| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 07 Окт 2018, 13:04 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Offline | Об ушедших — отошедших — В горний лагерь перешедших...
Если бы нашим родителям, в ту славную эпоху, когда физики были в почете, а лирики в загоне сказали бы, что искусство это то, что наиболее точно описывает и отражает жизнь, они бы, наверное посмеялись. В то время, все верили в космос, термоядерную энергию, кибернетику и генетику.
Теперь, в новом тысячелетии, любой студент может рассказать о том, что пространство реальности не охватывается ни одним языком в отдельности, а только их совокупностью, как нас учил Юрий Михайлович Лотман, а для того, чтобы понять мир, надо описывать его, как минимум, на двух языках. Одним из которых и будет искусство.
И программа Народного артиста России Олега Погудина "Трагический тенор эпохи", которая будет представлена в ММДМ 6 октября расскажет нам о событиях столетней давности, о Серебряном веке, о его артистах и поэтах, о том времени, о времени настоящем, да и о нас, гораздо больше, чем иная научная монография.
Влад Стров. Фото с кремлевской премьеры программы "Трагический тенор эпохи" (22.12. 2017)
Это - информация для родителей, который думают, вести ли своих детей- подростков на концерт, отвлекая их от ЕГЭ.
Тем же, кто любит культуру Серебряного века, следит за творчеством Олега Погудина, любит русские романсы, песни Александра Вертинского, говорить ничего не надо. Они этот концерт и так не пропустят.
В 1924 году Георгий Иванов писал:
Вдруг - ни похода ледяного,
Ни капитана Иванова,
Ну, абсолютно ничего!
В 2018 оказалось, что осталось немало. И сохранило это в первую очередь искусство.
Анна Сокольская. 27.09. 2018
http://blog.cety.ru/anna-so....ih.html
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 07 Окт 2018, 13:38 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Offline | Любовь Шкурихина:
Немного путаных мыслей о вчерашнем концерте Олега Погудина.
Пусть мгла теперь висит вокруг,
Пускай вся жизнь иная ныне,
Пускай моих напевов звук —
Глас вопиющего в пустыне.
Пускай страстей безумных шквал
Грозит нам всем девятым валом, —
Я снова в руки лиру взял
В моем скитаньи запоздалом.
И будет близок голос мой,
Моя печаль, моя тревога,
Всем чутким сердцем и душой,
Не потерявшим в жизни Бога.
Даниил Ратгауз
Скажу честно, еще сидя в зале, я поняла, что отзыв писать не буду. К моменту возвращения домой я в этом была абсолютно уверена. Есть события в жизни любого человека, перевернувшие что-то в его душе, но рассказать об этом он никогда не сможет. Просто нет тех слов, которые были бы адекватны чувствам.
В общем то, что я пишу сейчас - это не отзыв, а отклик на увиденное и услышанное. Отклик души. Слова «мы живем в непростое время» у всех давно уже набили оскомину. Простых времен никогда и не было. Но события начала прошлого века сейчас, в начале века XXI, почему-то становятся все ощутимее и от этого трагизм этих событий понятнее. Он не скрыт за завесой истории, он здесь и в нашей жизни тоже.
Однако же люди ушедший эпохи, ее свидетели, особенно люди творческие, со своим восприятием жизни, своим образным языком, манерой исполнения не всегда нам понятны. И говорят они с нами вовсе не о том и не так прямо, как нам хотелось бы. Мы знаем их жизненный путь, их трагическую судьбу, а в песнях слышим наивные слова про черные глаза или вовсе что-то экзотическое. Ну что нам до матросов, попугаев, изломанных чувств. В нашей сегодняшней лихорадочной жизни давным-давно нет никаких тайн, покровы сорваны и все предельно и бесстыдно обнажено.
Поэтому низкий поклон Артисту, который взял на себя смелость соединить судьбу и творчество этих людей. В программе «Трагический тенор эпохи» это сделано блестяще, и самой высокой правдой звучат слова потрясенных увиденным и услышанным: Олег Погудин помог почувствовать трагизм эпохи, понять и принять Вертинского. Помог понять.
Какой удивительный смысл в этих словах. Как много невидимого труда стоит за ними. Какой чуткой должна быть душа, чтобы принять в себя боль и радость другого человека, а потом уже пережив, переплавив все это в своей глубине, отдать зрителю, сделать давно ушедших людей знакомыми и близкими, помочь нам через их творчество лучше узнать себя и свое время.
