|
ИВАН БУНИН *
|
|
| Валентина_Кочерова | Дата: Вторник, 22 Окт 2013, 23:36 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 7166
Статус: Offline | К 140-летию со дня рождения...
ИВАН АЛЕКСЕЕВИЧ БУНИН
(22.10. 1870 - 08.11. 1953)
Великий русский писатель, по своему дарованию равный разве что Л.Толстому. Но как часто это бывает, чем более глобальна и значима личность человека, тем большие страдания и лишения ему приходится переживать в жизни. И Бунин не был исключением из этого правила...
Родился он в Воронеже. Детские годы прошли в родовом имении на хуторе Бутырки Орловской губернии. Бунин вспоминал, что он очень рано начал писать стихи - едва только научился читать и писать. В 1881 г. поступил в Елецкую гимназию, которую оставил через 4 года из-за болезни. Следующие 4 года провел в деревне Озерки. Его образованием занимается брат-революционер Юлий, окончивший университет и отсидевший год в тюрьме по политическому делу. Он прошел с братом весь гимназический курс, занимался с ним языками, философией, психологией, общественными и естественными науками. Уже в 16 лет будущий Нобелевский лауреат напечатал свое первое стихотворение - в журнале "Родина". Бунин говорил: "Сколько я мучился, ожидая его появления. У меня дрожали руки, когда я разворачивал новый номер "Родины". Опять ничего. Прошло несколько месяцев. Я уже отчаялся - не приняли. Надеяться больше не на что. И вдруг в мае оно появилось. Когда я впервые увидел свое имя "Ив. Бунин" напечатанным, я почувствовал спазм в сердце и головокружение до тошноты. Зато потом был невероятно счастлив и горд. Это был один из счастливейших дней моей молодости. С того дня и в моей семье никто не сомневался, что я поэт. А сам я уже был уверен, что добьюсь всероссийской славы". Но до всероссийской славы было еще далеко.
В 1889 Бунин покидает имение и вынужден искать работу, чтобы обеспечить себе скромное существование (работает корректором, статистиком, библиотекарем, сотрудничает в газете). Часто переезжает - живет то в Орле, то в Харькове, то в Полтаве. Позже он вспоминал : "А как я жил... Угла собственного у меня никогда не было. Скитался из города в город, часто без гроша в кармане. Был способен по шпалам пешком идти, только бы не оставаться на одном месте. Будто меня ток гнал. О будущем я совсем не думал, ни на какую работу не способен был. Верил, слепо верил в свой талант, в свою звезду, и что когда-нибудь прославлюсь на весь мир."... 1895 году он приезжает в Петербург, а затем отправляется в Москву, быстро становится своим в московской литературной среде, знакомится с такими выдающимися писателями и поэтами как Н.Михайловский, В.Брюсов, Ф.Сологуб, В.Короленко, А.Куприн и конечно, А.Чехов.
В 1898 г. выходит сборник стихов Бунина "Под открытым небом", в 1901 г. - сборник "Листопад, за который он получает высшую награду Академии наук - Пушкинскую премию. В издательстве "Знание" появляются лучшие рассказы этого времени: "Антоновские яблоки", "Сосны" и т.д. В 1909 г. АН избрала Бунина почетным академиком. Повесть "Деревня", напечатанная в 1910 г., приносит ее автору широкую читательскую известность. В последующие годы он пишет серию значительных рассказов и повестей: "Суходол", "Игнат", "Хорошая жизнь", "Господин из Сан-Франциско" и т.д. В дореволюционной России Бунин получил самое широкое признание как у критиков, так и у читателей. Он занимает прочное место на писательском Олимпе и вполне может предаваться тому, о чем мечтал всю жизнь - путешествиям. Писатель на протяжении своей жизни объездил много стран Европы и Азии. Впечатления от этих поездок послужили материалом для его путевых очерков и рассказов.
Поэтесса И.Одоевцева в мемуарах рассказывала о своих встречах и прогулках в эмиграции с Буниным, во время которых он делился с ней воспоминаниями прошлого. Она пишет в своей книге "На берегах Сены": "Рельсы, - говорил Бунин, - всегда будят во мне мою ненасытную страсть к путешествиям. Ведь больше всего на свете я люблю путешествия. И воспоминания о них. Я объездил чуть ли не весть мир. В одном Константинополе был 13 раз. А вот Японии и Китая так и не довелось увидеть. Я и сейчас жалею об этом. Он чисто с восточной роскошью и богатством образов, сведений и деталей рассказывает об Африке, о Цейлоне, об Индии. Я иду рядом с ним, слушаю его и изумляюсь тому, как он умеет показывать то, о чем говорит. Я уже чувствую себя в Дакаре, в Египте, на берегах Ганга". Но время неумолимо совершает свой ход. Наступает 1917 г. Россия на переломе, который изменил и мир, и судьбы людей. Бунин революцию не принимает сразу и не примиряется с ней до конца своих дней. О своей жизни в Москве после 1917 г. и странствиях по югу он напишет в пронзительной книге-дневнике "Окаянные дни". "В сущности, всем нам давно пора повеситься, - так мы забиты, замордованы, лишены всех прав и законов, живем в таком подлом рабстве, среди непрестанных заушений, издевательств!".
В 1920 г. он, вместе с женой Верой Николаевной, после долгих мытарств и скитаний прибывает в Париж. И начинается полная страданий жизнь русского человека, оторванного от родной земли, от своих корней. Стихов в это время Бунин почти не пишет, только прозу. В эмиграции написано десять новых книг - "Роза Иерихона", "Солнечный удар", "Божье дерево" и т.д. В середине 20-х годов Бунины переехали в небольшой курортный городок Грас на юге Франции, где поселились на вилле "Бельведер", а позже - на вилле "Жанет". Здесь им было суждено прожить много лет, пережить Вторую мировую войну. В 1927-1933 гг. писатель работал над своим самым крупным произведением - "Жизнь Арсеньева". В этой книге он восстанавливал прошлое России, свое детство и юность. Именно за эту книгу Бунину была присуждена Нобелевская премия. 10 ноября 1933 г. газеты в Париже вышли с огромными заголовками "Бунин - Нобелевский лауреат". Впервые за время существования этой премии она была вручена русскому писателю. Но Бунину признание мировой общественности принесло не так много радости. Он все больше ощущает тоску по Родине, свою оторванность от того, что ему дороже всего. Начинается Вторая мировая война. Русский писатель болезненно переживает потери и поражения советских войск, гибель соотечественников. С огромной радостью он встречает Победу. В послевоенные годы Бунин уже более доброжелательно относится к Советскому Союзу, но так и не может примириться с властью большевиков и в результате остается в эмиграции.
Несмотря на все потрясения и горестные события в своей жизни, он сохранял чувство юмора, которое помогает переносить все тяготы бытия. Иван Алексеевич любил вспоминать эпизод, случившийся во время его визита к Мережковским сразу после присуждения ему Нобелевской премии. В комнату ворвался художник Х, и, не заметив Бунина, воскликнул во весь голос: "Дожили! Позор! Позор! Нобелевскую премию Бунину дали!" После этого он его увидел и, не меняя выражения лица, вскрикнул: "Иван Алексеевич! Дорогой! Поздравляю, от всего сердца! Счастлив за Вас, за всех нас! За Россию! Простите, что не успел лично прийти засвидетельствовать". Но меланхолия все чаще посещала великого писателя. Одоевцева вспоминает такой монолог Бунина, который многое говорит о его чувствах и переживаниях в последние дни: "У меня душевное зрение и слух так же обострены, как физические, и чувствую я все в сто раз сильнее, чем обыкновенные люди - и горе, и счастье, и радость, и тоску. Просто иногда выть на луну от тоски готов. И прыгать от счастья. Да, даже сейчас, на 8-м десятке. Хотя какое же у меня теперь счастье? Конец похож на начало. Нищенская, грустная юность, нищенская, тяжелая старость. Сколько унижения, оскорблений! Какая у меня отвратительная, мерзкая старость! Но и молодость была не лучше. Сколько тяжелого. Дикое одиночество. И нищенская бедность. Я обо всем этом потом просто и вспоминать не хотел. Вычеркнул из памяти. А теперь нет, да и вспомнится. И так ясно, будто это все вчера было, будто я из молодости прямо перешагнул в старость. А всего остального и не существовало"...
Свою последнюю дневниковую запись Иван Алексеевич сделал 2 мая 1953 г.: "Это все-таки поразительно до столбняка! Через некоторое, очень малое время меня не будет - и дела и судьбы всего, всего будут мне неизвестны!" Но Бунин, несмотря на тяжелые мысли, продолжал работать до самого последнего дня. Он писал книгу о Чехове, которая вышла уже после его смерти. В 2 час. ночи с 7 на 8 ноября 1953 г. Иван Алексеевич скончался. Он похоронен на русском кладбище Сен-Женевьев де Буа под Парижем. До сих пор на его могиле постоянно лежат живые цветы...
Наталья Трубиновская
http://www.chronoton.ru/past/bio/ivan-bunin
Великий русский писатель И.А. Бунин - один из последних классиков Золотого века русской литературы. "У Бунина в самом языке его, в складе каждой его фразы чувствуется духовная гармония, будто само собою отражающая некий высший порядок и строй: все еще держится на своих местах, солнце есть солнце, любовь есть любовь, добро есть добро", - писал о нём критик Г.Адамович . Однако к "духовной гармонии" вёл непростой, исполненный скорбями жизненный путь.
У птицы есть гнездо, у зверя есть нора…
Как горько было сердцу молодому,
Когда я уходил с отцовского двора,
Сказать: "прости" – родному дому.
У зверя есть нора, у птицы есть гнездо…
Как бьётся сердце горестно и громко,
Когда вхожу, крестясь, в чужой наёмный дом
С своей уж ветхою котомкой.
