|
МАТИЛЬДА КШЕСИНСКАЯ *
|
|
| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 24 Мар 2013, 21:07 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 7166
Статус: Online | МАТИЛЬДА ФЕЛИКСОВНА КШЕСИНСКАЯ
(31.08. 1872 - 06.12. 1971)
Ее звали "мадам 17". Виной тому было ее пристрастие к игре в рулетку в казино Монте-Карло и постоянная ставка на число 17. Именно в таком возрасте, 23 марта 1890 г., состоялась впервые ее встреча с наследником царского престола Николаем Александровичем или Ники. Эта встреча определила всю дальнейшую судьбу Марии-Матильды Адамовны-Феликсовны-Валериевны Кржезинской или в более известном нам варианте, Матильды Феликсовны Кшесинской. Чем больше читаю об этой известной балерине, о ее жизни, любви, творчестве, тем чаще задаю себе один и тот же вопрос: а кем и чем бы она была без поддержки Романовых? Кто она больше - куртизанка или все же роковая женщина? Авторы многих повествований очень старательно обходят эту тему, как бы "смазывая" эту грань таланта Кшесинской. Но на самом деле все не так просто и это подтверждают многочисленные воспоминания ее современников и поступки самой балерины.
Мир театра не так-то и прост, если для обычных зрителей - это праздник, то для служителей мельпомены - это борьба за жизнь, интриги, взаимные претензии и умение сделать все, чтобы тебя заметили вышестоящие мира сего. Балетных всегда любили в высшем сословии: великие князья и дворяне рангом пониже не чурались того, чтобы покровительствовать той или иной балерине. Покровительство часто дальше любовной связи не шло, но все же некоторые отваживались даже и в жены брать этих прелестниц. Но таких было меньшинство, большинству же была уготована печальная участь "вспыхнуть яркой звездой" на сцене и тихо затем угаснуть вне ее. Матильда этой участи избежала...
Кшесинская в одной из ролей в балете "Ненюфар". 1890
Матильда Феликсовна была потомственной "балетной" - она родилась в театральной семье поляка, танцовщика и оперного певца Феликса Кшесинского и балерины Юлии Долинской в Петербурге. Матильда стала последним, 13-м ребенком в этой семье и имела ласковое имя - Маля, Малечка. Старшая дочь Юлия, танцевала вместе с отцом и часто на фотографиях сегодня ее путают с Матильдой. Балетным стал также и ее брат - Иосиф. Вот в такой атмосфере мира театра и росла юная Малечка. В 8 лет она стала приходящей ученицей в Императорском театральном училище, а в 15 брала уроки у Христиана Иогансона, который стал ее учителем на долгие годы, даже после того, как она стала признанной артисткой балета. Весной 1890 г. после окончания училища она была зачислена в группу Мариинского театра и в первый же свой сезон станцевала в 22 балетах и 21 опере.
Неплохо для начала и может показаться, что только талант тому виной. Но так ли это? На самом деле не совсем так. 23 марта 1890 г. во время выпускного экзамена как раз и состоялась первая встреча будущего императора Николая II, юноши флегматичного и вялого, с веселой и жизнерадостной полячкой. Все произошло при одобрении членов царской семьи, начиная от императора Александра III, организовавшего это знакомство и заканчивая императрицей Марией Федоровной, которая все же хотела, чтобы ее сын стал... мужчиной. После экзамена был ужин, взаимный флирт 2-х молодых людей и спустя годы запись в мемуарах Кшесинской: "Когда я прощалась с Наследником, в его душу, как и в мою, уже вкралось чувство влечения друг к другу".
По-настоящему их серьезные отношения начались лишь спустя 2 года, после того как наследник явился домой к Матильде под именем гусара Волкова. Записки, письма и подарки, по-настоящему царские. Первым стал золотой браслет с крупными сапфирами и двумя бриллиантами, на котором Матильда выгравировала 2 даты - 1890 и 1892 - первая встреча и первый приезд к ней домой. Но их любовь была обречена и уже после 7 апреля 1894 г., когда было официально объявлено о помолвке цесаревича с Алисой Гессенской, Николай больше ни разу не приезжал к Матильде. Однако, как известно, разрешил ей обращаться к нему в письмах на "ты" и обещал помогать ей во всем, если ей потребуется помощь. Но, как говорится, свято место пусто не бывает: "В моем горе и отчаянии я не осталась одинокой Вел. князь Сергей Михайлович, с которым я подружилась с того дня, когда наследник впервые привез его ко мне, остался при мне и поддержал меня. Никогда я не испытывала к нему чувства, которое можно было бы сравнить с моим чувством к Ники, но всем своим отношением он завоевал мое сердце, и я искренне его полюбила" - так написала позднее в своих воспоминаниях Кшесинская. Она полюбила, однако быстро и опять Романова.
И ничего нет удивительного, что ее карьера шла в гору. Она стала примой Мариинского театра и фактически весь репертуар был построен под нее. Да, современники не отказывали ей в признании таланта, но подспудно все понимали, что талант этот пробился наверх не с помощью страшной борьбы за существование, а несколько иным способом. Но дадим слово свидетелям, особенно хорошо об этом написано у В.А. Теляковского, директора императорских театров, в его "Воспоминаниях":
"М.Кшесинская прекрасно танцевала и была также бесспорно выдающаяся русская балерина. Для нее успех на сцене был средством: стремления ее были более грандиозны и обширны, и роль только балерины, хотя и выдающейся, не удовлетворяла ее смолоду. Кшесинская уже на 13-м году службы вышла по собственному желанию из состава балетной труппы. Силы свои она берегла для другой цели. Она была женщина бесспорно умная: отлично учитывала как сильные, так в особенности и слабые стороны мужчин, этих вечно ищущих Ромео, которые о женщинах говорят все, что им нравится, и из которых женщины делают все, что им, женщинам, хочется."
"Казалось бы, балерина, служа в дирекции, должна принадлежать репертуару, а тут оказывалось, что репертуар принадлежит Кшесинской, и как из 50-ти представлений 40 принадлежат балетоманам, так и в репертуаре - из всех балетов более половины лучших принадлежат балерине Кшесинской. Она считала их своею собственностью и могла дать или не дать их танцевать другим. Бывали случаи, что выписывали из-за границы балерину. В контракте у нее были обусловлены для гастролей балеты. Так было с балериной Гримальди, приглашенной в 1900 г. Но когда она вздумала один балет, обозначенный в контракте, репетировать (балет этот был "Тщетная предосторожность"), Кшесинская заявила: "Не дам, это мой балет." Начались - телефоны, разговоры, телеграммы. Бедный директор метался туда, сюда. Наконец шлет министру шифрованную телеграмму в Данию, где тот в это время находился при государе. Дело было секретное, особой гос. важности. И что же? Получает такой ответ: "Так как балет этот Кшесинской, то за ней его и оставить".
