| Валентина_Кочерова | Дата: Среда, 14 Июл 2021, 22:19 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 6947
Статус: Offline | КОНДИТЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ АБРИКОСОВЫХ
или из истории фабрики им. Бабаева
117 лет назад в Москве ушел из жизни основатель одного из известнейших "сладких производств" в России, концерна "Бабаевский". Фамилия предпринимателя, открывшего доселе процветающую фабрику, была не менее сладкой - Абрикосов. Алексей Иванович, рожденный в семье кондитера, добился гордого звания "шоколадного и конфетного короля" Российской империи.
Христофор Колумб, добравшись до Америки, сам не знал, что открыл. Все думали, что это Индия, потому и назвали местных жителей индейцами. Открытие этой “Индии” перевернуло жизнь всего мира. Из далекого края к нам попало множество вещей, без которых наша сегодняшняя жизнь просто немыслима: картофель, кока-кола и т.д. Но главное - шоколад. Этот бурый продукт из какао покорил весь мир, и хотя Америка его родина, лучшими производителями шоколада стали европейцы. Когда-то узнав о пользе какао и его целебных свойствах для организма, король Испании велел начать его “секретную разработку”, информация о сладости была строго засекречена. Но такое сокровище невозможно было спрятать от общественности - вскоре шоколад стал почетным гостем на всех светских раутах.
В Россию какао попало сравнительно поздно, лишь при Екатерине II. Государыня была большой поклонницей Просвещения, общалась с Вольтером и Дидро, любила разные экзотические вещи. Храбрый латиноамериканский генерал Франсиско де Миранда во время визита к императрице преподнес ей диковинные плоды дерева какао и “шоколадный напиток” (скорее всего, горячий шоколад). На весь петербургский двор это произвело неизгладимое впечатление. Отныне, как писал придворный К.К. Штакельберг: «При Высочайшем Дворе после еды подавалась, кроме кофе, чашка шоколаду – обычай, сохранившийся со времен императрицы Екатерины». Модное при дворе быстро становится модным повсюду, в городах открываются кондитерские. Здесь можно было заказать какой-нибудь диковинный торт, выпить чашку какао, непринужденно поболтать. Самой известной в Петербурге была кондитерская Вольфа и Беранже на Невском проспекте, именно отсюда Пушкин поехал на ту самую роковую дуэль с Жоржем Дантесом.
Вот уже около двухсот лет большую часть прогрессивного человечества волнует вопрос: как повидло попадает внутрь конфеты. Процесс поступления этой полужидкой массы в замкнутый объем твердой карамели представляется мистически загадочным. До недавнего времени все считали, что человек, который оказался способным раскрыть эту великую тайну, носил фамилию Бабаев. Как же! Ведь фабрика с двухсотлетней историей, одна из самых известных российских фабрик, производящих сладости, называлась так: Кондитерская фабрика имени П.А. Бабаева. Однако он к производству конфет не имел никакого отношения.
Был он слесарем Сокольнических трамвайных мастерских, в Гражданскую продвинулся по партийной части, стал членом Московского комитета РКП(б) и погиб от руки белогвардейца в 1920 г. А в 1922 г. его имя было присвоено кондитерской фабрике, расположенной недалеко от бывших трамвайных мастерских, – фабрике, основал которую человек с «кондитерской» фамилией Абрикосов. Изначально такой фамилии не было. А жил в XVIII в. в селе Троицком Чембарского уезда Пензенской губернии крепостной крестьянин Степан Николаев (по-современному – Николаевич). Этот крестьянин регулярно готовил к барскому столу самые изысканные лакомства. Особенно удавались ему сливовое варенье и пастила из абрикосов. Барыня его, Анна Петровна, умно рассудила, что держать такого мастера в деревне непрактично, и когда крестьянин попросился «походить по оброку в Москву», охотно его отпустила, даже дала немного денег на первое время. Хотя семью Степана оставила при себе.
К началу XIX в. Степан накопил денег достаточно для того, чтобы выкупиться из крепости самому, выкупить свою семью и перевезти всех летом 1804 г. на жительство в Москву, где у него, начинающего кондитера, уже была своя маленькая мастерская и постоянная клиентура. Работали всей семьей: сам Степан, его жена Фекла, дочь Дарья, сыновья Иван и Василий. Обслуживали званые вечера, чиновничьи балы, купеческие свадьбы. Особенно удалось угодить игумену Ново-Спасского монастыря, которому так понравились Степановы абрикосовые пастила и мармелад, что он даже благословил их производство иконой.
