|
РОССИЙСКИЕ МЕЦЕНАТЫ
|
|
| Валентина_Кочерова | Дата: Четверг, 19 Мар 2020, 16:09 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 7166
Статус: Online | РОССИЙСКИЕ МЕЦЕНАТЫ
Возвращаясь к истокам культуры нашей страны, нельзя не вспомнить о русских меценатах, поднявших русскую культуру на более высокую ступень развития. Однако русское меценатство – это не просто единовременные пожертвования на благое дело Третьяковых, Щукиных, Мамонтова, Морозовых и др., русское меценатство – это настоящее явление в истории России, не имеющее аналогов. Многие меценаты любили не только давать деньги, но и лично участвовать в субсидированных ими предприятиях. Перечень имен российских меценатов очень широк, поэтому невозможно упомянуть всех русских купцов и промышленников, дворян, тративших личные средства на науку, искусство, благотворительность, не думая о прибыли. Нам остается только удивляться, как только бизнесмены рубежа конца XIX – начала ХХ вв. могли и успевали заниматься делами фирмы и меценатством.
http://rkpm.ru/
САВВА ИВАНОВИЧ МАМОНТОВ
(15.10. 1841 - 06.04. 1918)
«Твой дом, как и сердце твое, был открыт для всех нас. И мы тянулись туда, как растение к теплу. Не твое богатство манило нас, а то, что в твоем доме мы, художники, чувствовали себя объединенными, отогретыми, бодрыми духом» - так писал в самом конце XIX века известный российский скульптор Марк Антокольский. Его прочувственные слова были обращены к промышленнику и покровителю искусств С.И. Мамонтову. За всю историю человечества лишь немногих людей природа наградила огромным количеством самых разных талантов. Еще меньше было тех, кто сумел достойно применить в жизни такой щедрый дар судьбы. И в числе этих немногих - С.И. Мамонтов - промышленник, строитель ж/д, музыкант, писатель, скульптор, режиссер - человек, говоривший, что его самый главный талант - это находить таланты.
С.Мамонтов родился в далеком зауральском городке Ялуторовске Тобольской губернии, в котором жили когда-то ссыльные декабристы. В семье он был четвертым сыном. Его отец, Иван Федорович, успешно занимался винным откупом в Сибири - сначала в Шадринске, затем в Ялуторовске, а в 1840 г. переехал с семейством в Москву.
Прошел путь от провинциального купца к верхушке московского предпринимательства, и в 1853 был возведен в потомственное почетное гражданство. Иван Федорович всегда тяготел к самым смелым проектам, поэтому одним из первых обратился к ж/д строительству. В 1859 г. получил концессию на строительство ж/д из Москвы в Сергиевский Посад, куда местная достопримечательность - Троице-Сергиева лавра, привлекала немало паломников со всей России.
Тогда же юный Савва впервые приобщился к транспортной экономике. Их дом стоял рядом с заставой, которая вела из Москвы в Сергиевский Посад, и старший Мамонтов посадил сыновей у окна - считать потенциальный пассажиропоток - пеших паломников и седоков на возах. Подсчеты эти оправдались: 66 верст пути, проложенные за 1,5 года, стали приносить устойчивую прибыль. Отец поощрял тягу сына к знаниям: Савва с детства знал франц. и нем. языки, много занимался дома, учился на юр. факультете Московского университета. Отец страстно хотел, чтобы сын стал достойным продолжателем его дела. Он определил его на учебу в Институт корпуса гражданских инженеров (Горный корпус) в Санкт-Петербурге. А в свободное от учебы время Савва начал посещать драмкружок, где выступал в роли Кудряша в «Грозе», а роль Дикого исполнял сам автор - А.Н. Островский. Поначалу Иван Федорович был доволен сыном, ходил на спектакли, но потом, видя, как велик интерес Саввы к сцене, отослал его подальше от театральных соблазнов - в Персию - учиться торговать.
«Ты вовсе обленился, перестал учиться классическим предметам и предался непозволительным столичным удовольствиям музыкантить, петь и кувыркаться в драм. обществе», - сокрушался отец. Савва смирился и после Персии отправился в Италию - изучать основы шелководства, практическую коммерцию и европейские методы торговли. Однако, в Италии случилось то, чего не ожидали ни семья Мамонтовых, ни московский деловой мир. Нет, Савва вовсе не загулял, как делали многие его сверстники. Случилось другое, никогда не бывалое, совершенно непонятное для купеческой среды. В Италии Савва... запел. У продолжателя торгового дома Мамонтовых оказался прекрасный оперный голос. После недолгих занятий с местными преподавателями он уже получил приглашение одного из миланских театров дебютировать в 2-х басовых партиях в операх «Норма» Беллини и «Лукреция Борджиа». Но, прослышав об успехах сына, отец срочно отозвал его в Москву, и только этот вызов помешал дебюту русского купца на миланской оперной сцене. Кстати, на коммерции Мамонтова это увлечение не отразилось: вернувшись в Москву, Савва снял здание на Ильинке и открыл собственное дело - торговлю итальянским шелком.
В 1865 г. отец благословил сына на брак с дочерью купца 1-й гильдии Лизой Сапожниковой, кузиной Кости Алексеева, более известного как К.С. Станиславский - и подарил молодоженам дом на Садово-Спасской. В семье родилось пятеро детей: Сергей, Андрей, Всеволод, Вера и Александра. Имена им родители подбирали не случайно, а так, чтобы начальные их буквы составляли имя отца семейства. Савва Иванович не прогадал с женой
худ. И.Репина. Е.Сапожникова, 1878. Портрет хранится в Абрамцеве
Тогда еще никто не подозревал, что вскоре этот дом станет одним из центров худ. жизни России. Через несколько лет Савва Иванович вновь уехал в Италию - в Рим, где на этот раз раскрылся другой его талант. Скульптор М.Антокольский, с которым Мамонтов познакомился в Риме, так отозвался в письме к критику Стасову о необычном купце: «Он один из самых прелестных людей с артистической натурой. Приехавши в Рим, он начал лепить - успех оказался необыкновенный! Вот вам и новый скульптор!!! Надо сказать, что, если он будет продолжать, и займется искусством свободно хоть годик, то надежды на него очень большие».
Конечно, Савва не мог оставить дела и заняться лишь скульптурой, но интерес к ней он пронес через всю жизнь. Вернувшись на родину, Мамонтов познакомился со многими талантливыми художниками, и вскоре, в его особняке на Садово-Спасской, и в подмосковном поместье Абрамцево возник, по словам В.М. Васнецова, «неугасавшей художественный очаг».
Имение, расположенное на родной Московско-Ярославской дороге, Савва Иванович приобрел в 1870 г., и эта усадьба начала вторую жизнь в русской культуре. Поместье было куплено у семьи знаменитого писателя С.Т. Аксакова, жившего в Абрамцево до самой смерти в 1859 г. У Аксакова подолгу гостили Тургенев, Гоголь, Хомяков, братья Киреевские и другие литераторы. Мамонтовым, впервые приехавшим в этот дом, показали тщательно сберегаемую «гоголевскую» комнату, как ее уважительно называл старый хозяин...
С.Мамонтов (крайний слева) с гостями на балконе в Абрамцеве. (1888); крайний справа –В.Серов
С.Мамонтов продолжил славную традицию, с той лишь разницей, что его основные гости, жившие порой месяцами в Абрамцево, - художники, фактически весь цвет русской живописи того времени. Мамонтов хотел, чтобы талантливые живописцы могли свободно творить, не заботясь о бытовой стороне дела. Он построил обширную мастерскую, где работали Репин, Серов, Врубель, Коровин, Нестеров, Поленов, Антокольский, Васнецов. Савва Иванович имел поистине уникальную черту характера: трудясь сам, занимаясь лепкой, майоликой или постановкой дом. спектаклей, к которым он писал тексты и в прозе, и в стихах, Мамонтов имел, по словам В.Васнецова, «способность возбуждать и создавать кругом себя энтузиазм».
Как вспоминал И.Грабарь: «Мамонтов казался рядом с уравновешенным, мудрым и холодным Третьяковым каким-то неистовым искателем юных дарований».
Кто знает, если бы не было этой вдохновляющей атмосферы Абрамцево, возможно, и не появились бы картины, составляющие сейчас золотой фонд русской живописи. Ведь именно здесь были написаны «Девочка с персиками» Серова (портрет дочери Саввы Ивановича - Веры), «Богатыри» и «Аленушка» Васнецова, пейзажи Поленова. С этим домом связаны репинские «Запорожцы», «Не ждали», «Крестный ход в Курской губернии»; «Явление Отроку Варфоломею», Нестерова, многие работы Врубеля. В общении с художниками Мамонтов выступал на равных, был для них свой коллега, а вовсе не богатый барин, который балуется искусством. Это и легло в основу феномена Мамонтова в русской истории. Савва не был ни меценатом, ни коллекционером, ни другом русской культуры. Он был художник и предприниматель в одном лице, поэтому, наверное, его и не понимали до конца ни те, ни другие. Все, с кем он делил интересы, пытались уговорить его заняться настоящим делом. Художники недоумевали: что интересного находит Мамонтов в рельсах, шпалах, векселях и финансовых расчетах? Антокольский писал ему: «Я думаю, что не вы с вашей чистой душой призваны быть деятелем железной дороги, в этом деле необходимо иметь кровь холодную, как лед, камень на месте сердца и лопаты на месте рук». Железнодорожники же опасались: не помешают ли увлечения Мамонтова делам? Но Савва Иванович искренне удивлялся: разве одно другому помеха? Разве в делах не требуется воображение, умение «увидеть статую в глыбе мрамора»? И без своего дела, которое меняет лицо России, соединяет города ж/д, молодой предприниматель себя не представлял.
Искусство железных дорог
Строительством ж/д С.Мамонтов всерьез занялся в 1869 г., став в 28 лет, после смерти отца, председателем Общества Московско-Ярославской ж/д. Наследник контрольного пакета акций имел право единолично принимать решения, и Савва Иванович продемонстрировал в бизнесе, как это важно - быть художником в своем деле, увидеть и воплотить то, что никто пока не видит. Первым решением нового хозяина дороги было - тянуть дорогу дальше, от Ярославля до Костромы. Это вызвало недоумение у многих: зачем нам Кострома, кто поедет в эту глушь? Если уж строить, то на Запад, в Европу, а не в медвежьи углы России. Но Мамонтов смотрел дальше. Еще у Александра III зародилось понимание того, что России мало петровского окна в Европу: в случае войны порты на Балтике могут быть легко блокированы. Нужен другой, независимый от иностранных держав, выход в открытое море. Император хотел заложить порт на Мурмане, но смерть помешала ему исполнить задуманное. И, как писал единомышленник и друг Мамонтова, министр финансов граф Витте: «Если бы был построен порт на Мурмане, мы не искали бы выхода в открытое море на Дальнем Востоке, не было бы этого злополучного шага - захвата Порт-Артура и не дошли бы мы и до Цусимы».
