13 октября 2007 г. Культурный Центр П.И.Чайковского «В своей стране я словно иностранец...»
Начало октября для меня всегда окрашено в какие-то удивительно светлые тона – от нежно-голубого до багряного-желтого... Березовые рощи в Константинове и небесная синь над Окой…
И настроение в эти дни совершенно особенное, а ты для этого ровным счетом не делаешь ничего… Просто душа сама собой наполняется таким дивным светом, такой нежностью, что все остальное сейчас просто отходит на второй план… Денечки такие солнечные, веселые, словно вместе с нами радуется и природа.3 октября в России родился Сергей Есенин…
Вот сколько лет во мне живет это имя, сколько стихов я помню наизусть, но никогда не перестану изумляться его – Богом данному – Таланту… Где он находил такие слова? Как рождались эти строки, прочтенные однажды и уже навсегда оставшиеся в сердце?.. «Руки милой – пара лебедей –
В золоте волос моих ныряют…»
«Несказанное, синее, нежное...
Тих мой край после бурь, после гроз,
И душа моя – поле безбрежное –
Дышит запахом меда и роз…»
«Над окошком месяц. Под окошком ветер.
Облетевший тополь серебрист и светел…
Дальний плач тальянки, голос одинокий
И такой родимый, и такой далекий…»
И, конечно, этот месяц для нас с Юрой – есенинский: и в Петербурге, и в Москве будет звучать его Поэзия.
Я специально не стала делать спектакль 3 октября: который уже год этот день я провожу на Ваганьковском…
…В есенинском музее мне обрадовались: они как раз вспоминали про Юру, надеясь в этот день увидеть его у себя, но он играл «Есенина» в Петербурге. Нет, все-таки надо как-то совпасть во времени, чтобы он смог выступить и в этом, пусть небольшом, но замечательном зале. Очень тронуло меня предложение администрации музея привозить к ним все афиши спектаклей, которые мы играем на московских площадках, даже независимо от их тематики.
Ни один спектакль не дается легко. Бывает так, что возникают проблемы там, где ты и не ждешь их…
На чеховской программе, когда Юра читал Есенина на бис, я вдруг ощутила какое-то смутное беспокойство: что-то мне не понравилось, что-то было не так.
И уже дома, обдумывая это, вдруг поняла: эта сцена – в том виде, каком она сейчас – совершенно не подходит для нашего спектакля. Слишком велико ее пространство, и артист, стоящий на ней, в какой-то мере ею поглощается. Если «Пушкин» смотрелся здесь настолько органично, настолько удачно у нас была выстроена гостиная, где и проходило все действие спектакля, то «Есенин», где, кроме стула, на сцене вообще ничего не предполагалось, так же хорошо смотреться не будет. И с этим надо что-то делать – надо было уменьшать пространство, на котором артист будет работать.
Юра сразу понял меня и предложил сделать вот этот вариант, который вы и видели на сцене. Получилось очень удачно: и по размеру, и по цветовой гамме, и – что самое основное – мы достигли такого положения, когда артист на площадке почувствовал себя комфортно. И это главное. И вот тут я хочу, в который уже раз, от всего сердца поблагодарить директора Культурного центра Олега Петровича Смоленского, его заместителя Елену Бобкову за то понимание и участие, которое нам было оказано. Поняв наши трудности, они сразу пошли нам навстречу, предложив несколько вариантов материала на выбор. Вот такое теплое, доброжелательное отношение встречается не так часто…
Вторая проблема была не то, чтобы очень неожиданная, но довольно хлопотная и постоянно отнимающая большое количество времени…
Я очень хорошо помню, какое магическое действие произвела на меня в Петербурге есенинская афиша. Увидев ее, я просто замерла и несколько минут вообще не могла сдвинуться с места: настолько она меня околдовала…
Я не помню того количества афиш, которое мне пришлось вешать у входа Культурного центра. И каждый раз – на следующий день она исчезала… И как бы я хорошо ни приклеивала – бесполезно: ее аккуратно снимали. И это все надо было постоянно держать на контроле: через день мне приходилось туда наведываться…
И еще: за время подготовки спектакля был один, удивительный для меня, случай, когда я поехала давать объявление о спектакле в газету « Досуг в Москве». Вообще, надо сказать, что там работают очень доброжелательные и отзывчивые люди: я знала это от тех, кто приезжал сюда по этим вопросам, да и сама почувствовала это в свой предыдущий приезд. Главный редактор – очень приятная и интересная на вид женщина – пригласила меня в кабинет. И как-то так получилось, что мы разговорились… Я рассказала ей о предстоящем спектакле, об артисте, с которым работаю, – а ведь это Петербург… Ну, и как же тут не вспомнить об Олеге… Она долго слушала меня, совершенно пораженная…
– Как же необыкновенно вы рассказываете об этом человеке!..
