирает ключами кованую решетку, двери - и мы оказываемся в маленьком притворе, который напоминает сени деревенского дома. О. Роман раздает нам большие матерчатые бахилы, открывает еще одну дверь, и мы входим в храм. - Христос Воскресе из мертвых… - запевает отец Роман. Лучи невесть откуда взявшегося солнца освящают высокий крест-Голгофу слева от алтаря. Он искусно вырезан из светлого дерева, и отец Роман рассказывает, что крест этот сделал бывший заключенный: «Какой дар у человека, да?». Царские врата в храме тоже резные, в иконостасе – два ряда икон хорошего письма, а выше, над алтарем – большая икона «Спас Нерукотворный», написанная отцом Романом. Позже мы увидим еще две точно такие же иконы: одну – в келье отца Романа и другую - в домовом храме преподобного Серафима Саровского. Через два дня, в ночь на воскресенье, отец Роман отслужит в домовом храме Божественную литургию, за которой я впервые в жизни буду петь в церковном хоре, состоящем всего из двух голосов. Над крышей дома раскинется холодный звездный купол, по сторонам сгустится тьма, и на много километров вокруг не будет ни одного человеческого жилья. А после литургии я присяду на низенькую скамеечку перед «Спасом Нерукотворным» в келье отца Романа, подниму глаза на икону, освещенную красной лампадой, и почувствую, что сердце мое до краев наполнено слезами: тронь его – и сразу прольются. В келью войдет иеромонах Роман и скажет: - Мне немного грустно, что я говорю – «со страхом Божиим и верою приступите» - а к Чаше подхожу один. Но я считаю, что никого нельзя принуждать: каждый должен сам к этому стремиться.
- Да, Наталия расстраивается, что не подготовилась и не причастилась, - скажу я, почему-то умолчав о том, что расстраиваюсь сама и что мне кажется неподъемным трудом готовиться к исповеди и Причастию здесь, в скиту иеромонаха Романа.
- Тогда завтра отдохнем, а в понедельник давайте поготовимся и причастимся за ночной службой, - скажет отец Роман. Но это будет в ночь на воскресенье, а пока еще пятница, и я стою в храме «Взыскание погибших» и разглядываю иконы Божией Матери на стенах: «Умиление», «Одигитрия», Казанская, Державная, «Знамение», «Шестистрельная» - и на всех образах лик у Богородицы непривычно светлый. Это потому, объясняет иеромонах Роман, что он специально выбелил лики: ведь солнце так редко заглядывает в храм.
- Иконы я начал писать, потому что очень хотел иметь настоящие, писанные, а стоят они дорого, но сейчас я икон не пишу: времени нет. Чтобы совершенствоваться в каком-то деле, нужно обязательно хотя бы немного заниматься им каждый день, а не браться за него раз в год. Поэтому иконопись я пока оставил. - говорит о. Роман.
Справа от алтаря, на высоком четырехстороннем аналое, стоит икона, в честь которой освящена церковь. Это небольшой образ Божией Матери «Взыскание погибших», написанный в академическом стиле. - Эту икону я когда-то нашёл в селе Тёмкино, в сторожке, среди груды мусора. Одно время я служил в этом селе, в Смоленском храме. - говорит о. Роман.
Когда в Ветрово построили церковь, о. Роман попросил монахиню Рафаилу, келейницу старца Н.Гурьянова, узнать - в честь кого освятить храм. И о. Николай передал, чтобы храм освятили в честь иконы Пресвятой Богородицы «Взыскание погибших». Иеромонах Роман берет икону «Взыскание погибших» с аналоя, и мы по очереди прикладываемся к ней. Каждого о.Роман благословляет иконой, а потом прикладывается к ней сам.
Стоял бы и смотрел, не отрываясь.
Икона-чудо! Кротость и печаль.
Взыскание погибших. Как живая!
Струится покрывало по плечам,
Дитя прильнуло в поисках защиты,
Предчувствуя далекий Крестный час.
Пока еще ручонки не пробиты,
Но Ты глядишь на каждого из нас.
О, Мати Света! Все мы виноваты.
История кружит в который раз.
Растут иуды, воины, пилаты,
Ученики – кто пред Тобой сейчас?
Матюшин-Правдин
Ночью при свете большой свечи мы сидим за столом в домике, который здесь называют летней трапезной. Домик не отапливается, в стенах у него щели, и единственный источник тепла у нас – горячий чай, который мы пьём чашку за чашкой. Отец Роман вспоминает детство: как мама доставала из-под кровати чемодан, вынимала из него иконы, давала детям приложиться, - и убирала обратно. А однажды, когда сын заболел, стала читать ему Евангелие с картинками. И Саша (так звали о. Романа в то время) запомнил из Евангелия только двоих: Христа и Иуду, Свет и мрак. Об этом его стихотворение «Матушке Зосиме», в котором есть такая строчка: «Иуда рядом, - страшный, а целует». А в разговоре с нами о. Роман как-то раз сказал: «Поцелуй без любви – это и есть поцелуй Иуды». С тех самых пор, как Саша Матюшин узнал об Иуде, он всегда боялся солгать, сфальшивить, оказаться предателем – и в решающие минуты это определяло его жизненный путь.
- Комсомольцем я не был, - рассказывает отец Роман. - Хотя, когда все писали заявление в комсомол, написал тоже, ведь я был сыном учительницы и не мог поступить иначе. А у меня был друг Васька, отец у которого сильно выпивал. И как раз накануне нашего приема в комсомол Васькин отец не дал опохмелиться директору школы. Мы пришли вступать в комсомол – и вдруг директор говорит: «А тебя, Василий, мы не примем». И тогда я подошел к столу, достал из стопки свое заявление и порвал его. Я выбрал дружбу – и это спасло меня от неверного шага. А когда мне было 22 года, я приехал в Брянск, в издательство «Приокское» – хотел издать книгу стихов и прозу. Привез свои стихи, поэмы, рассказы, повести. Издатель мне говорит: «А почему Вы не хотите сначала публиковаться в газетах, журналах?» «А я решил в литературу прийти огородами», - отвечаю. Через месяц он сказал, что издаст сборник: «Только напишите стихотворение о партии или о Ленине - оно будет как паровоз. Мы партийное издательство». То есть мне предложили пойти на компромисс с совестью… А это очень страшно - когда человек добивается чего-то, переступив через свою совесть! Все мы знаем А.Твардовского: он не только печатался, но и достиг канцелярских высот, был секретарем СП. А как он этого добился? Отрекся от родных отца и матери. Они были крестьяне, и их сослали как кулаков. Твардовскому сказали: «Или пиши в газете отречение, или не мечтай о Союзе писателей». Так он стал известным поэтом, классиком. А его старший брат не отрекся – и его посадили. Я, конечно, больше уважаю брата, а не этого хваленого-перехваленного поэта. Предательство отца-матери ничем нельзя залечить, и в последние годы Твардовский просто спивался. Вроде и известен всем, и книги его на каждом углу, и стихи его знают, а душа мучается. И где сейчас его душа, мы не знаем. И я стихотворение о Ленине, о партии, конечно, писать отказался, сказав редактору, что я даже не комсомолец.
Прозу мою издатель отдал на рецензию одному поэту. И тот написал: «В прозе А.Матюшина чувствуется чуждое солженицынское дыхание». Я приехал к нему забирать свои рукописи, вижу - поэт немножко под градусом, рядом с ним какой-то его поклонник. Поэт мне говорит: «Старик, я на мели!». Ну, наверное, корабль не очень был великий: 5 руб. хватило, чтобы снять его с мели. Поклонник взял деньги, помчался в магазин: «Бутылку поэту!..» Мы с поэтом сидим, общаемся, он видит: перед ним живой молодой человек. Спрашивает: «Почему же ты сразу ко мне не пришел?» То есть он бы мне тогда другое в рецензии написал. Я говорю: «Да ладно, что ж теперь, переписывать?». Приехал к себе в Рябчёвск, растопил буржуйку и все свои детские и юношеские тетради бросил в печь. Очень много золы оказалось! Правда, и тепло тоже было. Так я расчистил себе путь в монастырь. А если бы издали мой сборничек, я бы думал, какой я способный, талантливый, питал бы этим свое тщеславие, гордыню... Ведь это очень опасно, заниматься творчеством, не имея защиты! Нельзя писать прежде воцерковления: враг обязательно посмеется и утащит.
Страх оказаться предателем повлиял не только на многие поступки о.Романа, но даже на его произношение. Букву «г» иеромонах Роман произносит на украинский манер, что-то среднее между «г» и «х».
- У нас в Рябчёвске все так говорят, - улыбается он. - А тех, кто произносит «г» чисто, дразнят:
Гуси гогочут,
Город горит,
Каждая гадость
На «г» говорит.
Я специально не стал переучиваться, так и говорил «гх», чтобы не изменять Брянщине. А когда служил на Украине, наоборот, стал произносить «г» чисто: чтобы те, у кого не в порядке с национальным вопросом, обходили меня стороной как москаля. Для настоящих верующих это не было преградой. А потом вернулся в Россию и стал говорить по-старому, так же, как все мои земляки.
«Как страшно нам сфальшивить, как страшно нам сфальшивить! - постоянно говорил нам о. Роман. - Смирился бы человек, не умничал – что-то и открыл бы ему Господь, и дал бы сказать полезное, а не многословное людям». А чуть позже, летом, добавил к фамилии своего отца фамилию бабушки и подписался под очередным стихотворением: «Иеромонах Роман (Матюшин-Правдин)».
Я привезла в подарок иеромонаху Роману 2 свои книги, написанные для детей - «Святые евангелисты» и «Три святителя». Читать их при мне о. Роман, к счастью, не стал, но перелистал обе книги, внимательно рассматривая картинки.
- Кто это? Неужели Иоанн Златоуст? - остановился отец Роман на одной странице.
- Нет, это свт. Григорий Богослов.
- Больше похож на Степана Разина. Очень уж телесные святители в этой книге. Слишком много плоти. Вот евангелисты лучше нарисованы, более иконописно. Смотрите, у них лики, а не просто мышцы. А это ещё кто такие?
На картинке был изображен мальчик в светлой тунике, а возле него две девушки в белых одеяниях, с лицами, полузакрытыми покрывалами.
- Это эпизод из жития свт Григория, помните? Когда он ещё был отроком, ему явились во сне две девы – Чистота и Целомудрие. Они пообещали, что унесут его высоко-высоко и поставят перед престолом бессмертной Троицы.
- Мне ведь тоже однажды приснились три девы, - сказал отец Роман, помолчав. – Куда-то далеко в луга повели меня, водили со мной хороводы… Проснулся таким счастливым!
- Отец Роман! У Вас же есть такое стихотворение! Я думала, что это о Григории Богослове. И, когда писала книгу, читала этот стих…
Прекрасные, чудные лица!
Как Ангелы с Неба сошли –
Три чистые отроковицы
С собою меня повели.
В луга, где трава зеленела,
Где Пасхой сияли цветы…
Душа ликовала и пела
В краю неземной красоты!
И дали лазурью дивили,
И светом искрили ручьи.
Со мной хороводы водили
Святые три девы мои.
Был юн, не имел дерзновенья
Об их именах вопросить…
Проснулся – исчезло виденье,
Но сердцу его не забыть!
- Нет, что Вы, - качает о. Роман головой. – Как можно придумывать! Это и вправду приснилось мне в детстве… Из письменного стола у себя в келье о. Роман достает 3 или 6 толстые папки на пружине, открывает одну из них – и мы видим листы, испещренные почерком настолько мелким, что прочитать его почти невозможно. О. Роман иногда пишет левой рукой, но соблюдает наклон в правую сторону, а на полях делает рисунки, как Пушкин или Лермонтов, хотя его такое сравнение вряд ли порадует. В папках хранятся рукописи стихотворений о. Романа, над которыми он, видимо, работал в то время, когда у него еще не было компьютера. Он просит меня отобрать несколько листов для лит. музея в городке Трубчевске, куда собирается заехать по дороге в Рябчёвск. И я не решаюсь сказать ему, что черновики лучше не раздавать, хранить все вместе, что когда-нибудь потом их трудно будет отыскать. В этих черновиках, написанных то черной, то синей, то зеленой ручкой, очень много исправлений. И сейчас, работая над новыми стихами, о. Роман может по много дней думать над одной строкой, снова и снова ее переписывая. Иногда он присылает черновик стихотворения по электронной почте, просит прочитать, помочь подобрать точное слово - но, пока читаешь и думаешь, от о. Романа уже приходит новый вариант.
