Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 03 Янв 2021, 18:42 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 7248
Статус: Offline
| ИВАН ЕГОРОВИЧ ЗАБЕЛИН (29.09. 1820 - 13.01. 1909)
«Светлый русский ум и живая ясность взгляда». (И.С. Тургенев) В этих непритязательных словах содержится самая верная оценка личности и творчества замечательного русского историка 2-й половины XIX в. В них разгадка его потрясающего читательского успеха, его влияния на русскую культуру.
 Выдающейся русский археолог и историк, специалист по истории города Москвы. Член-корр Императорской АН по разряду историко-полит. наук (1884),почётный член Императорской Академии наук (1907), инициатор создания и товарищ председателя Императорского Российского Исторического музея им. Императора Александра III, тайный советник.
Иван Егорович родился в Твери в семье бедного чиновника - коллежского регистратора Г.С. Забелина. Жалкая квартирка на окраине города, постоянная нужда, нехватки - с этого началась его жизнь. А в 7 лет он потерял отца и жить стало еще труднее. Мать с двумя детьми перебирается в Москву, устраивается экономкой с проживанием в чужой дом, но условием этой работы было оставление детей за его пределами. Будущего историка отдали на проживание отдельно. По существу с тех пор он стал жить сам по себе, скитался по московским углам, подвалам, бродил по городу, прислуживал в приходских церквах. В 1832 г., 12-ти лет, он оказался в Преображенском сиротском училище, или, как тогда говорили, в богадельном доме. После 5-летнего пребывания в училище Забелина определили на работу в Оружейную палату Московского Кремля в качестве служащего 2-го разряда. Так началась для него новая жизнь.
 Уже в эти первые детские и юношеские годы ряд обстоятельств не могли не повлиять на формирование его личности. Бедно жили многие, но не многие обладали таким любознательным умом, такой впечатлительной, поэтической натурой, как Забелин. В своих записках он вспоминал позднее, что писал в отроческие годы стихи; в сиротском училище увлекался прекрасным и грозным миром прошлого, с упоением читал Плутарха, Карамзина, В.Скотта, русские исторические романы Вельтмана, Лажечникова, Загоскина, приобщался к высотам тогдашней русской литературы - к Пушкину, Баратынскому, Ф.Глинке, Ершову, Языкову. А вокруг свирепствовали дикие нравы, постоянное насилие над личностью, избиение старшими младших, грубость. Мир прошлого, прекрасный мир литературы вступали в его душе в противоречие с ужасами жизни и не могли не потрясти его. И еще.
В 6-летнем возрасте, в то время когда семья была вместе, Иван Егорович с матерью уехал в имение князей Вадбольских в с.Ботня близ Алексина. Там мать служила экономкой, а сын жил при ней. Прекрасная природа средней Руси, прекрасное имение, красивая утонченная жизнь местной аристократии и униженное положение матери, собственное пребывание там на задворках - и это при незаурядном уме и впечатлительной натуре. Какие чувства могла зародить в душе мальчика такая жизнь - озлобление, зависть, приниженность, бунтарство, обидчивость - да любое из них, но во всех случаях здесь, в первые его детские годы с их неустройствами, бедностью и унижениями со стороны большого и богатого мира следует искать объяснение многих последующих настроений, привязанностей и антипатий И.Е. Забелина, в том числе интерес к быту размеренному, ухоженному, надежному - будь то давняя жизнь предков или своя собственная жизнь. Во всяком случае с юных лет он оставался быстро и глубоко ранимым человеком, воспитал в себе чувство прочного и глубокого недоброжелательства и недоверия к сильным мира сего. И еще он понял, что в его положении надо терпеть, чтобы чего-то в жизни добиться и вырваться из круга нищеты и унижений.