Поэтому меня не покидало чувство присутствия в зале тех, чьи образы рождались на сцене. И привел их в этот зал Олег Погудин как своих давних друзей. Они все были с нами от Азнавура до Окуджавы. И пусть придирчивые критики скажут, что Окуджава тут совершенно не при чем, я буду настаивать на его присутствии. Его призыв взяться за руки, чтобы не пропасть поодиночке, исполняется в каждой программе. Мы все держимся за руки с людьми ушедшими от нас, составляя общий неразрывный круг памяти, а значит истории и жизни.
Браво, Маэстро! Самая искренняя и сердечная благодарность Вам за Ваше творчество, широту души и неизменную и верную любовь к зрителям!
Как всегда напоследок стихи
Что это — утро, вечер?
Где это было, не знаю.
Слишком ласковый ветер,
Слишком подобное раю,
Все неземное-земное.
Только бывает во сне
Милое небо такое, —
Синее в звездном огне.
Тишь, глушь, бездорожье,
В алых маках межи.
Русское, русское — Божье
Поле зреющей ржи.
Господи, что это значит?
Жду, смотрю, не дыша…
И от радости плачет,
Богу поет душа.
Дмитрий Мережковский
https://vk.com/id349261011?w=wall349261011_1109%2Fall
фото Анжелы Выгорко (из ВК)
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Понедельник, 08 Окт 2018, 19:03 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Offline | 
Программа концерта
Аккомпанемент:
• Михаил Радюкевич – гитара
• Алексей Баев – скрипка
• Роман Тентлер – контрабас
• Юрий Молотилов – баян
• Андрей Иванов – виолончель
• Олег Вайнштейн – рояль
• Елена Молотилова – домра малая
• Ирина Козырева – домра альтовая
I отделение:
1. «La bohème» - муз. Ш.Азнавура, сл. Ж.Планта (Памяти Шарля Азнавура)
Э.Сантеухини "Рио-Рита"
2. «В синем и далеком океане» - муз. и сл. А.Вертинского
3. «За кулисами» - муз. и сл. А.Вертинского (с О.Вайнштейном)
4. «Попугай Флобер» - муз. и сл. А.Вертинского (с О.Вайнштейном)
5. «Две розы» - муз. С.Покрасса, сл. П.Г. (с О.Вайнштейном)
6. «Два сердца» - муз. А.Спиро, сл. Л.Косуновича
Г.Свиридов. "Романс" из музыкальных иллюстраций к повести А.С. Пушкина "Метель"
7. «Жигули» - старинная волжская песня
8. «Комарик» - укр. нар. песня
9. «Бубенцы» - муз. В.Бакалейникова, сл. А.Кусикова
С.Рахманинов. Op 23 №5 Прелюдия соль минор (О.Вайнштейн)
10. «Бразильский крейсер» - муз. А.Вертинского, сл. И.Северянина
11. «Из Петербургской гавани» - муз. и сл. О.Погудина
- Есть у Вертинского в одной из его грустных "ариеток Пьеро" – так он называл свои песни до революции семнадцатого года и даже некоторое время в эмиграции, – под таким названием его песни издавались… Есть у него слова: «Сколько вычурных поз, сколько сломанных роз…» - а я вот все не устаю удивляться, и испытывать настоящее счастье от обилия цветов на наших концертах, от обилия вашей любви к тому, что вместе с нами выходит на сцену, – иногда торжественно, иногда очень тихо и нежно, - к тому, что писали люди много-много-много лет назад, которые умели любить цветы, которые умели их видеть, которые умели их слышать, слышать их аромат, которые умели понимать то, что не умеем понимать мы сейчас…
Ценность каждого мгновения жизни, не только потому, что оно мимолетно, а потому, что оно наполнено своим собственным содержанием и нам сейчас, при всех наших достижениях, - счастливых достижениях, на самом деле. При нашем комфорте, при нашей мобильности, при нашей возможности постоянно узнать все тут же, - нам во всем этом счастливом хороводе достижений современности очень-очень не хватает одной важной вещи: мы не успеваем различить, разглядеть, а в принципе, уже и различить детали. А в деталях, на самом деле, все: и красота, и счастье и исполнения жизни каждого из нас.