Мамонтов верил, что здравый смысл и объективный интерес России победят. Поэтому он упорно прокладывал свой путь, и скоро дорога Москва-Кострома вошла в строй и стала приносить прибыль, что еще раз доказало правильность его расчетов. Он решил убедить власти в необходимости прокладывать ж/д дальше - на Север, и открыл павильон на Всероссийской выставке в 1896 г., приуроченной к коронации Николая II. Среди худ. экспонатов Савва Иванович выставил два панно работы Врубеля - «Микула Селянинович» и «Принцесса Греза» (вариант которого украшает ныне фасад московской гостиницы «Метрополь»). Комиссия АХ, принимавшая выставку, единогласно забраковала панно и постановила убрать их из павильона искусств: работы Врубеля не соответствовали представлениям академиков о декоративной и монументальной живописи. Мамонтов очень рассердился, заплатил Врубелю стоимость панно и построил Северный павильон за пределами территории выставки, а на фасаде написал: «Выставка декоративных панно художника М.А. Врубеля, забракованная жюри императорской Академии художеств». Вход был свободный, и публика шла нескончаемым потоком, дивясь необычным картинам. Специально для гостей выставки пел приглашенный Мамонтовым молодой Шаляпин, еще неизвестный, начинающий 23-летний певец.
После выставки, вместе с С.Витте, Савва Иванович поехал в Мурманский край для осмотра вероятной трассы дороги и поиска дополнительных аргументов в пользу ее прокладки. Когда экспедиция вернулась в Петербург, эти доводы были, наконец, услышаны. Последовало высочайшее решение: дорогу сначала до Архангельска, а потом и до незамерзающей Екатерининской гавани - строить! И строить ее будет Мамонтов! Путешествуя по Северу и решая деловые вопросы, Савва Иванович был потрясен неповторимой красотой этого края, о которой в Центральной России не имели и понятия, а местные жители ее попросту не замечали, не ценили. В письмах домой он советовал всем обязательно побывать здесь: «... вы вернетесь отсюда более русскими, чем когда-либо. Какая страшная ошибка искать французских тонов, когда здесь такая прелесть».
По приезде в Москву Мамонтов решил воплотить свой давний замысел - украсить вокзалы Северной дороги живописью русских художников - пусть люди учатся видеть красоту, пусть они, хотя бы на вокзалах, познакомятся с настоящим искусством. Для этого он отправил в поездку по Двине своих друзей - художников Коровина и Серова, и они вернулись из этой командировки с целым собранием полотен - картин северной природы, которые имели огромный успех на Периодической худ. выставке. Успех был столь велик, что до вокзалов эти работы так и не дошли: почти все они находятся сейчас в Третьяковской галерее и в Русском музее. Идеей открытия худ. выставок на ж/д вокзалах Мамонтов увлек и В.Васнецова. Верный своему принципу собирать вокруг себя не картины, но таланты, Савва Иванович приободрил молодого мастера, переживавшего кризис из-за разрыва с передвижниками, и заказал ему работы для другой своей дороги, Донецко-Мариупольской, которая вошла в строй в 1882 г., связав 500 верстами пути Донецкий угольный бассейн и Мариупольский порт.
Необходимость мамонтовских дорог для России подтвердилась окончательно, когда началась Первая мировая война, и все пути, ведущие на Запад, оказались блокированы линией фронта. И только 2 дороги - Северная и Донецкая - стали для России буквально дорогами жизни. Не случайно, самый популярный в России журналист В.Дорошевич отложил на время свои фельетоны и написал хвалебный гимн в честь С.Мамонтова - статью «Русский человек»: «Интересно, что и Донецкой, и Архангельской дорогами мы обязаны одному и тому же человеку - «мечтателю» и «затейнику», которому в свое время очень много доставалось за ту и другую «бесполезные» дороги, - С.И. Мамонтову. Когда в 1875 г. он «затеял Донецкую каменноугольную дорогу, протесты понеслись со всех сторон. Но он был упрям и вот теперь мы живем благодаря двум мамонтовским «затеям».
А тем временем, Савва Иванович затеял строительство Московской окружной дороги, создал Московский вагоностроительный завод, занимался добычей руды и производством чугуна. Он начал грандиозный экономический проект: создание мощного конгломерата промышленных и транспортных предприятий, чтобы наладить производство локомотивов в России и сломать, наконец, монополию инофирм на поставки паровозов в страну. Он приступил к реконструкции взятого у казны Невского судостроительного и механического завода в Санкт-Петербурге, приобрел Николаевский металлургический завод в Иркутской губернии. Эти предприятия должны были обеспечить транспортными средствами Московско-Ярославско-Архангельскую ж/д и продолжить ее строительство, что позволило бы энергичнее осваивать Север. И параллельно с этим Савва Великолепный (так называли его друзья-художники, по аналогии с Лоренцо Великолепным, герцогом-меценатом эпохи Возрождения) решил создать первый в России частный оперный театр. Недоумение и шум снова были огромные. Многие считали: блажь, захотел барин свой балет завести. Общему хору вторила и театральная критика. В год дебюта театра - в 1885 г. - газета «Театр и жизнь» возмущалась, что за дело организации оперного театра «берутся люди, вряд ли знающие столь тонкое дело, как оперная постановка. Словом, все это сплошное любительство», - клеймил рецензент мамонтовскую затею. Конечно, знания оперной школы и режиссерской подготовки у Мамонтова не было. Основу его труппы составили молодые голоса, не имевшие имени в оперном мире. Но у Саввы Ивановича было главное - безукоризненный худ. вкус, развитый до степени подсознательного чутья, интуиции. И этот вкус подсказал Мамонтову, что время старого оперного театра кончилось, что он себя изжил. Тогда певцы императорских театров пели в лучших итальянских традициях - играли голосом так, что зритель не мог разобрать ни слова, а солисты не заботились о том, чтобы, сопровождая пение драм. игрой, придавать сценическому образу правдоподобие. Этот разрыв между пением и драм. искусством решил преодолеть Савва Мамонтов в своей Частной опере. «Петь нужно играя» - таков был принцип этого театра.
Считая, что театр - это «коллективный художник», Мамонтов окружил себя талантливыми людьми, которые помогали ему в задуманном прекрасном деле. Первыми его помощниками стали неизменные члены Абрамцевского кружка - В.Васнецов и В.Поленов. Поленов привлек к исполнению декораций своих молодых учеников - И.Левитана и К.Коровина. А еще Савва Иванович подарил миру Шаляпина! До этого малоизвестный начинающий певец был связан жестким контрактом с Императорским театром. Мамонтов, разглядевший в юноше необычайный талант, убедил его разорвать контракт, заплатил огромную неустойку и сразу поставил певца на первые роли в своем театре. Здесь, в обстановке всеобщего доверия и подлинного творчества, Шаляпин почувствовал, «будто цепи спали с души моей». Он позже вспоминал, что именно тогда, у Саввы, понял: математическая верность в музыке и самый лучший голос мертвы до тех пор, пока математика и звук не одухотворены чувством и воображением. Фактически Мамонтов разработал и применил то, что впоследствии назовут «методом Станиславского», хотя сам Константин Сергеевич ясно представлял, кто его учитель, и очень уважал его. Патентовать свою театральную эстетику как «метод Мамонтова» Савва Иванович, конечно, и не думал, да и некогда было. Реформируя оперный театр, он ни на минуту не оставлял своих ж/д забот.
И в театре Мамонтов добился своего, хотя и пришлось ему работать в своей опере всем. Как вспоминали коллеги, он режиссировал, дирижировал, ставил голос артистам, делал декорации. Савва Великолепный работал буквально как «человек-оркестр». Зато теперь он с гордостью говорил: «У меня в театре - художники». Его актеры стали творцами своих худ. образов. Театр Мамонтова состоялся.
М.Врубель. Портрет Саввы Мамонтова
В 1897 г. М.Врубель написал портрет Саввы Ивановича, вызвавший у Мамонтова и близких ему людей неожиданное и ничем неподкрепленное ощущение предстоящей беды. Впоследствии это врубелевское полотно, полное необъяснимой тревоги, стало расцениваться как пророчество, откровение судьбы, предъявленное миру гением. 11 сентября 1899 г. Мамонтов был арестован. Его обвинили в том, что с помощью целой системы авансов, под заказы подотчетных сумм, а также растрат и подлогов, он перевел из средств правления Московско-Ярославской ж/д в Невский Механический завод, а оттуда в собственное распоряжение,свыше 10 млн руб. На самом деле обстоятельства были следующими. Поднятие заводского дела требовало больших денежных сумм. Ярославская ж/д, покупавшая на заводах паровозы, рельсы и вагоны, в значительной мере субсидировала их. В 1899 г. Мамонтов сделал, превышавший законную возможность, заем из кассы для покупки ж/д обществом всех заводов и объединения всех дел в одно. Он надеялся покрыть заем притоком средств к намечавшейся и утвержденной правительством постройке Петербургско-Вятской линии.
Узнав об этом, министр юстиции Н.В. Муравьев оклеветал его и подвел под арест. Кредиторы предъявили к взысканию долговые обязательства и потребовали продажи дома на Садово-Спасской со всеми худ. ценностями. Но общественное мнение москвичей было на стороне подсудимого, дело которого называли «одним из эпизодов борьбы казенного и частного железнодорожного хозяйства».
Если верна пословица «друзья познаются в беде», то друзей у Саввы Ивановича оказалось немало. Одни хлопотали по его делу, другие старались просто поддержать в трудную минуту жизни. Сразу после ареста Мамонтова В.Поленов получил письмо от своего брата - юриста А.Д. Поленова: «...меня очень задержала здесь беда, стрясшаяся над Саввой Ивановичем. Вся процедура более приближалась к жестокости, чем к правосудию. Пришлось ехать к следователю и к прокурору, но, к сожалению, без пользы...». Спустя несколько месяцев друзьям все же удалось добиться, чтобы Мамонтов был переведен на дом. арест. К середине 1900 г. следствие установило, что недостающие суммы Мамонтовым присвоены не были. Когда присяжные вынесли вердикт «не виновен», «зал, - как позднее вспоминал Станиславский, - дрогнул от рукоплесканий. Не могли остановить оваций и толпу, которая бросилась со слезами обнимать своего любимца». И все же этот процесс оказался для Мамонтова фатальным: знаменитый предприниматель, меценат, антрепренер был сокрушен - и материально, и физически, и духовно. Имя Саввы Мамонтова перестало звучать в финансовых кругах как гарантия капитала.