Но были и светлые, радостные переживания. Трудная борьба за жизнь не подорвала возникшую еще в училище и крепнущую с каждым днем страсть к истории, не загасила все усиливавшуюся любовь к Москве, которую уже тогда в юности он увидел не только во всей красе ее храмов и дворцов, но и в неприглядной трогательности неустроенного быта, в неповторимой заброшенности и убогости московской бедноты. Все это - и звучащая в его душе история, и полифоничная московская действительность входили в его плоть и кровь, чтобы с годами выплеснуться наружу в самопожертвенной преданности московской старине, в независимости и демократизме суждений, в упрямой неприязни к власти как таковой, к силе, насилию, откуда бы они ни исходили, когда бы ни существовали. Направление на службу в Оружейную палату оказалось не случайностью, а, пожалуй, единственным и неповторимым шансом, который он, безродный и бездомный юнец, обеспечил себе сам, добился своим глубоким интересом к истории, своей эрудицией, уже накопленными в училище знаниями. Его попечитель Д.М. Львов уловил в юноше эту разгоревшуюся искру знания и творчества и помог определиться в Кремль. Это было чудо. И сведение об этом чуде стало первой в жизни дневниковой записью И.Е .Забелина.
 худ. Н.Бурдин. Оружейная палата в Кремле. Забелин крайний справа. 1846
В то время ему было 17 лет.С тех пор его прочно, на всю жизнь окружил мир московской старины. Оружейная палата была уже в то время не только музеем, первой сокровищницей России, но и великолепным архивохранилищем, где содержались документы о жизни царского двора минувших столетий, его приказов - Большой Казны, Каменного и др. Сотни и тысячи их лежали с давних времен никем не учтенные и никем не обработанные. Покинутая с начала XVIII в. властями старая столица как бы застыла в этих документах в своей московской первозданной старине, рубежом которой стал XVIII в., сокрыла для посторонних глаз свое великое прошлое; ветер века с тех пор шумел совсем с другой стороны, а Кремль, царский дворец ветшали, приходили в запустение. Правда, Забелин пришел в Оружейную палату в те годы, когда Москва, казалось, всколыхнулась после 1812 г., пробудила к себе всеобщий интерес. И этот общественный подъем старой столицы не мог не пройти мимо пытливого ума начинающего ученого. 3 года провел он на новой службе, а в 1840 г. написал первую научную статью о выездах царской семьи на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Тема ее была узка и конкретна, но выбор ее был неожидан и оригинален. Уже этот первый опыт, получивший выход на страницы печати («Московские губернские ведомости») в 1842 г. показал направленность интересов молодого ученого: опора на архив, на точный исторический факт, образность мышления, стремление увидеть в отдельном, пусть небольшом и ординарном событии большой исторический подтекст.
Затем последовали новые публикации по истории Московской Руси XVI-XVII в., которые сделали его имя заметным в научном мире. Кажется, жизнь налаживалась: Забелин получил казенную квартиру, взял к себе мать, женился. И все же бедняцкое прошлое тяжким грузом придавливало его едва определившееся будущее. Он никак не мог выбиться из круга мелких забот и мелких людей. Радостью становились ничтожные случайные приработки, радостью стал тот факт, что он наконец расплатился за казенную одежду с сиротским училищем. Его жена М.П. Андронова была такой же беднячкой, как и сам Иван Егорович. Начинающему ученому не хватало систематического образования, широты кругозора. В своем дневнике он записал в те годы: «Хотелось знания, хотелось учиться». За его плечами были лишь 5 лет учебы в Богадельном доме. Офиц. наука, хотя и благосклонно, но весьма настороженно относилась к талантливому самоучке. Профессура Московского университета так и не признала его, по существу дискриминировала всю его творческую жизнь за исключением последних лет жизни, когда имя Забелина затмило научное реноме многих из них.
В этих штрихах его жизни мы находим ответы на многое из того, что определяло его взгляды и настроения, его демократизм и гуманизм, неприятие офиц. науки с ее косностью и тщеславием, отрицательное отношение к сильным мира сего. Но жизнь шла. Забелин продолжал вгрызаться в архивы; теперь почти ежегодно выходили его новые статьи, публикации редких архивных документов; старомосковский быт все шире развертывался перед изумленными взорами читателей. Уже в 40-е годы он начал работу над своим фундаментальным трудом «Домашний быт русского народа в XVI и XVII столетиях»; постепенно определяется еще одна главная тема его научного творчества - история Москвы, проявляется интерес к археологическим древностям. В молодом тогда человеке, - а первая публикация Забелина вышла в свет, когда ему было лишь 22 года, - удивляет широта научных замыслов, масштабы задуманного, стремление к мобилизации такого количества архивных материалов, которые сегодня под силу лишь солидным научным коллективам.