Вел. князь Сергей Михайлович любил Матильду преданно 25 лет. Он ее баловал, защищал, спасал. В Стрельне на ее имя им была куплена великолепная дача. Позже она напишет: "Чтобы меня хоть немного утешить и развлечь, Вел. князь Сергей Михайлович баловал меня как мог, ни в чем мне не отказывал и старался предупредить все мои желания".
И далее слово историку Широкораду А.Б., цитата из книги "Падение Порт-Артура": "Возникает вопрос: как нищая танцовщица Кшесинская стала одной из богатейших женщин России? Жалованье солистки Мариинского театра? Да она больше на наряды тратила! Связь в 1890-1894 г. с наследником престола цесаревичем Николаем? Там тоже были гроши. В конце 1890-х годов Кшесинская покупает загородный дворец в Стрельне, капитально ремонтирует его и даже строит собственную электростанцию. "Многие мне завидовали, так как даже во дворце не было электричества", - с гордостью отмечала Кшесинская. В Стрельненском дворце накрывались столы на тысячу с лишним персон. В день рождения Матильды даже менялось железнодорожное расписание поездов, проходивших через Стрельню.
Весной 1906 г. Матильда покупает участок земли на углу Кронверкского проспекта и Б.Дворянской ул. и заказывает проект дворца архитектору Александру фон Гогену. К концу 1906 г. строительство двухэтажного дворца было окончено. Его длина была 50 м., а ширина - 33 м. О дворце писали - все было построено и обставлено по желанию и вкусу Кшесинской: зал - в стиле русский ампир, салон - в стиле Людовика XVI, спальня и уборная - в английском стиле. Стильную мебель поставил известный французский фабрикант Мельцер. Люстры, бра, канделябры и все прочее, вплоть до шпингалетов, было выписано из Парижа. Дом с прилегающим садом - маленький шедевр фантазии Кшесинской. Вышколенные горничные, французский повар, старший дворник - георгиевский кавалер, винный погреб, экипажи, автомобили и даже коровник с коровой и женщиной-коровницей. Любила Матильда попить молочка. Был, разумеется, и большой зимний сад. Откуда все это? Нетрудно догадаться, что источником благосостояния Матильды был огромный военный бюджет России."
Тот самый бюджет, к которому имели доступ вел. князья и в частности Сергей Михайлович. Во всех своих ролях она блистала: выходила на сцену, увешанная настоящими драгоценностями - бриллиантами, жемчугами, сапфирами. Ее облуживал сам Фаберже и делал многие вещи по заказу вел. князей. Да, она танцует все это время, но балет для нее не работа, а всего лишь развлечение, хотя, надо отдать должное, она талантлива и все делает для того, чтобы быть в форме. И все, для того, чтобы убрать конкурентов и конкуренток! На этот счет есть интересная запись в мемуарах великой балерины Т.Карсавиной: "Я вспоминаю еще один случай со штрафом, имевший серьезные последствия. Он произошел во время директорства Волконского. Однажды Кшесинская надела на спектакль свой собственный костюм, проигнорировав распоряжение Волконского выйти на сцену в костюме, специально сшитом для роли. На следующий день она была оштрафована. Матильда рассердилась и стала добиваться отмены, и через несколько дней в "Вестнике" появился приказ министра двора об отмене штрафа. Князь Волконский тотчас же подал в отставку. Его заслуженно очень любили, и общество с негодованием восприняло неуважение, проявленное по отношению к одному из своих членов. В театре стали происходить враждебные манифестации, направленные против Кшесинской, - дорого она заплатила за свой кратковременный триумф. В ту пору она находилась на вершине своего таланта. По виртуозности она не уступала Леньяни, а по актерским качествам даже превосходила ее. Матильда сама выбирала время для своих спектаклей и выступала только в разгар сезона, позволяя себе длительные перерывы, на время которых прекращала регулярные занятия, и безудержно предавалась развлечениям. Всегда веселая и смеющаяся, она обожала приемы и карты; бессонные ночи не отражались на ее внешности, не портили ее настроения. Она обладала удивительной жизнеспособностью и исключительной силой воли. В течение месяца, предшествующего ее появлению на сцене, Кшесинская все свое время отдавала работе - усиленно тренировалась часами, никуда не выезжала и никого не принимала, ложилась спать в 10 вечера, каждое утро взвешивалась, всегда готовая ограничить себя в еде, хотя ее диета и без того была достаточно строгой. Перед спектаклем она оставалась в постели 24 час., лишь в полдень съедала легкий завтрак. В 6 час. она была уже в театре, чтобы иметь в своем распоряжении 2 час. для экзерсиса и грима. Как-то вечером я разминалась на сцене одновременно с Кшесинской и обратила внимание на то, как лихорадочно блестят ее глаза.
С самого начала она проявляла ко мне большую доброту. Однажды осенью, в первый сезон моей работы в театре, она прислала мне приглашение провести выходные дни в ее загородном доме в Стрельне. "Не трудись брать с собой нарядные платья, у нас здесь по-деревенски. Я пришлю за тобой". - писала она. Мысль о скромности моего гардероба сильно беспокоила меня. Матильда, по-видимому, догадалась об этом. Она подумала и о том, что я не знаю в лицо ее секретаря, поэтому приехала за мной на станцию сама. У нее гостила небольшая группа друзей. В роли хозяйки Матильда была на высоте. У нее был большой сад неподалеку от побережья. В загоне жило несколько коз, одна из них, любимица, выходившая на сцену в "Эсмеральде", ходила за Матильдой словно собачка. Весь день она не отпускала меня от себя, оказывая бесчисленные знаки внимания. У меня создалось впечатление, что все окружающие подпадали под обаяние ее жизнерадостной и добродушной натуры. Но даже я при всей своей наивности понимала, что окружавшие ее лизоблюды источали немало лести. И это вполне объяснимо, принимая во внимание то положение, которое занимала знаменитая танцовщица, богатая и влиятельная. Зависть и сплетни постоянно следовали за ней. Весь тот день меня не покидало чувство недоумения - неужели эта очаровательная женщина и есть та самая ужасная Кшесинская, которую называли бессовестной интриганкой, разрушающей карьеры соперниц.
- Если кто-нибудь тебя обидит, приходи прямо ко мне. Я за тебя заступлюсь, — позже сказала она и впоследствии сдержала слово: ей представилась возможность вмешаться и вступиться за меня. Я стала получать значительно меньше ролей, выяснилось, что директору внушили, будто у меня слишком много работы. Одна знаменитая балерина, не принадлежавшая, по-видимому, к числу моих доброжелательниц, неожиданно проявила чрезмерную заботу о моем здоровье, попросив директора не перегружать меня, поскольку я больна чахоткой. Директор, введенный таким образом в заблуждение этой напускной заботой, проявляя истинное сочувствие, стал постепенно сокращать мой репертуар".