Освободившись от коммерческих дел, Мамонтов поселился в доме на Бутырской заставе, купленном на имя дочери, и организовал там свою керамическую мастерскую, которая вскоре превратилась в небольшой керамический завод. И хотя изделия не приносили большой прибыли, они завоевывали множество призов на международных и отечественных выставках. Савва Иванович дожил до весны 1918 г.
Похоронили его в Абрамцевской церкви, построенной руками друзей. Современники говорили, что Мамонтову надо поставить 4 памятника: один - в Мурманске, другой - в Архангельске, третий - в Донецке, а четвертый - в Москве на Театральной пл. Да. Савва Иванович Мамонтов их заслужил!
http://www.ref.by/refs/33/7382/1.html
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Среда, 15 Апр 2020, 15:32 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7166
Статус: Online | ВАСИЛИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ КОКОРЕВ
(23.04. 1817 - 22.04. 1899)
Один из богатейших русских людей XIX в., владелец огромных земельных угодий и колоссального состояния, предприниматель и меценат, крупный коллекционер и почётный член АХ.
В.А. Кокорев умер в Петербурге от болезни сердца. Приехавшие с его родного Севера поморы вынесли из роскошного особняка на Садовой дубовый гроб, долбленый, без единого гвоздя, и на руках донесли до Малой Охты. На общественные поминки кто-то принес самодельные плакатики с цитатами из Библии: «Видел ли ты человека проворного в своем деле? Он будет стоять перед царями…» (прит. 22,29) и «…Как хорошо слово во время!» (прит. 15,23)
Вместо речей в качестве своеобразного завещания прочитали отрывки из знаменитой книги Кокорева , одного из самых успешных деловых людей России, со странным названием «Экономические провалы»: «Пора государственной мысли перестать блуждать вне своей земли, пора прекратить поиски экономических основ за пределами Отечества, засорять насильными пересадками на родную почву; пора, давно пора возвратиться домой и познать в своих людях свою силу».
Когда расходились после поминок, кто-то сказал (по некоторым сведениям, это был Дм. Менделеев), что Василий Александрович, этот купец-старообрядец и нефтезаводчик, сделал для развития русской промышленности, торговли и просвещения значительно больше, чем многие гос. мужи нашего времени. Наступила деликатная пауза, поскольку кое-кто из этих самых «мужей» почтил своим присутствием проводы человека, которому в последние годы принадлежали заводы и гостиничные комплексы, ж/д и пароходства, банки и страховые компании, нефтепромыслы и первое в России собственное телеграфное агентство. «Крупнейший винный откупщик, коммерции советник и купец 1-й гильдии встал у истоков нашего керосинового дела, первый в мире, на 5 лет раньше американцев, оценил пользу нефти! Уже в 1857 г. в 17 верстах от Баку им был создан завод для производства осветительного масла, а в 1859 г. он же организовал первый в России нефтеперегонный завод! Чего ради интересы некоронованного короля виноторговли обратились от нашего привычного тогда питейного занятия к новому, а для многих и дикому, нефтяному производству? Присутствующие знают, бывало, спросишь его, а он, посмеиваясь, отвечает: “Хитрого ничего в том нету! Там гонишь – горилка, здесь гонишь – горючка, а на рубль-два у меня всегда накрут будет!”.
Но, конечно, руководили им совсем не шутейные соображения, на то и дан был ему Богом купеческий талант, чтобы углядеть выгодное, перспективное дело и оказаться, как завещано в Библии, в нужное время в хорошем месте с обильным кошельком! И счастливое свойство это не изменяло Кокореву на радость России почти всю его длинную жизнь. Недаром в народе про него сложили такое четверостишие: Кокорев ! Вот имя славное. С дней откупов известно оно у нас, весь край в свидетели зову; в те дни и петухи кричали повсеместно: Ко-ко-ре-ву!!!»
Фамильное захоронение Кокоревых в восточном углу Малоохтинского кладбища сохранилось до сих пор. Все огромное состояние легендарного «откупщицкого царя» во избежание дробления было завещано жене, а не двум малоудачным его сыновьям, вот почему семье удалось сохранить свой фамильный бизнес до самой Октябрьской катастрофы.
худ. Карл Штейбен, 1850.
Василий Александрович родился ровно за 100 лет до этого печального события. Его семья принадлежала к крайнему крылу
древлеверия – беспоповского поморского согласия. Воспитывали здесь строго – в безоговорочном почтении к родителям и ревности к верованию. Отчего беспоповцев и звали «крепаками». И действительно, не было в России крепче купеческого слова, чем в старообрядческом торгово-промышленном бизнесе. Крепостной неволи Кокорев не знал: беспоповцы по круговой поруке ссужали друг друга деньгами на выкуп и на покупку рекрутских квитанций, освобождающих от службы в армии. Светского образования избегали, грамоту брали прямо из Священного писания, а дураками не слыли. Правда, потом, уже самоучкой, усердным чтением Василий Александрович восполнил некоторые свои пробелы, и в зрелые годы считался одним из самых образованных и глубоких людей своего времени.
Сначала Кокорев послужил поверенным у одного из знакомых виноторговцев, всесторонне проник в суть дела и понял главное, «что протиснуться в их сплоченные ряды капитала у него не хватит», а после того как в 1839 г. закрылся от убытков и солеваренный завод, совладельцем которого вместе с родственниками по отцу он был, Василий «был вытеснен за рамки уездной жизни в Петербург для приискания откупных занятий». Там добрые люди пристроили его поверенным у винных откупщиков в Оренбургской и Казанской губернии. А губернатором в Казани (и негласным откупщиком!) в это время был известный славянофил С.Шипов. Именно он передал в знакомые правительственные руки Записку Кокорева о необходимых реформах в откупном хозяйстве. Питейный доход составлял в то время почти половину госбюджета, поэтому идея упорядочить хоть как-то эти самые доходы понравилась тогдашней финансовой администрации. Тем более что Записка имела целью «придать торговле вином увлекательное направление в рассуждении цивилизации», проще говоря, молодой, но разумный автор предлагал ввести систему акцизно-откупного комиссионерства, то есть торги! А главное, брался лично доказать преимущества новой системы.
Проект запустили в дело по всей стране, а Кокореву дали откупное место в Орловской губернии, за которым тогда числилась фантастическая недоимка в 300 тыс. руб. серебром. Через 2 года с недоимкой было покончено. А еще через полгода в казну пошел доход: тогда 30-летнему Кокореву передали еще 16 из 53 «неисправных» откупов. После этих передач казна стала получать доход на 2 млн. руб. больше, чем при прежнем, гос. управлении. Ну и сам новатор тоже составил тогда огромное состояние, а в 1851 г. в награду от государства получил еще и звание коммерции советника.
Вот так оно, кокоревское богатство, и пошло-покатилось и докатилось до Персии, где уже с 1850 г. работал созданный Кокоревым Московский торговый дом, получивший право приобретать казенное железо и медь с уральских заводов по себестоимости. В 1856 г. Василий Александрович с другими понимающими людьми создает «Закаспийское торговое товарищество», вывозившее из Средней Азии хлопок и шерсть, в 1857 г. вкладывает в очень рискованное тогда дело – учреждение Русского общества пароходства и торговли – огромную по тем временам сумму в 500 тыс. руб. Участвует в учреждении одного из первых акционерных обществ России – Общества Волго-Донской железной дороги, а на следующий год присовокупляет к своей империи еще одно акционерное общество в сфере коммуникаций – Волжско-Каспийское пароходство, знаменитый «Кавказ и Меркурий».
Между тем в начале 60-х годов вся винная откупная система стала приходить в упадок, поскольку в эти годы в народе, получившем в 1861 г. экономическую свободу, началось движение к трезвости. Доходы упали, и государство, естественно, решило, что делиться с частными лицами крохами с откупного стола ему больше невыгодного. Те сотоварищи Кокорева, что легкомысленно сидели только на откупах, стращая правительство банкротством казны, предложили государству сохранить откупы в частных руках, взамен обещая быстро, дешево и качественно построить на свой счет 2800 верст ж/д. Но тут вмешались французы. Они знали, что для успеха любого дела и в России надо искать женщину, и они ее нашли! Да какую женщину! Княжну Долгорукову, последнее сердечное увлечение Александра Освободителя! «Увлечению» предложили акции, и концессию на строительство ж/д отдали французам. Все это умный В.Кокорев вычислил заранее, он уже давно искал более надежное место для вложения своих капиталов. Интуиция привела его туда, куда он мог доехать по своей ж/д и на своем пароходе, – на бакинские нефтепромыслы.
Он первым сообразил все выгоды собственной водной транспортировки нефтепродуктов в промышленные районы России. Кокорев нанимает первоклассных специалистов, самолично изучает курс горного искусства капитана Корпуса горных инженеров Узатисса и приступает к делу – бурению собственных скважин на вовремя выкупленном собственном промысле.
«С первой же скважиной повезло: после пройденного сплошного камня в 3,5 сажени пошел нефтяной грунт».
Кокорев, в отличие от своих конкурентов, не спешил закладывать тут же как можно больше новых скважин в мечтаниях о быстрой прибыли. Он методично скупал новые участки, округляя свои нефтяные владения, чтобы иметь, так сказать, «долгую нефть». В результате он обеспечил стабильно растущие объемы нефти, что было для него очень важно, так как кокоревская нефть шла не на продажу, как дешевое сырье, а на перегонку – для производства очень дорогого тогда керосина. На опять же собственном кокоревском заводе. С изобретением керосиновой лампы спрос на керосин в России повысился в 15 раз. Повсеместно развивалось новомодное тогда гор. уличное освещение. Новые светильники входили в частные дома и в общественные заведения. Лампы были привозные, а вот керосин для них – наш, кокоревский.
Разумеется, как и в каждом новом деле, хватало проблем с квалификацией работающего люда, не считая множества тех. трудностей и экономических нестыковок. Так что приходилось «где самому соображать, где умных людей слушать». Василий Александрович привлек к своему делу молодого, но уже известного доцента Петербургского университета Д.И. Менделеева, чтобы молодой доцент осмотрел предприятия купца-самоучки и подсказал, каким образом можно повысить их прибыльность. Вот тогда на основе рекомендаций Менделеева у Кокорева, впервые в мире, и была применена непрерывная круглосуточная перегонка нефти, налажены нефтеналивные морские перевозки, а также началась прокладка нефтепроводов к берегу моря. Не чурался Кокорев и более простых решений. Например, свой керосин, чтобы подчеркнуть более светлое, а стало быть, и более высокое качество своего продукта по сравнению с импортным, американским, назвал «фотонафтиль» (этот торговый брэнд оказался коммерчески очень удачным).