– А об Олеге Погудине по-другому просто невозможно…
Она тут же записала себе число ближайшего концерта с твердым намерением обязательно придти. Кстати, у них в редакции есть большие поклонники Олега, и это совсем неудивительно: а где их нет?..
– Знаете, а я с Вас не возьму денег…
Из редакции я вышла в совершенно невероятном состоянии...До самого начала я так и не знала, сколько людей придет сегодня к нам на спектакль: телефон звонил беспрерывно. Как я поняла, да и, собственно, просчитала это заранее – сам вид афиши в газете великолепно срабатывал: тот, кто любит Есенина, мимо нее пройти не мог. Помимо тех, кто успел полюбить Юрия Решетникова еще в первом сезоне, мне очень хотелось привлечь к нам новых зрителей, которые о нем и не слышали. Это получилось…
Всякий раз, когда начинаешь подготовку нового спектакля, хочется сделать что-то новое: привнести какую-то изюминку, чтобы от начала спектакля и до конца зрителю было интересно с нами. Вот, если на чеховской программе мы сделали бесплатную экскурсию по музею-квартире П.И.Чайковского, которая всем очень понравилась, то в этот раз, предполагая приход нового зрителя, решились на разговор артиста с публикой путем ответов на записки из зала. Кстати, на эту мысль меня натолкнули мои дорогие погудинцы: мне только оставалось продумать, как лучше это сделать. Наш частый гость на всех наших спектаклях – актер П.В.Меркурьев, внук В. Э.Мейерхольда. С Юрой они познакомились на съемках у А.Германа, и с тех их соединяет какая-то очень теплая и нежная дружба. В Юре Петр Васильевич видит и очень ценит не только талантливого актера, но и его человеческие качества. И теперь, довольно часто общаясь с ним после спектакля и уже зная его характер, могу вам сказать, что эта оценка дорогого стоит…
Была у нас одна очень, на мой взгляд, удачная задумка, с которой и должен бы начинаться наш спектакль. И вроде Юра загорелся этой идеей, но потом все же решил оставить все, как есть, объяснив, что она не очень сочетается по настроению с тем стихотворением, с которым он выходит на сцену. Ах, как мне было жаль этого, но я очень надеюсь, что мы воплотим ее в «Анне Снегиной».
Ну, вот – это была как бы предыстория нашего спектакля.
Я довольно много писала о «Есенине», так что повторяться не буду: расскажу только о каких-то особенностях нашего последнего спектакля.
Вот, чем больше Юра играет его, тем все сильней, ярче и насыщенней получается эта работа. И, конечно, немаловажное значение имеют особенности зала.
«Подвал бродячей собаки» – это, в общем-то, замкнутое пространство: подвал с темными кирпичными стенами, нависшим потолком и не ярким освещением, и поэтому, может быть, и сам спектакль принимает здесь более трагическую окраску, но тем не менее, этот зал мне очень нравится: здесь идеальное соотношение между сценой и артистом - он как будто специально создан для моноспектаклей.