13 февраля 1900 г. театральный Петербург отмечал 10-летие творческой жизни Кшесинской на Императорской сцене. На обед после юбилейного спектакля были приглашены сыновья вел. князя Владимира Александровича - Кирилл, Борис и Андрей. С последним у балерины и начался бурный роман. Она была старше него на 6 лет, при этом официально жила с вел. князем Сергеем Михайловичем. В июне 1902 г. у нее родился сын. Мальчика назвали Владимиром в честь отца велю князя Андрея.
М.Кшесинская с сыном Владимиром. 1916
Только вот, от кого из Романовых родился этот ребенок, неизвестно до сих пор. Вел. князь Сергей Михайлович до конца жизни считал его своим сыном. И опять слово В.А.Теляковскому. "Неужели это театр, и неужели этим я руковожу? Все довольны, все рады и прославляют необыкновенную, технически сильную, нравственно нахальную, циничную, наглую балерину, живущую одновременно с двумя великими князьями и не только это не скрывающую, а, напротив, вплетающую и это искусство в свой вонючий циничный венок людской падали и разврата. Лаппа сообщил мне, что Кшесинская сама рассказывает, что она беременна; желая продолжать все же танцевать, она некоторые части балета переделала, чтобы избежать рискованных движений. Кому будет приписан ребенок, еще неизвестно. Кто говорит – вел. князю Сергею Михайловичу, а кто князю Андрею Владимировичу, другие говорят о балетном Козлове."
В 1904 г. она уходит со сцены, но сохраняет за собой право на роли в спектаклях и не разрешает их никому другому танцевать. В 1908 г. успешно гастролирует в парижском Гранд-Опера и поражает публику своими 32 фуэте! И при этом заводит тут же роман со своим партнером П.Владимировым, который моложе ее на 21 год, что заканчивается дуэлью в лесу под Парижем между последним и вел. князем Андреем Владимировичем.
М.Кшесинская в своей балетной школе
А потом была революция и все пошло прахом. Ее шикарный особняк был разграблен, Вел. князь Сергей Михайлович погиб в Алапаевске: умирая в заброшенной шахте, он сжимал в руке маленький золотой медальон с портретом Матильды и надписью "Маля". Она же 19 февраля 1920 г. отплыла в Константинополь на итальянском лайнере "Семирамида". В январе 1921 г. во Франции они обвенчались с вел. князем Андреем Владимировичем, и Матильде получила титул Светлейшей княгини Романовской. В 1929 г. открыла в Париже свою балетную студию, где у нее брали уроки ученики даже из Англии, США, Испании.
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 24 Мар 2013, 21:32 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7166
Статус: Online | 
М.Кшесинская в последние годы жизни. 1954
"В 1958 г. балетная труппа Большого театра приехала в Париж. Хотя я не хожу больше никуда, деля свое время между домом и танцевальной студией, где зарабатываю, чтобы жить, я сделала исключение и пошла в Оперу посмотреть русских. Я плакала от счастья. Это был тот же балет, который я видела более 40 лет назад, обладатель того же духа и тех же традиций…" - так она написала в своих мемуарах.
Могила Кшесинской на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа
Она умерла в возрасте 99 лет и нашла упокоение на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа во Франции. В 2010 г. об истории взаимоотношений Кшесинской и князя А.Романова была подготовлена телевизионная передача из цикла "Больше, чем любовь".
Кем же все же она была: куртизанкой или великим талантом? Гетерой или же умной приспособленкой? Наверное все вместе, но одно ясно ее роль в искусстве русского театра и "искусстве" русской жизни была далеко не последней, но такова Россия.
http://chtoby-pomnili.com/page.php?id=861
«ТВОЙ, ВСЕЙ ДУШОЙ ТВОЙ. МУРИК»
Неизвестные письма Матильды Кшесинской рассказывают о ее жизни в эмиграции
В редакцию «Культуры» попали уникальные документы - ранее не опубликованные письма прославленной балерины Императорского театра, подруги Николая II и жены вел. князя А.В. Романова М.Кшесинской. Эти письма - не только уникальные свидетельства жизни первых лет русской эмиграции во Франции, но и существенное дополнение к портрету этой одиозной фигуры в истории России. Мы подробно изучили письма Кшесинской и князя Андрея, попытались сопоставить их с «Воспоминаниями» балерины и погрузиться в перипетии их жизни на Лазурном берегу в 1920-е годы.
Кшесинская, по мнению многих современников, была интриганкой, а некоторые и вовсе считали ее парвеню и мистификаторшей, на связях с императорским домом построившей свою карьеру и личную жизнь. Кто-то как личное оскорбление до сих пор воспринимает ее связь - имевшую место или мнимую - с будущим императором Николаем II. Зависть ли тайная, злоба ль открытая, констатировать можно одно - интерес к Кшесинской не угасает. Личность так или иначе прославленной балерины неразрывно связана с историей начала XX в., с мрачными и мистическими ее страницами, которые мы все еще силимся прочесть сквозь сгущающийся туман времени. Поэтому любые новые подробности, позволяющие пролить свет на жизнь последних свидетелей дореволюционной России, спустя ровно 100 лет после начала первой волны белой эмиграции, бесценны. Символично, что в своих воспоминаниях Кшесинская называет самой большой потерей своей жизни «драгоценные» письма наследника, которые «служили бы доказательством тому, что то, о чем я пишу, о моей первой любви - о встрече с Ники - правда». Матильда оставила их на хранение «дорогому другу», жене артиллериста Инкина, покидая Петербург в 1917 г. Но надежды примы-балерины Императорского театра не сбылись. Постоянные обыски квартиры Инкиных вынудили их сжечь опасную переписку. По крайней мере, так пишет Кшесинская в своих воспоминаниях. С письмами связана вся ее жизнь. Неудивительно - такова была эпоха, средства коммуникации. И все же письма - красноречивые свидетели истории. И как хорошо, что иногда они пропадают на десятилетия в старых чемоданах, на забытых чердаках и однажды находят своего читателя. Заветный чемодан с письмами балерины и ее мужа, внука Александра II, ждал своего часа почти 100 лет. Письма датируются 1926–1931 гг. И все адресованы одному человеку - Софье Александровой-Голуб, впоследствии Баралли. Очевидно, именно ей и принадлежал архив. Несколько десятков писем балерины Императорского театра и вел. князя, вырезки из журналов, водительские права (на имя С.Баралли), банковские расписки. Последние - свидетели тяжелой финансовой ситуации, в которой оказались еще совсем недавно богатейшие люди - великий князь и любимая придворная балерина, обласканная вниманием чуть ли не десятка великих князей.