Другой ход Кокорева тоже поверг его конкурентов в изумление: на все ключевые посты в своем новом бизнесе он назначил (а до этого обучил нефтяному делу) рабочих-мастеров только из России. Выигрыш был и при загрузке собственного продукта в собственную нефтеналивную флотилию, и при фрахте (тоже кокоревская новинка для России) на перевозку чужого мазута. «Чего тут удивляться! – однажды печально вздохнул один из московских воротил. – У этих поморов таинственным образом даже воробьи, случайно пролетавшие мимо, не отпускаются дальше в полет, если не поработают сначала на рост прибыли».
Впрочем, всю остальную Россию интересовало в Василии Александровиче совсем другое. Либералов тогдашнего розлива доводил до исступления знаменитый «золотой лапоть, демонстративно стоявший на письменном столе всемогущего предпринимателя». Славянофилы за неподдельную любовь к России чуть не молились на Кокорева и выдавали его за русское чудо. Ученые восхищались широтой замыслов «верно зачатых», по выражению Менделеева, кокоревских дел. Достоевский изобразил магната в романе «Подросток». У Лескова в повести «Овцебык» хозяин разбойного двора хвалит водку: «У нас, брат, дорогая, кокоревская: с водой да со слезой, с перцем…».
Власть беспокоило другое: зачем этот успешный человек лезет в безрадостные, и тогда бесприбыльные, общественные дела? Еще в 1856 г., по окончании злосчастной Крымской войны, Кокорев привлек к себе всеобщее внимание устройством торжественных встреч севастопольцев в Москве, на которых московские купцы «кланялись в ноги мужественным героям проигранной кампании». О том, как зарабатываются большие деньги, то есть о профессиональной деятельности Кокорева, широкая публика, воспитанная великой русской литературой, не знала толком ничего, да, по совести, и знать не хотела. Ибо во всем была убеждена заранее. Ей было интересно только одно: вот был человек – бедный, как мы с тобой. А стал – большой человек. Как стал? Какими трудами? Ясное дело: или убил какую сироту безответную, или женился на бабе-яге с железной дорогой в приданом. Разве может человек иначе заработать? Я же вот не смог, а он зачем смог? Власти как раз о предпринимательской деятельности Василия Александровича имели верное и очень положительное понятие. Но вот в качестве известного российского публициста, общественного деятеля и благотворителя он нравился им гораздо меньше.
«На эти роли у тогдашнего общества были совсем другие кандидаты», – заметил современник Кокорева. Конкуренты это тут же поняли и написали донос куда следует: «В Москве завелось осиное гнездо. Гнездо это есть откупщик Кокорев ».
А далее простодушно потребовали забрать у «осиного гнезда» лицензию и отдать им. В самом деле, что получалось? Бизнесмен, то есть человек городской, выступает в печати по крестьянскому вопросу. Он, видите ли, считает, «что экономические успехи России зависят от скорейшего введения вольного экономического труда».
Главным требованием Василия Александровича было немедленное предоставление крепостным личной свободы.
«Прежде всего надобно дать крестьянам общечеловеческие гражданские права», – пишет он в своей знаменитой статье «Миллиард в тумане». Будучи яростным сторонником идеи выкупа земель у помещиков (ну, правильно, кричали враги, сам-то помор проклятый никогда людьми не владел, так ему легко не свое отдавать, а нам, тем, у кого ни винных откупов, ни нефти, ни его мозгов нет, а только крепостные, – нам-то как быть?!), он разработал проект организации выкупа земель для крестьян, который должен был обойтись крестьянам в тот самый «миллиард», точнее, в 1080 млн. руб, для чего предложил организовать частный банк, который мог бы пользоваться доверием и помещиков и крестьян (ну разве не утопия – чтобы и тех и других, – возмущались либералы). Помещиков выводило из себя, что по кокоревскому проекту они должны были получить живые, то есть наличные, деньги, хоть и с большими процентами, но не сразу, а постепенно, в течение 37 лет. А вот земли поступали на свободный экономический рынок немедленно.
Общими усилиями либералов и помещиков идею Кокорева отклонили, а «миллиардом в тумане» обозвали в Москве самого Василия Александровича. «А послушали бы тогда этого толкового человека, глядишь, и от революции потом никуда бежать бы не пришлось…» – вздыхал потом в эмиграции, в 1926 г., один известный приват-доцент Московского университета, из тех, кто в свое время на кокоревскую стипендию получил замечательное высшее образование.
Много средств вложил Кокорев в московское строительство. Почти в 2 млн. руб. обошлось здание «Кокоревского подворья» на Софийской набережной – огромная гостиница включала элементы городского общественного и культурного центра и была прообразом европейских грандотелей. Слева лабазы Бахрушиных, за ними громада дома князя Гагарина "Кокоревское подворье" и бульвар устроенный Василием Александровичем.
В 1862 г. на средства миллионера-промышленника Кокорева был разбит липово-вязовый бульвар. Бульвар тянулся от Лубочного пер. до Болотной пл. Скромный и тихий, он украшал всю Болотную набережную. Это был один из немногих общественных бульваров и скверов Москвы, устроенных за частный счет. Бульвар носил имя своего устроителя вплоть до ликвидации в 1930-е гг., а ныне – тут автостоянка. Кокорев одним из первых среди купечества обратился к меценатской и коллекционерской деятельности: вместе с купцами Солдатенковым, Мазуриным, Хлудовым он начал собирать работы молодых русских художников. Василий Александрович имел картинную галерею и собрание памятников прикладного искусства, устроил пансионат для молодых художников на реке Мсте в Тверской губернии (ныне Дом творчества им. Репина), задумывал постройку хранилища народного рукоделия.
А.Гребнев. Интерьер картинной галереи В.Кокорева. 1864.
Его часто упоминала в своих воспоминаниях дочь П.М.Третьякова А.П. Боткина. Она писала, что сначала к художникам в мастерскую заходил Кокорев, а уже потом они пускали к себе Третьякова. Его коллекция была довольно большой по тому времени. В ней было свыше 500 картин, среди них полотна кисти Брюллова, Айвазовского, Боровиковского, Кипренского. Он первый сделал свою галерею публичной. В нее мог входить любой, купив только билет. В будние дни билет стоит 30 коп., в выходные - 10. Когда откупное дело стало сходить на нет, дела Василия Александровича пошатнулись. Многочисленные его предприятия, рассчитанные на перспективу, не давали скорой отдачи, казна требовала расчета по откупным операциям, в результате миллионер оказался на грани банкротства. Ему пришлось расстаться с "Кокоревским подворьем", отошедшим казне, и распродать картинную галерею. Основная часть собрания – 166 произведений русских мастеров – была приобретена Министерством Императорского двора для Александровского дворца в Царском Селе и Аничкова дворца в Санкт-Петербурге. Позднее эти картины вошли в состав открытого в 1898 г. Русского музея. Часть картин попала в собрание П.М. Третьякова. Много картин попало в собрание другого знаменитого коллекционера Д.П. Боткина в его галерею. Однако уже в 1870 г. Кокореву удалось поправить свои дела созданием Волжско-Камского банка, а после постройки в 1874 г. Уральской горнозаводской ж/д началось его новое обогащение.
С именем Кокорева связано еще и имение Мухолатка в Крыму, расположенное недалеко от Фороса. Часть земли принадлежала Н.К. Загряжской - тете жены А.С. Пушкина, Н.Н. Гончаровой. Наталья Кирилловна была старшей из дочерей графа К. Г. Разумовского.
В 28 лет она вышла замуж за офицера Н.А. Загряжского. Она была горбата и своих детей иметь не могла. Очень привязалась к племяннице Марии, дочери сестры Анны Кирилловны, вышедшей замуж за брата фаворита Екатерины II В.С. Васильчикова и один раз украла ее из родного дома. Загряжская объявила, что в случае, если ей оставят Марию, она сделает её единственной наследницей своего громадного состояния. И родные решили не препятствовать счастью дочери. В 1799 г. она выдала ее за В.П. Кочубея.
худ. Г.Кадунов. В.П. Кочубей
В 1799 г. Павел I хотел женить его на своей пассии Лопухиной и возвел его в графское достоинство. В 1831 г. он получил княжеский титул. В качестве приданного им было передано имение Мухолатка. Виктор Павлович был личностью известной, занимал высокие гос. посты. А.С. Пушкин написал на него эпиграмму:
Под камнем сим лежит граф Виктор Кочубей.
Что в жизни доброго он сделал для людей?
Не знаю, черт меня убей!
Семья Кочубеев редко посещала свое южнобережное имение. Впрочем, не только они - не случайно в 1842 г. М.С. Воронцов для нерадивых хозяев издал жесткие новые правила пользования землями имений. В период Крымской войны имение Васильчиковой и соседнее имение И.Н. Шатилова было разграблено и разорено французами и в дальнейшем хозяевами не восстанавливалось. Спустя 20 лет земли в Мухалатке приобрел В.а. Кокорев. Его сын и наследник Сергей Васильевич женился на Е.Морозовой, наследнице богатейших московских фабрикантов-мануфактурщиков, чем спас семью от полного разорения. В ноябре 1909 г. в Мухалатке он построил дворец по проекту архитектора О.Э. Вегенера (среди его работ гостиница "Метрополь" в Ялте). Роскошный дворец, не уступающий царскому в Ливадии, называли чудом архитектуры. Говорили даже, что Николай II, когда увидел этот дворец пожелал в Ливадии иметь не хуже.
http://bishelp.ru/rich/Uspeh/otrasliRazv/0508kokorin.php
http://chtoby-pomnili.net/page.php?id=582
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 26 Апр 2020, 16:28 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7166
Статус: Online | Многим москвичам знаком деревянный дом №36 в Староконюшенном пер. Да и не дом это, а причудливая резная изба, скроенная на загляденье, к тому же, без единого гвоздя – образец русского зодчества.
