| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 10 Дек 2017, 11:24 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 6948
Статус: Offline | БОГДАН САЛТАНОВ
(1630 - 1703)
Богдан Салтанов (Аствацатур Салтанян (также упоминается как Иван Иевлев (ич)) - главный мастер Оружейной палаты (с 1686), придворный художник царя Алексея Михайловича и его преемников. Автор икон, иллюстраций к рукописям, парсун. личность для русской культуры 2-й половины XVII в. весьма примечательная, но во многом так и остающаяся для нас загадкой. Обилие имеющихся док. сведений о многочисленных работах, выполненных художником во время службы при царском дворе, не может заменить практически полного отсутствия его сохранившихся достоверных произведений. Это не дает возможности правильно оценить тот вклад, который художник, занимавший очень важное место в строгой иерархической структуре худ. мастерских Оружейной палаты, внес в развитие живописного дела в Москве во 2-й половине XVII в. За длинным перечнем рутинных работ, входивших в сферу обязанностей придворного живописца, теряется главное - его реальная роль в русском худ. процессе того времени.
Оружейная палата Московского Кремля. Архитектор Еготов. Начало XIX в.
Армянин по происхождению, Салтанов, родился в Персии. Его настоящее имя, несмотря на все старания историков, остаётся неизвестным по сей день. Также ничего неизвестно о его периоде жизни когда произошло его становление как художника. Из документов того времени известно, чтоон прибыл в Москву в 1666 г., благодаря послу персидского шаха Абасса II. Его сразу зачислили в мастера Оружейной палаты, а после принятия в 1674 г. православия, Салтанов был пожалован званием русского дворянина.
«Кизилбашския земли армянския веры живописцу», принятому на службу в Оружейную палату 15 июня 1667 г., было вменено в обязанность «выучить своему мастерству из русских людей учеников».
В тот же день Алексей Михайлович определил художнику «кормовую дачу» – «10 ведер вина дворянскаго; ведро вина двойного, 15 ведер пива, 10 ведер меду, романеи, ренскаго вина; церковнаго по полу-ведру… белужку, осетрика да свежих рыб шесть посолив… осьмину муки пшеничной». Так одаривали разве что послов заморских. Не прошло и 3-х дней, как «орменский богомаз» явился в Кремль, в Оружейную палату, «и образец мастерства своего принес» и взялся «варить олифу самую добрую, которой по его мастерству на Москве сварить не умеют… для церковных и верховных живописных дел. Иконописец Симон Ушаков смотря той олифы, сказал: та-де олифа добра, живописца Станиславова варенья прежняго лутче».- так как гласит документ.
В тот год Алексей Михайлович взял с собой Салтанова в Преображенское, где он бывал летним временем. С.Ушаков, стоявший над живописцами Оружейной палаты, был настолько ошарашен царской прихотью, что, не завидев о том отметки в делах Посольского приказа, не осмелился и сам оставить распоряжений по Оружейной палате. По возвращении из Преображенского в Москву Салтанову было жаловано право селиться в жилье в Китай-городе, на Посольской ул., на дворе, где до этого никому из собратьев-художников обретаться не дозволялось.
Если до того художник лишь обучал учеников своему мастерству, то уже в августе 1667-го в «столбцах» Оружейной палаты появляется запись о том, что он зачислен в государеву службу. По велению царя Салтанову положили самое высокое среди живописцев и иконописцев жалованье деньгами и съестными припасами. О том, как это выражалось в деньгах, можно судить хотя бы по тому, что его годовой оклад равнялся сумме, за которую у дворянина Г.Островского был выкуплен его холоп Григорейку Зиновьев, к тому времени талантливый и едва ли не самый нужный для дворцовых работ иконописец, выученик С.Ушакова. Когда же через полгода на дворе Посольского приказа, где обитал Салтанов, случился пожар, то ему выдали «на пожарное разорение» втрое больше денег, чем отпускалось в подобных случаях государевым людям.