В Культурном центре, в светлом просторном зале, где много воздуха, где чувствуется даже едва уловимый запах дерева, играется совсем по-другому… Если в Петербурге «Есенин» был все-таки очень трагичным спектаклем, то вот этот по настроению получился более светлым. Он стоит как бы посередине между тем, прошедшим несколько лет назад в Доме актера, и вот этим, июльским.
Сегодня Юрию Решетникову в полной мере удалось показать и есенинский юношеский задор, и даже тот искрящийся, лучистый блеск в глазах поэта, который так хорошо просматривается на всех его фотографиях. Мне очень понравилось, как Юра работал на площадке, – каждое стихотворение обыгрывалось настолько точно и органично: артист великолепно чувствовал вот эту тонкую грань, когда чуть меньше – и ты не дотягиваешь, чуть больше – и ты переиграл… Но по накалу, по драматичности он был настолько силен: «… если душу выплеснуть до дна…»…
Если ты всю боль, всю тяжесть происходящего переживаешь вместе с артистом, если ты принимаешь ее на себя, то без антракта – это довольно тяжело: нужна передышка.
И я очень довольна, что тут Юра согласился со мной, ведь «Есенин» – это самый тяжелый спектакль, который требует от артиста неимоверных душевных затрат…
Всегда – с тех пор, как впервые и услышала, и, что интересно, увидела – я очень жду, когда зазвучат «Персидские мотивы»:
«… Сам чайханщик с круглыми плечами,
Чтобы славилась пред русским чайхана,
Угощает меня красным чаем
Вместо крепкой водки и вина…»
Пожалуй, единственным недостатком сегодняшнего спектакля было то, что Юра ошибся с годом смерти поэта.
«В 1930 году, на тридцатом году жизни…»
Я даже растерялась от неожиданности: с чего это вдруг? Но, поняв, в каком он сейчас состоянии… В спектакле приводится выдержка из статьи Луначарского, вышедшая в 1930 году: вот у Юры как-то это и совместилось...
Далеко ведь не в первый раз, но и до сих пор я не могу без боли слушать, как он читает вот это, последнее:
«…И если время, ветром разметая,
Сгребет их все в один ненужный ком...
Скажите так... что роща золотая
Отговорила милым языком…»
Несколько секунд тишины – и аплодисменты…
Ю: У нас в анонсе еще была заявлена поэма «Анна Снегина». Так вот – этого не будет. (В зале – никакого неудовольствия: ну, вот обладает актер каким-то притягательным обаянием, помноженным на талант, на честность того, что он делает, поэтому и обижаться-то на него трудно.) Честно говоря – готовили, но просто не успели этого сделать, поэтому… Ну, уж лучше не показывать, чем выходить на сцену с чем-то не готовым…
– Ничего – в другой раз. (это уже голос из зала.)
Ю: (объявляет) «Сукин сын»
Снова выплыли годы из мрака
И шумят, как ромашковый луг.
Мне припомнилась нынче собака,
Что была моей юности друг.
Нынче юность моя отшумела,
Как подгнивший под окнами клен,
Но припомнил я девушку в белом,
Для которой был пес почтальон.
Не у всякого есть свой близкий,
Но она мне как песня была,
Потому что мои записки
Из ошейника пса не брала.
Никогда она их не читала,
И мой почерк ей был незнаком,
Но о чем-то подолгу мечтала
У калины за желтым прудом.
Я страдал... Я хотел ответа...
Не дождался... уехал... И вот
Через годы... известным поэтом
Снова здесь, у родимых ворот.
Та собака давно околела,
Но в ту ж масть, что с отливом в синь,
С лаем ливисто ошалелым
Меня встрел молодой ее сын.
Мать честная! И как же схожи!
Снова выплыла боль души.
С этой болью я будто моложе,
И хоть снова записки пиши.
Рад послушать я песню былую,
Но не лай ты! Не лай! Не лай!
Хочешь, пес, я тебя поцелую
За пробуженный в сердце май?