В далекие времена особняк наполнялся гостями. У крыльца теснились экипажи, дом озарялся огнями, распахивались двери, звучали радостные возгласы, смех. Входили, отряхивая снег, скидывая шубы, знатные гости: Шаляпин, Чайковский, Рахманинов, Скрябин, Коровин, Сеченов, Горький. Господи, да кого здесь только не было!.. Жаль будет, если этот домик вдруг исчезнет с лица исторической Москвы. А ведь тот, кто его построил уже почти забыт нашими современниками, как забыты многие русские меценаты и благотворители. И все же попытаемся вспомнить того, с кого все начиналось.
АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ ПОРОХОВЩИКОВ
(1872 - 1941)
Русский предприниматель, строитель, публицист, издатель, меценат, общественный деятель. В одной из своих статей он сказал. в чем состоит смысл жизни русского человека: "У каждого русского человека должна быть одна забота - служба Родине".
Выходец из семьи потомственных дворян Московской губернии, переведенный в 1853 г. прапорщиком из гренадер в гвардию, Пороховщиков служил в привилегированном лейб-гвардии Семеновском полку. Во время Крымской кампании полк, стоявший в Петергофе, был походом направлен в Польшу, затем в Белоруссию, а по окончании войны вернулся в марте 1856 г. в Петербург - мирная гвардейская служба более не могла удовлетворить человека, искавшего выход своей энергии и желавшего приносить практическую пользу отечеству. Сославшись на дефект зрения (он немного косил), Александр в 1859 г. выходит в отставку в чине штабс-капитана. Уйдя из армии, занялся подрядными строительными работами - шаг для дворянина и бывшего гвардейского офицера смелый и неожиданный, но Пороховщиков предпочитал идти нетореными путями.
Он быстро преуспел в выбранном деле. Ему удалось получить несколько выгодных казенных заказов на строительство или переустройство правительственных зданий: синода, Судебных установлений, МИД. Эти работы получили высокую оценку и создали Пороховщикову репутацию в строительном деле. Столбовой дворянин А.А. Пороховщиков был из славной плеяды людей, поднимавших Россию, радевших о ней. Но не кричал о патриотизме, а делал большие, нужные дела. – был знаменит на всю Москву. Был гласным – обладателем решающего голоса – в Московской городской думе.
В 1997 г. ряды были реконструированы, а большая их часть вообще снесена.
Построил Теплые ряды на Ильинке, дал немалые субсидии на возведение храма Христа Спасителя. Был издателем и редактором газеты «Русская жизнь».
В начале 1870-х годов осуществляет грандиозный замысел, принесший ему славу: строительство на Никольской ул. гостиницы "Славянский базар"с невиданным тогда стеклянным куполом. Она была задумана как своего рода центр городской жизни, включавший магазины, ресторан, большой концертный зал. В оформлении ресторана и особенно в убранстве концертного зала архитекторы А.Л. Гун и П.Н.Кудрявцев использовали русские узоры и резьбу, другие национальные мотивы. Молодому, тогда еще никому не известному выпускнику АХ И.Репину заказал для концертного зала грандиозное живописное полотно "Русские и славянские композиторы" по программе Н.Рубинштейна. Александр Александрович очень жалел, что в список не был включен молодой в то время, но уже известный всей Москве П.И. Чайковский, с которым он был в дальнем родстве: жена его младшего брата, Надежда Петровна, урожденная Чайковская, приходилась кузиной Петру Ильичу. Репин вспоминал, как Пороховщиков умел воодушевлять работавших под его началом строителей: - "Ребята, - кричал он громко рабочим, - завтра у нас будет Великий князь; уж вы всю ночь не спите, работайте, но чтобы к утру все было кончено!" Вот прорвался шлюз, вот загремели рубанки, завизжали пилы, застучали топоры, и скоро с быстротой водопада уже полотеры вслед всему несутся морскою волною.. как в сказке: работа поспела гораздо раньше назначенного срока".
Открытие "Славянского базара" в 1872 г. стало крупным общественным событием, поскольку было созвучно царившим в Москве и в России тех лет патриотическим настроениям, формировавшимся вокруг освободительной борьбы Балкан с турецким владычеством.
"К назначенному часу открытия вечером, зашипели щегольские шины красивых карет; великолепные гайдуки, ливрейные джентльмены в высоких цилиндрах, разодетые дамы и панство, панство без конца... мундиры, мундиры. А вот и сам его преосвященство. Сколько дам, девиц света в бальных туалетах! Ароматы духов, перчатки до локтей - свет, свет! Французский, даже английский языки, фраки с ослепительной грудью.."- вспоминал Репин.
Пороховщиков торжествует. Как ужаленный, он мечется от одного высокопоставленного лица к другому, еще более высокопоставленному. Свет пущен вовсю, весело и живо наполнены богатством новешенькие, фантастические хоромы.. как сон из "Руслана". "Славянский базар" стал триумфом самого Пороховщикова, сделал его известность широкой и принес значительный материальный выигрыш. Некоторое время он возглавлял правление компании гостиничного комплекса.
худ. Л.Токмакова. Веселый рисунок на тему создания Художественного театра
"Славянский базар" вошел в историю русской культуры. Здесь любили останавливаться В.В. Стасов, Н.А. Римский-Корсаков, П.И. Чайковский, И.А. Тургенев, Г.И. Успенский. В ресторане "Славянский базар" 1 июня 1898 г. произошла встреча В.В. Немировича-Данченко и К.С. Станиславского, положившая начало МХАТ.
Александр Александрович организовал фабрику, выпускавшую швейные машинки с электромоторами, осуществил замечательный в культурном отношении проект. Речь идет о реконструкции здания Горного правления (бывшего дома Нарышкиных) для архива МИД. Строительство архива шло 3 года с немалыми трудностями и стоило примерно 300 тыс. руб. Торжественное открытие состоялось в июле 1874 г., а 22 августа новое здание посетил в сопровождении канцлера князя Горчакова император Александр II. Затем Пороховщиков берется за благоустройство московских мостовых, известковая пыль которых, по мнению врачей, была одной из причин легочных болезней. Для Александра Александровича это и личная тема - безвременно умирает от чахотки его молодая жена. Он впервые стал мостить улицы твердыми породами камня - диабазом и диоритом, широко использовал для покрытия улиц асфальт. Качество его асфальта на Никольской улице было таким, что четверть века не требовался ремонт.
Следующим шагом неутомимого предпринимателя было желание обеспечить достойным жильем средний класс москвичей. Пороховщиков построил на Тверской ул., недалеко от нынешней площади Маяковского, самый большой по тем временам дом. В Москве тогда не было ни канализации, ни нормального водопровода, ни энергоснабжения. В новом чудо-доме был свой собственный паровой насос, маленькая очистная станция и даже газовый завод. В январе 1905 г. в газете «Московский листок» была напечатана корреспонденция под названием «Москва через 100 лет». В беседе с репортером Пороховщиков описал Белокаменную будущего. Он был уверен, что она станет величайшим и красивейшим городом планеты. Прежде всего, предлагал заселить окраины Москвы: местность вокруг Петровского парка, безлюдные Воробьевы горы, далекие Сокольники, Бутырки.
«Телефон – это главный фактор моего проекта. При посредстве телефона я достигну небывалых удобств и удешевления жизни. Каждому телефонному абоненту будет дана книжка с обозначением цен товаров. Квартирант сообщает по телефону требование, чтобы к такому-то часу было доставлено ему нужное количество провизии и иного товара, имеющегося на складе рынка. Заказ немедленно же исполняется особой артелью, которая и получает плату за товар по прейскуранту. Кроме снабжения жильцов продуктами артель рынка будет принимать на себя исполнение всех поручений, получение и отправку денег и разные домашние услуги. В компоновку жилых зданий будут введены комфортабельность и практичность. В одном из этажей поместятся гимнастический зал, читальня, зал для собраний и детских игр, образцовая прачечная, амбулатория…
- «Но ведь для осуществления всех этих грандиозных затей нужно много денег! Где вы их возьмете?» – недоверчиво вопрошал репортер «Московского листка».Ответ Пороховщикова был скорым и уверенным: «У меня есть капиталисты!»
Живя историей русского народа, Пороховщиков был одержим идеей создания "русского стиля" в архитектуре. Архитектор Гун спроектировал и построил для него в Москве "избу" - бревенчатую, с резными наличниками, светелкой наверху, с деревянными воротами, за которую он получил премию на Всемирной выставке в Париже От нее пошла целая традиция в московской архитектуре. В избе Пороховщиков и поселился с семьей, хотя был одним из крупных домовладельцев Москвы.
 
 
Архитектурные фрагменты особняка Пороховщикова
С годами энергия Александра Александровича не иссякает. В начале 1890-х он на всю страну рекламирует строительство так называемых огнестойких поселков, которые заменили бы крестьянские деревянные избы с соломенными крышами, подверженные пожарам. Новые дома предполагалось строить прежде всего из глины, по образцу саманных построек. Пороховщиков часто выступает с лекциями в обоснование этой идеи и издает массовым тиражом соответствующую брошюру. Он даже собирался поставить образцовую несгораемую саманную избу для крестьянской семьи на Красной пл., около Кремлевской стены, "лицом к крестьянину Минину и князю Пожарскому". Показательные образцы проекта демонстрировались на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде. Было начато строительство экспериментального поселка в селе Спасское-Котово, в 20 верстах от Москвы.
Неоднократно избираясь гласным Московской городской Думы, Александр Александрович не раз баллотировался и на пост городского головы. Именно он выступил еще в 1864 г. с идеей постройки спец. здания городской Думы - на Красной пл. с ее исторической обстановкой, а программа гор. благоустройства Москвы, выдвигавшаяся им в "Письмах к избирателям" начала 1880-х годов, актуальна и сегодня. В поисках средств для города он предлагал даже введение "непременно налога на предметы роскоши". Видя себя трибуном, глашатаем идей, Александр Александрович с головой окунулся в патриотическую публицистику, организовал в Петербурге собственное издательство и типографию, а 9 ноября 1890 г. выпустил в свет 1-й номер своей ежедневной газеты "Русская жизнь", редактором которой стал сам. Современники назвали было "Русскую жизнь" первой после долгих лет опустошенности прогрессивной оппозиционной газетой, которая неоднократно выступала с резкой критикой разорительного для страны экономического курса министра финансов И.А. Вышнеградского, финансовых операций правительства, сокращавших гос. золотой запас. "Русская жизнь", которой Пороховщиков отдал немало сил и средств (до 300 тыс. руб.), после неоднократных цензурных взысканий 20 января 1895 г. была окончательно запрещена. Жизнь Пороховщикова завершалась в атмосфере подозрительности, изоляции и отчуждения, а его смерть означала долгое забвение...
https://www.liveinternet.ru/users/alwa/post141885929/
http://www.stoletie.ru/kultura....587.htm
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Среда, 18 Ноя 2020, 19:03 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7166
Статус: Online | АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ СИБИРЯКОВ
(26.09. 1849 - 02.11. 1933)
Русский торгово-промышленный деятель, меценат, капиталист-золотопромышленник, один из наиболее активных сторонников освоения Северо-Восточного прохода, Северного морского пути. Гласный Иркутской гор/ думы. Потомственный почётный гражданин Иркутска. Принадлежал к старинному купеческому роду Сибиряковых обосновавшемуся в Иркутске еще в начале XVIII в. Его родители - Михаил Александрович и Варвара Константиновн. В семье было шестеро детей: Александр, Константин, Иннокентий, Ольга, Анна и Антонида.
