| Валентина_Кочерова | Дата: Вторник, 10 Дек 2019, 11:44 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 6865
Статус: Offline | ЛЕВ САМОЙЛОВИЧ БАКСТ
(27.01. 1866 - 28.12. 1924)
Художник, изменивший мировую моду
Автопортрет, 1893. Русский музей
Художник, сценограф, иллюстратор и дизайнер, работавший преимущественно в Санкт-Петербурге и Париже. Мастер станковой живописи и театральной графики, участник объединения «Мир искусства» и театрально-художественных проектов С.Дягилева, один из законодателей европейской моды на экзотику и ориентализм в начале XX века.
Настоящее имя - Лейб-Ха́им Изра́илевич Розенберг. Родился в Гродно в еврейской семье. Отец, Самуил Розенберг, пользовался авторитетом знатока Талмуда. Не обладая большими средствами, он женился на единственной дочери гродненского коммерсанта Бакстера, поставщика сукна для русской армии, который вскоре усыновил зятя и содержал всю его семью. По коммерческим соображениям дед Бакста переехал в Петербург и перевез туда семью своей единственной дочери. В Петербурге Бакстер оформил развод с первой женой и женился вторично. Не окончив 6-ю Санкт-Петербургскую гимназию, Леон поступил вольнослушателем в Академию художеств, которую посещал 4 года и также не окончил. Подрабатывал книжной иллюстрацией. На первой своей выставке (1889) принял псевдоним Бакст - производную от девичьей фамилии матери (Бакстер). В начале 1890-х годов выставлялся в Обществе русских акварелистов. В 1893—1897 годах жил в Париже, часто возвращаясь в Санкт-Петербург. С середины 1890-х примыкал к кружку писателей и художников, формировавшемуся вокруг С.Дягилева и А.Бенуа, который позднее превратился в объединение «Мир искусства». В 1898 году совместно с Дягилевым принимает участие в основании одноимённого издания. Графика, изданная в этом журнале, принесла Баксту славу.
Продолжил заниматься станковой живописью, создав портреты А.Белого (1905), З.Гиппиус, С. Дягилева (1906). Преподавал живопись детям великого князя Владимира. В 1902 году в Париже получил заказ от Николая II на картину "Встреча русских моряков". В 1898 году показал работы на организованной Дягилевым «Первой выставке российских и финских художников»; на выставках «Мира Искусства», «Secession» в Мюнхене, выставках Артели русских художников. С 1899 года потомственный почётный гражданин Санкт-Петербурга. В 1903 году в Варшаве принял лютеранство ради брака с Любовью Третьяковой, дочерью П.М. Третьякова, вдовой художника Н.Гриценко.
худ. Л.Бакст. Л.П. Третьякова
Для заключения брака обратился с прошением на высочайшее имя, чтобы получить вместо фамилии Розенберг фамилию Бакст, и получил высочайшее соизволение именоваться Бакстом. Брак с Любовью Павловной Третьяковой быстро распался, возобновился в 1906 году, и вновь окончательно распался в 1907 году, до рождения сына, Андрея.. В 1909 году Бакст вновь перешёл в иудаизм из христианства. Во время революции 1905 года работал для журналов «Жупел», «Адская почта», «Сатирикон», позднее в художественном журнале «Аполлон». Преподавал в школе Е.Званцевой. В период 1908—1910 годов одним из его учеников был Марк Шагал. В 1909 году Бакст был выслан из Петербурга как еврей, не имеющий права на жительство, за демонстративное возвращение в иудаизм из христианства. С 1910 года жил в Париже и работал над театральными декорациями, в которых произвёл настоящую революцию.
«Русские Балеты», "Шехерезада". Афиша
Он создал декорации для греческих трагедий, а с 1908 году вошёл в историю как автор декораций для дягилевских Ballets Russes («Клеопатра» 1909, «Шахерезада», «Жар-птица» 1910, «Карнавал» 1910, «Нарцисс», «Видение розы» 1911, «Дафнис и Хлоя», «Послеполуденный отдых фавна» 1912).
   
Эскизы костюмов к балетам: "Клеопатра", "Послеполуденный отдых фавна", "Нарцисс"
Декорация Бакста к балету И.Стравинского «Жар-птица»
Критик А.Левинсон оценил ситуацию так: «Париж был подлинно пьян Бакстом». В 1914 году был избран членом Академии художеств. В 1918 году Бакст разорвал отношения с Дягилевым и Ballets Russes, но в 1921 году возобновил свою старую дружбу и оформил для Дягилева балет «Спящая красавица» П.И. Чайковского, последнюю свою крупную постановку. Кисти Бакста принадлежат портреты многих деятелей искусства: В.Нижинского, А.Павловой, М.Фокина, И.Рубинштейн, К.Дебюсси и др. Большое влияние он оказал на моду того времени, создавая рисунки тканей и модели костюмов.