Поцелую, прижмусь к тебе телом
И, как друга, введу тебя в дом...
Да, мне нравилась девушка в белом,
Но теперь я люблю в голубом.
Хорошо сделано… и чувствовалось, что оно очень понравилось публике. Я поняла, почему Юра, понимая, что не успевает с «Анной Снегиной», подготовил к сегодняшнему спектаклю вот именно это стихотворение… Перечитайте поэму сами, и вы все поймете, насколько они схожи по настроению.
Ю: Мне сказали, что тут есть записки…
Перед тем, как Юра начнёт отвечать на них, мы делаем анонс следующей программы.
В: Поскольку в антракте ко мне подходили люди с вопросом о следующем спектакле, то я и хочу сейчас несколько слов сказать об этом.
23 ноября в 19.00 – это пятница – в Культурном центре А.П.Чехова, а это в пяти минутах от метро «Чеховская», мы покажем спектакль, в котором первое отделение будет отдано поэтам Серебряного века, а второе прозе Бунина, Чехова и чему-то еще, что конкретно определит сам артист.
Зал замечательный – небольшой, уютный, рассчитанный на 80 человек. Здесь постоянно проводятся литературные вечера, а это именно то, что нам надо.
Вот теперь Юра начинает отвечать на присланные из зала записки. Мне и самой очень интересно посмотреть, что из этого получится…
– Что в Вашем представлении есть любовь? Ваше отношение к Богу?
(да, несколько неожиданное начало…)
Ю: Вы знаете, по-моему, у Достоевского: «Бог есть любовь» (аплодисменты)
– Как Вам удается запомнить такое огромное количество текстов?
Ю: Честно? Не знаю, потому что… Вот попроси меня прочитать отдельное стихотворение – не вспомню: я не знаю, как это происходит. Ну, во-первых, эта работа делалась около полутора лет. С одной стороны – там есть время выучить текст, а с другой стороны – тут несколько другая ситуация. Я выхожу на площадку… А я не знаю – просто текст начинает выплывать вот такой бегущей строкой. Я его не запоминаю, я как бы вновь его рождаю сам для себя… Не знаю… вот как-то запоминаются.
В: Юра, насколько я знаю – у тебя пять часов текста.
Ю: Да, я как-то однажды подсчитал, если так, в режиме нон-стоп, – у меня выученного текста часов на пять.
– Расскажите, пожалуйста, о Ваших взаимоотношениях с кинематографом. Какие роли Вы исполнили в сериалах «По имени Барон» и «Черный ворон»?
Ю: Взаимоотношения с кинематографом взаимоудаленные. (смех в зале) Нет, «По имени Барон» – это очень смешно. Я не смотрел ни один из этих сериалов и сам не знаю, в каких это сериях. В «Черном вороне» я играю таксиста. Меня даже видели мои знакомые и звонили:
– Это ты?
– Это я…
А «По имени Барон» – там вообще смешная история. Там мы играли какую-то группу: мы сами для себя прозвали ее «Ну-ну». Вот такие четыре веселых мальчика с диким гримом. У меня, когда жена пришла на съемочную площадку, а я сидел напротив входа, – она зашла и меня не узнала. Не знаю, может, там это и вырезали? Нет, это не роли, это так – проходная история. Ну, самая смешная история – это сериал «Тайны следствия». Звонят и приглашают:
– Вам надо сыграть капитана.
Приехал на съемочную площадку, меня одевают капитаном. Режиссер посмотрел:
– Да какой это капитан? Смотри, какой молодой. Нет, лейтенант.
Меня переодевают в форму лейтенанта. Режиссер опять посмотрел:
– Да нет, у него лицо честное. Сержант. (в зале смеются от души.)
В результате я сидел за решеткой и пел: «Не жди меня, мама, хорошего сына…»
(аплодисменты)
– Можно ли ожидать в ближайшее время программу «Лермонтов»?