Цветы, по счастью, живут не в цифровой эпохе, хотя мы можем, конечно, послать друг другу открытки электронные с изображением цветов. Но, вот то, что сейчас у меня в руках этот тяжелый и прекрасный груз, это говорит о том, что мы еще не совсем потерянное поколение и поколения. Это говорит о том, что нам, как и людям давным-давно живущим, необходимы правда, красота и любовь.
Песни, которые вы приходите слушать, песни, которые мы выносим на эту площадку – эти песни, на самом деле, завещание. Очень красивое и, все-таки, завещание от людей, которые умели любить жизнь, которые умели любить друг друга, которые умели любить цветы…
Есть у Гумилева пронзительное стихотворение «У меня не живут цветы», написанное как раз вот на пороге, на границе страшного слова «эпохе». «Трагический тенор эпохи» - это сегодняшняя наша программа, и обращение к поэтам начала XX столетия – как раз ее тема.
У нас с вами живут цветы. Дай бог, чтобы они жили и дальше… До встречи во втором отделении концерта.
II отделение:
12. «Прощальный ужин» - муз. и сл. А.Вертинского (с О.Вайнштейном)
13. «Чужие города» - муз. А.Вертинского, сл. Р.Блох и А.Вертинского (с О.Вайнштейном)
14. «В степи молдаванской» - муз. и сл. А.Вертинского
Ю.Богословский. "Танго соловья"
15. «Осень» - муз. В.Козина, сл. В.Козина и Е.Белогорской
16. «Ах, эти черные глаза» - муз. и сл. О.Строка
17. «Девонька» - муз. А.Аксельрода, сл. В.Всесвятского
18. «Над розовым морем» - муз. А.Вертинского, сл. Г.Иванова
С.Рахманинов. "Элегия" (О.Вайнштейн)
19. «Желтый ангел» - муз. и сл. А.Вертинского
20. «Padam, padam...» - муз. Н.Гланцберга, сл. А.Конте
21. «Матросы» - муз. А.Вертинского, сл. Б.Даева
22. «Россия» - муз. Ю.Борисова, сл. А.Блока
- Я, пожалуй, отпущу музыкантов со сцены… Для тех, кто остался, кто сейчас вместе с нами.., вместе с нами еще существует в этой музыке, в этих словах, в этих текстах, в этих смыслах, - мне хочется сказать вам всем огромное спасибо.
Мы начали концерт с песни Шарля Азнавура, и я не думал говорить сегодня ему никаких слов… Об этом великом певце, великом исполнителе, великом артисте, потому что, собственно говоря, бессмысленно: вроде бы ничего не придумаешь нового. Но есть интересные наблюдения.
Шарль Азнавур стал знаменитым тогда, когда еще был знаменитым Александр Вертинский. В пятидесятых годах Азнавур, уже очень молодой еще, он тогда уже был известный исполнитель: его уже тогда любили, его песни, которые только рождались, еще когда я приходил в этот мир, они заставляли людей смеяться, плакать; заставляли испытывать восторг, печаль, радость, сомнение и уверенность в счастье.
Есть исполнители, присутствие которых среди нас, настолько же важно, насколько их творчество. Такой, например, была Алла Николаевна Баянова, которая ушла примерно в этом же возрасте, в таком же возрасте, как Азнавур, едва отметив 95-летие. Если я правильно помню, 95 лет еще отмечали, но как-то сразу после этого… Такой и конечно Шарль Азнавур.
Я не буду говорить сегодня об ушедшей Монтсеррат Кабалье просто потому, превращалась бы наша встреча в такое траурное воспоминание: траура здесь нет совсем. Не потому, что мы не горюем об этих людях, не скучаем о них… Невероятно скучаем. А потому, что за ними, за всеми стоит свет, он исходит от них и сейчас. Но пока они были живы, они… знаете, передавали какую-то уверенность. Вот можно было увидеть Шарля Азнавура на концерте или просто случайно, как мне, допустим, посчастливилось увидеть его в быту и понять, что это все не легенды, это все не что-то подернутое флером романтическим, но, тем не менее, такой вот уже патиной прошедших лет… Нет, это все живо, это все сейчас среди нас и мало того, что самое потрясающее – в девяносто лет, в девяносто с лишним лет, на том же уровне артистического делания, какое было когда-то давно-давно-давно. Мы не говорим о физических силах, здесь можно говорить о чем-то совершенно ином.