 К концу 40-х годов в возрасте 30 лет Забелин имел уже около 40 опубликованных работ. Его научное слово звучало все уверенней, теперь с ним считались все, кто занимался средневековой Русью. В 1842 г. это признание было оформлено избранием его членом-соревнователем Общества истории и древностей российских. Молодого ученого поддерживал глава этого общества, попечитель Московского учебного округа С.Г. Строганов. В «Чтениях» общества Забелин продолжил публикацию архивных документов по истории Москвы и Подмосковья XVI-XVII вв. В 1848 г. он был назначен помощником архивариуса Московской дворцовой конторы, а в 1855 г. стал кремлевским архивариусом. К этому времени у Забелина появилось больше времени для научной работы, меньше стало мелких обременительных чиновничьих забот. Вокруг него группируется кружок любителей русской старины. Именно к 40-50-м годам относятся его походы по территории Кремля, тщательные осмотры кремлевских соборов, церквей, монастырей, подворий, подмосковных боярских дворцов. Известны пешие походы Забелина с друзьями в Троице-Сергиеву лавру, Новый Иерусалим, Ростов Великий, а по пути - бесконечные заходы в окрестные села, старинные монастыри, осмотр древних построек, курганов, городищ. Не теоретически, не умозрительно, а, что называется, собственными ногами и руками изучал Иван Егорович русские древности.
В 50-е годы он продолжает активную научную работу, количество его печатных трудов увеличивается с каждым месяцем. Он много сотрудничает в погодинском «Москвитянине», публикует там заготовки к своему основному труду «Домашний быт русского народа», в частности статью «Дворец московских царей до Петра Великого». Диапазон его научных интересов постоянно расширяется. Создается впечатление, что, окунувшись в архивные богатства, молодой ученый самозабвенно выпускает в свет все, что ни попадается ему под руку, и печатается везде, где придется. Он выпускает статьи о металлическом производстве в России и о финифтяном деле и получает за них премии Археологического общества, затем публикует материал об установлении неизвестных захоронений в кремлевском Архангельском соборе; в «Журнале садоводства» выходит его эссе о московских садах XVII-XVIИ вв.; в «Журнале охоты» - заметки об охотничьем дневнике царя Алексея Михайловича. В эти же годы он принимается за разработку проблемы о положении женщины в русском средневековье. Однако все эти материалы концентрируются вокруг главных его тем - русского быта и истории Москвы, и любая, даже самая незначительная, на первый взгляд, публикация помогает своими уникальными деталями разработке этих основных исследовательских тем Забелина.
С 1851 г. в «Отечественных записках» в течение ряда лет он начинает публикацию первой книги «Домашнего быта русского народа». Она вызвала восторг интеллигентных современников. Книгой зачитываются Грановский и Тургенев, Щепкин и Чернышевский, Чичерин и Кавелин. Кажется, ее не обошли своим вниманием представители всех тогдашних общественных лагерей - революционеры и консерваторы, западники и славянофилы, офиц. высшие круги России и университетские преподаватели, студенты. И.С. Тургенев начинает хлопоты об издании «Домашнего быта» отдельной книгой. Но эти успехи одновременно лишь подчеркивают неравноправное положение Забелина и как ученого, и как человека. Его бедняцкое происхождение, отсутствие высоких связей, материальные недостатки, отсутствие систематического образования тяготеют над ним. В это же время многие его сверстники идут совсем другим путем - гимназия, университет, магистерские и докторские диссертации, обучение за границей - в Париже, Берлине, Гейдельберге, получение высоких профессорских званий и кафедр в Московском, Петербургском, Киевском университетах. Попытки продолжить образование кончаются ничем: для этого нет ни средств, ни времени; лишь мечтой остается поступление в Московский университет. Забелин так и остался уникальным человеком: стал известным ученым, имея за плечами лишь пять классов сиротского училища.