Когда я начала работать над сборником стихотворений иеромонаха Романа и впервые послала ему свои редакторские замечания, мне было очень страшно, я думала, что, может быть, я совершаю ошибку, кому собираюсь давать советы! В письме я попросила у него прощения за то, что так много беру на себя, но, к моему удивлению, он отнесся к моим замечаниям с большим уважением и ко многим из них прислушался. Не так уж велик мой редакторский опыт, и все же могу сказать, что такое смирение – это свойство настоящих писателей. А вот более мелкие авторы очень болезненно относятся к правке, могут обидеться и даже совсем отказаться работать с редактором. Я часто вспоминаю черновики о. Романа и жалею, что не смогла рассмотреть их как следует. Помню, что на полях несколько раз встречалось изображение монаха – в куколе и с посохом. Были пейзажи – дорога, старый дом и ряд похожих на тополя деревьев. Монах, плывущий по реке в длинной лодке… А на один рисунок о. Роман сам обратил мое внимание: - Это гильотина. Был мне такой сон – что я стою перед гильотиной и должен выбрать: умирать или не умирать за Христа.
Я видел сон, наверно, неспроста.
Передо мной большая гильотина.
И нужно распластаться за Христа,
Но я позорно медлю пред кончиной.
Никто меня не тащит, не ведет.
Они стоят и смотрят отчужденно.
И острый меч вовек не упадет,
Пока не будет головы склоненной.
Молился я, и мне Господь помог.
Но так ломало, чуть не отвернулся.
И все-таки, и все-таки я лег!
И нож упал. И тут же я проснулся.
Открыл глаза. Увы! Еще живу.
Спасен был там. Зачем же пробудился?
Я устоял во сне. А наяву…
Дай Бог, чтоб этот сон когда-то сбылся!
- Отец Роман! Я знаю это стихотворение. Но я думала, что Вы это придумали!
- Ну что Вы, ну что Вы, как можно! Придумывать ничего нельзя… Всё, что пишу, - очень просто. После ночной службы кладу на стол Библию и церковнославянский словарь, призываю Духа Святаго, молюсь: «Господи, дай мне сказать то, что полезно людям. То, что не повредит ни им, ни мне, в первую очередь». Потом крещу келью на все 4 стороны, чтобы никакая муза ко мне не слетела, никакой пегас не прискакал. Пегас, муза не одного за собой увели – и пропал, заблудился человек. Я никогда не искал модных рифм, как, например, «параболе - по радуге», не хотел кого-то удивить. Красота и красивость – это совсем разные вещи. Ни красоту, ни правду не нужно приукрашивать. Каждый раз, когда девушка красится, она показывает, что что-то в ней не так... Я ищу только, чтобы не сфальшивить. Тот, кто рвется к славе и привык к аплодисментам, рушит себя как личность. Помните, священник возглашает на литургии:«Яко Тебе подобает всякая слава, честь и поклонение, Отцу, и Сыну, и Святому Духу». Всякая слава, честь и поклонение – только Богу! Один поэт пишет, что, когда он впервые увидел свои стихи в «Литературной газете», то купил очень много экземпляров, расстелил на полу и катался по ним. Сам-то он не понимает, а священнику ясно, как сильно он был пропитан тщеславием. А вот Роберт Рождественский незадолго до смерти написал:
Из того, что довелось мне сделать,
Выдохнуть случайно довелось,
может, наберется строчек десять...
Хорошо бы,
если б набралось.
И за эти строчки ему многое можно простить! Для чего-то Господь меня оставил жить, хотя поэты долго не живут. Еще один поэт очень точно подметил, что мы сами можем призвать на себя беду. Н.Рубцов написал: «Я умру в крещенские морозы…» Так что же ты хочешь, дорогой? Накаркал, накликал – всё. Есенин сказал: «В зеленый вечер под окном на рукаве своем повешусь». Маяковский: «Все чаще думаю – не поставить ли лучше точку пули в своем конце». Только подумал человек – и в то же время с левой стороны рогатенький ему револьвер подкладывает. Не придумывайте себе жизнь. Учитесь жить! Важно понять, что слово просто так не пропадает. Есть такие слова: «Всё исходящее от нас на нас вернется». Если мы помним об этом, мы просто обязаны себя пожалеть и постараться, чтобы от нашего сердца шло высокое, чистое. И, конечно, чтобы мы смогли возлюбить. Мы живем не на полную мощность своих возможностей. Иногда смотришь на человека и думаешь: ведь он работает, но отрабатывает только сколько-то процентов того, на что он способен. И видно, что человек хороший, но надеется только на себя. А ведь даже телефончики не могут звонить разряженными, и мы подключаем их к зарядному устройству. Так же и мы должны подключаться к Божьему источнику, Божьему роднику благодати Духа Святаго. Мне мало чести, что я, может, как поэт состоялся. Мне честь великая, что я принадлежу к русскому народу! Я из простых людей и хочу остаться таким. Мне хотят дать награду за вклад в литературу, а я не собирался ничего туда вкладывать. Зачем делать из литературы культ? Я хотел написать то, что может коснуться сердца другого человека. Чтобы человек по этим стихам, как по мостику, стал пробираться в сторону храма Божьего. Направить кого-то к храму – моя самая главная задача и мое величайшее утешение...
Возможно ль раздавать, не получая?
Вопросы к вам, о пишущая рать!
Без Господа спасительней молчанье:
Чем может неимущий напитать?
Поглощены мудреными строкáми,
И миру, что всегда на Божье слеп,
Насущным хлебом предлагаем камень,
Забыв на вкус, каков он, Божий хлеб.
«Никто не входит в дом без стука»
У входа в лес всегда стучу:
Никто не входит в дом без стука…
Как вы думаете, о чем эти слова? Я думала, что о молитве. Осеняешь себя крестным знамением возле леса, как пред дверьми храма – и Бог благословляет тебя, и уже никто и ничто не причинит тебе вреда. Ведь лес, как глубокая река, как высокие горы, таит в себе опасность, но и с лесом, и с рекой, и с горами можно примириться, породниться, увидеть в них Божью красоту. Две эти строчки очень полюбились мне и, входя в лес, я часто вспоминала, что надо постучаться. Но о молитве в этом стихотворении будет дальше. А первые 2 строки, как я узнала в Ветрово, не заключают в себе никакого иносказания: входя в лес, о. Роман действительно стучит палкой по стволу дерева, чтобы предупредить о своем появлении хозяина леса - медведя. Живут здесь не только медведи, но и волки, лоси, лисицы, зайцы и даже еноты, которых лично я видела только на картинках и, может быть, в зоопарке. Говорят, совсем недалеко от храма, под дубами, иногда пасутся кабаны. А бывают и вовсе чудесные явления:«Земля полна благодарений! // Себя сомненьями не рань, // Коль за окном, в кустах сирени, // Пасется беззаботно лань…»
Над рекой не смолкают птицы,вот бы знать по именам их всех, не только уток, а в камышах сторожат добычу узконосые щуки. И не иначе как чудо, что тот берег Лочкино, на котором живет отец Роман, объявлен заповедником: и охота, и рыбная ловля здесь запрещены. Барсик, полосатый кот иеромонаха Романа, дожил в этом благословенном краю до глубокой старости: ему уже исполнилось 20 лет. Вернувшись в Санкт-Петербург, я стала думать: почему это место называется Ветрово? Разве могут быть сильные ветра в низине, среди болот? И связала для себя это название с библейским эпизодом – о том, как Господь говорил с пророком Илией в веянии тихого ветра. Но этот добрый, по-детски ясный мир на берегу Лочкино может стать страшным, неподвластным человеку, когда грянут холода и день сменится ночью - об этом отец Роман может рассказать не одну историю.
- Как-то раз зимним вечером я пошел в скит через болото и заплутал. 8 часов при десятиградусном морозе ходил по болоту, проваливался по пояс, очень измотался и насквозь промок. И знаете, очень хорошо помню, что в эти часы мне вспоминались животные, перед которыми я виноват - мой Барсик и еще одна собака…Я уже совсем валился с ног, как вдруг увидел среди деревьев 3 пары огоньков. Я понял: волки. Что было делать? Бежать у меня не было сил. Я перекрестился и с топором в руке пошел навстречу волкам. Подошел поближе - и оказалось, что это были не волчьи глаза, а отблески света в окнах дома! Ветер качал ветви у окон, и оттого казалось, что огоньки движутся. А что было бы, если бы я побежал? Мог бы и утонуть в болоте. Часто и в жизни бывает так. Мы чего-то пугаемся и хотим бежать, а надо положиться на Бога и пойти навстречу опасности.
… Молитву краткую шепчу –
И вот уже в гостях у друга.
Как хорошо во мхи нырнуть,
От всех на свете затеряться,
Целить лесным покоем грудь,
Боровиками любоваться!
И чувствовать себя своим
Среди зверей, среди пернатых,
И помогать порою им,
Без преступленья виноватым...
Грибов сейчас полным-полно,
Поделим с белкой даровое.
Какое благо нам дано –
Ответствовать за все живое!
Все чу́дно без людских причуд,
И жду во мхах, как в океане,
Когда сосновую свечу
Закат затеплит на поляне.
Ольга Надпорожская
04.05. 2016. газета "Столетие"
http://www.stoletie.ru/obschestvo/v_vejanii_tihogo_vetra_503.htm
СВЕТЛЫЙ ДОМ ОТЦА РОМАНА
В петербургском издательстве «Чёрная речка» вышла книга иеромонаха Романа «Светел дом». Это первое издание стихотворений от. Романа для детей, с цветными иллюстрациями Н.Назаровой.
Иеромонах Роман не пишет стихотворений, адресованных именно детям, но многие его стихи понятны и близки и им тоже. Все мы читали в детстве стихи Пушкина, Лермонтова, Бунина, я до сих пор помню, какой испытала восторг, когда в учебнике по чтению увидела стихотворение «Лес точно терем расписной...». Но ни Пушкин, ни Бунин не ставили перед собой цель написать «детские стихи» - просто детская душа откликается на настоящую поэзию, как и на всякую настоящую красоту, ничуть не меньше, а может быть, даже сильнее, чем душа взрослого человека. В книге «Светел дом» стихи подобраны и расположены таким образом, чтобы читатель мог проследить духовный путь лирического героя - от детства до зрелости. В начале перед нами мальчик, который плачет «о том, что мир жестокосерд», впервые слышит Евангелие (его вслух читает мама), сам просит окрестить его и принимает Таинство. Он заступается за «глупого» сверстника, переживает чудесное видение - три девы ведут его в «край неземной красоты», любуется красотой звездного неба на сеновале - в своем «первом скиту благодаренья».
А потом перед нами монах-отшельник, для которого вся природа - Божий храм, а смена времен года неразрывно связана с церковными праздниками. «Сюжет» сборника тоже напоминает годовой круг, и в последних стихах слышны отголоски первых. В одном из первых стихотворений герой вспоминает о том, как в детстве отец приносил ему из леса «подарок от лисички» - замерзший ломоть хлеба. И вот теперь, идя меж березок и сосен, он возвращается в прошлое:
Запах детства вдыхаю, вдыхаю,
И дитём на лисичку гляжу.
В песнопениях иеромонаха Романа часто встречаются церковнославянские слова, но в книге «Светел дом» их не так уж много: в сборник вошли более поздние стихи поэта, когда его язык стал проще. Зато в нем есть стихотворение, изобилующее другими «устаревшими» словами, отыскать которые можно разве что в словаре В.Даля. Каждая из 12-ти строф этого стихотворения посвящена одному из 12-ти месяцев - от просинца (января) до студня (декабря). Это уникальный образец прежнего, живого, образного русского языка, достойный того, чтобы включить его в учебники по литературе
А прóсинец известен как январь.
Горят снега под солнцем - загляденье.
Начало года. Месяц-господарь
Сияет облачением Крещенья...