Так Бунин обозначил 2 основные вехи своего жизненного пути: первую – когда в возрасте 18 лет ему пришлось оставить свой дом, нищее дворянское гнездо на хуторе в Елецком уезде Орловской губернии, чтобы начать самостоятельно зарабатывать себе на жизнь; и вторую – горестную и одинокую жизнь в эмиграции во Франции, где он оказался, выехав из России в 1920 г. Что пролегло между этими двумя вехами? Невероятное количество исторических событий. Революция, страшнейшие войны, любовь к В.Пащенко, 2 женитьбы, смерть маленького сына. И одиночество, преследовавшее его везде. Литературу ХХ в. он так и не принял, назвав её "Вальпургиевой ночью" русской словесности. По мысли Бунина, вместе с революцией на смену прочности, силе и богатству пришли гибель и оскудение. Но задача писателя – искать "в этом мире сочетания прекрасного и вечного".
Нет, не пейзаж влечет меня,
Не краски жадный взор подметит,
А то, что в этих красках светит:
Любовь и радость бытия.
"Восторг бытия" охватил писателя скорее во 2-й половине жизни. К зрелости он словно помолодел. В эмиграции он создал такие шедевры, как повесть "Митина любовь" и роман "Жизнь Арсеньева" , за который он в 1933 г. первым из русских писателей получил Нобелевскую премию. Ранние прозаические опыты Бунина были выдержаны в традиции народнической школы, для которой характерна поэтика социальных контрастов. В повестях "Деревня" (1909) и "Суходол" (1912) он изобразил горькую и беспросветную жизнь в деревне, ощущение скорой и неминуемой катастрофы, крушения патриархального быта. Поздние рассказы Бунина, вошедшие в сборник "Тёмные аллеи" (1946) наполнены трепетным переживанием "блаженства и безнадежности" любви. Именно эту книгу автор считал своей лучшей работой. Скончался писатель с портретом рано умершего сына Николеньки в руках.
Творческое наследие Ивана Алексеевича имеет большую эстетическую и познавательную силу. В нём мы можем видеть те богатые уникальные возможности, которые таила в себе русская классическая литература и которые так и остались нереализованными в пропитанном революционными идеями литературном процессе XX в.. "Вечерняя Москва" предлагает вашему вниманию подборку пронзительных цитат из публицистического дневника Бунина "Окаянные дни", который он вёл в Москве и Одессе с 1918 по 1920 г. Фрагменты книги были впервые опубликованы в Париже русским издательством "Возрождение" в 1926 г. В СССР "Окаянные дни" были запрещены и не публиковались вплоть до перестройки.
1. "В мире была тогда Пасха, весна, и удивительная весна, даже в Петербурге стояли такие прекрасные дни, каких не запомнишь. А надо всеми моими тогдашними чувствами преобладала безмерная печаль. Перед отъездом был я в Петропавловском соборе. Все было настежь – и крепостные ворота, и соборные двери. И всюду бродил праздный народ, посматривая и поплевывая семечками. Походил и я по собору, посмотрел на царские гробницы, земным поклоном простился с ними, а выйдя на паперть, долго стоял в оцепенении: вся безграничная весенняя Россия развернулась перед моим умственным взглядом. Весна, пасхальные колокола звали к чувствам радостным, воскресным. Но зияла в мире необъятная могила. Смерть была в этой весне, последнее целование..."
2. "Через Кудринскую площадь тянутся бедные похороны – и вдруг, бешено стреляя мотоциклетом, вылетает с Никитской животное в кожаном картузе и кожаной куртке, на лету грозит, машет огромным револьвером и обдает грязью несущих гроб: – Долой с дороги! Несущие шарахаются в сторону и, спотыкаясь, тряся гроб, бегут со всех ног. А на углу стоит старуха и, согнувшись, плачет так горько, что я невольно приостанавливаюсь и начинаю утешать, успокаивать. Я бормочу: – "Ну будет, будет, Бог с тобой" – спрашиваю: – "Родня, верно, покойник-то?" А старуха хочет передохнуть, одолеть слезы и наконец с трудом выговаривает: - Нет... Чужой... Завидую... "
3. "Люди живут мерой, отмерена им и восприимчивость, воображение, – перешагни же меру. Это – как цены на хлеб, на говядину. "Что? Три целковых фунт?!" А назначь тысячу – и конец изумлению, крику, столбняк, бесчувственность. "Как? Семь повешенных?!" –"Нет, милый, не семь, а семьсот!" – И уж тут непременно столбняк – семерых-то висящих еще можно представить себе, а попробуй-ка семьсот, даже семьдесят!"
4. Прошел дождик. Высоко в небе облако, проглядывает солнце, птицы сладко щебечут во дворе на ярких желто-зеленых акациях. Обрывки мыслей, воспоминаний о том, что, верно, уже вовеки не вернется... Вспомнил лесок Поганое, – глушь, березняк, трава и цветы по пояс, – и как бежал однажды над ним вот такой же дождик, и я дышал этой березовой и полевой, хлебной сладостью и всей, всей прелестью России...
5. "Есть два типа в народе. В одном преобладает Русь, в другом – Чудь, Меря. Но и в том и в другом есть страшная переменчивость настроений, обликов, "шаткость", как говорили в старину. Народ сам сказал про себя: "Из нас, как из древа, – и дубина, и икона", – в зависимости от обстоятельств, от того, кто это древо обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачев".
6. "Вон из Москвы!" А жалко. Днем она теперь удивительно мерзка. Погода мокрая, все мокро, грязно, на тротуарах и на мостовой ямы, ухабистый лед, про толпу же и говорить нечего. А вечером, ночью пусто, небо от редких фонарей чернеет тускло, угрюмо. Но вот тихий переулок, совсем темный, идешь – и вдруг видишь открытые ворота, за ними, в глубине двора, прекрасный силуэт старинного дома, мягко темнеющий на ночном небе, которое тут совсем другое, чем над улицей, а перед домом столетнее дерево, черный узор его громадного раскидистого шатра..."
7. "Прятал разные заметки о 17 и 18 годах. Ах, эти ночные воровские прятания и перепрятывания бумаг, денег! Миллионы русских людей прошли через это растление, унижение за эти годы. И сколько потом будут находить кладов! И все наше время станет сказкою, легендой..."
А.Чернова
http://m.vmdaily.ru/news....29.html
ПРОДАЕТСЯ КВАРТИРА БУНИНА
Занимаюсь тут любимым делом: иду по Москве. Робко начинающаяся весна дарит радужные надежды, ветерок, солнышко, в общем, ничто не предвещает ничего значительного. И вдруг столбенею прямо посреди весеннего дня... Старый московский дом. На нем мемориальная табличка - тут жил Бунин И.А., великий русский писатель, лауреат Нобелевской премии. А рядом в окошечке - объявление: "Продается квартира Бунина И.А." Объявление я, само собой, сфотографировал и побрел, уже не просто так радуясь наступлению весны, а задумавшись. Вот квартира Бунина И.А. В ней вряд ли осталось что-то, связанное с ним. Она принадлежит конкретным людям, и они решили ее продать. В принципе имеют право. А чего сердце щемит?
По разным причинам. Во-первых, думаю я наивно, а не хочет ли государство в лице какого-нибудь ведомства, занимающегося культурой, эту квартиру купить и создать там, скажем, музей. Например, Бунина. Или, например, писателей, вынужденных покинуть СССР. Или, например, семейный детский сад им. Бунина. Почему нет? Ведь хорошая будет память. Мне кажется, что квартира Бунина И.А. все-таки должна принадлежать государству, а не богатому дяденьке. Эту очевидность объяснять мне кажется нелепо. То, что квартира великого русского писателя попала в частные руки, - это ошибка. Так чего бы ее не исправить, тем более, если квартира продается? Но есть еще одна причина, по которой сердце щемит. В самой этой фразе - "Продается квартира Бунина И.А." - уж, простите, видится мне некоторый символ нашего отношения к истории. Нам гораздо больше нравится продавать историю, чем изучать ее. И в прямом смысле, и в переносном.
Впервые я об этом задумался, когда побывал на знаменитом поле Ватерлоо. В битве при Ватерлоо кто проиграл? Наполеон. Это всем известно. Но если есть проигравший, значит, есть и победитель. Кто? А? Мало кто вспомнит. Артур Веллингтон звали этого английского молодца, который победил самого Наполеона! Как же так? Проигравшего знаем, а победителя нет? В лавочках Ватерлоо на десяток сувенирных Наполеонов дай бог найдется один Веллингтон. Продается потому что плохо. За Наполеоном стоят легенда, судьба, миф, а за Веллингтоном - нет. Вот и все. Не за дело чтят человека, а за миф. Нам не очень интересна доблесть, нам интересней миф. Современный школьник вряд ли скажет, в правление какого императора мы победили все того же Наполеона, а вот имя Ивана Грозного известно всем, потому что сына убил, потому что множество за ним стоит мифов.
Изучать историю интересно специалистам. Мифологизировать всем. И вот уже исторический персонаж становится предметом продажи - продают не за деньги, прибыль измеряется сторонниками тех или иных взглядов. Неизбывна в нашей стране тяга к сильной руке. Кого в качестве примера приводят? Правильно: Сталина. И тут же готов миф: Сталин победил фашизм. Фашизм победил советский народ ценой невероятных жертв. То, что страной в это время руководил Сталин, - правда. Но правда и то, что перед войной было расстреляно множество офицеров, в том числе командного состава, и это в немалой степени объясняет панику в начале войны. Правда и то, что в самом начале войны Сталин убежал на дачу, и первые, самые трудные, трагические дни происходили без него. Наконец, правда, что в первые послевоенные годы Сталин приказал убрать из городов одиноких инвалидов, чтобы не портили красоту мирной жизни. Героев войны, потерявших на фронте руки, ноги, зрение, грузили на баржи и увозили на Соловки погибать. Как вам такая сильная рука?
Я занимался этим вопросом, когда писал сценарий фильма на эту тему. Картину должен был снимать один очень известный режиссер. Продюсеры сказали: "Не надо. Эта правда зрителями "не покупается", не нужна она им. Вот про противоречивую фигуру Сталина - другое дело, а так..." Бесконечные споры про Ивана Грозного почему возникают? Потому что историки говорят: "Грозный на самом деле был не такой. Практически был гуманист с некоторой скидкой на нравы эпохи". А кого интересует правда? Миф сильней. И миф всегда победит. Миф лучше продается, например, за зрительский интерес. Вот ведь и Сальери Моцарта не убивал. А кого это интересует? Такой красивый миф: один композитор из зависти убил другого. И Пушкин про это здорово написал! Я ставил эту маленькую трагедию: В.Золотухин грандиозно играл Сальери! Тогда-то и выяснил, что большинство серьезных историков считают: не убивал один (кстати, замечательный) композитор другого. Но кому интересна правда?