Приобретение виллы в счастливый довоенный 1913 г. стало судьбоносным и, как потом оказалось, спасительным. Во время гастролей в Монако еще в 1911 г. Кшесинская присмотрела себе виллу на Кап-д’Ай, недалеко от Монте-Карло, и 2 года спустя уже обустраивала собственный особняк в самом роскошном уголке Лазурного берега. Виллу назвали «Алам», что было перевернутым «Мала», уменьшительным от Матильда. Война и революция на 6 лет отрезали ее от этого места. Спустя годы удачное приобретение стало спасительным приютом - роскошный особняк в Петербурге и знаменитая дача в Стрельне, подарки вел. князя Сергея, безоглядно влюбленного в Кшесинскую всю жизнь и зверски убитого под Алапаевском вместе с другими членами императорской фамилии, - все было реквизировано большевиками. Путь на Кап-д’Ай оказался долгим. Матильда оставалась в России до последнего, надеясь вернуть свои сбережения и драгоценности, хранившиеся в банке. Но тщетно. Из Петербурга она отправилась в Кисловодск, но, когда в феврале 1920 г. стало окончательно понятно, что надеяться больше не на что, на британском военном фрегате - на нем же покинула Россию вел. княгиня Мария Павловна - отправилась в Венецию, откуда перебралась в Монако. Сразу по возвращении на виллу Кшесинскую навестил вездесущий Дягилев, постоянно находившийся в поиске средств для своих «Русских сезонов». «Мне было в то время 48 лет, но я была полна сил и могла бы с успехом танцевать. Я была очень польщена его предложением, но отклонила его. С тех пор как Императорские театры перестали существовать, я не хотела больше выступать» - пишет балерина в своих мемуарах. Позже это не помешало Кшесинской блистать на сцене. Последний ее выход состоялся в «Ковент-Гарден» в 1936 г. Ей было 64 года.... В письмах Софье балерина признается, что гости бывают на вилле «Алам» едва ли не каждый день. Т.Карсавина, Ф.Шаляпин, балетмейстер М.Фокин, итальянский маркиз Пассано, женатый на дочери Салтыкова-Щедрина, заезжавший «поиграть в картишки».
Любопытно, что о С. Александровой-Голуб в подробных воспоминаниях Кшесинской нет ни слова. Так кто же она, эта загадочная для нас личность, сохранившая ее письма и князя Андрея к ней? По переписке и вырезкам из газет - С.Александрова-Голуб, «исполнительница русских песен и цыганских романсов», жена богатого мужа, тоже жила на своей вилле в Монако. Она, судя по всему, была близко знакома с Кшесинской и ее супругом, входила с ними в один круг. В 1980-е годы виллу Софьи и все вещи выставили на продажу. Чемоданчик с документами оказался у некой женщины, помогавшей с продажей вещей из виллы. По словам ее сына, который пожелал остаться неназванным и у которого в данный момент находятся письма Кшесинской, она решила сохранить переписку по неизвестной для него причине. Все письма адресованы «милой Сонечке», и написаны лично Кшесинской и князем Андреем. Они пронизаны щемящей нежностью и благодарностью к ней и ее «драгоценному супругу». При всем этом письма можно назвать своеобразной хроникой финансового краха 2-х не приспособленных к тяготам людей. И судя по интенсивности и драматическому накалу переписки, Софья и ее муж были спасительной соломинкой для их стремительно тонущего судна под названием «Беззаботная жизнь на Лазурном берегу».Тревогой о финансовом состоянии и долгах наполнена вся обнаруженная переписка. Неудивительно, ведь Кшесинская, по ее собственному признанию, приехала в Монако «без гроша» и была вынуждена сразу же заложить виллу, «чтобы расплатиться с прислугой и старым садовником Ботэн, которые 6 лет терпеливо ждали моего возвращения и берегли дом и сад». «Надо было также приодеться, так как, кроме двух старых платьев, ничего больше у меня не было, не говоря уж о моем сыне, который буквально нигде показаться не мог», - пишет балерина в своих «Воспоминаниях».
Финансовые мытарства титулованной четы (в эмиграции пара смогла получить благословение на брак от вел. князя Кирилла Владимировича, брата князя Андрея, и Кшесинская официально приобрела высокие регалии) вскрывают пикантные подробности. В том числе намеки на интриги и тайные увлечения. Так, письма проливают некоторый свет на обстоятельства, скрытые Матильдой в мемуарах. А именно - ее увлечение казино. Хотя она и признавалась в воспоминаниях, что «всю жизнь любила играть», но речь не шла о миллионах и проигрыше состояний. «Как все игроки, я проиграла, но это были сравнительные пустяки». Кстати, вилла «Алам» сейчас выставлена на продажу. В описании, предоставленном агентством недвижимости, упоминается, что балерина вынуждена была продать ее, проигравшись в казино Монте-Карло. Кшесинская лично опровергала это популярное при ее жизни мнение. Впрочем, письмо князя из найденного архива, в котором он, тщательно прописывая все свои регалии, милостиво просит предоставить ему ссуду еще в миллион франков, возможно, говорит об обратном. Казино часто упоминается в письмах середины 1920-х годов. Например, балерина обстоятельно излагает проблему проигрыша грузинской княжной Т.Эристави крупной суммы и обсуждает вопрос немедленной пересылки ей 2275 франков для покрытия проигрыша.
«После моего отъезда она стала проигрывать так, что даже не может больше играть. Она и при мне последний раз проиграла, и проиграла, вероятно, все, что наиграла, когда я была в Париже». - сокрушается балерина в одном из писем. Речь идет о той самой Т.Эристави, которая получила в наследство драгоценное ожерелье из бриллиантов и изумрудов, принадлежавшее в свое время ее предкам - царям Имеретии. Эти драгоценности Тамара сумела удачно вложить в Париже и жила относительно безбедно. «Не знаю, как благодарить тебя за отношение ко мне и за твою заботу, сердечно благодарная и твоему мужу, Верь, Сонечка, и хочу, чтобы знал твой муж, не страх сказать А.В., что я проиграла, он никогда не делает мне упреков и всегда знает, когда я деньги беру на игру и проигрываю, но теперь, когда он лечится, мне не хотелось ему делать неприятности. Он мне ничего не запрещает, но в душе ему будет неприятно, теперь, когда наши дела не блестящие. Ты понимаешь меня, дорогая». «Дорогая моя, любимая, верь мне, я уже старая, за всю жизнь женщины-друга, такого как ты, у меня не было». - пишет Кшесинская 8 июня 1926 г. И приписка в конце, как оправдание нервности письма: «Мой stylo сегодня шалит и потому пишу так скверно и неровно».