Богдану, как и прочим иноверцам, иконы писать позволено не было. Как упоминает русский историк А.И. Успенский (1910 г.), в феврале 1668 г. Салтанов писал «по полотну живописным письмом к государеву большому шатру». И.Е. Забелин, русский археолог и историк, в своем двухтомнике «Домашний быт русских царей XVI-XVII столетий» (1862) отмечает, что Салтанов, написавший в 1669 г. картину на полотне – «Рождение царя Александра Македонского», «своим искусством и деятельностью далеко превзошел всех своих предшественников».
Через год из-под его руки появляются две иконы – на меди – Спасов образ да Богородицы, которые он и преподносит царю. И хотя живописные образа на холсте или на стекле, как и на меди, не считались иконами, Алексей Михайлович, изумившись этим диковинкам из металла, изъявил желание оставить их при себе, в обиходе царской семьи. Следом, как о том говорят документы Оружейной палаты, «поднес великому государю ящик с венцом в нем было 50 яиц по золоту и красками».
Получая по 10 руб. в месяц, Салтанов в селе Коломенском в государевых хоромах «у стенного письма работал два года».
Дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском.
Царский дворец, великолепный образец русского деревянного зодчества, построенный в 1640 г. еще государем Михаилом Федоровичем, насчитывал 270 комнат в 3 тыс. окон. Все мастера и подмастерья Оружейной палаты под началом Ушакова и Салтанова украшали его стены аллегориями на темы времен года, движения светил и звезд. Стены оживляли гербы, цветы и травный орнамент в сочетании с причудливой позолоченной резьбой. Большой выдумщик, Салтанов умело расписывал мебель в царевых покоях, вписав в интерьер и причудливые люстры из меди и олова, именуемые паникадилами. Все они были с позолотой при 6-ти шанданах-подсвечниках. Иноземные послы при дворе Алексея Михайловича назвали дворец в Коломенском 8-м чудом света.
Помимо огромных стенных росписей маслом, Салтанов лично расписывал подволоки, то есть потолки, по грунтованным холстам в хоромах царицы Н.К. Нарышкиной, 2-й жены Алексея Михайловича. А для их сыночка, царевича Петра, ладил забавные игрушки.
В архивах Оружейной палаты сохранилась запись о том, что 25 июля 1670 г., в разгар работы в Коломенском, к Салтанову пришел в ученики Матвей Федосев Богданов, а чуть позже и «Савка арап». Устав отбивать ноги по дороге в Коломенское, Салтанов за 10 руб. купил себе лошадь. Так он мог уже чуть свет браться за кисть и резец. Его усердие не ускользнуло от зоркого ока Алексея Михайловича. И царь пожаловал ему кафтан добротного сукна на беличьем меху с бобровой опушкой и серебряными нашивками, не поскупившись на серебряный ковш с дарственной надписью (любознательные могут увидеть этот экспонат в Историческом музее.
В 1672 г. Салтанов уже «колдует» в хоромах царевича Федора Алексеевича. Там им были написаны 5 барашков, 2 козлика и 2 булавы.
В словаре «Русских иконописцев XI-XVII веков» находим: «1672 г., август. Салтанов написал миниатюры к «Книге о Сивиллах». В 1673 г. художник написал 2 знамени сотенных с изображением на них архангела Михаила. 2 стола и 2 ларца – для царицы Натальи Кирилловны.
«Сивилла Тибугия», «Химерийская сивилла», «Кумейская сивилла»
В 1674 г. вместе с Безминым и Ермолаевым он писал в новые царские хоромы подволоки на польских широких полотнах разные притчи – Ионы пророка, Есфири, Моисея пророка, расписал «аспидом цветным древко к хоругви в Вознесенский монастырь».
В 1674-1675 гг. Салтанов написал портреты царей для книги «Василиологион», содержащей рассказы о подвигах монархов. За изображение 12 пророчиц-сивилл (в греческой мифологии они в священном экстазе предрекали будущее), которые были поднесены царю боярином А.С. Матвеевым, и 26 «персон на полотнах из масла» для книги «Василиологион» (ассирийских, персидских, греческих, римских царей, а также великих русских князей и царей) Салтанов 30 сентября 1674 года получил «4 аршина сукна лундаку и 8 аршин кашки кармазину (восточное тонкое сукно ярко-красного цвета) общей стоимостью 17 руб. 2 гривны».