Окончив политехникум в Цюрихе, Александр успешно продолжил предпринимательскую деятельность отца, оставившего после себя около 5 млн руб. Он получил право на участие в нескольких золотопромышленных компаниях, в том числе "Прибрежно-Витимской К°" и "К° промышленности..." и стал членом "К° Ленско-Витимского пароходства...", наиболее крупного пароходного предприятия в системе Лены. Определенный доход приносила продукция Алексадро-Невского стекло-делательного завода и писчебумажной фабрики, приобретенной им в начале 1870-х годов.
Сибиряков был европейски культурным человеком. Он являлся одним из лучших представителей характерного для Сибири слоя буржуазии, который и сам живет, и дает средства для проведения в жизнь важных культурных начинаний, касающихся интересов Сибири, Родины. Принимал участие в организации и финансировании целого ряда полярных экспедиций, субсидировал шведскую экспедицию Н.Норденшельда на судне «Вега» в 1878–1879 гг., осуществившую первое сквозное плавание Северо-Восточным проходом, и ряд других экспедиций через Карское море в устья Оби и Енисея. В 1879 г. для розыска экспедиции Норденшельда он послал в устье Енисея свой пароход и дал средства для исследования прилегающих к этому региону областей Северного Ледовитого океана.
Ранее он обратился в ИРГО с предложением по изучению водных путей Сибири, пожертвовав на это 7000 руб. Было исследовано течение Ангары и водораздел рек Оби и Енисея. В 1880 г. сделал попытку пройти в устье Енисея через Карское море. Его собственный пароход «Оскар Диксон» вышел из Норвегии, прошел Баренцево море, Карские ворота, но у по-ова Явай встретил непроходимые льды и вынужден был зазимовать. На следующий год в июле судно было раздавлено льдами и затонуло со всем грузом. Постепенно интерес Сибирякова к Карскому морскому пути угас. В 1884 г. на пароходе «Норденшельд» прошел до устья Печоры, далее на речном пароходе вверх по реке, а затем перевалил через Урал на оленях и по реке Тоболу достиг Тобольска, открыв, таким образом, важный торговый путь, получивший название «Сибиряковский тракт на север». Уже в 1887–1888 гг. этим путем было перевезено 210 тыс. пудов различных грузов.
Однако не только и не столько предпринимательской деятельностью Александр Михайлович снискал внимание и память сибиряков. В 1893 г/ иркутский гор/ голова В.П. Сукачев, преподнося ему звание почетного гражданина, говорил на заседании Думы: "Александр Михайлович проявляет особую сердечную отзывчивость, как затратою личного почина и трудов своих, а равно громадными материальными жертвами в делах поднятия народного образования и религиозно-нравственного чувства в народе, а также в предприятиях, имеющих целью поднять и развить экономические силы на благо не только Иркутска, но и всего родного края - Сибири".
В разное время Сибиряков пожертвовал Восточно-Сибирскому отделу ИРГО свыше 10000 руб/, давал средства на издание сочинений по истории Сибири, много сделал для открытия Томского университета, пожертвовал в АН 10000 руб/ на выплату премий за оригинальные исторические сочинения на русском языке о Сибири. Ему принадлежат немногочисленные, но ценные работы по различным сибирским вопросам. Он неоднократно объезжал Сибирь и ее окраины, изучая главным образом вопросы коммуникаций. Многие из его идей и предложений были реализованы, что сделало имя его очень популярным в Сибири.
Много доброго и полезного сделал Александр Михайлович и для своего родного Иркутска. Он пожертвовал 800 тыс. руб. на создание и содержание 4-х начальных училищ им. А. М. Кладищевой (своей сестры, умершей в возрасте 22 лет), 50 тыс. руб. – на учреждение Высшего технического училища, 12 тыс. руб. – на устройство типографии газеты «Сибирь». Иркутской гимназии он подарил скульптуру М.М. Антокольского и 3 пейзажа И.К. Айвазовского, публичной библиотеке – много ценных изданий на русском и иностранных языках (в том числе «Полное собрание летописей» и «Известия Географического общества» за несколько лет). Он передал городу 2 пожарные машины, заново отстроил разрушенное пожаром здание приюта для бедных, созданного его отцом, участвовал в сборе средств для строительства нового театра взамен сгоревшего. Сибиряков много помогал учащейся молодежи: был почетным членом Общества для оказания пособий учащимся в Восточной Сибири и членом Общества для содействия учащимся в Санкт-Петербурге сибирякам.
худ. А.Борисов. Храм на о. Вайгач, построенный на средства А.М. Сибирякова
Еще одна сфера благотворительной деятельности Александра Михайловича – строительство и благоустройство церквей. В Иркутске, в Ремесленной слободе, он построил храм во имя иконы Казанской Божьей матери, сохранившийся до сих пор; в Вознесенском монастыре благоустроил главный храм; подарил землю под строительство богадельни для вдов и сирот духовного звания. За заслуги перед городом Сибирякову в 1893 г/ было присвоено звание почетного гражданина Иркутска. Миллионные затраты значительно сократили его состояние. В начале ХХ в. Александр Михайлович отошел от активной предпринимательской деятельности, передал дела сыну и уехал из Иркутска. Жил в Ницце, Батуми, Париже, Цюрихе. В 1920 г/ шведский консул в Ницце разыскал Сибирякова, жившего в глубокой бедности. Благодаря усилиям консула и председателя Географического общества в Стокгольме шведское правительство в 1921 г. назначило Сибирякову пожизненную пенсию в размере 3000 крон ежегодно. Скончался Александр Михайлович в больнице Пастера в возрасте 84 лет. Похоронен на кладбище Кокад.
Присутствовавший на похоронах корреспондент газеты «Свенска Дагбладет» писал в номере от 8 ноября 1933 г: «Это были странные похороны. Когда пришедшие подошли к небольшой белой часовне на русском кладбище, расположенном на красивом пригорке за Ниццой, они посмотрели друг на друга - никого, кроме них четверых, на похоронах не было. Присутствовали - шведский консул в Ницце Баргтрен, директор бюро путешествий «Нордиск Вояж» Перссон, хозяйка гостиницы, где жил умерший, и ваш покорный слуга, корреспондент газеты «Свенска Дагбладет». Они молча стояли под ослепительным солнцем и ждали. Но в конце концов поняли, что ни один из 50 000 соотечественников усопшего на Ривьере не пожелал обеспокоить себя появлением на похоронах. Шестеро пожилых мужчин в серых блузах подняли некрашеный гроб и понесли вверх по склону. Пожилой русский священник расстелил над гробом потрепанное покрывало с желто-голубой вышивкой, шведский консул положил в изголовье венок с желто-голубой лентой. Священник, улыбаясь, поблагодарил четверых пришедших на похороны. Хозяйка гостиницы со слезами на глазах спросила, что же пожилой русский господин сделал плохого, раз соотечественники его забыли. Консул ответил, что он ничего плохого не сделал. Но с годами он стал одиноким и бедным, а был одним из самых богатых людей в своей стране...»
Gо сию пору нет достойной книги и фильма об этом замечательном и уникальном человеке, незаурядной личности, несмотря на то, что в диссертациях учёных изучен и оценён феномен этого представителя «просвещённой буржуазии», которому была присуща, говоря сегодняшним языком, деловая активность, гос/ взгляд, поддержка общественных инициатив. В Иркутске есть музей династии Сибиряковых, проводятся Сибиряковские чтения, а земляки Александра Михайловича не без основания полагают, что «его имя – достояние потомства»...
Награды:
1. Крест ордена Полярной Звезды от короля Швеции за помощь в организации экспедиции Норденшельда.
2. Пальмовая ветвь от правительства Франции за содействие экспедиции Де Лонга.
3. Серебряная медаль Русского географического общества.
Именем Сибирякова названы:
1. Остров Сибирякова в Карском море
2. Остров Сибирякова в Японском море
3. Ледокол «Александр Сибиряков»
4. Ледокол «Сибиряков»
http://www.gpavet.narod.ru/sibirjakov.htm
http://irkipedia.ru/content/sibiryakov_aleksandr_mihaylovich
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Пятница, 22 Янв 2021, 18:30 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7166
Статус: Online | ПАВЕЛ МИХАЙЛОВИЧ ТРЕТЬЯКОВ
(15.12. 1832 — 04.12. 1898)
"Моя идея была, с самых юных лет, наживать для того, чтобы нажитое от общества вернулось бы также обществу (народу) в каких-либо полезных учреждениях; мысль эта не покидала меня никогда во всю жизнь".(П.М.Третьяков)
худ. И.Крамской. 1876.
Российский предприниматель, меценат, коллекционер произведений русского изобразительного искусства, основатель Третьяковской галереи. Почётный гражданин Москвы.
За многие годы Советской власти, казалось, окончательно смылись со скрижалей истории имена знаменитых российских предпринимателей, купцов, банкиров. С именем П.М. Третьякова этого, к счастью, не случилось. Слишком большое и знаменитое наследство - Третьяковскую галерею - оставил он после себя, подарив свою собственность народу. Две главные страсти были у русского купца Третьякова. Первая - торговля льняным полотном. Вторая - собирание картин знаменитых и неизвестных художников. Оба этих дела занимали его с юности.
Павел Михайлович получил хорошее дом/ образование. С детства поддерживал дружеские связи с семьей владельца карандашной фабрики Рубинштейна, чьи дети Антон Григорьевич и Николай Григорьевич впоследствии стали известными муз/ деятелями. К концу 1840-х гг. Третьяковы владели 5-ю лавками в Старых торговых рядах между Ильинкой и Варваркой. На купеческом поприще уже к 15 годам Павел - младший сын в семье, заслужил полное доверие отца своей аккуратностью и деловой хваткой. Ему поручалось самостоятельно обслуживать оптовых покупателей. Тогда же в его записной книжке появилась новая графа: «Покупка художественных промыслов». Юный коллекционер скрупулезно вносил туда свои расходы. Поначалу невеликие - «3 рубля», «8 рублей». Затем внушительные - «200 рублей», «312 рублей», «900 рублей». После смерти отца дела вели мать и старшие сыновья. Сам Павел Михайлович был обязан постоянно находиться в лавках. После смерти матери он возглавил семейное предприятие, расширил и укрепил его. На базе нескольких фабрик в Костромской губернии было учреждено «Товарищество Большой Костромской льняной мануфактуры» (1866), которым владела семья Третьяковых.