Внимательное прочтение писем наводит на мысль о том, что именно проигрыши Кшесинской стали причиной охлаждения Сонечки и ее мужа к балерине. Мы видим только письма, отправленные самой балерины. Но почти в каждом она жалуется, что Сонечка ей не отвечает или что в последний момент ее не оказывается там, куда собирается приехать она. При этом и она, и князь Андрей постоянно выражают в письмах признательность, почтение и даже любовь к этой неизвестной чете - кем был супруг Сонечки, которому в каждом письме передается наинежнейший привет, неизвестно. Лишь пару раз называется его имя - «Вася». Но извинения за пропущенную выплату процентов и часто поднимаемый вопрос нехватки денег и жалобы на трудную жизнь наводят на мысль о том, что семьи связывали неприятные денежные обязательства, а попросту долги. Отсюда - подобострастие с одной стороны и явная холодность с другой. Особенно тревожным выдался 1926 г. В феврале 1927 г. истекал срок закладной на виллу «Алам». И все надежды четы были связаны с неким Ферраном, который, по словам балерины, взял на себя заботы о продаже виллы. Как это свойственно творческим людям, беспокоиться о своем положении они начали, судя по всему, с приближением срока расплаты. Однако, как следует из письма от 13 июня 1926 г., Ферран успокоил их своими обещаниями помочь в критический момент, коль скоро такой наступит. «И вещицу продавать не надо - оставлю про черный день», - по-детски радуется Кшесинская, добавляя, что, возможно, и в «сказочно прекрасный Виши» получится выбраться. «Видишь, Сонечка, никогда не надо терять надежды», - заключает она. Верить и надеяться ей было свойственно. Оттого так любила она праздники и даже в кровавые годы революции и скитаний умела устраивать дружеские посиделки. В своих воспоминаниях Кшесинская описала немало таких моментов, когда коньяк находился даже в момент бегства на телегах от очередного налета красных на Кисловодск. Бесхитростность описаний подобных эпизодов, бесспорно, подкупает. Хотя многие могли бы упрекнуть ее в поверхностности, ведь с таким же простодушием балерина описывает изобилие роскошных подарков, которые некуда было ставить в Петербурге, или то, как просила поменять подарок от директора Гранд-Опера на более дорогой. И все же, упав с высот и оказавшись хоть и при титуле, но перед проблемой банального выживания, она не утратила чувства жизни, нигде в своих воспоминаниях не сокрушалась об утраченном, хотя утрачено было все, кроме монакской виллы, оказавшейся, правда, в залоге из-за огромных долгов.
Ферран предлагал Кшесинской даже переехать в его только что приобретенный замок в окрестностях Гренобля. «Конечно, жизнь там будет очень приятной, но веселья не будет. Зато можно будет меньше проживать», - выдает Кшесинская. Впрочем, переезжать в скучный Гренобль не понадобилось - вскоре Ферран магическим образом исчезает из списка благотворителей, превращаясь в нежелательную фигуру, обозначаемую в письмах как Ф., с которой Матильда избегает встречаться в казино. А вот покинуть Монако им с князем в итоге все-таки пришлось. Вилла была продана в 1929 г., и чета переехала в Париж, в 16-й округ, где Кшесинская сняла виллу «Молитор» с садом и основала балетную студию. Остается загадкой, почему из благодетеля, спасающего высокую петербургскую чету от бедствий, Ферран превращается в демона и клеветника. В письме Сонечке Матильда пишет, что Ф. распускает некие слухи о ней и великом князе и что дело это касается получения некой суммы денег, на которую семья рассчитывала. Разошлись ее дороги и еще с одним благодетелем - И.Махониным, русским изобретателем, эмигрировавшим во Францию в 1921 г. и, судя по всему, имевшим средства к существованию.
В 1929 г. Кшесинская называет Махонина в одном из писем «хамом», обвиняя в шашнях с некой юной француженкой во время болезни его жены. Несмотря на тревоги, умение жить в радость - пожалуй, главное, что постоянно сквозит из ее будничных переживаний. «Несмотря на летнее время, у нас каждый день гости. То к завтраку, то к обеду, то днем. И потому ничего не успеваю сделать. А утро все занято. Танцую, купаюсь, работаю в саду», - признается балерина своей заветной доверенной Сонечке. Тревоги соседствуют с ощущением праздника жизни, разговоры о необходимости экономить - с устройством благотворительного вечера в Монте-Карло осенью 1928 г. У балерины была собачка Сноб, которую она часто брала с собой на воды, в Виши. «Он ведет себя отлично, и когда мы завтракаем или отдыхаем, остается с chauffeur’ом». Кшесинская любила животных, в Петербурге у нее были даже корова и коза, а также преданный голубь, о котором она пишет с большой нежностью. В октябре 1926 г. вилла была сдана внаем: «Виллу сдали, контракт подписан, и теперь полна забот, как устроиться подешевле, чтобы хватило на более продолжительное время». В это время, и об этом Кшесинская пишет также в своих воспоминаниях, умирали многие великие князья, тоже оказавшиеся за границей после революции. Многие жили на Лазурном берегу. Она делится с Софьей своими надеждами и разочарованиями. «Хотела на три месяца переехать в Cannes, на villa покойной В.К. (великая княгиня) Анастасии Михайловны, это было бы бесплатно. Но получила ответ, что villa продана».
Вел. княжна была сестрой великого князя Сергея Михайловича, расстрелянного большевиками. В своих воспоминаниях Кшесинская сокрушается, что вел. князь Сергей, который был страстно влюблен в нее и даже воспитывал ее сына от князя Андрея, отказался вовремя уехать за границу. Русские эмигранты, в том числе члены царской фамилии, соседи Кшесинской по Лазурному берегу, долго питали тщетные надежды на то, что царская семья выжила. В своих воспоминаниях она пишет о том, что много говорила об этом с вел. княгиней Анастасией Михайловной, с которой они часто виделись. Та приглашала Матильду и ее сына Вову к себе на виллу «Фантазия» в Эз, близ Ниццы. Именно туда она и намеревалась переехать после смерти вел. княгини. Впрочем, мытарства с виллой продолжались и в 1928 г. Она плохо сдавалась внаем, и вопрос с деньгами стоял постоянно. Параллельно Матильда обустраивала парижскую виллу и студию, где спешила открыть школу танцев - все надежды о заработке были связаны с ней и впоследствии оправдались. Школа имела огромный успех. Работать приходилось на износ. «Я так устаю, что в день отдыха лежу и даже завтракаю в кровати. Нужда заставляет работать свыше своих сил» (1929).