За 8 лет жизни на русской земле Салтанов, «иноземец шаховой земли», перебрал в уме многое. Сознавал, что, перейдя в веру православную, он навсегда закрывает себе дорогу домой, в Персию. Теперь его домом была Россия. Понимал он и то, что, будучи православным, да еще состоя при дворе, может далеко продвинуться, извлекая выгоду из нового своего положения.
Крещение в православие в Москве означало переход в другое подданство. Окрестившийся в начале 1774 г. и нареченный при крещении Иваном Иевлевичем Салтановым (крестным отцом его был боярин Б.М. Хитрово), он подает государю челобитную: «По твоему великаго государя указу выехал я к тебе к Москве работать. Всякия твои живописныя дела и работал 8 лет. И ныне по твоему указу остался я на твое имя служить и работать тебе вечно, и, излюбя я святую православную християнскую веру, покиня в своей стороне отца своего и матерь и весь род, крестился во св. православную веру. А за крещение твоим жалованием ничем не пожалован…» И Богдан не обманулся в своих ожиданиях: 28 апреля в Посольском приказе была сделана справка – «по чему иноземцем нарочитым людем давано за крещение».
Поздней осенью того же года от имени И.И. Салтанова государю было подано еще одно прошение, в коем излагалась просьба – за свое искусство и за службу верную, а особенно за то, что он принял православную веру, записать его в дворяне «по московскому списку». Это знаменательное для него событие состоялось 24 ноября 1674 г. Этой государевой милости из простолюдинов были удостоены еще двое известных мастеров – С.Ушаков и И.Безмин. Но и записанный в дворяне (стоит отметить, что с марта 1675 г. оклад нового русского дворянина Ивана Иевлевича стал увесистей на 3 руб. в месяц), Салтанов работать продолжал под зорким оком поляка Станислава Лопуцкого. После скорого его отъезда числиться стал вторым, за И.Безминым, мастером. А когда в 1686 г. Безмин окажется в опале, сам возглавит артель мастеров Оружейной палаты.
О крестном Салтанова доподлинно известно, что с 1654 г. вплоть до самой кончины в 1680 г. Б.М. Хитрово возглавлял Оружейный приказ, в ведении которого находилась не только основанная им Оружейная палата, но и Золотая и Серебряная палаты. В них производили все виды вооружения, а помимо него еще и искусные изделия ремесленных дел мастеров. Опекал Хитрово и живописцев-иконописцев. Под крылом дворецкого и главного оружейничего Иван Иевлевич, крестник Богдана Матвеевича, мог раскрыться в своем даровании.
На Пасху 1675 г. Салтанов благоговейно передает через своего крестного государю 5 знамен. На одном из них изображен был Логин Сотник, ткнувший Христа в бок копьем своим, на другом – ожил блгв. князь Довмонт Псковский, на третьем – Архистратиг Божий Михаил, на 2-х других – блгв. князь Георгий Владимирский и мученик Христов Севастиан. На оборотной стороне знамен сияли кресты 5-ти степеней. Представленный государю, Салтанов лично в ту же Пасху поднес Алексею Михайловичу оригинальный дар: «Три блюда – на одном из них 5 яиц гусиных травчатых золоченых, на другом – 7 яиц утячьих, писанных разными красками по золоту, на третьем – 7 курьячих золоченых сильно; а еще ящик за слюдою, а в нем 40 яиц курьячих, писанных по золоту разными красками».
То было последнее подношение приветившему его великодушному царю государства Российского, который почиет в бозе год спустя. Но перед тем, 22 августа 1675 г., Алексей Михайлович успеет умилостивить Салтанова 300-ми рублями «для его скудности», по тем временам суммой более чем значительной. Пошли эти деньги «на окуп» приобретенного им в 1674 г. «двора» за 600 руб. «Двор» этот, как свидетельствует запись, был «на белом месте на Поганом пруде…» Купленный Салтановым «двор с огородом и колодезью» имел «в длину по Мостовой улице 29 сажень». На том дворе со сводчатыми воротами «с городьбой» стояли «две горницы подземныя, меж ними сени, два погреба дубовые», над ними – баня с предбанником.
Летом 1677 г. Салтанов золотит кресла уже для нового государя – Федора Алексеевича. И «золотил и серебрил 3 рамы». Одну из них – «к персоне блаженныя памяти царя Алексея Михайловича».