Особенно задевало ученого полное небрежение по отношению к нему профессуры Московского университета: став со временем одним из ведущих знатоков Московской Руси, он так и не удосужился приглашения преподавать в университете. Правда, ему предложили прочитать курс лекций по межевому делу в России в Константиновском межевом институте и это лишь подчеркнуло необоснованный снобизм университетских специалистов. В дальнейшем он стал доктором наук: это звание присвоил ему Киевский университет без защиты диссертации по совокупности опубликованных работ, но Московский университет молчал. Со временем появилась и протекция, но временная, нестабильная. Кавелин организовал встречу Забелина с известной меценаткой, вдовой брата царя, вел. княгиней Еленой Павловной; дважды Забелин встречался с высокой особой, но заметных следов в его научной карьере эти встречи не оставили. Более того, через несколько лет ему отказали в должности пом. директора Оружейной палаты и не нашлось сил отстоять его кандидатуру перед лицом московских чиновников. Вместе с этой дискриминацией в душе ученого все более росло ощущение своей исследовательской и общественной значимости, самоуважения, основанного на колоссальном и кропотливом труде, результаты которого с огромным интересом встречала вся читающая Россия. И не случайно в 35 лет И.Е. Забелин делает первые наброски к своей автобиографии.
Для него уже тогда был поразителен взлет от полубеспризорного московского мальчишки к высотам русской исторической науки и ему, видимо, хотелось осмыслить этот необычный путь, понять его истоки, сформулировать для себя свои собственные достоинства, позволившие ему круто изменить, казалось, уготованную ему незавидную судьбу. В эти же годы Забелин сближается с кружком Т.Н. Грановского и с ним самим. В дом лидера тогдашних русских западников, видного демократа Забелина привел весь опыт его предшествовавшей жизни. Со времени своего появления в Оружейной палате он общался с демократической молодежью, увлекался статьями Белинского. Его знакомство с Грановским поэтому было логичным и естественным. У Грановского на дому он прослушал курс его лекций и это было его единственным в жизни систематическим после Богадельного дома обучением. Позднее, уже после смерти Грановского, Забелин сблизился с кружком А.В. Станкевича; в его доме встречался с видными московскими правовиками К.Д. Кавелиным и Б.Н. Чичериным, с С.М. Соловьевым, применившим их теорию в практике изучения России, с врачом С.П. Боткиным. Это были недостающие ему университеты.
В 1859 г. Забелин стал членом Археологической комиссии. Закончилась его служба в Оружейной палате - начался новый этап его научной деятельности, связанный с обращением к глубокой древности, к праславянcким временам. Он предпринял ряд археологических экспедиций на юг России, провел интенсивные раскопки скифских курганов в Поднепровье, работал на Таманском полуострове. Именно он возглавил экспедицию, раскопавшую знаменитый Чертомлыцкий курган, полный скифскими и греческими древностями; исследовал он археологически и территорию греческой Ольвии, вел раскопки боспорских древностей. В ходе этих экспедиций Забелин собрал огромный материал для новых книг и статей; самым ценным для него, судя по его археологическим наблюдениям, была возможность, опираясь на материальные свидетельства жизни древних народов на территории России, исследовать генезис славянства, воссоздать историю русского народа в целом от доисторических глубин до современного ему периода. Археологические работы укрепили его известность, принесли ему лавры археолога, продвинули по служебной лестнице в табели о рангах от IX до VI чина, увеличили его материальный достаток. И все же полного удовлетворения эта работа ему не дала.
Возвращаясь домой, он вновь обращался к тем колоссальным источниковым пластам, которыми сумел овладеть за годы работы в Оружейной палате, продолжал настойчивое исследование России XVI-XVII в. В 1876 г. он ушел в отставку в чине действительного статского советника. В ту пору Забелину был 56 лет. Его первой и всепоглощающей научной любовью оставалась Москва, Подмосковье, Великороссия. Как раз в годы особенно интенсивных археологических исследований с конца 50-х до середины 70-х годов в свет вышли практически все основные исследования И.Е. Забелина. На покой Иван егорович удалился с пенсионом в 1200 р. в год, в звании доктора наук, которое в 1871 г. ему присвоил Киевский университет, в ореоле всероссийской научной славы. Впереди еще были долгие годы жизни, новые научные труды, новая большая организационная работа. Уход на пенсию стал для него своеобразной передышкой перед новым научным взлетом.