Личность С.С. Александровой-Голуб канула в Лету. Узнать что-либо о ней в 2-х московских музеях не удалось, возможно, архивы скажут больше. Сонечка предстает в письмах Кшесинской персонажем, постоянно обремененным какими-то проблемами. То со здоровьем что-то серьезное, либо Матильда с ее манерой преувеличенного внимания придает этому слишком большое значение. Но в письмах к Сонечке она постоянно выражает ей сочувствие и озабоченность ее положением. «Я была ужасно огорчена. Неужели и в Париже вы не могли избежать неприятностей. Бедная моя Соничка», - из письма балерины от 24 мая 1927 г. (орфография оригинала). На протяжении нескольких писем идут причитания по поводу утерянной броши Сонечки, которая, видимо, так и не нашлась. Из этого же письма мы узнаем, что брак сестры Сонечки распался, а муж уволился из «Спортинга», чрезвычайно модного светского клуба в Монако. Очевидно, что наличие некоего займа у таинственного мужа Сонечки вынуждало Кшесинскую постоянно отчитываться о финансовом положении, которое, судя по письмам, было бедственным. Вот, пишет она, сетуя, что не может всего рассказать, так как «сложно» и «опасно» в письме все излагать, сын Вова поехал в Париж всего на 2 дня, «вероятно, бедняжке жалко будет так мало пробыть в Париже, но денег с собой очень мало, остановится у Толстых, в Hotel’е очень дорого».
Судя по очень ласковому обращению в письмах, Сонечка была человеком весьма близким не только самой Кшесинской, но и князю Андрею. Так, в одном из писем Матильда пишет полушутя: «Мужу передай от нас всех сердечный привет. В.К. (вел. князь) боится, что ты если долго его не увидишь, то разлюбишь, не мужа, а его, Андрея Владимировича. Обнимаю тебя, моя любимая Сонечка. Твой, всей душой твой. Мурик». Не то слухи, распускаемые Ферраном, не то проволочки с выплатой долга сыграли свою роль, но отношения подруг портятся. В сентябре 1928 г. Кшесинская укоряет (впервые!) Сонечку, что «совсем ее забыла». Как всегда у Матильды, она сначала жалуется на жизнь, чтобы смягчить эффект от тех приятных моментов, в которых, по большому счету, проходит ее жизнь. Да, виллу все же придется продать или сдать внаем, но пока никто не нашелся. Зато от приглашений нет отбоя. И снова искусный реверанс: «Так грустно было видеть вашу виллу необитаемой. Как бывало мило у вас зимой, эту зиму я буду лишена этого удовольствия». И снова жалобы: «На следующей неделе опять надо ехать в Париж, опять искать деньги. Я так похудела в Royat (курорт), было 53, теперь меньше 48 к, такой я давно не была, много работаю».
Впрочем, из письма вел. князя, который тоже писал Сонечке, видно, что их с Кшесинской приглашали в Монте-Карло в декабре 1931 г., но они не поехали. «Как было бы приятно погостить у вас, встретить праздники и передохнуть», - пишет Андрей Владимирович и объясняет, что бросить студию даже на несколько дней «во время всеобщего кризиса очень опасно, «и так все жмутся, платят с трудом». «Вообще с этим кризисом мы не знаем, как дальше быть, Маля работает из последних сил, а доходы не увеличиваются и даже уменьшаются. Все это очень грустно». Он уточняет, что Маля сама хотела бы написать, но так устает, что на письма нет сил. Надо сказать, что письма обоих супругов всегда наполнены большой, даже где-то преувеличенной сердечностью. Даже ради этого стиля письма читать очень интересно - старая орфография (и порой едва различимый почерк, особенно князя, у которого все буквы соединены в одну сплошную «арабскую вязь») в сочетании с многочисленными выражениями нежности и расположения, так редко нынче встречающимися, - чтение для истинных эстетов. Хотя, к сожалению, в них и не содержится никаких высказываний относительно чего-то отвлеченного - почти полностью они посвящены финансовым проблемам семьи. Судя по всему, те были весьма существенны, несмотря на огромные усилия Кшесинской, видимо, кризис начала 1930-х уже давал о себе знать. Так, письмо великого князя Андрея от 30 августа 1930 г. просто душераздирающее. В нем он подробно описывает бедственное положение семьи. А ведь подумать, сколько родственников королевских кровей, в том числе действующих монархов, было у него в Европе! Но никто не предложил никакой сколько-нибудь значимой помощи.
«Милая Соня, мы оба отошли от телефона со слезами на глазах, так мы были бесконечно тронуты вашим добрым вниманием и сердечным желанием нам помочь. В особенности тем, что, несмотря на то, что мы Вам столько уже должны. Вы все же хотели дать нам возможность приехать в Виши вздохнуть и провести с вами время. Милая Соня, но если бы Вы и даже дали нам эту возможность, то мы боялись бы ей воспользоваться. До того мы оба износились, что нам стыдно даже показываться на людях, и где нам в таком виде появляться в Виши. Кроме того, мы сейчас совершенно без гроша и о если бы Вы знали, к чему приходится прибегать и через что проходить, чтобы протянуть время до того дня, когда мы будем спасены .Вот послезавтра будет день рождения Мали, и на все про все у нас лишь 100 франков в кармане. А что будет во вторник и среду, мы положительно не знаем».
Очевидно, трудности были связаны с закрытием студии. Князь признается: «Маля почти каждый день приносила домой почти весь свой заработок, на что мы и жили, но теперь прямо ужас. С раннего утра, как только проснемся, мы оба ломаем себе голову, где и как достать денег, чтобы просуществовать лишний день, и при этом условии жить сделалось совершенно не по силам больше. Если я вам пишу все так прямо и откровенно, то потому что в эти ужасные времена Вы проявили к нам сердце и дружбу, позвонив к нам по телефону и мы оба были глубоко тронуты Вашим вниманием и хотели поскорее это Вам еще раз выразить от всего нашего измученного сердца». Сложно упрекнуть князя в неискренности, видимо, Сонечка действительно вызывала у четы такие трепетные чувства. И тот факт, что она сохранила письма, - скорее, доказательство ее доброго отношения к князю и его супруге. Но почему же Кшесинская не упоминает ее в своей книге воспоминаний?
Ксения Фокина
23.07. 2021. газета "Культура"
https://portal-kultura.ru/article....-emigra
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Среда, 31 Авг 2022, 22:24 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7166
Статус: Online | К 150-летию со дня рождения
31 августа 2022 г. исполняется 150 лет со дня рождения выдающейся русской балерины, заслуженной артистки Императорских театров М.В. Кшесинской. В ее танце было представлено высокое мастерство академической традиции русской школы, влияние виртуозности итальянского исполнения. В момент поступления Кшесинской на сцену Императорских театров главные роли балетного репертуара исполняли, как правило, итальянские танцовщицы. Она вспоминала, что в то время ее единственной мечтой было подражать итальянке В.Цукки, и она начала брать уроки у итальянского танцовщика-виртуоза, балетмейстера и педагога Э.Чеккетти. Критики писали, что молодая балерина владеет всем запасом хореографических средств, силою корпуса, твердостью и отчетливостью пуантов.