Мифы и в прямом, и в метафорическом смысле продаются лучше, потому что мы их любим больше, чем правду. Почему так происходит, я не знаю. Загадка для меня. Правда истории нужна узкой группе историков. Нам она почему-то неинтересна. ...И все-таки хочется, чтобы квартиру Бунина И.А. успело купить государство. Может быть, в этом какой-то практически-исторической пользы и нет, не знаю. Но уверен: это будет правильно. Историческое место должно принадлежать всем, как принадлежит всем творчество писателя. Так, к слову сказать, воспитывается историческая память. Она воспитывается трудно. Она портится на скучных уроках истории, на книгах и фильмах, которые предлагают легенды вместо правды, на неуважении к памятным местам, связанным с гениями. В общем, много где портится. Но если есть возможность хоть немного этой памяти поспособствовать, может, воспользоваться?
Андрей Максимов (писатель, телеведущий)
20.03. 2017. РГ
https://rg.ru/2017....ee.html
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Суббота, 24 Окт 2020, 21:22 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7166
Статус: Offline | К 150-летию со Дня рождения
ДВЕ ЖИЗНИ, ДВЕ СУДЬБЫ ИВАНА БУНИНА
И.А. Бунин прожил 2 жизни: одну в России, другую во Франции. Дом, в котором он родился, сохранился, а та Россия, которую Иван Сергеевич так любил и потом так ненавидел, исчезла. Программа «Бунин» - авторский взгляд литературного критика Н.Ивановой на жизнь и творчество выдающегося писателя. В передаче много выдержек из писем и дневников Бунина и его близких, малоизвестных широкой публике фотографий и кадров хроники, цитат из повседневной жизни писателя и его окружения. И, конечно, много стихов Бунина. В программе участвуют артисты Б.Романов и Л.Толкалина.
https://vk.com/wall-149783337_2362
1--я серия:
О молодом Бунине, о становлении личности и таланта, о первых увлечениях и первых книгах, о неудачном браке с красавицей А. Цакни и смерти их маленького сына. Бунин выбирает свой путь между "золотым" и "серебряным" веками русской словесности, между символистским издательством "Скорпион" и народническим "Знанием". Дружба с Чеховым - событие всей бунинской жизни, он гостил на чеховской даче в Аутке. Фильм рассказывает об ироническом отношении Бунина к символистам, неприятии круга "декадентов" - З.Гиппиус, К.Бальмонта. Бунин заявляет и отстаивает свою независимость от любых литературных течений.
2-я серия:
За блестящий перевод "Песни о Гайавате" Бунин удостоился своей первой Пушкинской премии (всего за годы жизни в России он получит их 3). Он стал свидетелем погромов 1905 г. и предсказал грядущий апокалипсис старой России. Встреча с московской курсисткой В.Муромцевой стала судьбоносной. "Медовое" путешествие они совершили на Святую Землю. А поездка в Италию, на Капри, связала Бунина многолетней дружбой с Горьким. Бунина избирают членом Академии русской словесности, в Москве пышно отмечается юбилей его литературной деятельности. Но жизнь круто меняет октябрьский переворот, который писатель категорически не принял. "Окаянные дни" - так он определяет время революции и гражданской войны. Бунины покидают сначала Москву, а потом и Россию.
3-я серия:
Эмиграция Бунина четко определила его позицию - человеческую и писательскую. Он начал новую жизнь, и она оказалась длинной: 33 г. в изгнании. Париж не мешал, а помогал ему работать - ностальгией Бунин не страдал, русский язык и русскую культуру он унес с собой. Свою Россию он перенес в написанную во Франции "Жизнь Арсеньева", книгу, за которую будет удостоен Нобелевской премии. Первым из русских писателей. На французской Ривьере, около Канн, Бунин встретит молодую русскую женщину, пробующую силы в прозе и поэзии, Г.Кузнецову. На вилле Бельведер несколько лет продлится их "жизнь втроем", пока певица Марга Степун не отберет у Бунина его последнюю любовь.
4-я серия:
Вторую мировую войну Бунин пережил во французском городе Грассе. Несмотря на трудности быта, а временами и голод, Бунин продолжал писать - из-под его пера появлялись один за другим блестящие рассказы о любви, впоследствии составившие сборник "Темные аллеи". Писатель внимательно следил за ходом военных действий, "болея" за Россию. После войны Бунины вернулись в Париж. "Нобелевские" деньги, щедро пожертвованные Буниным коллегам, русским литераторам-эмигрантам, давно потрачены. Бунина пытаются переманить в СССР, суля различные блага: с ним встречаются советский посол Богомолов, сталинский лауреат К.Симонов и его жена, актриса В.Серова. Писатель вступает в конфликт и с частью эмиграции, обвинившей его в просоветских симпатиях. Несмотря ни на что Бунин до последних дней остается в твердой вере, что Россию, породившую Пушкина, "не одолеют до конца Силы Адовы".
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Вторник, 27 Окт 2020, 12:23 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7166
Статус: Offline | «ОН ВЫШЕЛ ИЗ РУССКИХ НЕДР…»
«Выньте Бунина из русской литературы, и она потускнеет, лишится радужного блеска и звездного сияния его одинокой страннической души». Эти слова принадлежат М.Горькому. Талант Бунина уподобляли «матовому серебру», язык – «ледяной бритве». И это при том, что первый русский лауреат Нобелевской премии в области литературы не окончил даже полного курса гимназии! Тем не менее его литературный дар был необозрим. Откуда? Возможно, талант произрос от живительной отечественной природы, рождавшей многих гениев.
Язык Бунина – чистейший, как струя серебряной воды из колодца, словно глоток лесного воздуха, отдающего разнотравьем. Кто-то из критиков назвал его творчество одним «из последних лучей чудного русского дня». Впрочем, были и другие суждения – не только блистающие словами, но еще и зрившие в корень. А.Куприн выделял, главное, по его разумению, в творчестве Бунина: «Тихая, мимолетная и всегда нежно-красивая грусть, грациозная, задумчивая любовь, меланхолическая, но легкая, ясная "печаль минувших дней" и, в особенности, таинственное очарование природы, прелесть ее красок, цветов, запахов». Зорок и дальновиден оказался и тезка Бунина И.Шмелев: «Он вышел из русских недр, он кровно, духовно связан с родимой землей и родимым небом, с природой русской, – с просторами, с полями, далями, с русским солнцем и вольным ветром, со снегом и бездорожьем, с курными избами и барскими усадьбами, с сухими и звонкими проселками, с солнечными дождями, с бурями, с яблочными садами, с ригами, с грозами... – со всей красотой и богатством родной земли».
Иван Алексеевич, слыша похвалы в свой адрес, их отвергал. «Какой такой особый язык? – переспрашивал он. И было непонятно, говорит ли он искренне или иронизирует. – Пишу русским языком. Язык, конечно, хороший, но я‑то тут при чем?» Может, кокетничал мэтр? Или позволял гладить себя «по шерстке». Он знал цену своему труду. А заботам коллег? Его суждения были по большей части безжалостны. В бескрайних полях и долах русской литературы он отыскал лишь несколько уголков, возле которых можно испить водицы и перевести дух. Это – Пушкин, Толстой и Чехов. Остальных Бунин отвергал. Но это еще мягко сказано.«Не знаю, кого я больше ненавижу как человека, Гоголя или Достоевского», – говорил он. Мнение об этих писателях Бунин не менял. А вот с Горьким было по-другому. Поначалу Иван Алексеевич высоко превозносил его литературное дарование, но после революции, когда их пути разошлись, закончилась не только дружба – Горький вообще перестал для него существовать.
А вот другой случай. Бунин, прочитав роман А.Толстого «Петр Первый», написал автору восхищенное письмо: «Алешка, хоть ты и… мать твою… но талантливый писатель. Продолжай в том же духе». Он оставил в стороне разногласия – ранее обвиняя Толстого в приспособленчестве и низкопоклонстве перед большевиками – и объективно оценил творчество коллеги. И – насчет «мать твою». К ненормативной лексике, а точнее, к русскому мату Иван Алексеевич имел пристрастие. Однажды в Париже он со своим секретарем ехал на такси. Шофер оказался русским эмигрантом и, решив подзаработать, повез пассажиров дальней дорогой. Поняв это, Бунин разразился длинной цветистой тирадой. Шофер не обиделся, а удивился. Обернулся и поинтересовался:
- «Вы, господин, должно быть, из моряков? Ловко выражаетесь»
- .«Я не моряк, – важно ответил Бунин. – Я почетный академик по изящной словесности».
Услышав эти слова, водитель засмеялся:
- «Академик! Да уж, действительно, изящная словесность!»
Россию Бунин боготворил. Как женщину, возлюбленную. Всякий раз вспоминал о ней – трепетно, нежно. Но лишь ту, что исчезла, накрытая революционной волной. Писатель будет тосковать о ней до конца дней своих, звать беспрестанно, безутешно…
«12 часов ночи, – записал он в конце ноября 1917 года. – Сижу один – слегка пьян. Вино возвращает мне смелость, мудрость… Передо мной бутылка № 24 удельного. Печать, государственный герб. Была Россия. Где она теперь? О, Боже, Боже…». В России он уже жить не мог. Без России – страдал. То и дело в памяти мелькали знакомые лица, проступали картины прошлого. «Если бы я эту икону, эту Русь не любил, не видал, из-за чего же бы так сходил с ума все эти годы, из-за чего страдал так непрерывно, так любил», – говорил Бунин. На чужбине он вспоминал родину как большую помещичью усадьбу, где замечательная природа, крепкие чистые дома с хлебосольными, рачительными хозяевами…Видения то и дело воскресали, становились ярче детали, громче звучали голоса, проступали даже запахи. В эмиграции он с трепетом, почти со слезами описывал Москву – дом на Поварской, где жил, храм Христа Спасителя, Чудов монастырь, Мясницкую, Каланчевку, Арбат, где «сладко и тепло пахло из кондитерской Скачкова, стояли кадки с лаврами у подъезда "Праги", где хорошие господа уже кушали молодой картофель в сметане».