Работая над книгой «Светел дом», хН.Назарова побывала в скиту Ветрово, где живет иеромонах Роман, а еще у него на родине, в селе Рябчёвск Брянской обл. Она написала с натуры и рябчёвский храм св.Митрофана Воронежского (сейчас он восстанавливается), и Десну под высоким обрывом, среди заливных лугов. На последних страницах книги читатель увидит храм в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших» в Ветрово и портрет самого поэта - седобородого монаха с четками в руках. Завершается книга стихотворением-пожеланием каждому читателю, независимо от его возраста:
Живи с распахнутой душою,
Встречая зори босиком.
Не можешь стать рекой большою -
Будь малым чистым родником.
Живи всегда мечтой высокой,
За всё Творца благодари.
Не можешь стать звездой далёкой -
Хотя б огарком, но - гори!
Обычно книги иеромонаха Романа довольно трудно купить. Но эту можно найти легко - на сайте, посвященном творчеству отца Романа, который открылся совсем недавно: http://vetrovo.ru/
Ольга Надпорожская
09.08. 2016 .газета "Столетие"
http://www.stoletie.ru/kultura/svetlyj_dom_otca_romana_704.htm
ВАЛЕНТИН РАСПУТИН И ИЕРОМОНАХ РОМАН
Вряд ли можно было встретить в отвергнутой временем стране сколько-нибудь образованного человека, который не прочитал бы в журнальном или книжном варианте повестей Распутина «Живи и помни», «Прощание с Матёрой», «Деньги для Марии», «Последний срок», «Пожар» или рассказов «Уроки французского», «Василий и Василиса», «В ту же землю», «Нежданно-негаданно», «Что передать вороне», «Век живи - век люби»... Всего и не перечислить. Хотя по меркам многотомных писателей Распутин написал немного, но каждая вещь этого «немногого» - жемчужина русской литературы. Не были прощальным преувеличением слова Патриарха Московского и всея Руси Кирилла о том, что ушел великий писатель - сказаны они были на панихиде в ХХС Совсем недавно это происходило не только по историческим меркам, но по меркам индивидуальной человеческой жизни - повсеместно знали, любили, читали и перечитывали все распутинское, все, что удавалось найти в библиотеках, в книжных магазинах. Его проза, публицистика поддерживали духовное здоровье России всю 2-ю половину ХХ в., и неудивительно, что он открыл для себя и читателей более молодого собрата по духовным устремлениям - иеромонаха Романа. Последнее десятилетие жизни писателя переполнено испытаниями - гибель любимой дочери Марии в иркутской авиакатастрофе 9 июля 2006 г., тяжелая болезнь жены Светланы и ее кончина в мае 2012 г., череда его собственных болезней. В самые сложные дни жизни обменялись письмами взаимной поддержки иеромонах Роман и В.Распутин.
В.Распутин и А.Корольков. Тобольск, Абалакский Знаменский монастырь. 2002. фото - Аркадия Елфимова
Из письма Распутина А.Королькову 25.10.06, Иркутск: «На письмо о. Романа я ответил сразу же, но и ему тяжело далось его небольшое письмо, и мне мое тоже». Будем надеяться, что придет пора, когда отец Роман сочтет возможным частично или полностью познакомить читателей с этой перепиской. Трудно восстановить в памяти очередность событий, узнал ли я об иеромонахе Романе из рассказа «В больнице» или из прозвучавшей где-то записи, в тот период иногда можно было услышать его песнопения по ленинградскому радио. Хотя и труднодоступны, но все-таки уже были выпущены 2 грампластинки (1991 и 1993 г.), одну из них, «Теплится лампада, свет свечи веселой», о. Роман подарил мне 23 мая 1996 г. в скиту Ветрово, в этом не ошибиться, поскольку есть дарственная надпись. Скорее всего, это и был день моего первого паломничества в скит и день знакомства. По-видимому, при первой встрече возник разговор о рассказе «В больнице», тогда же, узнав о подготовке большого сборника стихов иеромонаха Романа, я спросил, не станет ли он возражать, если я попрошу Распутина о предисловии к сборнику. Распутин, несмотря на занятость, быстро откликнулся на просьбу. Так в 1997 г. впервые появилось его емкое, прекрасное предисловие к сборнику «Внимая Божьему веленью», впоследствии неоднократно воспроизводимое не только в переизданиях этого сборника, но и в одном из томиков избранных стихов иеромонаха Романа издательства «Амфора». Но вернемся к рассказу В.Распутина. Это тот редкий для творчества писателя случай, когда рассказ настолько автобиографичен, что сохранены даже история болезни и операции, которые пережил писатель, и передано его личное потрясение от неожиданно услышанной во дворе больницы магнитофонной записи песни иер. Романа и непреодолимое желание услышать еще и еще его песнопения. Своего рода эпилог рассказа, подводящий итог всем спорам с соседом по больничной палате о русской судьбе, выражен крохотным абзацем: «Полгода потом Алексей Петрович (понятно, что в художественном рассказе, даже отчасти автобиографическом, имя главного персонажа вовсе не тождественно имени писателя) будет искать эту песню, спрашивая в кругу, где могли ее знать, пока однажды вовсе не молодой человек, сверстник Алексея Петровича, не расскажет ему о монахе Псково-Печерского монастыря Романе, который сложил и эту песню, а а вместе с нею и многие другие для попечения о запущенной русской душе».
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2019, 16:41 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Offline | - такие афористически меткие слова мог найти только писатель, способный извлечь их из полузабытой сокровищницы русского языка. Будем надеяться, что эти слова найдут отклик в душах, способных пробуждаться к духовной жизни. В письмах Распутин всегда расспрашивал об о. Романе, светлой радостью пронизаны строки о нем. «Саша, не попадалась ли тебе книга архимандрита Тихона (Шевкунова) из Сретенского монастыря. Называется она «Несвятые святые». Ее сейчас читают очень многие, и не напрасно. Там же в конце книги об о. Александре – Романе, нашем песнопевце, которого мы до сих пор так любим и почитаем» (из письма В. Распутина А. Королькову 17.12.2011, Москва). Как-то в предисловии к одной из книг иеромонаха Романа процитировал я, согласовав с Распутиным, строки из другого письма, где были приведены слова, приписанные, по небрежности редактора, не тому владыке, которому они в действительности принадлежали. Исправляя эту досадную описку, приведу фрагмент письма полностью: «Был у меня на днях архиепископ Белгородский, владыка Иоанн, наш земляк, выходец из Иркутска. Зашла речь об иеромонахе Романе и о его недуге (речь идет о тех годах, когда о. Роман не слышал и не говорил). Владыка был решителен: случившееся с батюшкой дано ему не в наказание, а во спасение, для большего самоуглубления и защиты от суетной славы. Он считает, что о. Роман своими песнями привел к крещению десятки, может быть, сотни тысяч людей, и он не может быть оставлен, его ведет особая милость.
Иер.Роман и А.Корольков. 07.03.2000. Скит Ветрово
В России всегда колокольный звон одного храма подхватывался колоколами другого храма, и вместе они возвещали о чем-то значительном – радостно-праздничном или тревожно-трагическом. В.Распутин услышал «бом-бом» иер. Романа и передал набат своим читателям, которые понесли небесные звуки от души к душе по всей России и дальше, в безмерность православного мира.
Александр Корольков
декабрь 2016
http://vetrovo.ru/about/korolkov-rasputin/comment-page-1/
ПУТЕШЕСТВИЕ В РЯБЧЕВСК С ИЕРОМОНАХОМ РОМАНОМ
Продолжение очерка журналистки О.Надпорожской об иеромонахе Романе - замечательном поэте и духовнике, о поездке с ним и с художницей Н.Назаровой на родину батюшки – в село Рябчёвск Брянской обл. – и удивительных встречах, случившихся в этой поездке.
На Радоницу мы вместе с о .Романом уезжали из Ветрово, и первое место, где нам предстояло побывать, – это кладбище в Печорах. Там покоится его мама, З.Н. Беликова, в преклонных годах принявшая монашество с именем Зосима. Рассказывая о детстве, о. Роман часто вспоминает маму. Вот он, мальчонка лет 3-х-4-х, и маме нужно ехать на автобусе в райцентр. Родственница пытается удержать его на руках, но он так рвется к маме, что Зоя Николаевна не выдерживает, выбегает из автобуса и забирает его с собой. А вот он уже юноша, спускается по тропинке под горку, идет на работу в сельский ДК, а она стоит на крыльце, смотрит вслед, и он, перед тем как исчезнуть за поворотом, кланяется ей и теряет ее из виду. Став монахиней, мама жила в скромном домике в Печорах, его удалось купить по благословению старца Н.Гурьянова. В последний раз о. Роман навестил маму перед самой ее кончиной. Рассказывает, что, когда он уже читал канон на исход души, она вдруг открыла глаза, узнала его – и зажмурилась, как будто от яркого света.
- Когда мама умерла, я 40-дней подряд служил Литургию, наложил на себя строгий пост,– ровным голосом рассказывает отец Роман. – Ко мне приезжали люди, выражали соболезнования, но тем, кого утешает Господь, не нужны человеческие утешения. Сердце ощущало и боль, и сладость, и мне хотелось, чтобы это состояние продлилось. Когда уже прошло дней 30, я поехал на остров Залит, к старцу Николаю, и он, видя мое недомогание, посоветовал ослабить пост. Вернулся я к себе, сел за стол и думаю: «Может, и нужно смягчить пост». Положил голову на руки… и уснул. И приснилось мне, что я веду группу паломников в Иерусалим. Дорога широкая и такая гладкая, что хоть спички зажигай. А вокруг нас - какие-то прекрасные места, связанные с жизнью Божией Матери. Показываю на небольшой домик в зелени и цветах. там жила Матерь Божия. Паломники сошли с дороги, повернулись в сторону домика. И вдруг я вижу: за поворотом светящийся небесным светом Иерусалим. Радостно зову паломников: «Скорее, скорее, уже совсем немного осталось!» Тут одна из паломниц обернулась – и я узнал свою мать. Проснулся я и подумал: совсем немного осталось, надо дотерпеть.
Перед дорогою встревожен,
Хотя нет повода грустить.
У всех ли так? Сказать не можем,
За всех не станем говорить.
Откуда странное томленье?
От расставания? С собой?
Живу в таком уединенье,
Что хутор кажется Москвой.
Понятно, прежде в доме отчем,
Когда с крыльца крестила мать,
Я выбирал стезю короче,
Чтоб слёз родимой не видать.
Как не хотелось расставаться,
Но всё же знал наверняка,
Что снова буду в дверь стучаться:
– Видать, забыла про сынка?
Придет пора, когда обратно
Уже не сможем повернуть.
Не все ль дороги говорят нам,
Что недалек последний путь?
И потому душа в тревоге
Пред тем, как надобно уйти,
Ведь все дороги, все дороги
Ведут к последнему пути.
худ. А.Нуракишева. А мне зима все более по нраву. Старею ли, смиряюсь? – Не понять.
Когда наша машина уже летела по Белоруссии, о. Роман вдруг с улыбкой сказал: – Ольга, читайте танку!
В японской поэзии я не сильна и смогла вспомнить только две строчки из трехстишия Басё:
Любуясь прекрасным, я жил, как хотел.
Вот так и кончаю год.
Все помолчали, и я с облегчением подумала, что, видимо, эти строчки как-то созвучны о. Роману или, по крайней мере, не вызывают у него явного неприятия.
– Читай что-нибудь еще, читай, что вспомнишь! – сказала сидевшая за рулем Ирина.
А мне и вспоминать не надо, с юности я знаю наизусть множество стихов Серебряного века. Первое, что пришло в голову, – «Шестое чувство» Н.Гумилева:
Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться…
«Щас! Прочитаешь ты это иеромонаху!» – мысленно осадила я себя. И в голове тут же поплыли стихи Ахматовой:
Твой белый дом и тихий сад оставлю.
Да будет жизнь пустынна и светла.
Тебя, тебя в моих стихах прославлю,
Как женщина прославить не могла…
Нет, это тоже никуда не годилось. Конечно, если бы о.Роман поддержал просьбу, я прочитала бы и Гумилева, и Ахматову. Но он молчал, и я была рада тому, что он молчит. Вспоминая эти минуты, я и сейчас не знаю: что можно было прочитать тогда без смущения, полностью доверяя тому, что сказал поэт? Таких стихов очень мало. Может быть, Мандельштама: «Только детские книги читать»? Или Ахматову: «Он длится без конца – янтарный, тяжкий день»? Или «Коршуна» Блока? На Цветаевой я даже боюсь останавливать внимание: слышала, как о. Роман назвал ее поэзию безблагодатной, да и мне самой уже много лет тяжело читать ее стихи. Я стараюсь мысленно сложить в отдельную стопку те стихотворения, которые можно было бы прочитать иеромонаху Роману. Но этих стихотворений совсем немного, и я так и не вспомнила ни одного, которое могло бы стать для него подарком. Зато я нашла первую строчку из трехстишия Басё, которое пыталась прочитать тогда в машине: Луна или утренний снег… И вспомнила стихотворение о.Романа:
А мне зима все более по нраву.