В 1865 г. Павел Михайлович женился на 20-летней В.Н. Мамонтовой, образованной девушке из известной купеческой семьи, музыкально одаренной и разделявшей увлечение мужа искусством. Брак был счастливым. На семейных приемах бывали многие известные люди того времени, выдающиеся писатели, музыканты. Из детей в живых остались дочери и умственно неполноценный сын Михаил. Обладая не самым крупным в Москве состоянием, Третьяков пользовался в купеческой среде большим авторитетом и многократно выполнял общественные обязанности, занимал выборные должности. На его попечении лежала забота об Арнольдовском училище для глухонемых детей.
Человеком он был человеком основательным и волевым. К поставленной цели шагал твердо, и успехи шли по возрастающей. В 1866 г. с братом Сергеем и товарищами открыл крупнейшую в Европе фабрику механического льно-прядения и ткачества "Новая Костромская льняная мануфактура". Колокольным звоном церквей и народным гуляньем было отмечено это событие в тихой Костроме. Продукции этой фабрики суждено было завоевать российский, европейский и мировой рынки. Качество изделий будет неоднократно отмечаться «Гран-при» на всемирных выставках, а оборудование окажется настолько надежным, что прослужит до 70-х годов нынешнего века. Третьяков откроет бесплатное общежитие для рабочих, больницу, баню, родильный приют с яслями, училище для детей.
Как собиратель начал с приобретения худ. изданий и гравюр на знаменитых «развалах» у Сухаревой башни. В 1854 г. он купил там первые 10 картин, полотна старых голландцев. Однако уже через 2 года приобретает 2 жанровые картины русской школы - «Искушение» Н.Шильдера и «Финляндские контрабандисты» В.Худякова, которые и легли в основу выдающегося собрания. Тем временем ширилась его галерея картин. В праздничные дни после обедни Павел Михайлович регулярно посещал мастерские художников и антикварные лавки. Его знала вся худ. Москва. Именитые художники почитали за честь продать ему картины. Не оставлял он без внимания и молодежь, щедро тратя свое время и деньги. И дома, и в магазине, и на выставке - везде вокруг него кружилось множество живописцев с пухлыми папками своих рисунков. Каждое утро, ровно в 8 час. - Павел Михайлович входил в галерею и в течение часа перед уходом на фирму делал обход залов. К приходу хозяина до блеска натирались полы, а пуховыми кистями смахивалась пыль с холстов и рам. Все знали - хозяин не простит халатности и неаккуратности.
Не удовлетворяясь обладанием частной коллекцией, Павел Михайлович хотел создать национальную худ. галерею. Программа ее создания национальной была сформулирована им в завещательном письме в 1860 г. Согласно этому документу, он завещал свой основной капитал на устройство «художественного музеума». Поставленной однажды цели Третьяков остался верен всю жизнь. Его личные худ. вкусы оказали немалое воздействие на русскую худ. школу. Галерея пополнялась не только отдельными произведениями, но целыми собраниями. Так, в 1874 г. Третьяков приобрел у Верещагина 144 картины и этюда, затем 127 рис. карандашом. Серию его произведений Павел Михайлович приобрел и на аукционе, проходившем в 1880 г. Ему удалось собрать целую галерею этюдов А.Иванова, в которую входило более 80-ти произведений прославленного мастера. В 1885 г. он приобрел у В.Поленова 102 этюда, выполненных во время путешествия по Турции, Египту, Сирии и Палестине. У В.Васнецова купил собрание эскизов, сделанных в период работы над росписями киевского собора св. Владимира. Наиболее полно и лучшими работами в собрании Третьякова были представлены В.Перов, И.Крамской, И.Репин, В. Суриков, И.Левитан, В.Серов.
Он выделял в современном ему искусстве самую живую и плодотворную струю - передвижников, с их боевым, демократическим духом, страстной приверженностью к правде и глубоким сочувствием к угнетенным. Именно их произведения составили драгоценное ядро его коллекции, и до сих пор полнота и качество этой части собраний галереи остаются непревзойденными. Этот героический период русского искусства можно понять, прочувствовать и изучить в Москве, в «Третьяковке» так, как нигде больше. Огромное патриотическое и худ. значение имело осуществление идеи Третьякова о создании портретной галереи деятелей русской культуры. Обширная галерея портретов и автопортретов была выполнена по его заказу Крамским, Перовым, Репиным, Серовым и др. живописцами и сохранила для потомков образы «лиц, дорогих нации, лучших ее сынов», по выражению И.Репина, - выдающихся ученых, писателей, музыкантов, артистов, художников (Толстого, Достоевского, Тургенева, Герцена, Некрасова, Гончарова, Чайковского.
Позднее Павел Михайлович стал приобретать картины русских мастеров XVII - п/п XIX в. и памятники древнерусской живописи. В 1890-е годы у Третьякова начинает складываться собрание древнерусской живописи. Первое крупное приобретение икон он сделал на выставке русской старины при 8-ом археологическом съезде в Москве. Ценные произведения были им куплены, в частности, у известного собирателя-антиквара И.Силина. Однако при жизни владельца иконы не включались в экспозицию, они висели в его кабинете. В общей сложности Третьяков приобрел 62 иконы. Тогда же, в 1890-е годы, было положено начало коллекции русской скульптуры.
Еще в 1851 г. Третьяков поселился в Лаврушинском пер. Здесь, в небольшом 2-этажном особняке, и возникла галерея. Первые картины размещались в кабинете владельца на 1-ом этаже. В дальнейшем, по мере роста собрания, они стали украшать стены столовой, гостиной, спальни, детских комнат, лестничные пролеты. Все новые и новые поступления побудили владельца в 1872-1874 гг. сделать к особняку спец. пристройку. В 1882 г. за ней последовала 2-я, в 1885 - 3-я, в 1892 г. - 4-я. На первых порах посетителей в музее было немного. Впрочем, так продолжалось недолго: в 1885 г. в залах галереи побывало уже около 30 тыс. чел. И дом этот и бесценные собрания искусства были переданы Третьяковым в дар городу Москве в 1892 г. в качестве общедоступного публичного музея.
«... Желая способствовать устройству в дорогом для меня городе полезных учреждений, содействовать процветанию искусства в России и вместе с тем сохранить на вечное время собранную мною коллекцию, ныне же приношу в дар Московской городской думе всю мою картинную галерею со всеми художественными произведениями…»
В состав коллекции входило и прекрасное собрание франц. искусства его умершего брата - Сергея Михайловича (в 1925 г. эти 84 картины перешли в Музей нового западного искусства, ныне они — в Эрмитаже и ГМИИ им. Пушкина). В 1918 г. по декрету о национализации, подписанному Лениным, галерея получила свое теперешнее название «Государственная Третьяковская галерея», чем было увековечено имя ее основателя.
15 августа 1893 г. состоялось офиц. открытие музея под названием «Московская городская галерея Павла и Сергея Михайловичей Третьяковых». Передав галерею родному городу, сделав ее достоянием всей России, Павел Михайлович по-прежнему продолжал пополнять ее собрание. Ежегодно он дарил галерее десятки картин, рисунков, этюдов. Немало времени и сил отдавал Третьяков изучению коллекции созданной им галереи. Результатом этой работы стали каталоги, издававшиеся с 1893 г. Последнее приобретение Третьякова для своей галереи - эскиз Левитана к картине «Над вечным покоем».
Павел Михайлович был равнодушен к милостям сильных мира сего. Его удивительные выставки неоднократно посещали высокопоставленные особы, в том числе родной брат императора Александра III. И никогда Третьяков не лебезил, не просил о каких-то почестях и милостях. Служащие даже вынуждены были говорить, что хозяина нет дома, хотя тот спокойно сидел в своем кабинете и читал книгу. Но в мае 1883 г. галерею посетил сам император, и Третьяков изменил своей привычке. Государь обошел галерею и поблагодарил Павла Михайловича за патриотическое намерение передать ее в дар Москве. Когда через некоторое время он соизволил ему пожаловать звание дворянина, Третьяков ответил: «Очень благодарен его величеству за великую честь, но от звания дворянина отказываюсь. Я родился купцом, купцом и умру».
К концу жизни Третьяков получил звание коммерции советника, был членом Московского отделения Совета торговли и мануфактур, а с 1893 г. - действительным членом Петербургской АХ. Вместе с братом владел несколькими доходными домами в Москве: Доходный дом Третьяковых (ул. Кузнецкий Мост, 13/9 - ул. Рождественка, 9/13); Доходный дом Третьяковых (ул Кузнецкий Мост, 9/10 - ул. Неглинная, 10/9). Состояние Павла Михайловича к моменту его смерти оценивалось в 3,8 млн руб. В последние годы он страдал от язвы желудка. Болезнь доставляла немалые страдания и стала причиной смерти. Павел Михайлович заранее подготовил завещание, в котором оставил крупные суммы детскому интернату, дому с бесплатными квартирами для вдов художников, Московской консерватории, богадельням, распорядился о стипендиях и пенсиях для рабочих своей фабрики. Не обошел он и домочадцев и не забыл упомянуть каждого слугу в доме. Последние слова его родственникам были такими: «Берегите галерею и будьте здоровы».
Похоронен на Даниловском кладбище в Москве рядом с родителями и братом. В 1948 г. прах братьев Третьяковых был перезахоронен на Новодевичьем кладбище.
В Москве перед зданием Третьяковской галереи Павлу Михайловичу Третьякову установлен памятник.
Дело его жизни - настоящий подвиг, а сам он заслуживает благодарности, памяти и уважения как национальный герой.
http://www.hrono.ru/biograf/bio_t/tretjakov_pm.php
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Четверг, 25 Фев 2021, 14:34 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7166
Статус: Online | МИХАИЛ АБРАМОВИЧ МОРОЗОВ
(19.08. 1970 - 24.10. 1903)
Промышленник, коллекционер западноевропейской и русской живописи, скульптуры, меценат. Литератор, автор трудов по западноевропейской истории, худ. критик, общественный деятель Москвы. Один из титанов русской жизни конца XIX – начала XX в.