В памяти рисовался родной Воронеж. И тихий, утопающий в тенистых садах Елец. Герой рассказа «Поздний час» навестил город, прошел по его улицам, пытаясь оживить в памяти и заново почувствовать былое. Елец мелькнул и в «Деревне», и в «Жизни Арсеньева».Возвращался мыслями Бунин и в Орел. Впервые он приехал туда в ранней молодости. В ту пору зачиналась его жизнь литератора: издательница «Орловского вестника» Надежда Семенова предложила молодому человеку место в своей газете. В Орле вышел дебютный сборник стихотворений Бунина. Это был штрих в биографии, хотя и не столь красочный. Критики яростно нападали на автора, обвиняли в «обилии штампов», «неуклюжих оборотах», «нарочитой красивости». Поэт сердился, отбивался…«Я ненавижу всякий насильственный переворот: все насильственное, всякие скачки мне противны. Потому что они противны природе». Это – слова не Бунина, а его современника, писателя Д.Мережковского. Однако Иван Алексеевич не только соглашался с коллегой, но был еще злее, непримиримее к новой власти.…
21 октября 1928 года Г.Кузнецова, последняя любовь Бунина, записала: «В сумерки Иван Алексеевич вошел ко мне и дал свои «Окаянные дни». Как тяжел этот дневник!! Как ни будь он прав – тяжело это накопление гнева, ярости, бешенства временами. Коротко сказала что-то по этому поводу – рассердился! Я виновата, конечно. Он это выстрадал, он был в известном возрасте, когда писал это….». Книгу можно принимать или отвергать, в зависимости от пристрастий читателя. Но следует попытаться понять автора. Для Бунина не было и не могло быть ничего, кроме осенней, увядающей красоты прежнего мира. А в нынешней катавасии он не желал разбираться, она его угнетала. Писатель видел, как «горестно и низко клонит голову Пушкин под облачным с просветами небом, точно опять говорит: «Боже, как грустна моя Россия!», «Книга проклятий, расплаты и мщения, пусть словесного, она по темпераменту, желчи, ярости не имеет ничего равного в ожесточенной белой публицистике, – так оценил «Окаянные дни» писатель О.Михайлов. – Потому что и в гневе, аффекте, почти исступлении Бунин остается художником: и в односторонности своей – художником. Это только е г о боль, е г о мука, которую он унес в изгнание».
Бунин возмущался в «Окаянных днях: «Подумать только, надо еще объяснять то тому, то другому, почему именно не пойду служить в какой-нибудь Пролеткульт! Надо еще доказывать, что нельзя сидеть рядом с чрезвычайкой, где чуть не каждый час кому-нибудь проламывают голову, и просвещать насчет «последних достижений в инструментовке стиха» какому-нибудь хряпе с мокрыми от пота руками! Да порази ее проказа до семьдесят седьмого колена, если она даже «антиресуется» стихами!». Он говорил, что не может жить в новом мире и принадлежит к старому, к миру Гончарова, Толстого, Москвы, Санкт-Петербурга и поэзия только там, а в новом мире он ее не улавливает. О возвращении в Россию Бунин не думал. Он давно решил – обратного пути нет, хотя его не раз уговаривали, сулили блага, о которых в эмиграции он и не мечтал. Известно, что Ивана Алексеевич звал в Советский Союз А.Толстой, который вернулся на родину и – блаженствовал. Встречу с коллегой Бунин описал в очерке «Третий Толстой», вошедший в его хлесткие, сердитые «Воспоминания». Толстой его соблазнял изо всех сил:
- «В Москве тебя с колоколами бы встретили, ты представить себе не можешь, как тебя любят, как тебя читают в России…
Я перебил, шутя: – Как же это с колоколами, ведь они у вас запрещены.
Он забормотал сердито, но с горячей сердечностью:– Не придирайся, пожалуйста, к словам. Ты и представить себе не можешь, как бы ты жил, ты знаешь, как я, например, живу? У меня целое поместье в Царском Селе, у меня три автомобиля… У меня такой набор драгоценных английских трубок, каких у самого английского короля нету. Ты что ж, воображаешь, что тебе на сто лет хватит твоей Нобелевской премии?
Я поспешил переменить разговор, посидел с ним недолго…»
Во время Второй мировой войны Бунин жил в маленьком приморском Грассе. С напряженным вниманием следил за великой битвой, которую Россия вела с германскими завоевателями, горячо желал Родине победы. Даже его ненависть к большевизму как будто ослабла и даже Сталин уже не казался ему таким страшным. Писатель и сам был немало удивлен перемене своего настроения, когда вдруг стал тревожиться о безопасности советского лидера. Это было в дни Тегеранской конференции…«Если бы немцы заняли Москву и Петербург, и мне предложили бы туда ехать, дав самые лучшие условия, – я отказался бы, – говорил Бунин. – Я не мог бы видеть Москву под владычеством немцев. Я могу многое ненавидеть и в России, и в русском народе, но и многое любить, чтить ее святость». 1 мая 1945 года Иван Алексеевич писал своему другу в Париж: «Поздравляю с Берлином! «Mein Kampf»… повоевал так его так! Ах, если бы поймали да провезли по всей Европе в железной клетке!» Это – уже про Гитлера…
После войны писателя снова стали звать в Россию. В Кремле, вероятно, рассчитывали, что старик – Бунину было уже хорошо за семьдесят – расслабится, замученный ностальгией, пустит слезу и… Тем более, Иван Сергеевич мучился от безденежья, почти бедствовал. К тому же вернулись из-за границы еще до войны писатели Горький, Куприн, А.Толстой. Потом Вертинский... Это была бы огромная победа Сталина – сломить волю ненавистника большевиков, заставить его взлюбить СССР. Ответственную миссию по возвращению Бунина на родину возложили на известного советского поэта и писателя К.Симонова. Они встречались в Париже несколько раз. Разговаривали душевно, откровенно. Бунин, седой, сухопарый старик с бездонными, синими глазами поведал Симонову, «что 22 июня 1941 года я, написавший все, что писал до этого, в том числе "Окаянные дни", я по отношению к России и к тем, кто ею ныне правит, навсегда вложил шпагу в ножны…» Однако возвращаться на родину он не захотел. «Поздно, поздно…- отвечал Иван Алексеевич. – Я уже стар, и друзей никого в живых не осталось. Из близких друзей остался один Телешов, да и тот, боюсь, как бы не помер, пока приеду. Боюсь почувствовать себя в пустоте. А заводить новых друзей в этом возрасте поздно. Лучше уж я буду думать обо всех вас, о России – издалека. Да и по правде говоря, – другой вам этого не скажет, а я признаюсь, – очень привык к Франции, как‑никак уже двадцать пять лет здесь, привычка ко всему: к квартире, к прогулкам, к образу жизни… Франция стала для меня второй родиной».
На прощанье Симонов решил устроить для Бунина чисто русский ужин, для этого заказал в Москве, в Елисеевском соответствующие продукты. Угощались на квартире писателя. «Бунин был в добром настроении, – вспоминал Симонов. – Пожалуй, все это его немножко тронуло и показалось забавным. А, кроме того, его просто радовало присутствие на столе черного хлеба, калачей, селедки, любительской и копченой колбасы – всей этой полузабытой, особенно за годы войны, русской еды. Помню, как он ел эту любительскую колбасу и, смеясь, приговаривал: "Да, хороша большевистская колбаска!.. "». Рассердился ли Сталин, что Бунин отказался вернуться в Россию? Неведомо. Но при жизни писателя его книги так и не публиковались в СССР. Лишь в 1956 году, когда началась хрущевская "оттепель", вышло первое собрание сочинений Бунина. Так великий русский писатель, спустя много лет после отъезда в эмиграцию, вернулся в Россию…Когда Бунина «разрешили», его бросились читать. Читали долго, годами, десятилетиями, с удовольствием, вчитываясь в детали и зачитываясь подробностями. Книги переходили по наследству, их снова читали. У многих на полках стояли тома Бунина с затертыми страницами, шатающимся переплетом, а то и вовсе развалившиеся.
Эти дряхлые книги – знак особого уважения к писателю, его сочинениям. Бунина читают и сейчас. Дома, на скамейках в парках, в вагонах метро. Иные уже не листают страницы, а глядят в экраны планшетов, айфонов. Но все-таки это не то: Иван Алексеевич – писатель почтенный и привычки у него были стародавние. Он любил шелест травы, бормотанье упавших листьев, плесканье воды. Шелест страниц – как раз в унисон. И скрип переплета – тоже…
Валерий Бурт
22.10. 2020. газета "Столетие"
http://www.stoletie.ru/kultura/on_vyshel_iz_russkih_nedr_232.htm
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 24 Окт 2021, 14:17 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7166
Статус: Offline | ИВАН БУНИН: «БЕЗ ТЕБЯ Я БЫ И ПОЛОВИНЫ НЕ НАПИСАЛ»
140 лет назад, 13 октября 1881 г., родилась Вера Николаевна Муромцева-Бунина - муза и опора великого русского писателя.
Но что это значит сейчас, когда люди все меньше и меньше читают? Еще недавно Россия была литературоцентричной страной, в СССР проблема бунинского архива обсуждалась на самом высоком уровне (в конце концов тот остался на Западе). Это случилось из-за того, что потерял пост министра иностранных дел, а затем попал в опалу зачитывавшийся Буниным в молодости Молотов, но и тогда ничего еще не было решено окончательно. Архивом занимался отдел культуры ЦК, оппоненты апеллировали к Хрущеву и Брежневу. Можно ли представить, чтобы сейчас судьба архива большого русского писателя решалась на уровне Госсовета и Администрации президента?