В 75 лет Степан Николаев записался в купцы Семеновской слободы и даже открыл свою бакалейную лавку, получив «высочайшее дозволение открыть Торговый дом». В 1812 г., после смерти отца, управление семейной фирмой перешло в руки старшего сына – 22-летнего Ивана Степанова, первого из династии, получившего фамилию Абрикосов. Дело росло, и молодому купцу надо было как-то определяться с фамилией. По распоряжению полиции, будучи уже известным в Москве кондитером, он и получил 27 октября 1814 г. «кондитерскую» фамилию Абрикосов. Правда, потомки неоднократно пытались доказать, что происходит фамилия от прозвища Оброкосов, то есть «ходивший по оброку», но в дошедших до нас документах московской полиции указано, что фамилию свою И.Степанов получил именно «за торговлю фруктами», а до того он считался Палкиным. В 1820 г. молодой купец Абрикосов перебрался во 2-ю гильдию, в 1830-м вызволил из деревни на подмогу своих двоюродных братьев. А в промежутке между этими двумя событиями, 20 февраля 1824 г., у него родился сын Алексей, которого позже назовут «шоколадным королем России».
К тому времени фирма братьев Абрикосовых была уже весьма крепкой. В книге объявленных капиталов Семеновской слободы Иван Степанович ежегодно указывал значительную цифру – 8000 руб., что давало право вступления в 3-ю купеческую гильдию. В соответствии с таким солидным положением он и образование своим детям хотел дать самое лучшее, а потому в 1834 г. определил Алексея в престижную Практическую академию коммерческих наук. Там он проучился неполных 4 года. К началу 1838 г. финансовые дела фирмы Абрикосовых резко ухудшились. Внезапно обедневший Иван Степанович оказался не в состоянии не только платить за обучение сына, но даже просто его прокормить и потому он отдает 14-летнего Алексея в услужение за 5 руб. в месяц в контору немца И.Б. Гофмана, занимавшегося перепродажей сахара и др. бакалейных товаров. Алексей стал мальчиком на побегушках, однако он быстро освоил азы бухучета и перешел в счетоводы.
Между тем его отец и дядя не оставляли надежды реанимировать бизнес. В 1839 г. они попытались наладить «в доме купчихи Абрикосовой» табачное производство. Но в 1841 г. братьям пришлось признать себя неплатежеспособными, а в конце 1842 г. их имущество было продано за долги. У Алексея же, отказавшегося от долгов отца, а следовательно, и от прав на фирму, дела шли прекрасно. К середине 1840-х годов он уже был главным бухгалтером конторы, любимцем шефа и гордостью организации. Заработок его настолько далеко ушел от стартовых 5 руб., что он даже смог открыть в 1847 г. маленькую кондитерскую фирмочку для страдающего от пережитых бед отца. В конторе Гофмана он подыскал себе будущую жену – молоденькую дочь одного из клиентов фирмы, табачного фабриканта А.Б. Мусатова – Агриппину. В 1849 г. была сыграна их свадьба.
К тому времени Иван Степанович сумел-таки с помощью сына вновь поднять «сладкое» дело. Но человек не вечен. Иван и Василий умерли один за другим – с промежутком всего в несколько месяцев. И Алексею Ивановичу пришлось вплотную заняться хлопотным кондитерским бизнесом, оставив спокойный кабинет главного бухгалтера. Теперь он стал московским купцом 3-й гильдии и главным поставщиком своего будущего основного конкурента – кондитера Эйнема (ныне – фабрика «Красный Октябрь»). В списке фабрик и заводов города Москвы за 1850 г. за ним числилось «кондитерское заведение в городской части». Работа в заведении использовалась исключительно ручная. Единственной не человеческой силой была лошадь, на которой Алексей Иванович ежедневно сам ездил на Болотный базар покупать свежие ягоды и фрукты. Никому другому из 24 человек, работавших в мастерской, он такую ответственную операцию до времени не доверял.