Старею ли, смиряюсь? – Не понять.
Люблю смотреть на стылые дубравы
И ничего ни от кого не ждать.
Ночь. Полнолунье. Божья благостыня.
Душа вбирает неземной покой,
Где светлая безмолвная пустыня
Искрит над головой и под ногой.
Царит луна в прозрачности великой.
Ей хорошо с премирной высоты
Пылающей хрустальною веригой
Одаривать деревья и кусты.
Стою, гляжу на чудное свеченье
Прилунного морозного столбца…
Прекрасен мир! Зело добро творенье!
Но что сказать о Красоте Творца?
– Как узок наш путь спасения! – говорит о.Роман. – Слева – пропасть отчаяния, справа – пропасть уверенности в спасении. Нужно пройти между этими страшными пропастями. Нам оставлена надежда. И, как бы мы ни жили, какой бы ни была наша жизнь, – уныния от нас, лукавый, не дождешься! И о.Роман рассказывает о том, что унывающих он иногда привозит к одной тяжело больной женщине: она потеряла способность двигаться и может шевелить только одним мизинцем. «Вы знаете, пока я была здорова, купалась в атеизме и не хотела жить, – говорит она. – А теперь у меня не те ручки и ножки, но я знаю Бога – и такая счастливая!..» Вспоминает о.Роман и другую больную, которой уже нет на земле. 30 лет лежала она неподвижно и даже говорить не могла – могла только прикрыть глаза в знак согласия. О. Роман навестил ее и спросил: «Марина, скажите, а вы хотели бы принять монашество?» Больная закрыла глаза и улыбнулась. За неделю было сшито монашеское облачение, Марину постригли – и очень скоро ее не стало. «30 лет страдал человек, чтобы сподобиться монашества и сейчас за нее так легко молиться!» – говорит о. Роман.
Наша машина въезжает в древний русский г. Полоцк, который так сильно пострадал во время войны, что по-настоящему старых зданий на его улицах почти не осталось. Глубокую старину здесь помнит только река Полота да огромные камни на берегах с высеченными на них крестами и славянскими надписями. А еще – Спасо-Евфросиниевский монастырь XII в. Там в Преображенском соборе сохранилась крохотная келия св.Евфросинии Полоцкой – в век раздробленности Руси она молилась здесь о победе над «тьмой разделения». В преклонных годах преподобная совершила паломничество на Святую Землю и у Гроба Господня просила о том, чтобы ей умереть в Иерусалиме. Бог услышал ее молитву: святая Евфросиния слегла и, проболев около месяца, переселилась в Небесный Иерусалим. Имя ее – Евфросиния – в переводе с греческого означает «радость». Неподалеку от монастыря, на улице Евфросинии Полоцкой, стоит дом друзей о. Романа – Алексея и Аннушки. Свежим деревом пахнет этот дом – большой, светлый, совсем новый, с льняными занавесками на окнах и глиняными чашками на полках. С особым чувством Алексей показывает нам баню: всё в ней сделано его собственными руками и ручками его маленького внука. Уже проводив нас с Наталией в комнату на 2-м этаже, Алексей вполголоса говорит: – Девочки, вы помогите, пожалуйста, Аннушке по хозяйству… На стол накрыть, посуду убрать. Она плохо себя чувствует.
– Мы постараемся, мы поможем…
– А я и не сомневаюсь. Если бы вы были без отца Романа, я бы мог еще сомневаться. Но ведь вы с отцом Романом приехали…
Мы уже знаем, что у Аннушки тяжелая болезнь – опухоль мозга – и сейчас она приходит в себя после курса химиотерапии. О. Роман, как может, поддерживает ее и Алексея и, когда Аннушке делали операцию, был рядом с ними в больнице. Теперь вся семья молится и ждет, как будет развиваться болезнь, а может быть, и совсем не будет? Вот почему у Алексея такой растерянный вид. И нам очень жалко его, такой сильный, большой – наверное, я не достану ему и до плеча, – с новым надежным домом, могучим автомобилем… и такими глазами. Аннушка встречает нас внизу: маленькая, худенькая, в цветном халатике и платочке. И, хотя в эти дни мы видим много женщин в платках, нам ясно, что платочек Аннушка надела не только потому, что она ходит в церковь, и не в честь приезда о. Романа. Виновато улыбается, прикладывает руку к голове, как будто силится что-то вспомнить.
– Вы меня простите, девочки, – говорит она. – Я с вами совсем недолго побуду. У меня голова болит, слабость очень большая. Наверное, давление низкое.
– Конечно, конечно, – говорим мы, не зная, что еще можно сказать.
Аннушка режет салат на разделочной доске, выпиленной Алексеем, но скоро кладет нож.
– Простите меня, девочки, я пойду, лягу… – и она уходит к себе, а следом за ней идет Алексей с аппаратом для измерения давления. На другое утро Аннушка приходит к нам в комнату с фотоальбомом и показывает свою прошлую жизнь: маленького ребенка на детской площадке, весенний лес, он был виден из окна квартиры в Полоцке, где они жили, пока не построили дом. Показывает свой портрет в осеннем саду. До болезни Аннушка выглядела совсем по-другому: с длинными темными волосами, в элегантной, немного старомодной шляпе – яркая, необычная женщина. Но сейчас, худенькая, в платочке, она гораздо милее, гораздо подлиннее! Она кажется нам хрупким сосудом, ее страшно задеть, как-то ей повредить, и мы не знаем, что хорошего можем для нее сделать. Аннушка пишет записку о здравии и просит отвезти ее в Петербург, в часовню блаженной Ксении, мы рады, что можем хотя бы это, но чем же еще ей помочь?!
Скоро мы уезжаем из Полоцка с подарками Алексея – платками, освященными на мощах св. Евфросинии, и ее житием. Прощаясь с нами у ворот, Алексей смотрит на нас с тем же растерянным видом. Мы отвозим записку о здравии к блж. Ксении, мы поминаем тяжко болящую Анну в молитвах… и скоро узнаем, что отец Роман опять уехал в Полоцк. Позже, летом, Аннушка переносит еще одну операцию, лежит в реанимации, и о. Роман опять навещает ее. «Наше дело – молиться и бороться за жизнь», – пишет он. Аннушка улыбается в ответ на слова о том, что мы передаем ей поклоны. А еще говорит своему мужу: «Я – самый счастливый человек на свете». И это непостижимо.
Это был старый уютный дом на дачном участке где-то под Минском. На столе мягко горела свеча, стояло простое угощение: салаты, рыба, картошка, – приезжали и уезжали, сменяя друг друга, гости. Пожилой хозяин дома, Стефан Васильевич, сидел за столом, ссутулившись, и перебирал четки. Его жена, Валентина Иосифовна, мягкая и немногословная, прислуживала гостям, а когда выдавалась свободная минутка, с улыбкой присаживалась в стороне. От о. Романа я слышала, что Стефан Васильевич любит поэзию, и он кажется мне интеллигентным романтиком, который, выйдя на пенсию, переселился за город, поближе к природе. За столом он вскользь говорит о том, что в знаменитом стихотворении Симонова «Жди меня» звучат мотивы поэзии Гумилева. Рассказывает, как был потрясен, прочитав в конце 1980-х годов в «Новом мире» статью философа Тростникова «Научна ли “научная картина мира”?». Вспоминает, как приехал к о. Н.Гурьянову с ребенком и попросил старца показать мальчику чудо – а тот, помолившись у икон, с улыбкой включил электрическую лампочку. «Зачем отец Николай это сделал? Ну какое это чудо!» – думал Стефан Васильевич, а потом, придя в домик, где он остановился, узнал, что электричество на острове отключено. И еще рассказывает, как ему приснился знакомый деревенский дом, во сне сиявший всеми цветами радуги, а наяву потом оказалось, что в том доме хранились старинные иконы и церковные книги.
Наступают сумерки, и хозяева выходят из дома, чтобы проводить последних гостей. Мы остаемся за столом втроем, и тут о.Роман говорит нам с Наталией: – Стефан – генерал, а как смиряется, да?..
Генерал! Когда Стефан Васильевич возвращается за стол, я смотрю на него во все глаза. Ведь генерал – это военная выправка, четкость, авторитарность и – как мне всегда казалось – сокрытие или даже отсутствие теплых человеческих чувств. Нет, на генерала Стефан Васильевич совсем не похож! А генерал начинает рассказывать о том, как однажды зимой он приехал в Ветрово. Было это в то время, когда иер. Роман был в затворе. Паломники приезжали в скит, писали ему вопросы, а он, тоже письменно, через щель в двери, отвечал. Так вот, именно в это немое, глухое время Стефан Васильевич приехал в Ветрово с каким-то серьезным вопросом во время Рождественского поста. О том, удалось ли ему разрешить свой духовный вопрос, Стефан Васильевич умолчал. Зато рассказал о том, как о.Роман решил вопрос с его питанием: передал ему через дверь пачку галет, которую пришлось растянуть на сутки. Уходил генерал из скита в 30-градусный мороз, был совсем без сил и с трудом шел по льду Лочкино вместе с двумя спутниками.
– И вдруг, – говорит Стефан Васильевич, – вижу: прямо на берегу реки стоит калина, вся сверху донизу усыпанная ярко-красными ягодами! Мы подошли к ней, стали есть, наелись досыта и еще целый мешок ягод набрали! А потом, уже вернувшись домой, я понял: нет на берегу никакой калины. Не растет она там.
– Неправда! – говорю я. – Растет. У о. Романа есть такое стихотворение:
Ни забот, ни печали, ни дум,
И вокруг безобразия нет.
По огнистому снегу иду
И вбираю в себя чудный свет.
А душа безсловесно поет:
Как не петь в богозданном краю?
И калина калинку дает,
Как последнюю лепту свою…
– Да, если идти к отцу Роману через лес, там будет калина, – упорствует генерал. – А на берегу реки она не растет! Там одни камыши.
О. Роман часто напевает церковные песнопения и даже пытался научить петь нас с Наталией, но ни в Ветрово, ни в дороге мы ни разу не слышали, чтобы он пел свои песни. Да мы этого и не ждали: знали, что он давно не исполняет своих песнопений, за него это делают другие, но никто не может спеть песни иеромонаха Романа так, как пел их он сам. Как бы ни было хорошо другое исполнение,
все равно в нем утрачиваются та глубина и сокровенность, передать которые может только сам о. Роман. Была глубокая ночь, когда мы с Наталией попрощались с о. Романом, Стефаном Васильевичем и Валентиной Иосифовной и по крутой лестнице поднялись на 2-й этаж. Наталия взяла молитвослов, я открыла тетрадь, но не написала ни строчки, потому что снизу вдруг послышалось пение. Я сразу узнала слова – это было стихотворение «Васильки», над которым отец Роман так долго работал прошлой зимой:
А помню – рожь и васильки,
И небеса вбираю в грудь…
А в детстве мы плели венки,
Но детство то нам не вернуть.
Мы с Наталией быстро спускаемся вниз, но песня про васильки уже кончилась. За столом поют другую песню, на этот раз народную, которую я тоже слышу в первый раз:
Вьюн над водой, вьюн над водой,
Ой да вьюн над водой завивается.
Парень молодой, парень молодой,
Ой да парень молодой собирается.
Вынесли ему, вынесли ему,
Ой да вынесли ему сундуки полны́ добра.
– Это не моё, ой, это не моё,
Ой да это не моё, это матушки моей.
Вывели ему, вывели ему,
Ой да вывели ему ворона добра коня.
– Это не моё, это не моё,
Ой да это не моё, это батюшки мово.
Вывели к нему, вывели к нему,
Ой да вывели к нему свет-Настасьюшку.
– Это не моё, это не моё,
Ой да это не моё, это брата моего.
Вынесли ему, вынесли ему
Ой да вынесли ему длинный посох да суму.