В наши дни 3-ю жену Бунина чаще всего вспоминают глянцевые журналы и желтые сайты. Пишут они, как правило, об одном и том же. Вот первый, гражданский брак молодого, нищего, как церковная мышь, недоучившегося гимназиста Бунина, пробующего себя в литературе. Подруга уходит, оставив записку: «Уезжаю, Ваня, не поминай меня лихом» - и становится женой его друга. 2-й брак: Бунин ревнует жену, в него влюбляется теща. Он уходит из семьи, жена не дает ему развода. Через 5 лет после расставания от скарлатины умирает сын, которого Бунин горячо любил.И, наконец, к нему приходит настоящая любовь. Он по-прежнему не слишком хорошо устроен, но девушка жертвует ради него всем, в том числе и добрым именем, ведь Бунин по-прежнему женат, и обвенчаться они не могут. А много позже, в эмиграции, ей придется смириться с «браком втроем», с тем, что под одной крышей с ними будет жить молодая подруга мужа. О том, что тогда с ними происходило, говорит фраза из ее книги: «Проснулась с мыслью, что в жизни не бывает разделенной любви».Она надолго пережила мужа и стала хранительницей его наследия. Ею написано несколько посвященных Бунину книг…Вот краткий конспект типичного материала, посвященного Вере Николаевне. Здесь все правда, но все это мало что говорит о Вере Николаевне и ее муже.
В одной из своих книг она приводит его слова: «Без тебя я бы и половины не написал. Скорей всего - пропал бы! Спился». Возможно, он и преувеличивал, но его отец был запойным пьяницей, пустил по ветру и собственную жизнь, и имение. А в Бунине была чрезвычайная внутренняя легкость, подвижность, впечатлительность - казалось, что его глаза меняют цвет, а лицо, в лад перемене настроений, становится другим. Он был жаден до новых впечатлений, женщин, общения, друзей, но удержаться на одном месте ему было трудно. «Голубоглазая московская неяркая красавица», как назвал Веру Николаевну В.Катаев, стала для Бунина точкой опоры, гением места. Он влюбился в нее с первого взгляда и полностью изменил ее судьбу: дочь профессора, племянница председателя 1-й Гос. Думы всерьез занималась химией и думала об академической карьере. Но химия и Бунин совершенно не сочетались, и Вера Николаевна стала переводчицей .Обвенчались они только в 1922-м, в эмиграции, а до этого их семейная жизнь состояла из путешествий. С 1907-го до Первой мировой они объехали и Ближний Восток, и Европу. В эмиграции Бунины жили в Париже, в доме № 1 на ул. Ж.Оффенбаха, снимали виллу в Грассе. Во Франции, тем более в пандемию, сможет побывать не каждый, но в Москве на Поварской ул. стоит д. 26, там, на 1-м этаже, жили родители Веры Николаевна.
У них в октябре 1917-го, сбежав из имения родственников в Орловской губернии, спасаясь от крестьянских погромов, жила она с Буниным. Это была остановка перед долгим странствием, которое приведет их в эмиграцию. Передышка накануне трудного и опасного путешествия на юг России, а затем и в Константинополь. В Москве тогда шли бои, в 5-й этаж их дома попал снаряд. Жильцы заложили ворота бревнами. В Москве ждали верных Временному правительству казаков, которые так и не появились.На Поварской они прожили до лета 1918-го, всю зиму Бунин хворал тяжелой, не желавшей проходить простудой. Уже вовсю хозяйничала советская власть, вольготно себя чувствовали новые люди: памятник Скобелеву скинули с пьедестала, монахи кололи лед, улицы были заплеваны шелухой от семечек.
Муромцевы жили в роскошном барском доме, теперь он стал элитным, внутрь не пустит охрана. Но стоит хотя бы постоять у его фасада: здесь Бунин начал вести дневниковые записи, которые потом превратились в «Окаянные дни», одну из его самых страшных книг. И здесь, в страшном октябре 1917-го, он и Вера Николаевна были очень счастливы. Как, впрочем, и всю свою совместную жизнь, от начала и до конца. Это был совершенно особый, уникальный дар: любви не мешали ни его измены, ни неустроенность, ни страшная бедность, с которой они встретились в конце жизни. В эмиграции у Бунина были неплохие гонорары, затем он получил Нобелевскую премию и стал богат. Но они помогали всем, кто обращался к ним за помощью, тратили деньги, не считая, и вскоре ничего не осталось.Во время Второй мировой им пришлось голодать, потом они бедствовали и были друг для друга едва ли не единственной опорой. Бог весть, как бы все выдержал Бунин, не будь рядом жены…Так, наверное, и выглядит настоящее счастье. Вспомнить о Вере Николаевне Муромцевой-Буниной стоит еще и поэтому.
Алексей Филиппов
13.10.2021. газета "Культура"
https://portal-kultura.ru/article....buninoy
«ТОЛЬКО БЫ ЕМУ БЫЛО СЛАДОСТНО НА ДУШЕ»
Высокая голубоглазая московская красавица, гладко причёсанная блондинка с узлом волос, сползающих на шею – так описывал Веру писатель В.Катаев. По воспоминаниям современников, была необычайно хороша собой. Одни отмечали ее леонардовские глаза, другие говорили о сходстве с Мадонной. Она не боялась осуждения со стороны общества, живя долгие годы с Иваном Алексеевичем в гражданском браке, терпела многочисленные увлечения писателя и приняла ситуацию, когда 56-летний Бунин увлекся 26-летней поэтессой Г.Кузнецовой.
«Когда близкие люди говорили мне, что я жертвую собой, решаясь жить с ним вне брака, я очень удивлялась», - вспоминала в своих мемуарах Вера Николаевна. До встречи с ней Бунин уже был женат. Его брак с А.Цакни счастливым нельзя было назвать. Он отмечал холодность с ее стороны, и когда их единственный сын умер в 5-летнем возрасте, моментов, связывающих супругов, почти не осталось. Они разошлись. В тихой красавице Вере он смог найти то, что ему так не хватало – трепетное сердце, ранимую душу и безграничное самопожертвование. Девушка из старой дворянской профессорской семьи не побоялась бросить вызов обществу, и, несмотря на осуждение со стороны родных, поехала вдвоем с Буниным в длительное путешествие. Это произошло в апреле 1907 г. Тогда Бунину было 37 лет, а ей – 25. Их отношения еще долгие годы оставались неоформленными. Лишь в 1922 г. они обвенчались во Франции. А тогда, в 1907 г., их отношения только начинались. Впереди их ждали новые страны - Сирия, Греция, Турция, Италия, Швейцария, Германия – и новые романы.
Как писал А.Седых, лит. секретарь Бунина, Иван Алексеевич «любил видеть около себя молодых, талантливых женщин, ухаживал за ними, флиртовал, и эта потребность с годами только усиливалась». При этом, по воспоминаниям друга семьи, «жену Веру Николаевну он любил настоящей, даже какой-то суеверной любовью… ни на кого Веру Николаевну он не променял бы».
Расставаться с ней Бунин не стал и когда на его жизненном пути появилась молодая поэтесса. Встреча, изменившая уклад жизни писателя, проживавшего в небольшом городке на юге Франции, произошла в конце 20-х годов. Знакомство Бунина с 26-летней Г. Кузнецовой, женой белого офицера, произошло на пляже в Грассе.
Восторженный взгляд юной девы заставил биться сильнее сердце 56-летнего мужчины. Девушка была готова на многое ради внимания своего кумира. Она заявила супругу, что влюблена, и что покидает его. Бунин же уходить от своей Веры не стал. Первое время он разрывался между Грассом и Парижем, где жила Галина. Но потом принял решение, удобное лишь ему одному, но с которым смирились его жена и любовница. Он перевез на свою виллу Галину, поставив Веру Николаевну перед фактом, что теперь молодая поэтесса будет жить с ним то ли на правах ученицы, то ли секретаря. «Пусть любит Галину... только бы от этой любви ему было сладостно на душе...» - оставила в своем дневнике запись Вера. Многие знакомые с недоумением смотрели на этот любовный треугольник.
Г.Кузнецова, И.Бунин и В.Муромцева
Даже в 1933 г., когда Бунину вручали Нобелевскую премию, рядом с ним были 2 женщины. О том, как жили женщины в такой обстановке, можно судить по дневникам, которые они вели. В одних записях Вера Николаевна жаловалась, что денег очень мало и, что она даже вынуждена ходить в вещах Галины. В других Кузнецова описывала, как они ездили вместе с Буниным в Канны и забавлялись, якобы подыскивая себе виллы.
«С каким наслаждением карабкались мы по каким-то отвесным тропинкам, заглядывали в ворота чужих вилл, обходили их кругом и даже забрались в одну, запертую, необитаемую, с неубранным садом, где плавали в бассейне покинутые золотые рыбки и свешивались с перил крыльца бледные ноябрьские розы. Потом, стоя на высоте, смотрели на закат с небывалыми переходами тонов... Какая красота, какое томление...» - писала она в «Грасском дневнике».
Шли годы, но ситуация не становилась проще. Напротив, в истории появились новые действующие лица - молодой литератор Л. Зуров и оперная певица М.Степун, сестра писателя Ф.Степуна.
И.Бунин, М.Степун, Л.Зуров, Г.Кузнецова
Теперь уже Ивану Алексеевичу пришлось принять правду - боготворившие его женщины имеют связи на стороне.О «милом Ленечке», гостившем на вилле Буниных, с нежностью стала заботиться его официальная жена. А Маргаритой оказалась очарована его «ученица» Галина. Вначале Степун даже жила вместе с четой Буниных, но постоянные конфликты сделали ее пребывание на вилле невозможным. Вместе с Галиной Марго уехала в Германию. «Галя наконец уехала. В доме стало пустыннее, но легче», - написала Вера в дневнике. Она пережила его на 8 лет. В.Н. Муромцева-Бунина была похоронена в одной могиле с мужем на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Мария Соколова
13.10. 2015. АИФ
https://spb.aif.ru/culture...._izmeny
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 23 Окт 2022, 21:44 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7166
Статус: Offline | К 152-летию со дня рождения
«Я ТАК ПИСАТЬ НЕ БУДУ, НЕ БУДУ, НЕ БУДУ…»
Вопреки тому, что пишут в энциклопедиях, Бунин, родившийся 10 октября 1870 г. по ст. ст., после перехода на новый отмечал день своего рождения не 22-го, а 23 октября, поскольку в ХХ в. разница между ними составляла уже не 12, а 13 дней. О том, почему у первого нобелевского лауреата до сих пор нет научно подготовленного собрания сочинений, о любви писателя к фольклору и поэзии, а также о свойственной ему тяге к постоянной правке своих текстов и уничтожению черновиков рассказал ст. научный сотрудник ИМЛИ РАН С.Морозов.