Вместе с ростом производства росла и репутация будущего «конфетного короля». К 1852 г. он стал товарищем (общественным заместителем) городового старосты 3-й гильдии купцов, через год – городовым старостой в доме Московского градского общества и членом Московского отделения Коммерческого совета, еще через 3 года получил от московского генерал-губернатора золотую медаль с надписью «За усердие» – «для ношения на шее на Аннинской ленте». В 1861 г. его избирают членом Совета Московской практической академии коммерческих наук, той самой, которую ему так и не удалось окончить. Через год министр финансов вручает ему 2-ю «заусердную» медаль, теперь уже на ленте Владимирской. К началу 1870-х он уже гласный общей Городской думы, выборный Московского купеческого общества, кавалер 3-х золотых медалей «За усердие» (последняя – на Александровской ленте), купец 1-й гильдии, учредитель Московского купеческого общества взаимного кредита, кавалер орденов Святого Станислава и Святой Анны 3-й степени, потомственный почетный гражданин города, член правления Московского учетного банка и крупный домовладелец (доходные дома № 3, 5, 6, 7, 8 по Малому Успенскому пер., дом 6/5 по Большому Успенскому, дома и флигели в Лефортове). В 1873 г. он получил разрешение установить на фабрике паровой двигатель мощностью 12 лошадиных сил. Теперь его мастерская стала крупнейшим московским механизированным кондитерским предприятием, выпускающим более 500 тонн продукции в год на общую сумму 325 тыс. руб. Позади оставались и «Эйнем», и «Сиу и К°», и Жорж Борман, и братья Андрей и Герасим Кудрявцевы, и др. популярные в России шоколадники.
Фирменные магазины Абрикосова располагались на Тверской и Невском проспекте, Крещатике и Дерибасовской. Кроме изобретенной Абрикосовым небезызвестной карамели "Раковые шейки" там продавались «Утиный нос от кашля», мармелад «Лилипут» и «Царский», конфеты для балов и свадеб, кофе, какао, пироги фигурные, торты, пряники, печенье, бисквиты, варенье, пастила разных сортов, причем особой популярностью пользовались яблочная и рябиновая.
 
Абрикосов не жалел денег и на рекламу своего товара. На Новый 1880 г. в газетах Москвы появилось сообщение о том, что в одном абрикосовском магазине продавщицами работают только блондинки, а в другом – только брюнетки. Обыватели, уже привыкшие к тому, что «шоколадный король» вечно что-нибудь придумывает, отправились проверить, так ли это на самом деле. Ну и пока присматривались, заедали свой интерес знаменитыми абрикосовскими сластями. брикосов очень внимательно относился к оберткам-одежкам конфет. Обычно на этикетках его конфет были изображены красивые женщины, дети или животные. Абрикосовских симпатичных зайцев, белок, уток и цапель знали все. «Гусиные лапки», «Утиные носики», «Раковые шейки» - все это конфеты со столетней историей. Особая тема на этикетках конфет «Товарищества Абрикосова Сыновей» была историческая. На конфетах можно было увидеть победные сражения русской армии, например, в Отечественной войне 1812 г. Можно было даже по этим этикеткам изучать историю.
Выпускались различные рекламные вкладыши. Использовались красочные плакатики с улыбающимися детьми, предлагающими конфеты, пастилу и шоколад, открытки-вкладыши в коробках конфет с загадками и головоломками в рождественских и пасхальных наборах. Существовали даже целые серии вкладышей и этикеток, посвященных знаменитым артистам, деятелям культуры и науки. Товарищество дважды побеждало на Всероссийских художественно-промышленных выставках в Москве. Эти карточки – один из первых примеров использования детских фотографий в рекламе, ведь дети – главные потребители всяческих сладостей, и радость, с какой они демонстрировали памятные даты истории предприятия, заставляла их родителей связывать свои воспоминания о счастливом детстве именно с фабрикой Абрикосовых. Люди потом долго хранили такие красочные открытки, не решаясь их выбросить, и, стало быть, держали у себя в доме своеобразную рекламу когда-то съеденных шоколадных чудес. А это побуждало снова что-нибудь купить у Абрикосовых в надежде повторить удовольствие и найти новый красочный сувенир.
Для победы в конкурентной войне Алексей Иванович готовил "секретное оружие" - глазированные шоколадом фрукты. Это было заморское французское лакомство, рецепт которого ревниво охранялся. Абрикосов замахнулся на "святое". Надо было наладить производство. Для глазирования нужны были особые фрукты,выращенные там, где много солнца и относительно невысокая влажность воздуха. Идеальным местом был Крым. Вот там-то Алексей Абрикосов и решил построить завод, тем более что в 1874 г. в Симферополь пришла Лозово-Севастопольская железная дорога. Но все детали виртуозной операции, которую провел Алексей Абрикосов, были настолько продуманы, что конкуренты долгое время ни о чем не подозревали, а когда прозрели, было уже поздно.