27 декабря 1924 года Лев Бакст умер в Рюэй-Мальмезон от отёка лёгких. В последний путь его провожала масса людей – поэты и художники, музыканты и артисты – знаменитости мирового масштаба. Прощальная церемония прошла на кладбище Батиньоль в Париже.
Имя Льва Бакста носит одна из улиц в Гродно.
https://yandex.ru/turbo?t....v-bakst
https://porusski.me/2016/05/27/04-bakst/
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Вторник, 10 Дек 2019, 12:59 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6865
Статус: Offline | ЛЕВ БАКСТ И РУССКИЕ ПИСАТЕЛИ. ПОРТРЕТЫ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА
Л.Бакст. 03.12. 1906. Фото ОР ГТГ
Яркий представитель Серебряного века, Бакст всегда находился в центре литературно-художественной тусовки своего времени. Он был знаком или дружен со многими писателями и поэтами, портреты которых создавал или книги которых оформлял. Лев Самойлович хорошо знал не только классику мировой литературы, но и последние литературные новинки. Свои пристрастия он сформулировал в письме к невесте, дочери коллекционера и мецената П.М. Третьякова, Любови Гриценко в 1903 году: «Ненавижу Достоевского и Льва Толстого; люблю Гоголя, Пушкина, А.Толстого, Лермонтова, Гончарова, Чехова...». О знакомстве с Антоном Павловичем Бакст вспоминал: «Однажды, зайдя к А.Канаеву, в его полутемном кабинете на Троицкой улице я застал его в разговоре с среднего роста блондином, которого я принял за студента и по костюму, и по нависшим на лоб космам волос. Мне понравились его серые, серьезные глаза и детская, деликатная усмешка на круглом “руссопётном” лице. Канаев, улыбаясь, представил меня: “Ваш усердный поклонник, будущий художник Бакст, а пока выучил четыре Ваших рассказа наизусть”». Лев Самойлович навсегда остался поклонником Чехова. Из любимых писателей художник был знаком с А.Толстым, литографический портрет которого создал в 1909 году.
Портрет был помещен в журнале «Аполлон», где сотрудничали выдающиеся представители творческой элиты Серебряного века. Нередко приятели просили Бакста нарисовать обложку к сборнику стихов или рассказов. Так художник создал обложку для книги стихов С.Городецкого «Перун» (1907), К.Бальмонта «Зовы древности» (1906), М.Волошина «Anno mundi ardentis» (1916), А.Блока «Снежная маска» (1907). Со многими литераторами Бакст познакомился в середине 1890-х годов, став участником кружка А.Бенуа, из которого вырос журнал «Мир искусства». З.Гиппиус писала: «Я назвала этот кружок “дягилевским”, и название имело точный смысл. Без Дягилева вряд ли создался бы и самый журнал. Без его энергии и ... властности. Дягилев был прирожденный диктатор. Когда мы познакомились с участниками кружка, он состоял из окружения Дягилева следующими лицами: во-первых - Д.Философов, двоюродный брат Дягилева, затем А.Бенуа, Л.Бакст, В.Нувель и Нурок... Редакция “Мира искусства” помещалась тогда в квартире Дягилева. Туда приглашались с выбором. Кажется, это были тогдашние художественные и литературные “сливки”, - так или иначе - под знаком эстетизма, неоэстетизма». В 1900 году журнал опубликовал ее статью «Торжество во имя смерти». В этом же номере был помещен литографический портрет Зинаиды Николаевны работы Л.Бакста.
Поэтессе портрет понравился; она решила заказать ему оформление сборника стихов, готовящегося в издательстве «Скорпион». Художник, заваленный работой, не выполнил обещания. По его словам: «Маленький скандал вышел из-за обложки к стихотворениям Зиночки Мережковской. Она и муж просили издателя, Брюсова, взглянуть на обложку до ее печати. Брюсов же им написал в грубых выражениях письмо, что он поручил обложку мне и что он меня считает таким художником, что может, закрывши глаза, доверить все, что мне вздумается нарисовать. Мережковский обиделся, сославшись на любопытство только, а не на поверку. А суть в том, что Зиночка просто хотела развести антимонию, разглядывать свой профиль, советовать мне всякий вздор и прочее. Я же решил ее, Зиночку, вовсе не рисовать, сделать просто голую девицу (античную), и ту не поспел к сроку, послал ему, Брюсову, телеграмму, что отказываюсь».