- Первый русский лауреат Нобелевской премии по литературе до настоящего времени не имеет академического собрания сочинений, а также отдельных сборников прозы, научно подготовленных и удовлетворительно прокомментированных. Почему?
- Этот вопрос волнует очень многих, не только ученых, но и простых читателей. До последнего времени эта ситуация никак не решалась. Конечно, собрания сочинений Бунина выходили и раньше, но они все же были скорее научно-популярными. В 1955 г., уже после кончины Ивана Алексеевича, в России вышел первый его сборник, а в 1956-м - первое собрание сочинений в 5 томах Причем вышло оно сразу довольно массовым тиражом, в качестве приложения к очень популярному тогда журналу «Огонек». И вот это собрание сочинений стало настоящим открытием для читателей, ведь до этого Бунин долгие годы был запрещен, его не печатали, даже не упоминали его имя. Подобным открытием стало и собрание сочинений в 9 томах, которое появилось позже, в 1960-е годы. Работу над ним вели первый биограф Бунина А.Бабореко и знаменитый буниновед О.Михайлов - настоящие энтузиасты, люди, не побоявшиеся, несмотря на ситуацию в стране, издавать Бунина, что было опасно: цензура все отслеживала, каждую деталь рассматривала под микроскопом и пропускала очень дозированно. Потом был шеститомник, куда в обход цензуры удалось включить частично дневники Бунина и некоторые др. тексты. И уже в 90-е появилось собрание сочинений в 8 томах, в котором А.Бабореко, исходя из тогдашних возможностей, попытался восстановить сделанные цензурой купюры и опубликовать все, что ему удалось собрать и подготовить.
- Вы стали инициатором создания первого научного издания работ Бунина. Что уже удалось сделать?
- Конечно, подготовка его научного полного собрания сочинений - наша главная цель. У нас в ИМЛИ есть бунинская группа, сложившаяся лет 5–7 назад. И мы сразу идем по многим научным направлениям, пытаясь решать возникающие вопросы и проблемы. Доктор фил. наук Т.Двинятиной, подготовила двухтомник поэзии Бунина под названием «Стихотворения». Продолжается подготовка нового тома академической серии «Литературное наследство», посвященного Бунину. Это том 110 «И.А. Бунин. Новые материалы и исследования», который будет состоять из 4-х книг. В конце 2019 г. вышла первая из них, куда вошли неизвестные ранее тексты писателя: ранняя поэзия, проза, критические статьи. Основной объем книги занимает полная переписка Бунина с В.Н. Муромцевой-Буниной. Эта уникальная переписка многое открыла нам в жизни писателя, в его взаимоотношениях с близкими и современниками, в его творчестве. Сейчас уже подготовлена вторая книга, идет работа над третьей и четвертой.
- Можете рассказать о каких-то недавних научных открытиях и архивных находках, связанных с творчеством Бунина?—- Открытия бывают казалось бы, не очень значительные, но даже они могут дать ключ к пониманию каких-то аспектов творчества писателя. Взять хотя бы проблему датировки. Обычно Бунин датировал свои произведения, но бывало и так, что даты отсутствовали. Кроме того, нередко и в поэзии, и в прозе Бунина встречаются разночтения в датировках. Мы стали думать - почему так. Оказалось, что Бунин часто пользовался разными стилями, старым и новым. Дело в том, что он всю жизнь не мог примириться с произошедшими в России революциями, вынудившими его стать изгнанником. Он и в эмиграции пытался жить по старому русскому календарю. Поэтому в печати Бунин датировал сочинения одной датой, а в автографе часто ставил двойную дату. Исходя из этого мы увидели, что в печати дата нередко ставилась по старому стилю. Рассказ «Роза Иерихона» всегда печатался без авторской даты, поэтому все исследователи датировали его по первой публикации - 1924 г. Но оказалось, что черновой автограф этого рассказа сохранился в Великобритании, в Русском архиве в Лидсе, благодаря чему удалось установить, что эту совершенно гениальную страничку, этот шедевр Бунин писал более 8 месяцев! Начал в сентябре 1923 г., а закончил в мае 1924-го. Все архивы Бунина стали доступны нам лет 10 назад. Я сейчас говорю про так называемый парижский архив Бунина, который хранится в Лидсе. В РГАЛИ тоже не так давно были открыты спецхраны, и теперь бунинские материалы находятся в открытом доступе. В Орле есть огромный фонд Бунина, также еще до конца не исследованный. Кроме того, перед текстологами стоят и другие проблемы: бывает, что автографы одного произведения хранятся не только в архивах разных российских городов, но и за границей. Подчас для исследования одного рассказа необходимо собирать воедино материалы из разных отечественных и зарубежных архивохранилищ.
- С какими еще сложностями пришлось столкнуться при подготовке научного собрания сочинений?
- При составление научного комментария к текстам Бунина. Отыскать первоисточник, откуда писатель черпал идеи, прокомментировать содержание его произведений, объяснить все реалии, которые в них имеются, очень непросто. Бунин очень много читал, притом совершенно разнообразную литературу! К тому же он много путешествовал и привозил домой иностранные слова, не только общеупотребительные, но даже некоторые просторечные (например, с Востока или с Цейлона). Он интересовался легендами, сказаниями, читал апокрифы, и все это трансформировалось в его творчестве. Особенно любил писатель русский фольклор, собирал русские частушки, пословицы и поговорки. Коллекция фольклорных текстов Бунина насчитывала более 11 тыс. образцов. Даже в деревнях знали об этом увлечении барина и приносили ему то частушку, то поговорку. Был один мальчонка лет 5-6, которому за каждую такую находку Иван Алексеевич давал пятак, по тем временам большие деньги: «И вот он частенько прибегал ко мне и приносил что-то. Сдавалось мне, что половину он сам сочинял, но до чего парень был талантливый!»
Все, что было собран Буниным, он не смог взять с собой в эмиграцию, и эти материалы, вероятно, погибли. Позже он пытался восстановить что-то по памяти, но это, конечно, уже были обрывочные записи. А народные и архаичные слова, которых в его текстах предостаточно? Конечно, их тоже обязательно надо комментировать. Например, в одном из ранних рассказов Бунина «Танька» встречается слово «коник». Оказалось, что так на Руси, и притом именно на его Орловщине, называли подоконник. Или «Псальма про сироту», привезенная им с Украины. Это песня про сироту, которую ему спели, а он ее сохранил и затем на основе фольклорной записи создал рассказ «Лирник Родион». А совершеннейший его шедевр «Баллада»? Сколько в нем народных слов, звучащих из уст странницы Машеньки! Именно благодаря особенностям ее говора и этот образ, и сам рассказ получились такими объемными. Бунин все это любил, собирал, очень многое знал, потому что сам был в некотором роде носителем говора: он хоть и родился в Воронеже, но вырос, как сам признавался, в деревне, в родовых имениях, рос среди крестьянских мальчишек, любил с ними знакомиться, разговаривать, ходить в ночное... Естественно, он уже в детстве все это впитывал в себя, а став взрослым начал собирать. Поэтому чем дальше мы отдаляемся от тех времен, тем больше слов нуждаются в комментариях.
- В комментариях, наверное, нуждаются не только худ. тексты Бунина, но и публицистические? Будто многое, о чем в них говорится, автор просто выдумал. Как на самом деле обстояли дела?
- Да, Бунина действительно обвиняли в том, что он многое придумал, говорили, что у него написана какая-то чепуха и быть такого не может. Это не так, ему не было смысла что-то выдумывать. Он постоянно что-то конспектировал, что-то выписывал для себя: из газетных статей, из приказов, из каких-то советских протоколов, афиш. Занимаясь исследованием публицистики Бунина, мы наткнулись на его воспоминания о приезде Бальмонта в Москву из-за границы. И вот он пишет в своей мемуарной статье уже в эмиграции, что Бальмонт приехал, ему устроили встречу, а он на сцене разливался: «Я пою мой стих заветный, Я не крыса, я не мышь». Эти строчки Бунин процитировал как стихи Бальмонта. Мы голову сломали, так ли это было на самом деле. Но какой смысл был Бунину сочинять за Бальмонта? Они дружили до революции и в эмиграции встречались, Бунин ему не раз помогал. У Бальмонта тоже нет научно подготовленного собрания сочинений. Проверить это было негде, искать по периодике - почти невозможно, И вот, листая в Химках дореволюционные газеты того периода, я вдруг наткнулся на публикацию подборки стихотворений Бальмонта. Вероятно, он вернулся и сразу дал в газету несколько своих сочинений. И в этой подборке я нахожу стихотворение с этими строчками, слово в слово!
- Известна страсть Бунина к редактированию собственных текстов, для него словно бы не существовало понятия «завершенный текст». В чем причина этого?
- Для Бунина правка была священнодействием. Он не мог отдать в печать текст без правки, не сделав его, как он считал, более совершенным. Этот процесс был многоступенчатым. Он происходил и в самом начале работы над сочинением и даже после того, как оно было напечатано. Зачастую бывало, что Бунин сдавал текст в редакцию, его там набирали, присылали гранки, и он эти гранки исправлял, а затем опять посылал открытки с просьбами: мол, ради Бога, иначе я с ума сойду, вот там, в таком-то месте, уберите это слово, поставьте другое или вот там надо поставить запятую или многоточие, а не точку. И даже после того, как выходила первая публикация, он мог снова это сочинение поправить и опубликовать заново, и так не один раз. Текстология Бунина очень интересна, но и очень сложна. В конце жизни он правил тома собрания сочинений, давно уже вышедшего в издательстве «Петрополис». Эта правка, естественно, осталась только в книгах, зачастую она не согласована, потому что он мог что-то помечать сразу в нескольких рабочих экземплярах. И теперь при их сверке сложно понять, на каком варианте он остановился, потому что эта работа, к сожалению, осталась незаконченной.
- Правда ли, что Бунин избавлялся от черновиков своих произведений?