В 1893 г. Кшесинская выступила в технически сложной партии Авроры в «Спящей красавице» П.И. Чайковского, впоследствии одном из лучших ее балетов. На сцене она появлялась нарядная и усыпанная бриллиантами. Одни критики отмечали, что ее танец становился смелее и приобретал более апломба, другие видели строгий классицизм как отличительную черту. В этом же году началось соперничество с приехавшей в Петербург итальянкой П.Леньяни, что отсрочило на несколько лет ее производство в ранг балерины (1896). Последним триумфом Леньяни была главная роль в «Раймонде» в 1897 г., так как с 1899 года Кшесинская начинает танцевать лучшие роли своего репертуара – Эсмеральда в «Эсмеральде» Пуни, Лиза в «Тщетной предосторожности», Аспичия в «Дочери фараона» Пуни. Она становится танцовщицей виртуозного типа с сильной манерой исполнения, не чуждой патетики и аффектации, но с устойчивой, законченной формой. Ее партнером долгие годы был Н.Г. Легат, строго державшийся академизма.
Середина 1900-х годов выдвинула новые идеалы – текучесть формы, эмоциональность. На смену хореографам Петипа и Иванову, а именно в их балетах Кшесинская была наиболее успешна, пришли искания и реформы М.М. Фокина. От противостояния постепенно Кшесинская переходит к сотрудничеству. С 1907 г. она выступает вместе с молодым В.Ф. Нижинским, танцует в постановках Фокина, но ее вскоре заменили А.Павлова, Т.Карсавина, исполнительницы наиболее органичные в этих балетах. Кшесинская принимала участие в балетной антрепризе С.П. Дягилева в 1909-1912 гг. Успех в Лондоне в 1911 г. был связан с выступлениями в «Спящей красавице» и «Лебедином озере» П.И. Чайковского, где она показывала блеск академического танца. В 1910-е годы петербургские балетные критики все чаще писали о напыщенности стиля, устарелых приемах, земном и «корсетном» силуэте.
В 1929 г. в Париже Кшесинская открыла собственную балетную студию. Среди её учеников были Б.Князев, Т.Рябушинская, Л Ростова. Видные зарубежные танцовщицы у нее брали уроки, среди них – Иветт Шовире и Марго Фонтейн. Последнее выступление Кшесинской состоялось на благотворительном концерте в лондонском театре Ковент-Гарден в 1936 г.
Мемуары М.Ф. Кшесинской вышли в 1960 г. в Париже на фр. яз. «Воспоминания Кшесинской» и в Лондоне на анг. яз. «Танцуя в Петербурге». В 1992 г. в Москве впервые была издана книга «Матильда Кшесинская. Воспоминания» на основе машинописного экземпляра на русском языке с поправками и дополнениями, хранящегося в РГБ. В 2018 г. дневники Кшесинской 1886-1894 гг., ее переписка с историком балета Ю.А. Бахрушиным 1966-1968 гг., с директором дома-музея П.И. Чайковского в Клину В.К. Журавлевым 1957-1961 гг. были опубликованы в книге «Матильда и Иосиф Кшесинские. Дневники. Письма. Воспоминания». Почти все дневники и часть переписки хранятся в театральном музее им. А.А. Бахрушина, часть переписки – в гос. архиве РФ.
Личный фонд М.Ф. Кшесинской создан в РГАЛИ в 1962 г. Документы поступили из ЦГИА СССР в количестве 29 единиц хранения и охватывали период с 1886 по 1917 г. Этот фонд был создан путем выделения документов из фондов бывшего вел. князя Андрея Владимировича в 1938 г., а в 1946 г. к нему был присоединен ряд документов, выделенных из сейфов частных банков. Большую часть фонда составляют документы имущественно-хозяйственного характера – счета и сметы на ремонт дачи в Стрельне и дома в Петербурге, документы о покупке, залоге и продаже движимого и недвижимого имущества, духовное завещание, ведомости и тетради с распределением мест на бенефисы, сметы о сооружении часовни на могиле Ф.И. Кшесинского. Особую группу составляют документы 1912-1917 гг., относящиеся к ее сыну В.Красинскому. Наиболее важными для понимания становления юной балерины, начала ее творческой биографии являются автобиография М.Ф. Кшесинской, описывающая пребывание в Театральном училище, и дневник на польском яз. 1886-1887 гг., включающий 170 листов. Этот дневник вошел в книгу «Матильда и Иосиф Кшесинские. Дневники. Письма. Воспоминания» (2018). Среди др. документов этого фонда – письмо директору Императорских театров И.В. Всеволожскому с упоминанием итальянской балерины П.Леньяни, написанное в 1890-е годы. В фондах РГАЛИ также хранится личное дело Кшесинской на 7 листах.
Мария Шмыгина
31.08. 2022. РГАЛИ
https://godliteratury.ru/article....sinskoj
МАТИЛЬДА КШЕСИНСКАЯ: «Я НЕ БЫЛА ИЗ ТЕХ, КОТОРЫЕ РАБОТАЮТ ДО ОДУРЕНИЯ»
Русская балерина и яркий персонаж истории России на стыке эпох. Кшесинская была не только героиней сплетен при жизни и киношных мелодрам после смерти. Она прославляла русский балет и была звездой «Русских сезонов», а во время Первой мировой войны на свои средства устраивала лазареты, выступала для раненых и ездила на фронт.
М.Кшесинская прожила долгую жизнь и скончалась за полгода до собственного столетия. Вторую половину своего века балерина прожила в эмиграции, но свои воспоминания она целиком посвятила блистательному русскому периоду жизни, когда Кшесинская была примой Мариинского театра и мировой знаменитостью, а представители царской фамилии сражались за её сердце. Русский вариант ее воспоминаний был выпущен лишь в начале 1990-х годов по обнаруженному в 1973 г. экземпляру из Ленинской библиотеки с собственноручными пометками и исправлениями Кшесинской, обретшей в эмиграции титул светлейшей княгини Романовской-Красинской. В воспоминаниях Матильда с уважением пишет о польском происхождении отца, но себя называет русской балериной. К слову, Романовы и Кшесинские пересеклись ещё в 1835 г., и именно представителям царской фамилии Феликс и его дочь обязаны блистательной артистической карьерой в России. Император Николай Павлович, приехавший в Польшу на военные смотры, одарил овацией 14-летнего Ф.Кшесинского, а спустя годы он выписал несколько польских танцовщиков в Санкт-Петербург для представления мазурки.