Когда живописных дел мастер преподнес 16-летнему царю Федору Алексеевичу набор расписных яиц и явил очам его росписи свои на стенах Приказа Тайных дел, тот «пожаловал Ивана Богданова сына Салтанова за его многия иконописныя-живописныя дела» 10 аршинами ткани «камка» из Казенного приказа.
Осенью 1678 г. Салтанов расписывает «разными красками и аспидами» каменную паперть, вновь приделанную к Спасскому собору и Грановитой палате. Весь следующий год в паре с Безминым он писал на полотнах «разные царственные письма» в новых деревянных хоромах царя. Салтанов лично берется писать «золотом и красками персону» царя Федора Алексеевича и, следуя государеву заказу, «по полотну Распятие Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, да образ царя Константина и матери его царицы Елены, да персону блаженыя памяти великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича».
В первой казенной школе живописи государства Российского, оставшейся в истории искусства как «живописная изба» Салтанова, в разные годы среди 23 его учеников обучались мастерству Карп Золотарев, Марк Астафьев и Савва Яковлев, Афанасий Филиппов и Матвей Рыдкин, Карп Иванов и Семен Сидоров, Яков Васильев и Петр Тропарев, братья Матюшка и Ивашка Богдановы. И какого только роду-племени учеников не было у Салтанова. Довольно сказать, что Марк Астафьев и Савва Яковлев по крови были из арабов…Известно, что на поприще русского иконописания в XVII в. трудились грек из Афин Апостол Юрьев, из Австрии Данило Вухтер и Иван Детерс, из Швеции Дерсон, а сколько их было с фамилиями-прозвищами? Это и Чекулай, и Борис Чечотка, и Ондрей Тарара, и Стефан Козел. Упоминается еще и Тимофей Чорт, известный как Чертенок или Чертенков. Поди теперь угадай, откуда они пошли. И только о Салтанове во всех приказах точно и определенно говорится, что он армянин из Персии.
По усмотрению боярина Хитрово «живописная изба» ставлена была на салтановском дворе. Крестный Богдан Матвеевич велел для отопления той «избы» дрова выделять, а для освещения – свечи. 19 марта 1679 г. Салтанову дано «за его многие живописные дела и что он работал у церкви Спаса Нерукатворного Образа, что у великого государя на сенях, в приказ 8 руб.».
2 октября того же года за его старания и «мастерство выучить учеников» Федор Алексеевич «указал за многую его работу кормовыя деньги 156 р. справить ему в оклад». Такая сумма за год мало кому была положена.
В 1679 г. Салтанову дозволено было писать свою первую икону. Преисполненный гордости за своего крестника Хитрово принес ее Федору Алексеевичу в резном окладе. То было «Распятие Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа».
30 августа 1680 г. к Салтанову записались в ученики Емелько Кондратьев и Иван Тарасов. Прошло время, и в марте 1682-го под приглядом наставника своего они вместе с другими учениками завершили работу над «образами Воскресения Христова на стекле, Пресвятой Богородицы и Николая Чудотворца». Сам Салтанов в те дни корпел над «образом Распятия Господня» внушительных размеров – 6 х 10 х 4 аршин.
Получив заказ, он счел, что это удобный случай расширить свой дом. Оружейной палате он заявил: «Того-де образа писать ему в палатах негде для того, что тот образ в вышину в палатах не установится. А если ему тот образ писать у себя на дворе в мастерской живописной избе, и на тое избу надобно нарубить пять венцов для того, чтоб тот образ установился».
А, предъявив эти требования, поспешил запастись лесом для надстройки: купил «22 бревна сосновых и еловых, 4 сажень, в отрубе по 5 и по 6 вершков, ценою по 4 алтына за бревно». Все это прикупил он, конечно же, за счет Оружейной палаты.