- Действительно, черновики Бунин не любил и всегда стремился их уничтожить. Из его раннего творчества сохранились только считанные автографы, но от его более зрелого периода часть автографов сохранилась. Безусловно, этим мы обязаны его супруге Вере Николаевне. Иначе он бы уничтожил все. Бунин считал, что раз писатель что-то зачеркнул, значит, это никому не нужно и вообще это только его кухня, куда незачем заглядывать постороннему. И когда Вера Николаевна пыталась сохранить его черновики, он так и говорил: «Если б не ты, я бы все сжег!» А такое бывало, и нередко. Так, работая над «Жизнью Арсеньева», он не раз уничтожал не понравившиеся ему части текста. Только благодаря Вере Николаевне у нас что-то осталось, она любыми способами пыталась сохранить его наследие. Но потом возникла другая проблема, с которой не могла справиться даже она: революция и эмиграция. Естественно, когда Бунины уезжали из страны, они не могли взять с собой весь дореволюционный архив, и он остался в России. Тогда, покидая Москву, они не думали, что это навсегда. Они надеялись пересидеть этот страшный период на юге, в Одессе, и вернуться. Но этого не случилось.
- Как известно, Бунин и со своими дневниками поступал точно так же: переписывал, сокращал. Это действительно так?
- В Бунинском томе серии «Литературное наследство», во 2-й книге, мы публикуем полные тексты дневников Бунина. Эта большая и очень сложная работа, потому что история дневников Бунина тоже была непростой - они повторили его судьбу изгнанника. Дневники, по сути, единственное из всего дореволюционного архива Бунина, что ему удалось увезти с собой практически целиком. Здесь, в России, остались только 2 тетради, это записи 1917–1918 гг. У них своя история - где они только они не побывали. Причем дневники Бунин вел с юношеских лет, первые записи в них датируются 1885 г.
И.Бунин в 1891 г.
Что касается правки, то несколько раз в записях эмигрантского периода Бунин пишет, что все дореволюционные дневники, которые он увез с собой, впоследствии были переписаны. Самые ранние дневники он предварил такими словами: «Переписано с истлевших и неполных клочков моих заметок того времени». У нас нет большей части рукописных подлинников дневников доэмигрантского периода, дневники 1905–1919 гг. частично перепечатаны на машинке, однако дневники 1917–1919 гг. сохранились в рукописи. Рукописные дневниковые записи, которые были перепечатаны на машинке, Бунин уничтожил. В РГАЛИ сохранились первые листочки его дневников, которые, скорее всего, были присланы Верой Николаевной вместе с частью архива писателя уже после его кончины. Свои ранние дневники Бунин еще переписывал от руки. Там, кроме текста, записанного его рукой, вклеены вырезки из его юношеских тетрадей-дневников. Таким образом, писатель оставил нам образец того, как эти дневники выглядели. Их бумага совершенно пожелтела и не рассыпалась только потому, что была наклеена на более плотный лист. А почему он их переписал - это другой вопрос. Бунин как-то высказался об этом уже в эмиграции емко и очень содержательно: «Не хочу показываться в одном белье». И его можно понять.
- Во 2-й книге «Литнаследства» будут собраны все сохранившиеся дневники Бунина?
- Да, там мы печатаем их полностью, без купюр. Дореволюционные дневники были им переписаны фактически полностью, эмигрантские сохранились лучше, но и они частично переработаны, в первозданном виде остались лишь тетради времен Второй мировой войны. писатель очень любил вести дневник, считал его лучшей лит. формой, в его понимании это сама жизнь - живая ткань, живое чувство, описанное человеком в данную минуту. Когда мы начали готовить дневники к публикации, то увидели, что дневниковых записей периода «Окаянных дней» (созданных, как известно, в форме дневника с датами) в архивах нет, он их уничтожил. Бунин начал работу над этим произведением, скорее всего, в начале 1925 г. Рукописей «Окаянных дней» у нас тоже нет, это произведение существует в 2-х ранних печатных вариантах: в газетной редакции и в 10-м томе собрания сочинений издательства «Петрополис», в авторском экземпляре которого содержатся буквально крохи - его пометы и правка в тексте. Не сохранились и дневники, которые он вел практически ежедневно. Из этого следует, что «Окаянные дни» создавались на основе дневников, которые Иван Алексеевич потом по своему обыкновению уничтожил. Причем это подтверждается и самим текстом: даты в нем не придуманные, есть там, конечно, некоторые единичные нестыковки, но в основном даты реальные, видимо, взятые из дневников. Работая в Англии, там, где хранится парижский архив Бунина, мы обнаружили листочек периода «Окаянных дней», по каким-то причинам избежавший участи остальных. Этот совершенно ветхий двойной листок, сложенный пополам, оказался того же формата, что и тетради-дневники 1917–1918 гг., оставшиеся в России. Получалось, что «Окаянные дни» написаны на основе дневников, которые Бунин увез с собой из России.
- Стихи Бунина не уступают его прозе ни по глубине, ни по профессионализму, однако его поэзия осталась в тени его удивительных поздних текстов. А кем сам Бунин себя ощущал - прозаиком или поэтом?
- Бунин прежде всего считал себя поэтом. Он не раз об этом говорил и устно, и печатно, в статьях и письмах. В интервью он признавался, что не понимает и не принимает разделения на поэзию и прозу. По его мнению, это одно и то же, просто где-то есть рифма, а где-то - нет. И это в его творчестве очень чувствуется. До революции писатели нередко начинали с поэзии, а потом уже становились прозаиками. У Бунина это шло параллельно: до революции он писал и поэзию, и прозу. Но в эмиграции поэзия постепенно как бы сошла на нет (хотя именно тогда были написаны его поэтические шедевры!), а проза стала особенно поэтической, словно поэзия перетекла в прозу. Сам Бунин до конца жизни считал себя поэтом. Когда он готовил свой итоговый сборник «Избранные стихи», вышедший в 1929 г., то сам поражался, как же можно было не оценить по достоинству его стихи! И это была не поза, не самовосхваление, он их читал как бы со стороны, как лит. критик. А он был очень самокритичен. Он много критиковал других, смело говорил другим правду в лицо, но и к себе относился чрезвычайно строго. А как он работал - это уму непостижимо! Г.Кузнецова в своем «Грасском дневнике» описывала, потрясенная, как он трудился над «Жизнью Арсеньева». Неделями он мог работать только над вступлением к очередной «книге» романа, над первыми абзацами. Он целенаправленно ежедневно садился и писал: сначала его не удовлетворяло написанное, потом ему нравилось, потом опять нет, затем он мог все это сжечь и опять начать заново. Почему получилось так, что его поэзия оказалась в тени прозы? Я не могу ответить на этот вопрос, я этого не понимаю.
Сам Бунин говорил своим современникам: «Я пишу не для всех». Он это хорошо осознавал. Во время празднования по случаю юбилея его лит. деятельности, широко отмечавшегося в 1912 г., после торжественного банкета, на котором прозвучали многочисленные поздравления и были зачитаны десятки телеграмм, Бунин встал, поблагодарил всех за торжество, за чествование, за добрые слова, но закончил свою краткую речь следующим образом: «Но вот то, как вы хотите, чтобы я писал, я так писать не буду, не буду, не буду...». Действительно, на том юбилее ему пришлось, кроме поздравлений, выслушать немало советов, как надо писать. И эти советы давали не простые читатели. К их числу принадлежал даже Горький, рекомендовавший Бунину «отточить свой талант, красивый как матовое серебро, в нож и ткнуть им куда следует». Но Бунин рассуждал совсем иначе, он писал не потому, что это было нужно для какой-то конъюнктуры или политики, и не потому, что это было модно или выгодно. Это был не его путь. В литературе он всегда оставался творцом.
- Бунина до сих пор с особенным наслаждением читают и взрослые, и даже школьники. В чем секрет?
- Удивительно, но Бунин, не будучи популярным писателем, между тем очень популярен. К тому же он еще и очень современен. Да, он сложен, но доступен совершенно разным читателям: по возрасту, по образованию, по соц. статусу. В каждом читателе Бунин может затронуть какие-то душевные струны, побудить задуматься о смысле жизни и смерти, о любви и ненависти, о неизмеримом богатстве окружающего мира. Всю свою жизнь Бунин оставался юношей. Когда он написал философское произведение «Суходол», критики интересовались возрастом автора, ожидая услышать, что ему за 80 или за 90. А ему было лишь 40 с небольшим. И несмотря на то, что с годами его мудрость росла, в душе он продолжал оставаться юным. После того, как напечатали «Митину любовь», многие были потрясены: как пожилой и уже больной человек мог написать такую невероятную повесть о юношеском чувстве?! А «Жизнь Арсеньева»? Она ведь написана еще позже. Интерес к Бунину сохраняется еще и потому, что мы в должной мере не знаем не только его тексты, но и биографию. Так что здесь сплетаются и интерес к творчеству, и интерес к личности. А ведь писатель прожил очень тяжелую жизнь, пережил 2 мировые войны, 3 революции, опасности и тяготы эмиграции. Он сам поражался, в какое время Господь сподобил ему родиться. Как он говорил, доведись ему родиться лет на 30 лет раньше, у него были бы совсем другие воспоминания. Бунин оставил нам не только свои гениальные худ. сочинения, но и 2 тома статей, рецензий, знаменитую книгу «Окаянные дни». Писатель отмечал, что эти произведения очень важны для будущего историка, но они до сих пор актуальны, его страстное, и даже пристрастное слово, безусловно, важно для всех нас, для понимания себя и осознания истории России.
Анна Грибоедова
сетевое издание "Горький"
https://gorky.media/context....-bunina
НЕПРИКАЯННЫЙ ЖИЛЕЦ
Во Франции Бунин прожил больше 30 лет, но по-настоящему так и не осел: вилла на побережье и квартира в Париже были чужими, наёмными. К своему жилищу относился крайне пренебрежительно. Дома отвечали ему взаимностью... В 1922 г. он записал в дневнике: «Да, вот мы и освободились от всего – от родины, дома, имущества. Как нельзя более идёт это нам, и мне в частности!» А через 8 лет Вера Николаевна запишет уже в своём: «Кризис полный, даже нет чернил – буквально на донышке, да и полтинночки у меня на донышке».
Вера Николаевна 1931 г.