Понятно, что конкуренты до поры до времени не должны были знать о строительстве завода. Поэтому Алексей Иванович в том же году официально передал московскую фабрику своим старшим сыновьям - Николаю и Ивану. Встречая знакомых купцов, он разводил руками - уже полвека прожил на земле, пора и честь знать. Чтобы оправдать свои долгие отлучки из Москвы, Абрикосов распустил слух, что намерен заняться торговлей чаем, причем собирается возить его морем из самого Китая. Свихнулся Алексей Иванович на старости лет, - качали головами купцы. Биографы Абрикосова сейчас всерьез уверяют, что он действительно возил чай из Поднебесной империи, но это не так - закупал Абрикосов его в Лондоне, причем, предпочитал цейлонский.
И наконец, Алексей Иванович приобрел в Крыму небольшое имение. Якобы для того, чтобы на старости лет в окружении детей и внуков отдохнуть от трудов праведных. Имение, правда, было не у моря - Абрикосов жаловался, что земля на побережье ему не по карману. Имение находилось в Симферополе, неподалеку от Петровских скал. Вот как путешественник в ту пору описывал эту местность: «У губернаторского дома большая дорога отделяла от себя другую, которая, спустившись под подошву горы, шла потом мимо фонтана, снабжавшего почти весь город свежею ключевою водою, огибала воспетый Пушкиным Салгир и обращалась в почтовый тракт, ведущий из Симферополя в Алушту». Местечко было так себе. Сын Абрикосова Дмитрий вспоминал: «Осенью отец повез семью в Крым, в Симферополь. Я смутно помню деревья, покрытые абрикосами, и маленькую речку, полную купающихся цыган». Но для размещения завода место было выбрано очень удачно. Всю пойму Салгира в ту пору покрывали сады, где росли первоклассные фрукты. Кроме того, неподалеку был Петровский фонтан с чистой ключевой водой, за которую денег не брали, - в 20-х гг. XIX в. какой-то дворянин Заленков пытался присвоить этот фонтан, но городская управа выиграла судебный процесс. И наконец, под боком была дешевая рабочая сила. Для сравнения: если на московской фабрике Абрикосова рабочим платили 45 руб. в месяц, а продолжительность рабочего дня составляла 10 час., то в Симферополе люди работали по 12 час. (с 6-ти утра до 6-ти вечера), получая в месяц не более 15 руб. Но крымчане и этому были несказанно рады, ведь килограмм говядины в ту пору стоил 25 коп., хлеба - 3 коп., масла - 30, а десяток яиц - 25. Кроме того, на фабриках Абрикосова для персонала были предусмотрены десятикратные скидки на продукцию. Крым был хорош еще и тем, что ближе к лету сюда стекались толпы сезонных рабочих из ближайших губерний. На полуострове издавна существовали сезонные биржи труда. Для Абрикосова сезонная рабочая сила была очень кстати - с апреля по октябрь симферопольская фабрика работала круглосуточно.
Алексей Иванович вложил в дело все, что имел. На фабрике были установлены 2 парогенератора, 2 машины для консервирования и маркировки продукции мощностью более 3000 банок в день. Кроме того, из Франции за большие деньги был выписан специалист, знавший технологию производства глазированных фруктов. Именно они и принесли Абрикосову не только широкую известность по всей Российской империи, но и приумножили его капитал - с каждого килограмма глазированных изделий (персиков, вишни, грецких орехов, лимонов, мандаринов, апельсинов, дынь и арбузов, которые по размерам не уступали астраханским настоящим!) он имел примерно 1 руб. чистой прибыли. Причем все шло в дело - нестандартные фрукты использовались для изготовления пюре, которое служило сырьем для производства джемов, мармелада и пастилы на московской фабрике.