Не противясь подобным тратам, царь Федор Алексеевич приказал придворному художнику своему написать «образ Воскресения Христова на атласе соломеннаго цвета, мерою в вышину 3-х четвертей, без полувершка, с рамы, ширина полдесята вершка». Исполнив царев заказ, 13 марта 1682 г. Салтанов с одобрения Хитрово, осмелел еще на одну челобитную Федору Алексеевичу. Не скрывая покровительственной улыбки, царь перечел: «Объявилась у меня в дворишке моем примерная земля добрых 34 сажени без чети, и та примерная земля, по твоему великаго государю указу, отдана мне. И спрашивают на мне за тое землю денег 8 руб. 21 алт. 2 деньги, а мне платить нечем». Царь велел выдать проказнику 8 руб., добавив: «А 21 алтын и 2 деньги пусть сам добудет».
Многие годы над иконой «Спас Эммануил» («С нами Бог») висела завеса тайны. Ее приписывали то В.Познанскому, художнику XVII в., то К.Золотареву, выученику Салтанова, то ему самому. И все за отсутствием подписи на иконе. Доподлинно известно, что в отличие от прочих именно Салтанов работы свои никогда не подписывал. Ученым-реставраторам и искусствоведам предстояло провести стилистический анализ и сопоставить манеру письма с произведениями других художников. Известно, что после смерти царя Федора Алексеевича, после 1682 г., в технике «Спаса Эммануила» ни икон, ни картин больше не появилось. Основные аппликации изготовлены были из шелкового репса и окрашены в разные насыщенные цвета. А первым ввел это в обиход иконописец Салтанов. Теперь уже мало кто сомневается, что это его шедевр. И если сегодня икона «Спас Эммануил» однородна по цвету, то в год ее сотворения поражала яркими и насыщенными тонами.
***
Известна история появления «Спаса Эммануила» в отделе религиозного быта Исторического музея: хроника 1925 г. гласит, что через Воскресенские ворота, к тому времени еще не снесенные большевиками, продвигался кортеж машин с необычным грузом. Из Высоко-Петровского монастыря везли в музей 4 огромные композиции, выполненные в редкой технике, сочетающей иконопись на атласном шелке и аппликацию. В один из ящиков был упакован образ «Спас Эммануил» на долгие десятилетия погребенный в запасниках.
16 апреля 2010 г., после 8-ми лет стараний реставраторов, икона наконец всплыла из небытия: состоялась ее презентация.
В октябре 1683 г. Салтанов пишет взошедшим на престол юным царям Ивану и Петру Алексеевичам: «За мною – холопом вашим поместей и вотчин нет. Милосердные государи цари и великие князи!.. пожалуйте меня для своего многолетнаго здоровья, велите мне дать деньгами или дворами крестьянскими, сколько вам о мне Бог известит».
Правительница Софья в первый день 1684 г. велела дать Салтанову «за его доброе мастерство и многую работу 10 аршин атласу алаго самого доброго виницейскаго».
Салтанов пребывал в недоумении. Просил-то он себе вотчину, а не 10 аршин материи, хотя бы и самой доброй. Недовольный, он в марте того же года составляет на имя юных государей новую челобитную, куда более, на его взгляд, убедительную. В своей челобитной Салтанов, как бы между прочим, пишет: «По изволению, государи, отца вашего великих государей блаженныя памяти великого государя царя Алексея Михайловича выехал я из персидского государства к Москве и служил многое время. И по изволению-ж, государи, отца вашего оставя отца своего и сродников и прародительские пожитки, крестился в православную веру, служить и работать вам вечно. А по именному указу брата вашего царя Федора Алексеевича, за многую мою безпрестанную работу учинен мне денежный оклад в Оружейной палате 156 руб. И тот оклад в разряде к новичному моему окладу не справлен. Милосердные государи велите справить».
Просьба его была уважена. Теперь Салтанова можно было встретить то в хоромах правительницы Софьи, то в комнатах царевны Екатерины Алексеевны, где он расписывал стены и потолки…В апреле 1686 г. случилась беда: сбежал из «живописной избы» недавний ученик Гришка Калинников, прихватив с собой «Библию в лицах, красок разных, блюд и тарелок оловянных, ножей красочных и политр, два кафтана суконных», которые были у Салтанова в носке, а также его «две шапки, рукавицы, рубашек и полотенец и платков»… Все это и было изложено в челобитной с указанием цен на пропавшее добро. Была там и приписка с просьбой – в пропаже той не винить его.