«С этого времени мой отец окончательно поселился в Петербурге и жил там до самой своей смерти. Он имел на сцене Мариинского театра неизменный успех у публики, а его исполнение мазурки считалось образцовым».– вспоминала Матильда. Все дети Кшесинского были связаны с танцем, российским и советским. Брат Матильды, Иосиф, работал в Кировском театре до самой смерти во время блокады Ленинграда.
«Я была любимицей отца. Он угадывал во мне влечение к театру, природное дарование и надеялся, что я поддержу славу его семьи на сцене, где блистали его отец и он сам. С трёхлетнего возраста я любила танцевать, и отец, чтобы доставить мне удовольствие, возил меня в Большой театр, где давали оперу и балет. Я это просто обожала». - вспоминала Ксешинская.
На сцену петербургского Большого театра она впервые вышла в раннем детстве в спектакле «Конёк-Горбунок», на тех же подмостках в 1917 г. дала последнее российское представление. Потом была учёба в Императорском театральном училище.
«Мне шёл 14-й год, когда к нам приехала знаменитая балерина Вирджиния Цукки, В то время мне уже поручали небольшие партии, которые я старалась исполнить как можно лучше, и даже заслуживала за них одобрение. Но я не имела веры в значение того, что у нас делалось, и не получала настоящего внутреннего удовлетворения от своего танца. У меня было даже сомнение в правильности выбранной мной карьеры. Не знаю, к чему это привело бы, если бы появление на нашей сцене Цукки сразу не изменило бы моего настроения, открыв мне смысл и значение нашего искусства».
В труппе Мариинского театра Матильда фигурировала как Кшесинская 2-я, поскольку её старшая сестра Юлия вышла на сцену раньше. Впрочем, Матильда ещё в подростковом возрасте превзошла сестру и заставила говорить о себе весь театральный Петербург. В дальнейшем её карьера двигалась по нарастающей. Завоевав любовь российских зрителей, Матильда покорила зарубежную публику на гастролях и в качестве одной из основных звёзд «Русских сезонов» С.Дягилева, заставившего говорить о русском искусстве весь просвещённый мир. Маленькая ростом (153 см), небезупречная в балетной технике, она поражала страстью, актёрской игрой и мастерством перевоплощения.
«Я не была из тех, которые работают до одурения и только думают о технических деталях, о вывернутых коленях, отдавая больше внимания технике, нежели игре. Там, где нет мимики, там, конечно, техника должна быть соблюдена, но в таких сильных драматических сценах, где всё построено на чувстве, можно позабыть и о коленях, но нельзя позабывать об игре».
Сочетание техники, актёрской игры и подлинных переживаний Кшесинская считала главной особенностью русского балета. И отстаивала её в спорах с первыми звёздами мирового балета
.«Мы с ней (американской балериной Айседорой Дункан) постоянно разговаривали и дружески спорили о достоинстве и преимуществе нашего искусства. Дункан была в то время в зените своей славы и стремилась доказать мне, что классический балет обречён скоро совершенно уступить место её новой школе, основанной на изучении греческих поз и движений по античным вазам и фрескам. Я ей возражала, что, несомненно, её искания внесут в наш балет много нового и красивого, но что ни она, ни её ученицы, а тем более подражательницы, никогда не смогут воспринять наше искусство, тогда как наши артисты, воспитанные на классической школе, могут исполнять какие угодно движения, так как владеют необходимой для этого техникой».
Пиетет к членам царской фамилии М.Кшесинская сохранила до преклонных лет. В своих мемуарах она практически не называет Николая II по имени, именуя его сначала Наследником, а потом Государем. Их знакомство произошло после экзаменационного спектакля в Императорском театральном училище, когда Матильде было 17 лет. На постановку пришла большая царская семья во главе с Александром III. После спектакля император направился поздравить юных балерин со сдачей экзамена.
«По традиции представляли сначала воспитанниц, а потом приходящих. Но Государь, войдя в зал, где мы собрались, спросил зычным голосом: "А где же Кшесинская?" Я стояла в стороне, не ожидая такого нарушения правил. Начальница и классные дамы засуетились. Они собирались подвести двух первых учениц, Рыхлякову и Скорсюк, но тотчас подвели меня, и я сделала Государю глубокий поклон, как полагалось. Государь протянул мне руку со словами: "Будьте украшением и славою нашего балета". Я снова сделала глубокий реверанс и в своём сердце дала обещание постараться оправдать милостивые слова Государя».
Во время торжественного обеда Александр Третий усадил опешившую балерину между собой и молодым Николаем. «Смотрите только, не флиртуйте слишком», – цитирует Кшесинская слова императора. Молодые люди не послушались мудрого напутствия, завязались отношения, которые продолжались четыре года до момента объявления о женитьбе Николая на британской принцессе Алисе Гессенской. В воспоминаниях Матильда подробно описывает, как ревновала возлюбленного, отправляющегося на смотрины невесты в Великобританию, и радовалась тому, что Александр III был против свадьбы. Вместе с тем, о сопернице она оставила в воспоминаниях очень трогательные строки.
«Мнения могут расходиться на счёт роли, сыгранной Императрицей во время царствования, но я должна сказать, что в ней Наследник нашёл себе жену, целиком воспринявшую русскую веру, принципы и устои царской власти, женщину больших душевных качеств и долга/ В тяжёлые дни испытаний и заключения она была его верной спутницей и опорой и вместе с ним со смирением и редким достоинством встретила смерть».
По словам балерины, их отношения с Николаем прервались, но она иногда прибегала к его помощи через родственников Государя, с которыми сохранила связь. Например, Кшесинская жаловалась на притеснения со стороны руководства театра, и проблемы быстро решались.
«Наследник был очень образован, великолепно владел языками и обладал исключительной памятью, в особенности на лица и на всё, что он читал/ По натуре он был добрый, простой в обращении. Все и всегда были им очарованы, а его исключительные глаза и улыбка покоряли сердца. В самые драматические моменты жизни внешнее спокойствие не покидало его. Он был мистиком и до какой-то степени фаталистом по натуре. Он верил в свою миссию даже после отречения и потому не хотел покидать пределов России (…) Для меня было ясно, что у Наследника не было чего-то, что нужно, чтобы царствовать. Нельзя сказать, что он был бесхарактерен. Нет, у него был характер, но не было чего-то, чтобы заставить других подчиниться своей воле. Первый его импульс был почти что всегда правильным, но он не умел настаивать на своём и очень часто уступал».
Сергей Виноградов
31.08. 2022. журнал "Русский мир"
https://russkiymir.ru/publications/304631/
|
| |
| |