Между первой записью и второй – бездна. Освобождение уже «не идёт». Да и не от чего освобождаться. Книги Ивана Алексеевича не дают дохода, за последний роман «Жизнь Арсеньева» он получил 1000 франков, денег хронически не хватает, в 1933 г. он получил Нобелевскую премию, но она ничего не изменит: часть премии Иван Алексеевич перечислил нуждающимся. Как он сам говорил, в первую же неделю после известия о решении академии на его адрес поступило почти 2000 писем от людей, которые попали в щепетильное денежное положение, так что Бунину «пришлось раздать около 120 тыс. франков». И тем не менее вилла «Бельведер» в Грасе – была.
Бунин в Грасе. 1933 г.
Она пошарпанная, старая, выкрашенная традиционной серо-розовой краской. Рядом невысокие горы. На горах оливы, виноград, кустарники. Скучный городок. Но это только на первый взгляд. Небольшой двор виллы выступает как нос корабля. С него можно увидеть город: башни, базилики, невозможное небо, а дальше – как лазурное блюдце – море. Отсюда и название: в переводе – «прекрасный вид». И когда-то тут всё взорвалось от звонков телефона и звонков почтальонов в дверь с кучей телеграмм. Бунин писал: «Новые приветственные телеграммы чуть не из всех стран мира – отовсюду, кроме России!.. Первые натиски посетителей всякого рода, фотографов и журналистов. Посетители, число которых всё возрастает, так что лица их всё больше сливаются передо мною, со всех сторон жмут мне руки, волнуясь и поспешно говоря одно и то же, фотографы ослепляют меня магнием, чтобы потом разнести по всему свету изображение какого-то бледного безумца, журналисты наперебой засыпают меня допросами...»
Это не может не напомнить его, бунинского описания рождественского бала. Когда всё летит, переливается и звенит. Правда, тогда была Россия, Москва, другая, прежняя жизнь. «Было на этом рождественском балу в Москве всё, что бывает на всех балах, но всё мне казалось в тот вечер особенным: это всё увеличивающееся к полуночи нарядное, возбуждённое многолюдство, пьянящий шум движения толпы на парадной лестнице, теснота танцующих в двусветном зале с дробящимися хрусталём люстрами и эти всё покрывающие раскаты духовой музыки, торжествующе гремевшей с хор…»
Хор смолк, пьянящий шум движения на парадной лестнице замолчал. Да и что нам до этой французской бесснежной виллы? Нас туда даже не пустят.
Дом, как можно понять, глядя в закрытые ставни, стоит совершенно пустой. Он и сдавался ему с хозяйской мебелью. Всё не его. А теперь и мебели этой, поди, нет. Столько лет прошло. Упомянутые ставни и ещё не упомянутые двери выкрашены в белый цвет и закрыты. Там, правда, возится приезжающий садовник, но что он там возится – непонятно: сухая трава давно не кошена. А если и выпросить у садовника, который даже не знает, что был такой русский писатель Бунин, то мы всё равно толком ничего не увидим. Вилла умерла, а свидетельств её внутреннего обустройства почти не найти. Слизал язык времени, как просители у Бунина его премию. А вот квартиру в Париже время пощадило. Ул. Жака Оффенбаха, д.1. Тут Бунин прожил с 1922-го по 1953 г. Она опять была не очень уютной и даже неприглядной. По крайней мере, об этом свидетельствует А.Бахрах, человек, оставивший старательную книгу про наших прославленных теперь эмигрантов: про Бунина, Мережковского, Гиппиус.
Уголок кабинета Бунина
Он так эту квартиру и определил: «...я стал захаживать к нему на дом, на эту самую неуютную и едва ли не умышленно неприглядную квартиру в которой он и скончался». Там важны эти слова – «едва ли не умышленно». Почему он так сказал?..
Настанет день – исчезну я,
А в этой комнате пустой
Всё то же будет: стол, скамья
Да образ, древний и простой.
И так же будет залетать
Цветная бабочка в шелку,
Порхать, шуршать и трепетать
По голубому потолку.
И так же будет неба дно
Смотреть в открытое окно,
И море ровной синевой
Манить в простор пустынный свой.
Это явно про виллу написано: там же море. Впрочем, сейчас в Париже в этой квартире ничего этого нет (только живёт ещё на старых фото): лет через 20 после того, как Бунин умер, его парижский кабинет перевезли в Орёл. Там он когда-то работал: служил в редакции «Оpловский вестник». Мебель из кабинета долгое время хранилась в семье писательницы Н.В. Кодрянской в том же Париже, а потом, в 1973 г., она переслала её через советское посольство в Россию. Сам вот Бунин не вернулся, а мебель в Россию приехала. Как тебе у нас тут, французская серебряная чернильница? И кушетка, покрытая бордовым покрывалом? Не холодно в наши орловские морозы? Хорошо ли топят в музее? Хорошо? Вот и славно. И опять звучит эта тема переезда, когда всё не навсегда, всё на живую нитку. Даже более. Тут ещё и тема старости проскальзывает. Вообще, странным образом в этих 2-х домах впервые начинает звучать эта новая тема, так самого Бунина с определённого момента занимавшая. Старость, конец пути, запустение.
Набоков (злой, ироничный) об этом написал. Про то, как Бунин, ещё победитель, ещё на коне, только что получивший свою Нобелевку, позвал его в какой-то модный парижский ресторан для задушевной беседы. Набоков не любил ни задушевных бесед, ни ресторанов. «…Бунин, подвижный пожилой господин с богатым и нецеломудренным словарём, был озадачен моим равнодушием к рябчику, которого я достаточно напробовался в детстве, и раздражён моим отказом разговаривать на эсхатологические темы. К концу обеда нам уже было невыносимо скучно друг с другом. «Вы умрёте в страшных мучениях и в совершенном одиночестве», – горько отметил Бунин, когда мы направились к вешалкам. Я хотел помочь Бунину надеть его реглан, но он остановил меня гордым движением ладони. Продолжая учтиво бороться – он теперь старался помочь мне, – мы выплыли в бледную пасмурность парижского зимнего дня. Мой спутник собрался было застегнуть воротник, как вдруг приятное лицо его перекосилось выражением недоумения и досады. С опаской распахнув пальто, он принялся рыться где-то под мышкой. Я пришёл ему на помощь, и общими усилиями мы вытащили мой длинный шарф, который девица ошибкой засунула в рукав его пальто. Шарф выходил очень постепенно, это было какое-то разматывание мумии, и мы тихо вращались друг вокруг друга. Закончив эту операцию, мы молча продолжали путь до угла, где обменялись рукопожатиями и расстались».
Возникает ощущение, что дома к Бунину относились так же, как Набоков. Подсмеиваясь и не принимая. А иногда и мучая.
Меж тем как в доме, тихом, как могила,
Неслышно одиночество бродило
И реяла задумчивая тень.
Пел самовар, а комната беззвучно
Мне говорила: «Пусто, брат, и скучно!»
В соломе, возле печки, на полу,
Лежала груда яблок; паутины
Под образом качалися в углу,
А у стены темнели клавесины.
Я тронул их – и горестно в тиши
Раздался звук. Дрожащий, романтичный,
Он жалок был, но я душой привычной
В нём уловил напев родной души:
На этот лад, исполненный печали,
Когда-то наши бабушки певали.
Чтоб мрак спугнуть, я две свечи зажёг,
И весело огни их заблестели,
И побежали тени в потолок,
А стёкла окон сразу посинели…
Но отчего мой домик при огне
Стал и бедней, и меньше? О, я знаю –
Он слишком стар… Пора родному краю
Сменить хозяев в нашей стороне.
Нам жутко здесь. Мы все в тоске, в тревоге…
Пора свести последние итоги.
Печален долгий вечер в октябре!
Вилла Грасе так желанная сперва Буниным, за время войны совсем распоясалась: от бывшей респектабельности не осталось и следа. Перестала работать отопительная система, стали возникать проблемы с водой и электричеством. Мебель начала ветшать. Бунин иногда пишет в письмах к знакомым про «пещерный сплошной голод». Он записал однажды в том же дневнике: «1.Х.33. Вчера именины Веры. Отпраздновали тем, что Галя купила кусок колбасы. Недурно нажился я за всю жизнь!» И денег не было, и публиковаться было негде. И не платили за это особенно. Но всё-таки умер Бунин не так, как обещал, как умрёт Набоков. Умер он не один. Он и Набокова, и свои неуютные дома перехитрил. Он умел это делать. Перед смертью Бунин сделал последнюю запись в своём дневнике: «Это всё-таки поразительно до столбняка! Через некоторое очень малое время меня не будет – и дела и судьбы всего, всего будут мне неизвестны! И я только тупо, умом стараюсь изумиться, устрашиться!»
Вера Николаевна, находившаяся с ним до последней минуты, вспоминала: сперва он почему-то попросил почитать ему письма Чехова, потом попросил её лечь.
- Ты хочешь, чтоб я с тобой легла?
- Да.
- Но ведь нужно и умыться, и кой-что было сделать в кухне.
Затем, это было 12 ч., я, вытянувшись в струнку, легла на его узкое ложе. Руки его были холодные, я стала их согревать, и мы скоро заснули. Вдруг я почувствовала, что он приподнялся, я спросила, что с ним. «Задыхаюсь, нет пульса… Дай солюкамфр». Я встала и накапала 20 капель… «Мне очень нехорошо». Он сел на кровать. И через минуту я увидала, что его голова склоняется на его руку. Глаза закрыты, рот открыт. Я говорю ему: «Возьми меня за шею и приподнимись, и я помогу тебе лечь», но он молчит и недвижим. Конечно, в этот момент он ушёл от меня… Но я этого не поняла и стала умолять, настаивать, чтобы он взял меня за шею. Попробовала его приподнять, он оказался тяжёлым. И в этот момент я не поняла, что его уже нет».
Опустел дом Бунина. Улетел он. Потому что ничем его эти дома не держали больше. Потому что были только временными, наспех обставленными или ветшали... Потому что настоящий дом остался там, в той стране, в чью сторону и смотреть больше не хотелось. Он и не посмотрел.
Дмитрий Воденников
журнал "Story"
https://story.ru/istorii-znamenitostej/veshch/neprikayannyy-zhilets/
|
| |
| |