В ноябре 1687 г. Салтанов овдовел и написал о том царям своим: «Волею Божиею женишки у меня не стало, а погребести мне нечем.» Над ним сжалились и дали 10 руб. на погребение. В архиве уцелела ведомость с указанием оклада Салтанова в 256 руб. в 1688 г., где в получении их он расписался на армянском. Свои 256 руб. имел он и 2 года спустя, из коих 50 руб. значились как «кормовые». Для сравнения: оклад его ученика И.Безмина в то время равнялся 144 руб.
В том, что Салтанов рачителен и сметлив, можно убедиться, глянув на одну только составленную им смету от 2 января 1688 г. по работам в покоях царевны, мл. дочери Алексея Михайловича: «В новых каменных средних комнатах царевны Екатерины Алексеевны стенное живописное письмо починить, две двери столярския позолотить и расписать красками, три кровати малыя расписать краски, да в деревянных комнатах ея-ж великия государыни к дверям четыре наличника гладких, да у тех же дверей колоды, да у шести окошек колоды-ж и горбыли, и около тех окон дорожники флемованные, у окончин пяльцы позолотить сплошь, да в каменных комнатах у окон колоды и горбыли позолотить же, да сделать шаф (небольшой шкафчик на ножках), вышиною 1 1/2 аршина, шириною 1 аршин, да шапочник».
10 мая малолетние цари Иван и Петр указали Салтанову произвести работы «в церкви, и в алтаре, и в трапезне Воскресения Господня, что у них великих государей вверху, стенное живописное письмо починить заново, да переднюю комнату, и сени, и крыльцо каменныя написать живописным письмом вновь, да и переднюю каменную комнату Софии Алексеевны на полотне живописным письмом по золоту картину».
25 июля для потешных нужд Петра Алексеевича Салтанову было велено «25 прапоров (прапор: небольшое знамя с длинным хвостом, личный знак родовитых людей) камчатых, которые присланы от него из походу из села Преображенскаго, написать живописным письмом по золоту – в средине орлы двоеглавые, в откосах змеи, кругом каймы золотныя».
В июле же под приглядом Салтанова расписывали большой шаф в Екатерининскую дворцовую церковь, «о 14-ти ящиках выдвижных, вверху три затвора, вышина 4 аршина, ширина 2 1/2 аршина, глубина 1 1/2 аршина; на нем написаны травы цветныя, кругом аспид цветной». В январе 1690 г., после свержения Софьи, цари Иван и Петр Алексеевичи поручили главному мастеру Оружейной палаты в хоромах царицы Натальи Кирилловны «написать на полотнах – Распятие, Снятие со креста, Положение во гроб Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, и сделать к ним рамы с флемованными дорожниками и позолотить…»
С осени 1696 года, после смерти Ивана Алексеевича, в землях русских единолично стал править Петр Алексеевич, объявленный Петром I. Он же в 1721 г. станет первым императором российским. В том же году «Иван Салтанов со товарищи по чертежу Виниуса» построили Триумфальные ворота при выезде из Замоскворечья на Каменный мост. Возвести их велел царь в честь взятия русскими войсками крепости Азов.
Биограф Петра I И.Голиков описывает, что Триумфальные ворота построены были «образом древних Римских торжественных ворот, с следующими украшениями: на правой стороне оных на пиедестале статуя Марсова, имеющая в правой руке меч, в левой щит с надписью: Марсовую храбростию; у ног его невольники, татарский Мурза с луком и колчаном, а за ним два Татарина скованные… На левой стороне статуя Геркулесова на таком же пиедестале, держащая в правой руке обыкновенную его палицу, а в левой ветвь зеленую с надписью Геркулесовою крепостью. У ног его лежал паша Азовский в чалме и два скованные Турка…»
Центральную часть ворот венчал «двуглавый орел под тремя коронами над фронтоном среди знамен, прапоров, копей и протазанов; над ним нарисованы были пушки, ядра, бомбы и морские суда. На своде ворот в трех местах было написано: «Приидох. Видех. Победих» «Пришел. Увидел. Победил». Тут А.А. Виниус, сподвижник Петра I, пожалуй, слукавил: осада Азова длилась целых 2 года.