Эпоха жила среди нас. Он жил с нами. К эпохе можно было прикоснуться, можно было пожать руку Азнавуру и.., тем самым, пожать руку Эдит Пиаф. Можно было поцеловать руку Алле Николаевне Баяновой и, тем самым, передать привет Петру Лещенко.
Можно было, можно было, можно было… Было. Сегодня уже было…
Наверное в этом нет никакой из ряда вон выходящей трагедии, - для меня есть, потому, что на эстраде очень мало достойных исполнителей, не в смысле вокальных данных, не в смысле музыкальности, не в смысле пластичности – этого всего дос-та-точ-но. Плохо со вкусом, но это как бы вообще, в принципе, плохо в наше время. А вот с достоинством очень трудно, - не то, чтобы плохо.., было бы пошло обвинять нынешнюю эстраду в недостойном существовании, вот. Мы все существуем достаточно тяжело. Но.
Пока был жив Азнавур – эстрада, тире достоинство – эта формула соблюдалась, она существовала. Во всех смыслах, в том числе, в смысле невероятной человеческой скромности. И сейчас нельзя сказать, что этого нет. Есть. Но очень мало. И уже не на кого опереться. Не к кому обратиться и сказать, апеллируя, вот сказать: «Вот посмотрите, вот он есть, есть, есть…». Уже там…
Мы с вами счастливые люди: мы слышали и видели многих великих артистов, которые по-настоящему проживали очень достойно свой певческий и артистический век. Иосиф Давыдович Кобзон недавно совсем ушедший, Валентина Толкунова, с которой в самом конце ее земного пути мы подружились, и о которой я тоскую бесконечно, потому что не успел узнать что-то очень важное. Успел поразиться улыбке, успел поразиться нежности очень, на самом деле, большого серьезного артиста – это так редко бывает… Невероятной щедрости…
К чему это все? На самом деле, к тому, что мы очень богатые люди, но мы привыкли разбрасываться своими богатствами… Давайте, по-жа-луй-ста, ценить друг друга. Вот просто тех, кто у вас есть – цените их. За каждым из них стоит эпоха. Прикоснувшись к кому-нибудь из ваших близких, можно прикоснуться ненароком, случайно, - к Шарлю Азнавуру, к Алле Баяновой, к Александру Вертинскому, - ко многим-многим-многим, которые всегда утешат и осчастливят нас своими песнями, даже несмотря на то, что здесь с нами их нет…
Будьте счастливы и здоровы. Спасибо.
(программа прислана)
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Суббота, 13 Окт 2018, 19:02 | Сообщение # 7 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Offline | Двух столетий позвонки
Век мой, зверь мой, кто сумеет
Заглянуть в твои зрачки
И своею кровью склеит
Двух столетий позвонки, - написал Осип Мандельштам в 1922 году на излете Серебряного века, через год после того, как умер Блок и был расстрелян Гумилев. Написал, пытаясь ответить на вопросы, которые, наверное, задавал каждый, кто оказался в те годы брошен в соблазны кровавой эпохи и мучительно пытался понять все происходящее с ним и со страной.
И сейчас, так же, как почти сто лет назад, вся тяжесть осмысления нашей истории и наших проблем ложится не на философов-политиков-экономистов. Они - далеко от простого человека. Ответов на вопросы ( часто мучительные) мы ждем от людей искусства, от артистов и музыкантов, то есть от тех, кого мы не стесняемся учить, что им надевать и даже какие жесты делать, но к кому бежим за ответами, слезами и утешением, когда понимаем, что без искусства нам не справиться. И они отвечают по мере сил. И платят по нашим счетам.Часто своей кровью.
Программа Олега Погудина "Трагический тенор эпохи" именно об этом. О судьбах и творчестве Александра Вертинского, Петра Лещенко, Юрия Морфесси и других.
Когда-то Немирович-Данченко написал, что театр начинается тогда, когда выходят два актера и расстилают коврик. Погудину даже коврик не нужен. Он много лет творит свой театр без декораций, без дорогостоящих сценических ухищрений, без костюмов. Как у Аксенова: я разобью театрик без рампы и кулис...
Я вспомнил Аксенова не просто так. В театре Олега Погудина очень много от эстетики театра шестидесятых, от оттепельных опытов Любимова и Гротовского, в которых все внимание сосредотачивается на актере. При этом есть и одно крайне существенное отличие. Если Любимов в своих опытах идет от слова, то Погудин - и от музыки и от слова одновременно. Он - музыкант, и музыка на равных со словом составляет канву его концертов-спектаклей.