Ю: Можно. Но не знаю, когда. Она готовится. Это процесс… такая же история, как с «Анной Снегиной». Ну, не готово – не буду показывать. Сейчас у нас готовится программа по Северянину. Но что – пока сказать не могу: сейчас идут репетиции, какие-то наработки.
В: Юра, у нас в пушкинской программе есть пятнадцатиминутный блок по Лермонтову.
Ю: Да, есть, но пятнадцать минут – это даже не отделение.
В: Но все равно – это получилось очень объемно.
– Как Вам работается в Москве?
Ю: Очень хорошо.
– Расскажите, пожалуйста, как прошла запись на телевидении?
Ю: (улыбаясь) Нервничал очень сильно. А вы знаете – интересно! В первый раз, в общем-то, странно себя чувствуешь в такой ситуации. Сидишь, смотришь в глазок и не понимаешь – как читать в него? Серьезно, вот в этом была сложность. Общение с ведущей… как-то здорово так, а когда читаешь… Ты понимаешь, что там – где-то за экранами – есть люди. Но когда… Нет, лично для меня – мне нужны глаза, в которые читаешь. Вот в этом – сложность, а так – интересно.
В: Кстати сказать, операторы, которые вчера снимали Юрия Решетникова, снимают наш спектакль и сегодня, настолько он им понравился. (аплодисменты)
– Если была бы такая возможность – что бы Вы с самого начала изменили бы в своей жизни? Стали бы Вы получать техническое образование?
Ю: Да, стал и ничего бы не менял. Нет, конечно, в какой-то степени обидно за те пять институтских лет, которые были потрачены, но, с другой стороны – это ОЧЕНЬ хорошая жизненная школа. Все дело в том, что… Вот если кто-то связан с театром, с театральными институтами: есть такой момент, когда человек попадает после школы – в абсолютно тепличные условия театрального института. А там с вами цацкаются, и очень сильно – очень редко человек формируется, как личность, на выходе из института. А после института он попадает в эту мясорубку. Когда ты первое время просто напрочь никому не нужен. И все: очень многие ломаются, уходят из профессии. Поэтому для меня этот технический вуз – была такая хорошая школа. Ко всему прочему, там я научился мыслить какими-то другими категориями, да кое-что и руками научился делать – это приятно.
В: У Юрия Решетникова «всего-навсего» три высших образования (аплодисменты)
– Какие три?
Ю: Алма-атинский Энергоинститут: инженер-теплоэнергетик. Институт технического творчества и патентоведения: методист технического творчества ВОИР. Методы поиска технических решений. Ну, и третье – Ярославский театральный институт. Актер театра кукол. (в зале удивление и смех: после «Есенина» – это даже представить себе трудно… аплодисменты)
– В каком городе Вам лучше всего отдыхается, работается и живется? Какой из городов Вам ближе всего по духу, по мироощущению, и почему?
Ю: Закончив театральный институт, я два года проработал в муниципальном Химкинском театре, а потом уехал в Петербург – и с того времени там. Очень нравится Ярославль, очень нравится Петербург: они даже чем-то схожи. Петербург – это вообще мистический город, и к нему надо так же и относиться. Город, который построен по мысли одного человека, – это уникально.
А вот очень хорошо работается именно в Москве (аплодисменты). Здесь такой темп жизни…
- Как Вы считаете, почему нынешним молодым поколением забыт великий русский поэт?
Ю: Не забыт. Когда я в Петербурге играю «Есенина»… Вот немного предыстории: когда мы начинали выходить на открытую афишу в театральных кассах, мне говорили:
– Куда Вы идете? Неизвестный актер, с «Есениным», да еще и с моноспектаклем? Вы чего? У всех был абсолютный шок, когда на первом спектакле был аншлаг. В «Бродячей собаке» на «Есенине» постоянно полный зал: за неделю до спектакля в зале нет мест. И, причем, основной зритель – молодое поколение… и так воспринимают… Грубо говоря, зрительный зал варьируется от десятого класса и до бесконечности, и никак нельзя сказать, что на «Есенина» ходят только пенсионеры, которые еще видели его живым.