Прорубая окно в Европу, ярый поклонник всего западного, Петр I распустил Оружейную палату, своего рода Национальную академию художеств, разогнал русских мастеров – художников и иконописцев, нанеся непоправимый ущерб русскому искусству, практически поставив на нем крест. Мастера Оружейной палаты, лишенные заработка, из царских иконописцев опущены были в придворные истопники. Но изворотливый ум Салтанова не дал ему пропасть в эту тяжкую пору: жил он, не чураясь никакой работы, могущей приносить выгоду. В 1702 г., взяв в сотоварищи живописца М.Чоглокова, он берется за постройку «цейхауза», военной кладовой для оружия и амуниции. С 29 января по 21 февраля Салтанов умудряется выбить из казны на покупку извести и белого камня аж 800 руб. Сам он надзирал за работами «от дворян», а Чоглоков – от Оружейной палаты.
Последнее сведение о Салтанове относится к самому началу 1703 г. в связи с выплатой ему годового жалованья. Вызывает удивление, что документы, так старательно перечисляющие работы мастера, его занятия на каждый день и час, обошли его кончину . О ней можно судить лишь по приходно-расходной книге Оружейной палаты, в которой появилась в том году запись: «Февраля в 27 день по указу великого государя подьячему Андрею Беляеву выдать от прихода денег дворянина Салтанова Ивана жене его вдове Домне за многие мужа ее службы и непрестанные работы на поминовение души ево окладу ево сто рублев».
Домна Федорова, вторая жена Ивана Иевлевича, в 1716 г., как свидетельствуют переписные книги, проживала в Москве, в Кузнецкой слободе за Яузой. Изначально Салтанов поставил свой дом на Поганом пруду (ныне Чистые пруды), откуда с Домной, по восшествии царя Петра на Алмазный трон, перебрался на Яузу, где по бедности своей селились мастера Оружейной палаты, которой Султанов
отдал 35 лет беззаветного служения. Добрую половину своей жизни. Было время, когда церкви и царские дворцы украшали многочисленные оригинальные работы самобытного мастера армянских кровей.
Пожар 1737 г. и другие напасти, не говоря уже о людях недобросовестных, причастных к управлению дворцами, сгубили значительную часть уникальных творений Салтанова. Подобно злому року позже прошлась по его шедеврам неумелая рука горе-мазил. Но и по тем немногим работам, которым суждено было уцелеть, можно судить о божественном даре и редкостном таланте главного мастера Оружейной палаты Московского Кремля. Там и ныне можно полюбоваться двумя знаменами, писаными рукой Салтанова. Оба размером 2 аршина и 3 вершка с изображением Креста Господня на лицевой стороне, а на обратной на одном из знамен выписан св. мученик Севастиан, на другом – А.Невский. И тот, и другой на серебряном коне.
Куда больше повезло лучшему из учеников Салтанова – К.Золотареву, многие работы которого благополучно дошли до нас. По ним можно уверенно судить о стиле работ его учителя и наставника. В Государственном историко-культурном музее-заповеднике «Московский Кремль» сохранилась картина Салтанова с изображением «животворящего креста и пред ним св. царя Константина и царицы Елены, а также царя Алексея Михайловича, царицы Марии Ильиничны и патриарха Никона». Им же и рама расписана.
По счастью, уцелела не одна работа умелых рук мастера: «Богоматерь» и «Иоанн Богослов», некогда украшавшие храм Воздвижения Креста Господня (Распятского храма Московского Кремля), и иконы – «Богоматерь с двумя ангелами», «Воскресение Христово», «Вознесение Христово», «Богоявление», «Проповедь Иоанна Предтечи», а также «Портрет патриарха Никона».
Пожалуй, никто лучше Н.И. Комашко, ученого секретаря музея им. А.Рублева, не разглядел истинной ценности великого мастера позднего русского Средневековья: «Салтанов не только успешно внедрял технику масляной живописи на холсте в русскую художественную практику», но он «был первым, кто применил живописные приемы письма в иконе, размывая границу между иконописью и живописью».
Марина и Гамлет Мирзояны
http://noev-kovcheg.ru/mag/2012-09/3243.html
https://shkolazhizni.ru/authors/ARARAT/posts/54837/
|
| |
| |