– Это вот моё, это вот моё,
Ой да это вот моё, Богом сýжденноё…
– Обычно в этой песне не поют последний куплет, – тихо говорит Валентина Иосифовна. – Заканчивают на том, что вывели свет-Настасьюшку, и парень отвечает: «Это вот моё…» И поют эту песню именно как свадебную. А куплет про длинный посох да суму поют только о.Роман и Пелагея.
– О чем эта песня? – говорит о. Роман. – Вот смотрите: вынесли ему сундуки полны добра – символ земного богатства. Потом вывели добра коня – предлагают власть, почет. Потом вывели свет-Настасьюшку – это радость семейной жизни. Но он от всего отказывается и выбирает посох и суму: то, что дает Бог. А счастье человека – в приятии Божьего.
«Любы́шь» – название такое же говорящее, как и «Дивеево». И похоже оно не столько на слово «любовь», сколько на церковнославянское «любы́»: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и Причастие Святаго Духа, буди со всеми вами…». А еще так можно назвать ребенка – «ты мой любыш». Или «моя любышь» – если девочка.
Но вообще-то Любышь – это село в Брянской обл., настолько маленькое и простое, что я не запомнила в нем ничего, кроме белого Введенского храма. В этом храме иер.Роман служил Божественную Литургию в праздник святых жен-мироносиц. Это была первая Литургия, которую он совершил на родной Брянской земле, поэтому, наверное, в начале проповеди ему было трудно говорить. Он замолчал на несколько мгновений, а потом продолжил: – Дорогие, я хотел бы, чтобы вы запомнили три прекрасных духовных закона, может быть, они помогут вам выжить. Мы с вами часто скорбим, а первый из этих законов говорит: смиренный уже не страдает. Не страдает, когда понимает, что любая болезнь, любая боль, любая клевета – это духовное лекарство. Тогда его скорбь уже растворяется надеждой. А когда мы еще и благодарим за болезнь, то душой выздоравливаем!
Второй закон духовный: без причины и пользы никто не страдает. Мы все находимся в том состоянии, которым сами подаем причину нашим скорбям и страданиям. Не так воспитывали детей: обували, одевали, а самого главного не дали. Ведь те дети, у которых мать или отец не научились чтить Бога, вряд ли будут почитать родителей. На Руси прежде никогда не было домов престарелых – это был бы позор. А в Европе это уже стало законом. Старики там сами не хотят мешать молодым и идут в дома престарелых, ведь молодые должны только развлекаться. Это страшно! И еще один закон: любящему Бога всё во благо. Когда человек это усваивает, ему очень легко жить! Нам трудно и тяжко только потому, что мы забываем о Боге, о том, что Он нас любит и лечит.
После службы мы едем к настоятелю храма, отцу Владимиру, он живет в 4-х км. от села, Дятьково. Пока в большой зале накрывают на стол, мы с Наталией заглядываем в комнату поменьше, наверное, это детская. У окна там стоит письменный стол, а на нем новый глобус, голубой-голубой в солнечном свете. Перед глобусом – иер. Роман и девочка лет 5 в розовом платье, младшая дочка о. Владимира.
– Где ты живешь? – спрашивает она.
– Давай я покажу тебе, где мой скит, – говорит о. Роман, поворачивая глобус.
Девочку зовут Лизой, в честь преподобномученицы Елисаветы Феодоровны. О.Роман так бережно обращается с ней, а она не отходит от него ни на шаг, с улыбкой заглядывает в лицо, тянется обнять.
За столом о. Владимир держится очень скромно и как будто виновато, а его жена, матушка Ольга, прислуживает гостям и только в конце обеда садится за стол, поближе к двери, ведущей на кухню. Но чувствуется, что настоящая хозяйка в доме – это теща о. Владимира, большая властная женщина, и удивительно, что Лиза – бело-розовая пушинка – так на нее похожа. И Лизе, и ее старшей сестре Софии быстро надоедает сидеть за столом: они не любят подолгу жевать и слушать взрослые разговоры. София начинает с загадочной улыбкой кружить вокруг стола, а Лиза опять подходит к отцу Роману и обнимает его за плечи.
– Чувствуешь, у меня там монашеский параманчик? – спрашивает о. Роман. Лиза улыбается.
– Хочешь иметь такой же?
– Да! – звонко отвечает она. – Я хочу стать монашкой!
За столом все дружно кивают: да, действительно хочет!
У меня осталась фотография: все участники того обеда перед белым домом о. Владимира. Девочка в розовом платье и розовой шапочке стоит рядом с седобородым иеромонахом, и рука о. Романа лежит у нее на плече. Конечно, вряд ли мне доведется об этом узнать, но все-таки очень хотелось бы: станет ли Лиза монахиней? А если нет, то какова будет ее судьба?
Куда бы мы ни приехали, о. Роман представлял нас своим друзьям так: «Со мной питерцы: Наталия, художница, Ольга, писательница». Сама я никогда не называю себя писательницей – это или слишком громко, или просто смешно, после знакомства с о. Романом это стало еще очевиднее. Да и его мне теперь трудно назвать поэтом, но по обратной причине: поэт – слишком легковесное для него слово. И только один раз о. Роман представил меня: «Ольга…» – и замолчал. Это было в доме престарелых на окраине Брянска, а писателей с журналистами в таких местах не очень-то ждут. В доме престарелых лежит друг юности о. Романа, Владимир: когда-то в сельском доме культуры он был директором, а он – худруком. Мы слышали, что Владимир был человеком безбожным, но в последние годы всё хотел увидеть о. Романа, ждал его, любил прихвастнуть: «Я знаю Матюшина!..» Владимир сильно выпивал и, наверное, поэтому прошлой зимой был найден на обочине шоссе в тяжелом состоянии: его сбил автомобиль. Долгое время Владимир был в коме, потом вернулся в сознание – и снова звал о. Романа, а вот теперь…узнает ли его? Я всё жду, что вот сейчас нас остановят, ведь это дом престарелых, сюда посторонним нельзя. Но нас проводят на 2-й этаж, мы идем по длинному коридору с мутно-зелеными стенами и оказываемся в палате, где на каталках лежат 3 полуголых человека. Двое из них, похоже, перенесли инсульт, руки у них неестественно скрючены, во взгляде детское непонимание, а третий, очень бледный, с каким-то съехавшим на сторону лицом, лежит с закрытыми глазами.
– Владимир, Владимир, – склоняется над ним о. Роман, но тот, как в бреду, говорит несуразицу. О. Роман выпрямляется. Лицо его печально. – И как за него теперь молиться? А причащать его в таком состоянии нельзя…
Он помазывает больному лоб освященным маслом – и тот успокаивается, обмякает, лежит совсем неподвижно. Долгожданный Матюшин стоит у его кровати, но Владимир этого не понимает, а почему так сложилось, кто знает? В палату входит медсестра в синем халате – высокая, крепкая, с короткой стрижкой – и помогает сесть больному с соседней каталки. Она берет ложку и кормит его супом, и это поражает меня, потому что в одной петербургской больнице я видела совсем другую картину. Медсестра просто ставила тарелку на тумбочку у постели тяжело больного человека, клала рядом ложку – и уходила, а через полчаса возвращалась и уносила нетронутую еду.
– Давайте я и вас помажу маслицем, – говорит о. Роман медсестре, и та, словно школьница, встает перед ним навытяжку, шмыгая носом. Я выхожу в коридор и слышу, как в женской палате напротив работает телевизор. Там идет передача о жизни Челентано, и голос диктора страстно говорит от лица певца: «Почему я – старик? Ведь у меня тот же самый голос! Я могу петь!..». Сквозь приоткрытую дверь вижу бесформенные старушечьи фигуры перед экраном. И здесь, в доме престарелых, не нужные никому, они продолжают обманывать себя, проживая чужую, выдуманную жизнь.
Дом печали, дом печали…
И такое тоже – жизнь.
Иеромонах Роман выходит из палаты, и мы вновь идем за ним по длинному коридору. Наверное, это очень тяжело – вот так выходить от умирающего друга, которого нельзя причастить, за которого не знаешь, как молиться. Но я верю о. Роману, я знаю, что Владимир не останется сиротой.
В с. Удельные Уты, соседнее с Рябчёвском, мы приезжаем поздно вечером – и видим выстроившихся у храма людей с зажженными свечами в руках. – И на Пасху не собиралось здесь столько народа! – с удивлением говорит настоятель церкви, и у нас действительно возникает ощущение, что мы снова вступаем в пасхальную ночь. Между двумя рядами людей проходим в храм, а там красные пасхальные облачения, и свет такой особый, какой бывает только в святую ночь.
– Христос воскресе! – восклицает отец Роман, делая ударение на первом слове.
– Воистину воскресе! – отвечает народ.
– Меня явно с кем-то спутали, – вполголоса говорит иер.Роман. Беседовать с утинцами он идет в сельскую школу – в ней он учился один год, когда был девятиклассником.
– Сколько живых душ! Русь еще жива… – говорит нам о. Роман у школьного крыльца. – Помолитесь, чтобы Господь через мое косноязычие коснулся чьего-то сердца.
Мы проходим в спортивный зал, который, наверное, совсем не изменился с тех пор, как Саша Матюшин занимался здесь физкультурой. На стенах по-прежнему нарисованы разноцветные геометрические фигуры и силуэты спортсменов. Несколько рядов стульев заняты сельчанами – я смотрю на их лица и с удивлением замечаю, что они интереснее городских. В городе как будто есть какой-то канон (вовсе не иконописный), которому все стремятся соответствовать и потому делаются безликими. А тут, хотя об иконописи тоже говорить не приходится, все лица индивидуальны, авторской работы, словно вылепленные вручную сосуды. Здесь легко можно встретить героев пьес Островского, и не надо ничего выдумывать, чтобы увидеть Катерину, или Тихона, или Кабаниху.
О.Роман садится за школьную парту в центре зала, перед ним ставят старенький микрофон в гирлянде скотча, и он начинает рассказывать о том, как впервые задумался о монашеской жизни. А я снова вглядываюсь в окружающих людей. Возле меня сидит маленькая женщина с иссиня-черными волосами и фиолетовыми ногтями. Она уже немолода, на ногах у нее – черные лосины и белые кроссовки. Настроена она скептически и комментирует слова о. Романа себе под нос. Вот говорит он: – А монах – он каждый день делает новый шаг к Богу…
– Или в обратную сторону, – бормочет моя соседка. Но проходит полчаса, и она уже не отпускает ядовитых замечаний. Она сидит, подперев щеку рукой, и шумно, по-бабьи вздыхает.
– А теперь, дорогие, задавайте вопросы, – говорит о. Роман. – Только постарайтесь не спрашивать ничего личного: ведь вам тут потом жить друг с другом.
Молодая женщина тянет руку, встает.
– А вот как быть, если муж изменяет? – срывающимся голосом спрашивает она. – Если двое маленьких детей, и он через это переступает?..
Я поражена. Ведь эта женщина всё равно что на площади открыла свою беду! Здесь собралась половина села, и если кто-то и не услышал ее признания, наверняка узнает о нем завтра. А вот поднимает руку другая женщина, усталая, с бледным веснушчатым лицом.
– Мне 30 лет, – говорит она. – И я очень хочу родить ребенка. Но я боюсь… Ведь неизвестно, что будет дальше с нашей страной, что ждет всех нас…
«У него хорошее лицо», – часто говорит о ком-нибудь иер.Роман. Как я понимаю, хорошим он называет такое лицо, на котором запечатлены следы внутренней работы. А «хорошие глаза» – это такие глаза, в которых отражается живая душа, глаза, которые не разучились плакать. Хорошие лица, по словам о.Романа, были у пожизненно заключенных, которых он навещал в тюрьме. А однажды к нему приехал знакомый и стал рассказывать, что вчера в ресторане он встретил блудницу, которая с тоской сказала: «Может, в монастырь уйти?»
– Батюшка, хотел привезти ее к вам, – сказал знакомый.
– И что же не привезли?
– Батюшка, простите, она у меня в машине…
Они сели на лавочке возле дома, и о. Роман спросил: – Плакать еще не разучились?
Женщина заплакала, и слезы стали смывать краску с ее лица.
– Скажите, чего бы вы хотели больше всего?