При этом Погудин не копирует песни и романсы прошлого. Так, например, Александр Вертинский, исполнявший свои произведения под рояль, звучит у него не только в прекрасном сопровождении Олега Вайнштейна, но и в аранжировках для ансамбля, сделанных его коллегами, становясь более ярким, театральным и совсем не камерным. А соседство его "печальных песенок" с музыкой Рахманинова придает им новую глубину.
Для того, чтобы представить принципы театра Погудина, посмотрим на два фрагмента концерта.
Итак, перед зрителями больше чем просто поется - играется "Бразильский крейсер" в такой "лихой" приджазованной ироничной и злой аранжировке, что не знаешь, то ли смеяться то ли плакать, то ли поумничать и вспомнить, как Рахманинов пародировал джаз в "Рапсодии на тему Паганини". Но все музыкальные изыски заканчиваются за две фразы до конце песни. "Вы к нему прижметесь в сладкой дрожи, полюбив его еще дороже" произносится горько-растерянно. Кажется, что человек только сейчас понял, что все очень просто. Он беден. Поэтому неинтересен и не нужен. А "проказы злых орангутангов" тут ни при чем.
И после этого звучит собственная песня Погудина "Из Петербургской гавани на юг уходит счастье..."
Уходит счастье, уходит эпоха и уходит тот мир, в котором горем была ревность к красивому флотскому лейтенанту. Приходит ледяной холод другой эпохи.
Второй очень показательный фрагмент - почти финал. Середина второго отделения.
Сначала "Желтый ангел", исполненный в погудинской редакции, без последнего куплета. Трагичный, ироничный, растерянный, с надеждой, что как в детстве спрыгнет с елки ангел...
Образ твой мучительный и зыбкий,
Я не мог в тумане осязать.
"Господи!" сказал я по ошибке,
Сам того не думая сказать....
А потом "Padam" Пиаф...
… Что терзает меня
от самого первого дня?
Куда бы ни двинулся я,
Тень догоняет меня…
Грохочет жестокий оркестр
И вос-по-ми-на-нья-ми бьет!
Мое деревянное сердце
Томится, стучит и поет...
Год написания, рваный ритм песни и воспоминание о желтой звезде, которую был должен носить автор музыки Натан Глацберг создают вместе с ЖЕЛТЫМ ангелом страшный контекст...
И "Матросы", об авторе слов которых не известно ничего, кроме предположения, что он молодым погиб в Сопротивлении.
Сквозь абстрактные образы проступают реальные судьбы и реальная история. Проступает эпоха. И думается, что самые точные слова о ней, о ее героях, жертвах и мучениках сказал Александр Вертинский. Не мудрец и не мыслитель.
И никто не додумался просто встать на колени...
Надо сказать, что сквозными образами спектакля ( рука не поднимается писать - концерта) являются море - недаром он начинается песней "В синем и далеком океане" - и дорога ( в финале звучит "Дорогой длинною") Все это - метафоры нашего жизненного пути. И путей тех, кого уже нет с нами и о которых и во время спектакля и в своих монологах говорил артист.
А теперь три постскриптума.
Первый. Для тех, кому лень гуглить. В рецензии цитируются стихи Осипа Мандельштама и Олега Погудина. В оформлении использованы фото Влада Строва и мозаика Бориса Анрепа "Сострадание", на которой ангел благославляет Анну Ахматову.
Второй. Прозвучавшая в начале программы "Богема" Азнавура стала трагически неожиданным эпиграфом к программе и осветила ее новым светом.
Третий. Когда живешь меньше, чем артист выступает, приходится работать с источниками. Читая многочисленные "эсссе-размышления" об Олеге Погудине: о "оперных" и "неоперных голосах" , о том Лемешев он или не Лемешев, о том, надо ли ему стоять по стойке смирно, исполняя песни Окуджавы, или можно все-таки делать жесты руками, поразился тому, с каким упорством, несмотря ни на что, артист много лет шел своим путём и строил свой театр. И порадовался за нас, потому что мы можем быть его зрителями.
Георгий Рзаев -Шах-Тахтинский. 09.10. 2018.
http://blog.cety.ru/georgiy....ki.html
|
| |
| |