История имела продолжение. Как раз в это время Брюсов задумал издавать литературный журнал «Весы». Он обратился к Баксту с просьбой о помощи и получил ответ: «Прошу Вас считать меня сотрудником “Весов”. С удовольствием сделаю обложку, во-первых, потому, что название интересно и будит художественно воображение рисовальщика, и во-вторых, потому, что считаю себя виноватым перед Вами за неудачу с томами Гиппиус - Мережк.». Бакст с особой тщательностью подошел не только к созданию эскиза, но и к дальнейшей работе над реальной обложкой журнала, входя во все детали готовящегося издания. Летом 1904 года Лев Самойлович работал над портретом Дягилева, для чего временно поселился в редакции журнала «Мир искусства». Незадолго до этого Бакст женился и теперь тяжело переживал разлуку с любимой, уехавшей на отдых в Финляндию. Он рвался на дачу, но Дягилев не отпускал друга, требуя окончания портрета.
Однажды утром в редакцию зашли Мережковские и застали там только что вставшего Бакста. Вскоре Мережковский ушел по делам, а Гиппиус осталась, по ее словам, «так, от лени сдвинуться со стула. Менее всего ожидала, что неодетый Бакст вдруг станет говорить мне о своей “неистребимой нежности” и любви! Как странно! Теперь, опять...». Баксту нужно было сочувствие, хотелось выговориться, излить свои любовные переживания, тоску по уехавшей жене. Но Гиппиус приняла на свой счет излияния художника, включив описание этого эпизода в «Дневник любовных историй». В декабре 1906-го Бакст сообщал жене: «Сегодня у меня был поэт Кузьмин, просил сделать ему обложку на стихи. Вечером буду у него, там соберутся В.Иванов, Ремизов, Сомов, Волошин и др. Будут читать новые вещи». Чаще всего, конечно, собирались «на башне» у поэта и литературоведа Вячеслава Иванова на Таврической улице в Петербурге. Прочесть друзьям новые стихи, рассказы, пьесы и обсудить их собирались теперь не просто художники, поэты, писатели, а члены общества «Друзья Гафиза». Заседания носили интимный характер, что возбуждало всеобщее любопытство, но к середине 1907 года кружок распался. Некоторых участников Бакст нарисовал, но уже по заказу издателя литературно-художественного журнала «Золотое Руно» Н.Рябушинского, для которого исполнил портреты К.Сомова, А.Белого. Поэт произвел на Бакста впечатление и своими произведениями, и самим обликом.
Часто посещал он и литературные вечера у Василия Розанова, с которым постепенно подружился и создал чудесный портрет писателя.
Рубежом стали 1909-1910 годы, когда бешеный успех «Русских сезонов» Дягилева в Париже сделал из Бакста, главного оформителя балетов «Клеопатра» и «Шехеразада», мировую знаменитость. В Париже он стал символом успеха, законодателем моды, популярным художником. Имела место и литературная составляющая - не случайно на афише «Шехеразады» стояли слова «либретто Бакста». В дальнейшем художник, звавшийся теперь на французский манер Леоном Бакстом, продолжая создавать либретто балетов («Смущенная Артемида», «Волшебная ночь» и других), начал писать киносценарии. В конце жизни Бакст взялся за воспоминания. В 1922 году вышла книга «Серов и я в Греции». Затем художник написал о своей молодости, о первом серьезном любовном увлечении. История создания этих воспоминаний довольно интересна и связана с З.Гиппиус, очутившейся в Париже в 1920 году. Она так описала их встречу: «Я смотрю, говорю и лишь понемногу начинаю “узнавать” его. Медленно происходит во мне процесс соединения Бакста давнишнего, петербургского, с этим, теперешним... Очень ли изменился Бакст? Ну, изменился, конечно. Иногда я закрываю глаза и, слушая своеобразный медлительный говор, совсем вижу перед собой прежнего Бакста: его невысокую, молодую фигуру, его приятно-некрасивое лицо, горбоносое, с милой детской улыбкой, светлые глаза, в которых всегда было что-то грустное, даже когда они смеялись; рыжеватые густые волосы щеточкой. Нет, и это - Бакст; он весь поплотнел, стал слитно-неподвижным, волосы не стоят щеточкой, а липнут ко лбу; но те же глаза, лукаво улыбающиеся, грустные и школьнические, такой же он невыносимый, досадный, наивный, мнительный - и простой. Это Бакст, постаревший на двадцать лет, Бакст - в славе, счастье и богатстве. По существу - это тот же самый Бакст. Но окончательно узнаю я его - следующим летом, когда между нами опять, - и в последний раз! - завязалась переписка. Опять тонкие, острые, умные письма, слова такие верные, точные, под шуткой - глубина и грусть, под улыбкой - тревога».