– Больше всего мне хочется простого человеческого счастья. Чтобы был муж, семья…
– А не растоптали ли вы свое простое человеческое счастье? – сказал о. Роман. – Вот смотрите: если выйдете замуж, вам придется скрывать от мужа такую страшную тайну. Выдержите ли? Или захочется всё ему открыть… И тогда неизвестно, сможет ли выдержать он.
Потом о. Роман узнал, что эта женщина вышла замуж, у нее родились дети и всё благополучно в ее семье. И мне вспоминается старое песнопение иер.Романа, в котором пересказывается евангельский эпизод о блуднице, омывшей ноги Христа слезами. Господь простил ей многие ее грехи – за то, что она возлюбила много. А завершает о. Роман евангельский рассказ своими собственными строками:
Целую пожелтелые листы,
Святые покаянные страницы.
Душé моя, блудница – это ты.
Да даст тебе Господь любовь блудницы!
11 августа 2016.
http://www.pravoslavie.ru/96086.html
«КОЛЬ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ, ТОГДА МЫ ВСЕ РОДНЫЕ»
16 ноября исполнилось 65 лет иер.Роману, имя и голос которого хорошо знакомы тем, кто обрёл Бога в 1980–90-е годы. Многие рассказывают о том, что пришли в Церковь, отозвавшись именно на этот голос, как овцы идут на знакомый голос пастыря. Его песнопения звучали, как отголосок Евангельской проповеди: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» ( Мф. 4, 17), облечённый в стихотворно-песенную форму, близкую к творчеству не только церковному, но и народному: «Радость моя, наступает пора покаянная…», «Выйди скорей к моему роднику», «Отложим попечение, покаяния пора настала». По замечательным словам философа А.Королькова, творчество иер.Романа народ принял как голос самого Православия. Он петь перестал, но продолжил писать: на сегодняшний день им написано более тысячи стихотворений, известных не так широко, как песнопения. Причина такой «неширокой» известности – в личности автора. «Мне мало чести, что, может, как поэт состоялся, – говорит о.Роман. – Великая честь – принадлежать Православной Церкви, быть христианином». Он и стремится в первую очередь быть христианином, монахом, который в постриге умирает для мiра, быть священником, а поэзия – это только отблеск его отданной Богу жизни. О. Роман избегает всякой публичности и саморекламы и, будучи максималистом, после пострига был готов совсем оставить литературу, но старец Н.Гурьянов благословил его и писать, и издаваться.
Это благословение о. Роман исполняет по сей день. В России вышло в общей сложности около 30 его стихотворных сборников, его стихи переведены на английский, белорусский, болгарский, польский, сербский и украинский языки. Почти не заметив этого, о. Роман стал лауреатом нескольких лит. премий, рукописи некоторых его стихов хранятся в Пушкинском Доме. По-прежнему многие стремятся исполнять его произведения – прекрасно поёт его песни сербская монахиня Теодора (Васич), а у петербургской певицы И.Скорик и Шереметевского мужского хора есть целая программа песнопений иер.Романа, сделанная на высоком профессиональном уровне. В 2012-м году был снят док. фильм «Русь ещё жива», который рассказывает зрителям не только об о. Романе, но и о чём-то гораздо большем, как, впрочем, и его собственные произведения. Прислушаемся к слову нашего современника, слушающего слово Божие и хранящего его. Щедро делясь с нами плодами своих трудов, он остаётся как будто в стороне от всего этого. В стороне – это не только в псковской глуши, где он живёт более четверти века и где только Бог, да река, да болото и лес. Он стоит в стороне от мiрской круговерти, с которой неминуемо связана жизнь человека, суетящегося и заботящегося о многом, пусть даже и стремящегося угодить Христу. Есть иная, благая часть: «сидеть при ногу Иисусову» (Ин. 11, 1–45), слышать Его слово, хранить его и - продолжая Евангельскую мысль – делиться этим словом с другими. Так делились Божьим словом евангелисты, а вслед за ними – преподобные, святители и многие-многие монахи, не прославленные в лике святых, гимнографы, церковные поэты. Их слово почти не слышно в наше время: не потому, что оно перестало звучать, а потому, что вокруг слишком много словесного шума. Прислушаемся к слову иер.
Романа – нашего современника, не сообразующегося веку сему, ныне живущего и в то же время умершего для мiра, слушающего слово Божие и хранящего его. Что же касается пожеланий, которые принято дарить в День рождения… то что можно пожелать человеку, у которого есть всё и который ни в чём не нуждается, для которого «всё» – это Бог, как сам он говорит в одном стихотворении:
И Путь, и Свет, Любовь и Жизнь –
Всё Ты, Господь моей души!
Такому человеку ничего нельзя дать, но многое можно принять от него с благодарностью.
Ольга Надпорожская, редактор стихотворных сборников иеромонаха Романа и сайта «Ветрово»
15.11. 2019. Православие.ру
https://pravoslavie.ru/125544.html
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Понедельник, 08 Июн 2020, 16:11 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Offline | ИЕРОМОНАХ РОМАН: «СМОТРИТЕ НА ЗВЁЗДЫ!..»
Православные помнят, как в девяностые годы впервые услышали голос иеромонаха Романа (Матюшина-Правдина), льющийся с магнитофонных кассет и заставлявший любого человека, независимо от возраста, профессии и эстетических устремлений, остановиться и прислушаться. Голос пел, проникал в душу и рассказывал нам о Христе: «Гора Голгофа. Вижу три креста». Рассказывал так, как никто, кроме него, в то время. Слезы накатывались на глаза, хотелось очистить душу покаянием, прийти в храм Божий и преклонить колени перед Голгофой.
«Сказать, что это молитвенный и аскетический голос – значит, указать только на одну и, пожалуй, не главную краску израненного сердца и мятущейся души человека, продирающегося к свету. В его стихах есть и скорбь, и боль, и безжалостное к себе покаяние, и первые движения пробуждающейся души, и счастливые слезы ее обретения» – это слова писателя В.Распутина о творчестве иеромонаха Романа. Сегодня он живет в скиту Ветрово и продолжает писать стихи во славу Божию и для духовной пользы своих соотечественников. Мы попросили батюшку поделиться с нами своими мыслями о поэтическом творчестве, судьбе русского народа, миссии России и о путях спасения.
- Отец Роман, каким был Ваш путь к Господу, что подвигло Вас стать на путь монашества?
- Как и у всех в безбожное время, путь к Господу не был усеян лепестками роз. О монашестве впервые подумал после восьмого класса. Глядя на яркие зимние звезды, вдруг понял, что рано или поздно придется оставить эту красоту. И впервые подумалось: с каждым днем люди ближе к смерти, а монахи с каждым днем ближе ко Христу. Потом понял, что с каждым днем ближе ко Христу не только монахи, но и все истинно православно верующие.
- Как складывалась Ваша творческая биография? Кто из русских писателей и поэтов особенно близок Вам?
- Слагать стихи начал очень рано, как только научился писать. Из стихотворений русских поэтов, несмотря на навязанное изучение «великих», в школьные годы очень любил «Утро» И.Никитина. Убежден, «Лето Господне» Шмелева школьникам изучать полезнее «Капитанской дочки». И стихи человека героической судьбы Н.Туроверова искреннее и правдивее надуманных произведений хваленых кумиров:
Я знаю, не будет иначе.
Всему свой черед и пора.
Не вскрикнет никто, не заплачет,
Когда постучусь у двора.
Чужая на выгоне хата,
Бурьян на упавшем плетне,
Да отблеск степного заката,
Застывший в убогом окне.
И скажет негромко и сухо,
Что здесь мне нельзя ночевать
В лохмотьях босая старуха,
Меня не узнавшая мать.
- Отец Роман, мы знаем, что после пострига Вас благословил на создание и исполнение песен отец Н.Гурьянов. Он сам очень любил играть на фисгармонии, писал стихи. Расскажите, пожалуйста, о своем с ним общении.
- Этому человеку обязан и монашеским постригом, и рукоположением в священный сан, и даже самой жизнью: он благословил меня и на монашеский путь, и на принятие священства, и на операции. Сами понимаете, что сказать об этом в нескольких словах – все равно что расплескать воду.
- Отец Роман, сегодня мы живем в очень непростое время, когда на нашу матушку Россию, кажется, ополчились все силы мирового зла: разрушается семья, под прицелом уже сам человек, образ Божий в нем. Какими, на Ваш взгляд, должны быть отношение православных христиан к мировому сообществу, их конкретные действия в условиях необъявленной войны с нашим народом?
- Внешний враг менее опасен, чем внутренний. Положение в России более, чем печально. В древности пророк указал на причины и оплакал то, что происходило вокруг. Увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные! Оставили Господа, презрели Святаго Израилева, – повернулись назад. Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах, и все сердце исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны, неочищенные и необвязанные и не смягченные елеем. Земля ваша опустошена; города ваши сожжены огнем; поля ваши в ваших глазах съедают чужие; все опустело, как после разорения чужими (Ис. 1: 4-7).
Если убрать слова о сожженных городах, то обличение можно применить к современной России. Убедитесь: …народ грешный, народ обремененный беззакониями, оставили Господа… Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах, и все сердце исчахло… Земля ваша опустошена; поля ваши в ваших глазах съедают чужие; все опустело, как после разорения чужими.
Посмотрите на опустошенные деревни, на пришельцев, отравляющих ядом наши поля, на тех, кто владеет недрами нашей земли – картина один к одному. Что делать? Каждый должен ходить пред Богом на своем месте и на своем же месте делать то, что обязан делать – стоять за веру, нравственность, за то, что мешает расчеловечению, не боясь ни тюрьмы, ни сумы, ни самой смерти.
- Какова, на Ваш взгляд, сегодня миссия России в мире?
- Все народы призваны к высокому служению, но антинародные власти устраивают общий содом и всемирный хаос, готовя путь антихристу. В России больше всего православных, и наша задача – отстоять чистоту своей веры, также нужно всеми силами противиться девятому валу содомии и прочей мерзости.
- Отец Роман, к своей фамилии Вы сделали добавление Правдин, взяв фамилию своей бабушки. Что Вас к этому побудило?- По рассказам мамы, бабушка своей жизнью оправдывала фамилию, была очень правдивой, прямодушной и хлебосольной. Она скончалась до моего рождения, но, несмотря на это, у меня к ней очень теплое отношение. Да и не должны на Руси пропадать такие фамилии.
- Как человеку сохранить в наше лукавое время свою душу в правде и идти прямой дорогой; как не ошибиться и не принять зло за добро?
- Нужно пропитываться Духом Божиим, выдавливая из себя душепагубный дух мiра сего. Не мной, а Апостолом Любви сказано: Не любите мiра, ни того, что в мiре: кто любит мiр, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мiре: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мiра сего. И мiр проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек (Ин. 2: 15-17).Божие не приемлет вражьего.
- Сейчас можно услышать, что поэзия уходит, не рождаются новые великие поэты, крайне редко издаются сборники современных поэтов. Почему это происходит?
- Земля талантами не оскудевает. И сейчас есть хорошие поэты. А почему они редко издаются, это уже вопрос не ко мне, а к тем, кто одобряет телевизионные и театральные помои. Вопрос к власти, которая должна знать, что народ растленный – не народ…
- Ваши пожелания нашим читательницам.
- Смотрите на звезды! И не любите мiра, ни того, что в мiре…
Беседовала Вера Первова
02.05. 2020. журнал "Славянка"
http://vetrovo.ru/about/smotrite-na-zvezdy/
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Пятница, 17 Сен 2021, 18:33 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Offline | «НЕ ЗНАТЬ О БОГЕ, НО ИМЕТЬ В СЕБЕ!»
Вышла из печати новая книга иеромонаха Романа (Матюшина-Правдина), подготовленная к изданию Фондом творчества иеромонаха Романа и редакцией сайта «Ветрово». Это небольшой поэтический сборник «Блажени…», в который включены 10 стихотворений, посвящённых заповедям блаженства.
Они были написаны во время Великого поста 2021 г., когда о. Роман почти не общался с внешним мiром. В каждом стихотворении этого цикла автор постарался раскрыть смысл одной из заповедей, причём в основе его размышлений - не собственные открытия, а святоотеческие толкования. Чтобы сделать эту мысль более наглядной, расскажу о нашей переписке с о. Романом во время подготовки этих стихотворений к публикации.
Прочитав строчки «Блажен, кто закипающую кровь // При помощи рассудка укрощает», я спросила: «Может быть, не “укрощает”, а “угашает”? Мне кажется, это более применимо к закипающей крови». На это отец Роман ответил: «Почитайте толкования свт. Григория Нисского».