С 1872 г. он возглавил Общество истории и древностей российских вместо умершего С.М. Соловьева. С 1873 г. вошел в состав действительных членов Исторического музея, открытого в 1872 г. В обществе он проработал до 1888 г., а затем сосредоточился на работе в музее.С 1885 г. он был назначен товарищем председателя музея, т.е. стал его фактическим директором. Он переехал в здание музея, где и оставался жить вплоть до своей кончины. Это было счастливое время. Материально независимый, получивший широкую известность как историк и археолог, Забелин с головой ушел в новую для него работу. Он значительно увеличивает коллекции Исторического музея, активно привлекает к его деятельности известных меценатов, обладателей больших исторических ценностей, к нему за советом обращаются Суриков, Васнецов, Толстой, Рерих.. В 80-е годы наконец-то приходит признание офиц. науки - И.Е. Забелина избирают почетным доктором Московского и Петербургского университетов, членом-корреспондентом АН.
С конца 70-х - начала 80-х годов в жизни И.Е. Забелина происходит еще один поворот: он становится офиц. историографом Москвы, соглашается, по предложению Московской гор. Думы, возглавить комиссию по созданию истории Москвы. Думается, что Дума прекрасно понимала, в чьи руки она доверяет историю города - к этому времени Забелин был наиболее авторитетным знатоком московских древностей. Его программа создания истории города, русской столицы до сих пор удивляет всех, кто знакомится с ней. Охват этот поистине невероятен. Он удивляет не столько хронологически - от археологических глубин до XIX в., сколько тематически - едва ли существовала какая-либо область общественной жизни Москвы, которую бы не намеревался изучить и представить читателю Забелин. С самого начала проект был обречен на неудачу: одним живущим поколением небольшой группы ученых, как бы усердны и талантливы они ни были, не суждено было поднять этот научный груз. Но работа энтузиастов началась; в ее водоворот были втянуты колоссальные архивные фонды. Начали выходить первые тома материалов, но до самой истории города, о которой мечтали думские деятели, было далеко. И тем не менее в 1884 г. вышла первая часть «Материалов для истории, археологии и статистики города Москвы», которая была посвящена истории археологии и статистики московских церквей; в 1891 г. вышла вторая часть этих материалов, а подготовительной работе не было видно конца.
В это время Ивану Егоровичу шел уже 71-й год. Он продолжал активную научную деятельность. Ежегодно выходили его новые статьи, заметки, рецензии, он переиздавал свои прежние работы, и в первую очередь «Домашний быт русского народа», «Минин и Пожарский». В последний раз он обратился к своей концепции понимания исторического процесса в созданной наконец «Истории города Москвы». Первая ее часть вышла в 1902 г., потом она была переиздана в 1905 г.; вторая же часть труда в виде рукописи была подготовлена к печати, но так и не увидела свет: у престарелого автора уже не было сил закончить начатое. И.Е. Забелин скончался в Москве в возрасте 88 лет в своей квартире в здании Исторического музея и был похоронен на Ваганьковском кладбище.
 От конца XIX в. до нас дошел портрет И.Е. Забелина работы В.Серова. От этого лица невозможно отвести взгляд. Таким можно представить себе Нестора: седая грива прекрасных волос, окладистая совершенно белая борода, суровый чисто летописный излом бровей, в котором, казалось, отразились все страсти, муки, победы, радости, трагедии народа. И взгляд, исполненный ума, сострадания и величия. Суриков, казалось, уловил то главное, что составляло суть натуры Забелина: он пропустил через свой ум, через свое сердце историю народа и эта история оставила в его душе неизгладимый след, этот след она оставляет в душе каждого, кто прикасается к творчеству замечательного русского историка.
 https://arheologija.ru/ivan-egorovich-zabelin-1820-1908/
|
|
| |