Гиппиус одна из немногих обратила внимание на то, как хорошо и интересно Бакст писал тексты, а не картины, о чем не преминула сообщить ему: «Я всегда любила Ваше “писание”. Как-то, вплоть до маленькой записочки, свежо и просто». О таланте Бакста-рассказчика вспоминал и А.Бенуа: «Мысли Левушки были всегда своеобразны и выражались в яркой картинной форме. Они как-то тут же возникали и точно изумляли его самого.В них никогда не звучало что-либо доктринерское, школьное, заимствованное. Теми же особенностями отличались и его письма». Конечно, талант художника затмил талант литератора. Единственной опубликованной при жизни книгой так и остались путевые заметки «Серов и я в Греции». Событие это было замечено, Баксту льстили отзывы уважаемых литераторов.
Но если Бунин, портрет которого был создан мастером незадолго до этого, дав высокую оценку книге, не пошел дальше, Гиппиус была более внимательна к литературному творчеству художника. Завязалась переписка, следствием которой стало желание Бакста написать автобиографические записки, глубоко личные, выносящие на свет глубинные внутренние переживания. Гиппиус подбадривала: «Буду ждать, когда Вы захотите напечатать что-нибудь из Вашего собственного “Уединенного”». Художника увлекла эта мысль, он даже стал излагать свое видение будущего литературного произведения. «Жестокая первая любовь» - таково черновое, рабочее название автобиографического романа, работу над которым Бакст начал в 1923 году. Сохранились две толстые тетради рукописного убористого текста с большим количеством правок, зачеркнутыми местами, вставками. Художник вспоминал события тридцатилетней давности. Изменив имена действующих лиц, он описал свою молодость, увлечение актрисой французской труппы Михайловского театра Марсель Жоссе, преподавание рисования детям великого князя Владимира Александровича и многое другое. Главным в романе стала не сюжетная линия, а настроение главного героя, его переживания. То, о чем шла речь в переписке с Гиппиус.
Художник планировал опубликовать воспоминания под названием «Весна в Петербурге». Действие происходит ранней весной в Северной столице. Образ грязноватых, сумрачных улиц сливается с жизнью главного героя, и сам город со своим характером, переменами настроения и внешнего облика становится полноправным действующим лицом повествования. Сюжетная линия романа и ощущения главного героя неотделимы от чуть мистического образа Петербурга конца XIX века: «Ночь наступила - я все бродил - все поворачивал; попал на туманную Фонтанку, повернул на блестевшую мокрыми булыжниками Гороховую. У Покровского сквера меня все толкало на Могилевскую, на Сенную. Внезапно стало еще теплее и темнее. Повеяло предчувствием зелени, тоскливо заныло сердце - хотелось бежать, определенно что-то отыскать. Среди теплой влажности, в грязно-черной, теплой тишине, прохожие казались странны, таинственны. Закутанные, насупленные, неслышно ступая в валенках, калошах - выходцы из Достоевского, из Эдгара По...». Созданное художником литературное произведение включило как бы ненаписанные картины. Изогнутая линия Бакста, прихотливое развитие сюжета, чуть пряный аромат артистической жизни, яркие, но гармонично сочетающиеся краски - все это есть и в романе, и в картинах, и в театральных постановках, оформленных мастером.
Разнообразные таланты Бакста смогли в полной мере реализоваться благодаря той творческой атмосфере, которая царила на рубеже веков в литературно-художественной среде. Яркий представитель Серебряного века, мастер к концу жизни попытался окинуть взглядом пережитое, осознавая, что «есть только одно важное время - настоящее, единственно значительная минута, сегодняшняя. Эти минуты просветления очень горьки. Но зато это самые мудрые и самые подлинные минуты нашего самосознания. В эти минуты мы видим себя во весь рост, такими, какими нас создала вселенная, путешественниками, один раз совершающими жизненный путь». Так мог сказать только настоящий писатель, художник, человек».
Елена Теркель
Февраль, 2017. журнал "Третьяковская галерея"
https://www.tg-m.ru/article....go-veka
|
| |
| |