У свт. Григория я нашла: «…блаженны не предающиеся вдруг страстным движениям души, но сдерживаемые разумом, - те, у кого помысел, подобно какой-то узде, останавливает порывы, не дозволяет душе вдаваться в бесчиние. Что достойна ублажения кротость, можно всякому видеть в страсти раздражения. Ибо как скоро слово, или дело какое, или предположение какой-либо неприятности, возбудит такую болезнь, кровь в сердце закипает, и душа готова подвигнуться к мщению; и как по баснословию иные снадобья изменяют наше естество в образ бессловесных, животных, так и тогда человек от раздражения делается внезапно вепрем, или псом, или барсом, или другим каким подобным зверем. А имеющий в виду блаженство при помощи рассудка укрощает болезнь, и выражает сие и спокойным взглядом, и тихим голосом, подобно какому-то врачу, который своим искусством врачует беснующихся до безобразия; то не скажешь ли и сам, сравнив одного с другим, что жалок и мерзок этот зверь; но достоин ублажения кроткий, кого и злоба ближнего не заставила утратить свое благообразие?».
Образ свт. Григория убедил в том, что слово «укрощает» стоит на месте, а заодно я открыла для себя то, что прежде почему-то было неочевидным: что слова «укрощать» и «кротцыи» («кроткие») - однокоренные. Вспомнился эпизод из книги «Старец Силуан Афонский». В нём рассказывается о том, как однажды в русский Пантелеимонов монастырь на Афоне приехал католический учёный, осмотрел библиотеку и, узнав, какие книги святых отцов читают монахи, удивился: «У нас читают их только профессора!». Прп. Силуан, услышав об этом, сказал: «Вы могли бы рассказать доктору, что наши монахи не только читают эти книги, но и сами могли бы написать подобные им… Монахи не пишут, потому что есть уже многие прекрасные книги, и они ими довольствуются, а если бы эти книги почему-либо пропали, то монахи написали бы новые».
Насколько понимаю, смысл слов старца в том, что монашество хранит и продолжает святоотеческую традицию, и каждый настоящий монах в состоянии донести до слушателей или читателей те же мысли, которые излагали святые отцы. Его слово будет продолжать их мысли точно так же, как слова святых отцов продолжают сказанное в Евангелии. А свт. Иоанн Златоуст говорил о ещё большем - о том, что нам надлежало бы вести настолько чистую жизнь, чтобы мы даже не имели нужды в Священном Писании: тогда вместо книг нам служила бы «Благодать Духа, и как те исписаны чернилами, так и наши сердца были исписаны Духом». Трудно представить себе ныне живущего человека, для которого этот идеал был бы достижим, но можно догадываться, что монашеская жизнь способствует тому, чтобы Господь отверз ум к уразумению Писаний (Лк. 24: 45).
В стихотворениях иер. Романа очень часто явно или подспудно звучит то, что было сказано задолго до него. И порой именно его слово может быстрее найти путь к сердцу читателя, поскольку сказано нашим современником и облечено в поэтические строки, уровень которых не уступает признанным образцам классической литературы. Оглянувшись назад, мы увидим, что эта особенность была присуща и раннему творчеству о. Романа. Песнопения, которые принесли ему известность в 80-е-90-е годы, производили такое сильное впечатление ещё и потому, что в них звучало Божье слово - в первую очередь Евангелие и Псалтирь. Могу поделиться собственными воспоминаниями - когда я впервые услышала песнопения иер. Романа, меня поразила красота этих строк:…
И не станет меня, и река не замедлит движения,
Разольётся вовсю, затопляя чужие края.
Одинокий олень, лобызая свое отражение,
На коленях губами коснётся души моея.
И лишь гораздо позже расслышала перекличку этих строчек о. Романа со словами Псалтири: Имже образом желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к Тебе, Боже (Пс. 41: 2). А известное песнопение отца Романа «Евангелист Божественной рукой…» можно было бы назвать просто поэтическим переложением евангельского рассказа о блуднице, омывшей слезами ноги Спасителя - если бы оно не было пропущено сквозь сердце автора и не увенчалось строфой о себе самом и о каждом из нас:…
Целу́ю пожелтелые листы,
Святые покаянные страницы.
Душе́ моя, блудница – это ты.
Да даст тебе Господь любовь блудницы!
Это обращение к собственной душе, заимствованное о. Романом из церковных молитвословий (вспомните великопостное «душе́ моя, душе моя, восстани, что спиши»), навсегда закрепилось в его поэзии. Такое обращение завершает почти каждое стихотворение в книге «Блажени…», а одно из них вынесено на обложку:
Душе́ моя! Завещано тебе:
Не знать о Боге, но иметь в себе!
Это строчки из стихотворения «Блажени чистии сердцем», и ключ к их пониманию тоже можно найти у свт. Григория Нисского: «Господь не знать что-либо о Боге, но иметь в себе Бога называет блаженством, ибо блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят. Но не как зрелище какое, кажется мне, пред лицем очистившему душевное око, предлагается Бог; напротив того, высота сего изречения, может быть, представляет нам то же, что открытее изложило Слово, другим сказав: Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17: 12), чтобы научились мы из сего, что очистивший сердце свое от всякой твари и от страстного расположения, в собственной своей лепоте усматриваете образ Божия естества».
На этом можно было бы закончить рассказ о книге о. Романа, если бы не одно последнее замечание. Митрополит Вениамин (Федченков) в воспоминаниях о своём духовном наставнике епископе Феофане (Быстрове) писал: «Он вёл дневник. Мне удалось почитать его… Чем дальше он вёл его, тем увеличивались выписки из Свв. отцов; так что в конце его Еп. Феофан выписывал одни выдержки из них. Но очевидно, они отвечали каким-то его личным переживаниям. Потом записи почему-то совсем прекращаются… Вероятно, он увидел, что эти выдержки несравненно авторитетнее, чем собственные мысли». Вот и о. Роман в своём позднем творчестве всё более явно обращается к слову Священного Писания. Почти все эпиграфы к стихотворениям последних лет взяты оттуда, и выбору этих кратких изречений о. Роман посвящает немало времени. Да и в его собственных строках всё чаще ощущаются более или менее явные отсылки к Писанию. Внимательный читатель обязательно узнает их - может быть, безотчётно, одним только сердцем, а может быть, откликнется на уже знакомые слова священных текстов. Думаю, такую работу со словом Божиим, которой занимается о. Роман, и можно назвать просвещением читателей, попыткой помочь им пролить свет в глубины собственного сердца. Только хочется попросить о. Романа, чтобы его «записи», в отличие от записей епископа Феофана, не прекращались, потому что он наделён подлинным поэтическим даром, и стихи - это часть его священнического служения. Хочется обратить к нему его собственные строки:
О ты, напоминающий о Боге,
Не умолкай!
Заказать новую книгу о. Романа можно на сайте «Ветрово», в разделе «Витрина».
Ольга Надпорожская, редактор поэтического сборника «Блажени…» и сайта «Ветрово»
18.07. 2021.
https://vetrovo.ru/poetry/razbor/ne-znat-o-boge-no-imet-v-sebe/
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Среда, 17 Ноя 2021, 18:21 | Сообщение # 7 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Offline | К 67-летию со дня рождения
ОЛЬГА НАДПОРОЖСКАЯ …НО ПРЕОБРАЗУЙТЕСЯ ОБНОВЛЕНИЕМ УМА ВАШЕГО!
В Санкт-Петербурге вышла книга иеромонаха Романа «Не сообразуйтеся веку сему» (Фонд творчества иеромонаха Романа, сайт «Ветрово», 2022)
Перед вами записки иер. Романа - известного поэта, автора и исполнителя духовных песнопений, ставших частью истории возрождения Церкви в России, одной из ярких примет этого возрождения. Записки появились значительно позже песнопений - в конце книги стоят условные даты «2000 (?) - 2021», и в кратком вступлении о. Роман предупреждает, что хотел бы побеседовать с читателем не как поэт, а как «священник-гражданин, желающий не сообразовываться с веком сим, не ожидающий понимания и одобрения от представителей века сего». И действительно, самое главное в личности отца Романа - не красота и глубина написанных им поэтических строчек, а то, что подвигло к их написанию: звание христианина, монашеский чин и священный сан, которые он пытается оправдать всей своей жизнью. Избрав по благословению старца Н.Гурьянова отшельническую жизнь, он редко бывает окружён людьми, почти никогда не оказывается в центре внимания журналистов, его проповедь не раздаётся с амвонов столичных Храмов или с экранов телевизоров. Слово о. Романа доносится до читателя иначе, более прикровенно, и от этого делается ещё дороже, ещё подлиннее. Оно звучит тихо и ненавязчиво, что тоже совершенно не сообразуется с нашим временем.
Ведение подобных записок было свойственно монашествующим во все времена, начиная с первых столетий. Если говорить о нашем времени, то нельзя не упомянуть о «Записках архиерея» митрополита Вениамина (Федченкова) - в них он рассказывает о встречах с людьми, вспоминает тех, кого знал в детстве и юности, приводит полученные письма и иногда свои ответы на них. Вот и о. Роман в своих записках не только беседует «с обделёнными авторами писем», но и делится размышлениями и впечатлениями от прочитанных книг, новостей и общения с самыми разными собеседниками. И, как и митрополит Вениамин, не боится категоричных и нелицеприятных суждений. Темы записок отца Романа - от житейских до культурологических, философских и богословских. В книге есть живые сюжетные зарисовки, наблюдения, которые автор завершает краткими афористичными выводами. Среди героев таких зарисовок не только случайные попутчики или приехавшие в скит паломники, но и узнаваемые церковные деятели - например, старец Н.Гурьянов и митрополит Иоанн (Разумов), о которых о. Роман рассказывает с глубоким уважением. Впрочем, порой он старается слегка закрасить им же нарисованные портреты, не называет имён, чтобы обличить грех, а не человека (в том случае, если требуется обличение), или чтобы сохранить чужую тайну, или просто не привлекать излишнего внимания к чьему-то имени. Ближе к концу записок напряжение ощутимо нарастает: речь всё чаще заходит о том, что происходит в Церкви сегодня. И здесь о. Роман начинает всё меньше значения придавать собственному слову, уступая место высказываниям святых отцов и отрывкам из Священного Писания. Он словно испытывает все средства: не слушаете меня - послушайте святых, не слушаете святых - послушайте Бога! И ведь суть того, что хочет сказать нам о. Роман (не только в записках, но и во всём своём творчестве) - действительно та же, что и в словах св. Евангелия: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4: 17).
Название записок о. Романа «Не сообразуйтеся веку сему» тоже взято из Священного Писания: это слова из Послания апостола Павла к Римлянам (12: 2). Размышления о том, что человек не должен жить временным, сиюминутным, мы встречаем уже на первых страницах книги: «Суетливость - признак живущего в этом мiре и побеждённого этим мiром. Покой, беспопечительность - свойства гражданина будущего века. Невозможно достичь бесстрастия, покоя, обременяя свою душу сиюминутными заботами. Сиюминутность - путь внешнего человека, падшего Адама. Что находится на весах? Мгновение и Вечность. Но Вечность - это там, а мгновение - сейчас, и всем нужно сейчас и всё сразу. Торопливость и спешка не дадут отстояться душе, и душа не познает себя…»
И не могу не вспомнить печальные слова, которые часто повторяет о. Роман в разговоре: всё, что даётся нам в руки на этой земле, у нас отнимется, и только молитва, причастность Богу, - то, что связывает нас с Вечностью. Настоящее счастье в том, что неизменно, а неизменен только Господь.Суетливость, спешка, многопопечительность в той или иной степени свойственны любому веку. Однако нет сомнений, что о. Роман, решив вынести в название своих записок призыв апостола, имел в виду и совершенно конкретные, неприглядные признаки нашего времени («последних времён», как говорит он неоднократно):
«Настало время жутковерующих всезнаек. Жутковерующие любят дружить с мiром, брататься с католиками и подражать чадам погибающего века сего. Жутковерующим политикам хождение в Храм не мешает издавать антинародные законы. Жутковерующим олигархам-бизнесменам общение с архипастырями не мешает грабить их же паству: как-нибудь выберутся, трудяги, на Афон, подкинут грекам крохи наворованного и с набальзамированной совестью вернутся расхищать народное достояние. Жутковерующим лицедеям стояние со свечой не мешает на глазах у всех ложиться в постель, делать непристойные движения, материться - растлевать общество. Мало того, их телам в роскошных гробах ещё похлопают, и жутковерующие попы будут счастливы помахать кадилом у их могилок. Жутковерующие интеллигенты недоумевают, почему матерщина считается грехом, приводя в пример жутковерующих именитых поэтов и писателей. Жутковерующие певчие по благословению жутковерующего настоятеля, отпев обедню, поют и пляшут на той же самой солее, где причащались. Вот одна жутковерующая певчая, намалёванная, наштукатуренная, как и все „славящие Бога‟, стоит на солее перед микрофоном, выламываясь, как на сцене. Таких жутковерующих и в свой дом не пустил бы, не то что в дом Божий. Неужели уже невозможно предстоять пред Богом в пристойном виде? А ведь кто-то из них окончил богословское учебное заведение и готов заткнуть за пояс любого старца высказываниями Святых Отцов. Да разве они прославляют, а не оскорбляют своим непотребным видом Создателя, испытывая Его Долготерпение? Иноверцы и безбожники смеются, говоря: „Что сто́ит ваша вера, если её последователей не отличить от завсегдатаев ночных клубов, борделей и прочих злачных мест?‟ Но обвинять ли веру, если пасущих и пасомых не согнать с широкого пути на заповеданный узкий? Полон Храм жутковерующими, но избави, Господи, душу, ищущую Тебя, уподобиться им!..»