Более 100 лет назад жил в Москве молодой бизнесмен, удивлявший всех экстравагантными поступками. О себе он не без гордости говорил: "Я - русский самородок, смягченный цивилизацией". Ходили слухи, что за одну ночь он проиграл в карты в Купеческом клубе табачному фабриканту Бостанжогло миллион рублей. Говорили об устроенной им в зимнем саду собственного особняка на Смоленском бульваре картинной галерее, где были "Царевна-Лебедь" Врубеля, "Поле маков" Клода Моне, "Портрет актрисы Жанны Самари" Огюста Ренуара, шедевры Ван Гога, Боннара, Мунка. А в 1897 г. на сцене Малого театра прошла премьера спектакля "Джентльмен".
Прототипом ее главного героя был все тот же человек - М.А. Морозов, купец нового поколения – блестяще закончил историко-филологический факультет Московского университета, неплохо рисовал, сочинил и опубликовал роман, писал исторические исследования и публицистические эссе, испробовал себя в качестве университетского преподавателя. Массивный, элегантный, самодовольный, властный – таким он предстал на портрете В.Серова.
Он объездил всю Европу, и в своих письмах колоритно, с присущей ему во всем оригинальностью описал природу и быт многих городов и курортов. «М.А. Морозов вообще был чрезвычайно характерной фигурой. В его облике было что-то своеобразное и неотделимое от Москвы, он был очень яркой частицей ее быта, чуть-чуть экстравагантной, стихийной, но выразительной и заметной». – вспоминал С.П. Дягилев.
В неуемной натуре Михаила Абрамовича была перемешана кровь двух выдающихся русских предпринимательских династий - Хлудовых и Морозовых. Предки М.Морозова по линии отца происходили из крепостных крестьян Богородского уезда Московской губернии. С конца ХVIII в. они занимались разносной торговлей, позже завели фабрики и, накопив денег, выкупились на волю в 1820 г. По мнению историка И.Мешалина, первое шелкоткацкое предприятие основоположника династии, Саввы Васильевича, существовало с 1801 г. Он прожил 90 лет, имел сыновей, от которых пошли 4 ветви промышленного дела Морозовых. Они были старообрядцы, придерживались строгого соблюдения православных обрядов. Старообрядцы нередко давали детям библейские имена. Одного из сыновей Савва Васильевич назвал Авраамием, в просторечии Абрамом. Тот, в свою очередь, имел двух сыновей - Абрама и Давида. А Михаил, родившийся в 1870 г., являлся старшим сыном Абрама Абрамовича. Ветвь Абрамовичей входила в число лидеров российской текстильной отрасли. Их Товарищество Тверской мануфактуры бумажных изделий, учрежденное в 1859 г., неизменно держалось в пятерке самых мощных фабрик Российской империи.
Представители всех 4-х ветвей морозовского рода. Слева направо: Абрам Абрамович, Тимофей Саввич, Иван Захарович и Викула Елисеевич Морозовы. Начало 1860-х г.
Отец умер, когда Мише было 11 лет, так что ему рано пришлось стать самостоятельным. В любом занятии он проявлял азарт. В гимназии все схватывал на лету. С ранних лет они с братом Ваней учились рисованию у известных художников - сначала у Н.Мартынова, который давал уроки многим детям из купеческих семей, например М.Сабашникову, позже у К.Коровина. Эти педагоги ходили к ним на дом, а студию мальчики Морозовы посещали по воскресеньям.
В 1893 г. Михаил окончил историко-филологический факультет Московского университета. Он любил лит. творчество и стал публиковать статьи по искусству и путевые заметки в периодических изданиях, таких как "Новости дня" и "Северный вестник". Стезя промышленника словно была тесна для него. Смолоду Михаил Абрамович слыл снобом и эстетом. Под псевдонимом М.Юрьев он напечатал в 1894 г. историческую монографию "Карл Пятый и его время" и книгу "Спорные вопросы западноевропейской исторической науки". В 1903 г. был издан его роман "В потемках", однако весь тираж был уничтожен по требованию цензуры. Упоение богемной жизнью причудливо сочеталось с религиозностью, ведь благочестие было семейной традицией - бабушка Михаила, Д.Д. Морозова, после смерти мужа ушла в строгое монашество, приняв имя схимницы Деворы. В 27 лет Михаил стал старостой Успенского собора в Кремле, сменив на этом посту знаменитого адвоката Ф.Плевако. Здесь соединились вера и любовь к искусству. По словам супруги, М.К. Морозовой, "собор этот он очень чтил и любил, истратил большие средства на его отделку и ремонт, и кроме того, работал над его историей".
Избрание купца церковным старостой определялось не только щедростью московского купечества, но и его рачительностью. С начала XIX в. московский губернатор предписал выбирать церковного старосту Успенского собора из купцов или мещан. Церковным старостой мог быть человек не моложе 25 лет, известный своей преданностью христианской церкви, грамотный, который не был под судом или следствием. Староста должен был поддерживать в исправности здание храма, пополнять ризницу и церковную утварь. Михаил Абрамович вложил большие личные средства в реставрацию и убранство этого выдающегося архитектурного памятника XIV–XV в., где венчали на царство российских государей, включая и Николая II. Одновременно Морозов был старшиной московского купеческого сословия, депутатом Московской гор. думы, жертвовал средства на поддержку Московской консерватории (был её казначеем), Строгановского художественно-промышленного училища, на создание в Москве на Девичьем поле Института им. Морозовых (для лечения страдающих опухолями) при Императорском Московском университете, на содержание приютов и больниц Ведомства учреждений императрицы Марии. Взял на себя расходы по созданию зала, посвящённого искусству Греции, в строившемся здании Музея изящных искусств императора Александра III. Страстный любитель драм. театра и балета, Морозов писал отзывы на театральные постановки и публиковал их в газетах.
В 1890-х гг. М.А.Морозов увлёкся коллекционированием. Первоначально приобретал полотна русских художников А.Васнецова и В.Васнецова, С.Виноградова, М.Врубеля, К.Коровина, И.Левитана, В. Перова, В.Серова (портреты самого Морозова и его сына М.М. Морозова), К.Сомова. Первым из российских коллекционеров Морозов оценил творчество П.Гогена, В.Гога, П.Боннара, познакомил с их работами московских любителей живописи, привлёк к ним внимание других коллекционеров. В начале 1900-х гг. его коллекция включала 83 произведения русской и западноевропейской живописи, 10 скульптур, свыше 60 икон. В собрании Морозова была египетская мумия в деревянном, раскрашенном саркофаге (приобретена в Каире в 1894), в 1896 Морозов передал её в дар Румянцевскому музею.
Наряду с серьезными занятиями он обожал светскую жизнь: балы в собственном особняке, кутежи в ресторанах. Разбирался в гастрономии, любил как изысканную франц. кухню, так и сытную русскую. Пил и ел без ограничений, махнув рукой на свою склонность к полноте. На жену и родных, пытавшихся его образумить, срывался и топал ногами. В результате хроническое заболевание почек прогрессировало, но на диету Морозов садиться отказывался. После одного из пиршеств, где он переел любимого сырокопченого мяса, которое запивал водкой, началось обострение воспалительного процесса. Лучшие врачи были бессильны помочь, и 33-летний Михаил Абрамович скончался в конце 1903 г. Похоронен на кладбище Покровского монастыря.
Женился Михаил Абрамович в 21 год, еще учась в университете. Его избранницей была 18-летняя красавица М.К. Мамонтова, приходившаяся племянницей П.М. Третьякову. Маргоша, как ласково звали ее родные, имела хорошую купеческую родословную, но не была богата. Она любила мужа, хотя 12 лет лет совместной жизни не были радужными. Вспыльчивость и даже психическая неуравновешенность Михаила Абрамовича часто доставляли ей душевные страдания. И одновременно муж баловал ее, устраивая путешествия во Францию, Италию, Испанию, Египет. На память о поездке 1894 г. Михаил Абрамович купил в Каире за кругленькую сумму настоящую мумию в саркофаге, которую, правда, через 2 года решил убрать из своего дома и передал в музей. Приобретенный сразу после свадьбы особняк на Смоленском бульваре стоимостью около 120 тыс. руб. он оформил на имя жены. Муж создавал супруге возможности для творческого развития. Маргарита брала уроки музыки у Метнера и Скрябина, посещала не только балы, но и интеллектуальные собрания. В Москве она слыла легендарной личностью. Всегда великолепно одетая, держащаяся с большим достоинством, она вызывала восхищение окружающих. Юношей в нее был влюблен А.Белый, в котором проезд экипажа обворожительной миллионерши по арбатским переулкам вызывал бурю чувств. И при этом, несмотря на целую свиту поклонников, Маргарита Кирилловна сохраняла безупречную репутацию.
М.К. Морозова с детьми в своем доме на фоне портрета мужа работы В. Серова
У Морозовых родились 2 сына и 2 дочери. Сын Михаил стал в советское время знаменитым профессором-шекспироведом.
Это его "Портрет Мики Морозова" кисти В.Серова считается одним из шедевров русской портретной живописи. После рождения дочери Маши - она появилась на свет через 2,5 мес. после смерти отца - Маргарита Кирилловна в начале 1904 г. с детьми и сестрой Еленой уехала жить в Швейцарию. Ей было невыносимо оставаться в Москве, в прежде счастливом семейном доме. За границей она провела более года. Вернувшись в Москву, она обрела себя в общественной деятельности. Коллекцию мужа Маргарита Кирилловна в 1910 г. передала в дар Третьяковке. Западноевропейская часть коллекции позднее попала в Эрмитаж и Пушкинский. Греческий зал Цветаевского музея устраивался на деньги, пожертвованные Морозовым. Маргарита Кирилловна прожила, в отличие от мужа, долгую жизнь. Дом она продала еще до революции, от мужниного наследства отказалась в пользу детей. Из России Морозова не уехала, хотя были времена, когда единственным безопасным для нее местом оставался склеп покойного мужа на Рогожском кладбище, в котором ей приходилось прятаться. Уезжать из России после революции она не захотела и вторую половину своей жизни прожила в глубокой бедности.
В 1910 г. особняк Морозовых в Глазовском пер. был продан фабрикантам Ушаковым, а в 1918-м национализирован. 10 ноября 1918 г здесь состоялось торжественное открытие клуба им. Октябрьской революции, на котором выступал В.Ленин. В начале 1920-х годов в особняке ютился начинающий писатель Ф.Гладков, написавший здесь свой знаменитый роман "Цемент".
https://rusmir.media/2020/06/05/morozov
https://www.liveinternet.ru/users/3862613/post139034384/
|
| |
| |