В: Юра, таких, к сожалению, уже нет…
Ю: Я очень не люблю играть в школах, но иногда попадаются школы, когда молодежь это так воспринимает!.. Пушкина, Лермонтова, Есенина… Причем, когда ты пытаешься пообщаться с учениками, позадавать им какие-то провокационные вопросы, самое удивительное – все понимают! Выдают на-гора такие интересные высказывания!.. Так что – нет: там все нормально, это только кажется, что все забыли. Читают.
– Юрий, где еще можно увидеть Вашу игру?
Ю: 23 ноября в Москве и 20 октября в Петербурге. Мы там покажем пушкинскую программу – приезжайте (смех в зале). Ну, лучше всего о предстоящих спектаклях расскажет мой директор, который, собственно, и привез меня в Москву. Кстати, 3 ноября, у нас будет год нашей совместной работы. Именно в этот день она попала в «Бродячую собаку» на есенинский спектакль (аплодисменты)
В: (я немного рассказываю историю нашего знакомства с Юрием Решетниковым)
Надеемся, что «Пушкин» будет в феврале, в дни Памяти Поэта.
Ю: Ну, что мы все обо мне? Я существую в структуре Литературного театра «Классика» – такое ощущение, что это единственный литературный театр, который занимается этим на профессиональной основе. Эта работа полностью сделана режиссером нашего театра – Катышевой Дженни Николаевной (аплодисменты). Это уже третья версия этого спектакля.
– Юрий, расскажите, пожалуйста, о Ваших следующих спектаклях в Москве.
Ю: А мы уже только что ответили на этот вопрос.
– Верите ли Вы в самоубийство Есенина или Вы считаете, что его убили? Как Вы относитесь к фильму Безрукова о Есенине?
Ю: Ну, насчет самоубийства – когда играешь спектакль, ты проникаешься вот тем материалом… Для меня – а я в этом абсолютно уверен, что там не самоубийство. Там много всяких технических моментов, но ко всему прочему… Есенин уехал в Ленинград: много нюансов – почему? Он уехал туда делать новый журнал: ему долгое время это не разрешали, не давали добро. И вдруг – дают. Есенин едет туда, и у него в кармане была верстка первого номера этого журнала. Он получил аванс. Как вы думаете, если у человека есть такая хорошая работа в перспективе – он будет вешаться? И там еще очень много историй… Это все-таки убийство… Что касается фильма: с одной стороны – это хорошо, что вообще заговорили о поэте. С другой стороны – я понял, что делать фильмы о Есенине – очень неблагодарное дело. Почему? Как-то Андрей Белый сказал: «Не путайте поэта Андрея Белого и человека Бугаева». Это его псевдоним. Вот такая же история и тут. Фильм «Есенин» – это сделано не про Поэта, а про человека. Лопатой вот пошурудили… Недавно посмотрел «Золотая голова на плахе». Там сделан фильм про Поэта, но там все очень поверхностно проработано. Нет, мне этот сериал абсолютно не нравится! Да, Есенин был очень сложный человек. Ну, покопались…
У Пушкина есть такое хорошее высказывание: «Всегда приятно гения на горшок посадить». Вот, посадили…
–А какие цветы Вы любите? Если можно, то поконкретней, пожалуйста. (смех в зале)
В: Где-то я этот вопрос уже встречала…
Ю: Полевые. (все смеются и аплодируют)
В: Так, с вопросами мы закончили. Юра, давай сделаем так: прочти, пожалуйста, Северянина и отрывок из «Графа Нулина». Вот сколько сможешь. (все очень обрадовались… аплодисменты) У нас сегодня в зале много новых зрителей, которые это не слышали...
Юра читает «Ананасы в шампанском» и всего «Графа Нулина».
В этот раз он был еще более хорош и изящен, и признанием этого были просто бурные аплодисменты и «браво!»…
Валентина К. - директор Юрия Решетникова