«Жутковерующие» в устах отца Романа - примерно то же, что «теплохладные», о которых Господь говорит в Откровении св. Иоанна Богослова. Наверное, есть ещё одно близкое по значению слово - «толерантные». Толерантность считается одной из добродетелей века сего и очень удобна для выживания, тем более что толерантным можно быть и по отношению к самому себе. Но, если и вправду сопоставить толерантных с теплохладными, то участь их незавидна: Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих (Откр. 3: 15–16).У слов апостола Павла Не сообразуйтеся веку сему есть продолжение: но преобразуйтеся обновлением ума вашего. Обновление, изменение себя - это то, о чём непрестанно говорит о. Роман. Он говорит о том, что, не изменившись, мы не сможем войти в Царство Небесное; что нельзя прийти в Церковь, приступать к Святым Христовым Таинам - и оставаться прежними. С этими словами легко согласиться (решить, что Царство Небесное растёт в нас, как горчишное зёрнышко, а мы тем временем вправе подумать о чём-то другом), пока не окажется, что этот рост требует нашего деятельного участия и что этот труд и тяжёл, и болезнен.
О. Роман подводит нас к зеркалу и говорит о том, что прежде нужно изменить в себе что-то хотя бы внешне, потому что если мы не сможем сделать самого простого и очевидного, то как сможем сдвинуть с места незримое, внутреннее? О том, что обычно из этого получается, он на страницах своих заметок пишет так: «Все уезжают, чтобы вернуться на свою обычную наезженную колею и жить как жили». Может быть, кого-то удивит, что духовный человек может говорить с людьми о таких не стоящих внимания вопросах как внешний вид, но, по словам о. Романа, в духовной жизни не бывает мелочей. И если мы не можем исполнить даже малого, то как сказать нам о большем - об обновлении ума нашего? О. Роман очень любит и часто приводит слова св. Иоанна Богослова: Не любите мiра, ни яже в мiре (1 Ин. 2: 15).
Во время подготовки этой книги к изданию я сделала для себя одно открытие: раз христианин не должен любить мiра и не должен жить духом века сего, значит, внутренне он не должен зависеть ни от времени, ни от пространства. И ведь это призывы не для святых: мы и на земле должны жить как в Вечности, как бы немыслимо это ни звучало. А раз не обладаем такими свойствами, значит, действительно должны измениться. Се, творю всё новое - говорит Господь (Откр. 21: 5). И о. Роман в своей книге всего лишь вторит Ему, всего лишь просит не противиться Божией воле, а поступать по слову апостола, не сообразовываться веку сему, но обновляться!Заказать книгу иеромонаха Романа «Не сообразуйтеся веку сему» можно на сайте «Ветрово», в разделе «Витрина».
29.10. 2021. Сайт "Ветрово"
https://vetrovo.ru/primechaniya/no-preobrazujtesya/
|
| |
| |
| Нина_Корначёва | Дата: Суббота, 08 Янв 2022, 17:59 | Сообщение # 8 |
Группа: Проверенные
Сообщений: 199
Статус: Offline |
Сообщение отредактировал Нина_Корначёва - Суббота, 08 Янв 2022, 18:03 |
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Понедельник, 14 Мар 2022, 11:21 | Сообщение # 9 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Offline | 
14 марта, 23:25
Программа «Музыкальная гостиная» с рассказом о творчестве иеромонаха Романа.
В передаче участвуют директор Фонда творчества иеромонаха Романа, редактор сайта «Ветрово» О.Надпорожская и гл. редактор журнала «Православный летописец Санкт-Петербурга» Л.Ильюнина. В программе прозвучат песнопения отца Романа в исполнении автора и народных артистов России Ж.Бичевской и ОЛЕГА ПОГУДИНА. Ведущий - О.Яхонтов.
Послушать передачу можно на «первой кнопке» радио, на волне FM 66.3 или на сайте «Радио России Санкт-Петербург» по ссылке «Прямой эфир»: https://www.rtr.spb.ru/radio_ru/radio_on_ukv.html
Надеемся, в дальнейшем передача будет опубликована на сайте «Ветрово».
https://vk.com/public127936480?w=wall-127936480_2631
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Вторник, 07 Ноя 2023, 10:11 | Сообщение # 10 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Offline | ВЫШЕЛ ПОЭТИЧЕСКИЙ СБОРНИК ИЕРОМОНАХА РОМАНА «СВЕТОЗАРНОЕ»
Иногда можно заметить, что природа будто сопереживает происходящему в Церкви, по-своему участвует в годовом богослужебном круге: в Великую Пятницу небо хмурится и плачет, на Пасху – радостно сияет солнышко, к Троице деревья одеваются в богатые зеленые одежды, а к Рождеству мы видим великолепие белого бархата. Об этом – новый поэтический сборник иеромонаха Романа, который вышел в издательстве Сретенского монастыря при содействии «Фонда творчества иеромонаха Романа».
В новую книгу поэта, автора и исполнителя духовных песнопений вошли стихотворения разных лет. Вместе они составляют «поэтический месяцеслов», на страницах которого сменяют друг друга церковные праздники и времена года, а природа предстает перед нами как храм, в котором совершается свое богослужение. Бога здесь славят не только птицы, но и заснеженные ветви, даже тишина – «всё в Духе, если в Духе человек». И в то же время природа таинственно и печально прообразует человеческую жизнь, от рождения до кончины, и утешает, обещая грядущее Воскресение.
В отличие от большинства из нас, жителей больших городов, отец Роман большую часть своей жизни провел в единении с природой – сначала в родном селе Рябчевске на Брянщине, потом – в Псковской обл. и, наконец, в скиту Ветрово, где в уединении живет более четверти века. Монашеский труд и подвиг очищают сердце, оттачивают разум, и батюшка все яснее понимает книгу природы, находя в ней подтверждение Премудрости Божией.
«Эта красота – только прообраз той Красоты, которую Господь хочет дать нам в Царствии Небесном», – сказал он однажды. Творчество отца Романа исключительно тем, что в авторе соединились большой поэтический дар, высокое мастерство и монашеское самоотречение, открытость Богу. Его поэзия – как аромат ладана, доносящийся через приоткрытые двери храма, сильный и в то же время ненавязчивый. И вся надежда отца Романа на то, что кто-то, вслушавшись в голос поэзии, переступит этот порог, и, оказавшись в Церкви, останется там навсегда.
Купить книгу: https://sretenie.com/book/element.php?ID=104884
https://monastery.ru/novosti....ozarnoe
ОЛЬГА НАДПОРОЖСКАЯ. «В ПРИРОДЕ БОЛЬШЕ БЛАГОДАТИ…»
Вышел из печати перекидной настенный календарь «Стихотворения иеромонаха Романа» на 2024 г. Как и в предыдущие годы, для него было выбрано 12 стихотворений, посвящённых церковным Праздникам или запечатлевших картины природы, которые в поэзии отца Романа становятся глубокими философскими размышлениями или притчами.
В прошлый раз живописные работы, вошедшие в календарь, рассказывали о брянской глубинке, а теперь на его страницах - Храмы Псковщины. Есть среди них белокаменный псковский Собор, есть часовенка в далёкой деревушке, есть и просто руины - всё, что осталось от Храма св. пророка Илии в Верхолино. Названия некоторых мест знакомы нам благодаря стихотворениям отца Романа: там он жил, служил и писал в разные годы. Это село Родовое, где отец Роман служил в 1987 г. и где были написаны многие песнопения - «Радость моя», «Гора Голгофа», «Слава Богу, снова я один…». Посёлок Кя́рово, где он служил с 1988 по 1990 г. и, по местному преданию, написал песнопение «Родник», ставшее символом его творчества (в действительности оно было написано гораздо раньше и совсем в другом месте). Деревня Кобылье Городище, где отец Роман пробыл совсем недолго. И, конечно, скит Ветрóво, где по благословению старца Н.Гурьянова он живёт с 1994 года по сегодняшний день.
Когда отец Роман поселился в Ветрово, это место напоминало скорее пустыню, чем скит: здесь стоял заброшенный дом, в котором прежде жил подвижник - иеромонах Досифей. После его трагической гибели в доме останавливались только рыбаки, охотники, ягодники да грибники. Конечно, у отца Романа не было средств ни на благоустройство этого места, ни тем более на строительство Храма, но, как говорит он сам, когда человек выбирает правильное направление, всё у него складывается: Господь устраивает.
В календарь вошло и одно из самых первых стихотворений, написанных в Ветрово - «Цвет голубой и цвет зелёный…». Загадка этого стихотворения в том, что оно рассказывает о лазури неба и зелени листвы, радующих душу, хотя написано было в феврале, в первую ветровскую зиму, когда отцу Роману приходилось выживать в холодном доме и каждодневно заниматься тяжёлым физическим трудом.
Автор живописных работ, вошедших в календарь, - Георгий Давыдюк, который не так давно переехал из Санкт-Петербурга на Псковщину. Он не только художник, но и пишущий человек, любящий и знающий поэзию. Мне как редактору календаря очень приятно упомянуть о том, что много лет тому назад именно дома у Георгия я впервые услышала записи песнопений иеромонаха Романа, и именно он обратил моё внимание на красоту его слова. Поэтому можно, наверное, сказать, что вклад Г. Давыдюка в создание этого календаря - больше, чем вклад художника. Мы вместе искали сюжеты для работ, вошедших в календарь, и одна из находок Георгия - древний каменный Крест в деревне Красиковщина (оказалось, такие Кресты традиционны для Псковской земли).
Крест как бы венчает календарь - он расположен на его последнем развороте. И на этом же развороте расположено стихотворение «Несходства», которое ставит смысловую точку в содержании календаря. Ведь каждый такой календарь мы всё-таки рассматриваем как маленький стихотворный сборник, в котором есть свой сюжет и своя концовка:
НЕСХОДСТВА
Деревня родима краше Москвы.
Русская пословица
Природа с городом не дружит:
Там есть сугробы, да не те.
Там зиму узнают по стуже,
А мы в селе - по красоте!
Там гололёд, кому он нужен?
Висят сосульки, да не те.
Там узнают весну по лужам -
Мы узнаём по красоте!
Для лета верная примета,
Прохожие уже не те:
Как оголятся, значит, лето -
Мы видим лето в красоте!
А в осень тучи станут плакать,
О скуке дождь заговорит.
Несёт мокропогодье слякоть -
У нас всё золотом горит!
Перечислять - лишь время тратить.
Людское с Божьим не в ладах.
В природе больше благодати,
Чем в каинитских городах.
Заказать календарь можно на сайте «Ветрово», в разделе «Витрина».
https://vetrovo.ru/primechaniya/v-prirode-bolshe-blagodati/
Санкт-Петербург, Большой проспект, д.83. ДК им. Кирова
Вход свободный
https://vetrovo.ru/
|
| |
| |