Конспирация принесла свои плоды - Ф.Эйнем опомнился только тогда, когда на рынок хлынули восхитительные, ни в чем не уступающие французским глазированные фрукты Абрикосова. Шли они нарасхват. В 1884 г. Эйнем тоже построил фабрику в Симферополе, причем поблизости от абрикосовской, и тоже освоил производство глазированных фруктов, но время было упущено. Он так мечтал о том, чтобы добиться почетного титула «поставщик двора Его Императорского Величества», но конкурент его опередил - А.Абрикосов получил этот титул в 1899 г., а Эйнем лишь спустя 13 лет. Производитель известных коньяков Н.Шустов ждал, когда по достоинству оценят его заслуги, целых 38 лет. Справедливости ради надо сказать, что в 1900 г. на всемирной выставке в Париже шоколад российской фирмы «Эйнем» получил высшую награду - гран-при. На этот приз претендовал и А.Абрикосов, представив на выставку глазированные фрукты, произведенные в Крыму. Однако французы предпочли шоколад - не могли же они признаться в том, что крымские глазированные фрукты превосходят те, которые изготовляются в самой Франции. Между тем, по мнению публики, это было именно так. Империя была создана. Пора было приобщать к делу детей, и в 1874 г. Алексей Иванович направил на имя московского генерал-губернатора прошение, в котором написал: «Желаю передать принадлежащую мне фабрику в полном ее составе своим сыновьям Николаю и Ивану Алексеевичам Абрикосовым». Ниже была приписка сыновей: «Мы, нижеподписавшиеся, желаем приобрести фабрику А.И. Абрикосова, содержать и производить работу под фирмой “А.И. Абрикосова Сыновей”».
За время супружества Агриппина Алексеевна родила 10 мальчиков и 12 девочек. Однако ее участие в семейном бизнесе вовсе не ограничивалось производством потомства. Она отвечала практически за всю семейную недвижимость. Все доходные дома были записаны на ее имя, перестраивались и оборудовались под ее контролем, она же ведала вопросами квартирантов. Такая практика для российских купцов была нормой. Понимая, что дела могут повернуться к худшему, они записывали возможно большую часть имущества на жен и детей, дабы уберечь его от распродажи при банкротстве. Доходные дома Абрикосовых считались в Москве одними из самых престижных, чему способствовала богатая внутренняя отделка, модный по тем временам классический стиль архитектуры, вышколенная прислуга и высокие цены. В абрикосовских домах жили представители известных семейств. Кроме работы с недвижимостью Агриппина Алексеевна занималась благотворительностью. Абрикосовы благотворили часто и обильно. Все началось с ежегодных сторублевых пожертвований в адрес Комитета по оказанию помощи семьям убитых и раненых в войне с Турцией, членами которого Абрикосовы состояли с 1877 по 1886 г. Затем семья вошла в состав еще полутора десятков обществ, стала попечителем шести ремесленных училищ, нескольких московских больниц, в числе которых была и детская Морозовская, взяла шефство над церковью Успенья на Покровке, оборудовала несколько приютов для бездомных и передала 100 тыс. руб. на перестройку здания Московской консерватории. Членство и председательство в комитетах и попечительских советах обязывало регулярно делать взносы в общий фонд.
Главным делом, которому Агриппина Алексеевна посвятила остаток своей жизни, была организация в Москве бесплатного роддома. В конце 1889 г. ее стараниями на Миусской ул. был открыт «бесплатный родильный приют и женская лечебница с постоянными кроватями А.А. Абрикосовой». 1-й параграф устава этого заведения гласил: «Содержится за счет учредительницы». Зав. приютом был назначен ее зять - знаменитый врач-акушер А.Н. Рахмонов. Зарплаты в приюте составляли настолько значительные суммы, что под его крышей собрались, пожалуй, лучшие в России акушеры и гинекологи. Руководитель бригады акушеров получал 800 руб. в год, обычная акушерка (коих в заведении было 12) – 660 руб., сестра милосердия – 300, сиделка – 150. Для сравнения, в других подобных заведениях зарплаты были примерено в полтора раза ниже. За год через приют проходило более 200 рожениц, а детская смертность и смерть при родах составляли здесь феноменально низкую по тем временам цифру – 1%.
После смерти Агриппины Алексеевны в 1901 г. в соответствии с ее завещанием муж, дети и внуки обратились к городскому голове со следующим заявлением: «Имеем честь просить Ваше Сиятельство довести до сведения Московской городской думы, что мы желаем пожертвовать капитал в размере 100 тыс. руб. на устройство в Москве бесплатного родильного приюта имени А.А. Абрикосовой. Весь жертвуемый капитал предназначается на постройку зданий и оборудование приюта. Приют предназначается как для нормальных, так и для патологических родов и должен быть устроен не менее чем на 25 кроватей, причем желательно иметь отделение для послеродовых заболеваний. Приют должен именоваться “Городской бесплатный родильный приют им. А.А. Абрикосовой” и служить для удовлетворения неимущего класса городского населения».
По сей день он является одним из лучших в Москве роддомов. После революции ему дали имя Н.К. Крупской, у которой детей не было вообще. В 1994 г. ему было возвращено историческое имя, и теперь это – Городской роддом № 6 им. А.А. Абрикосовой.
Однако вернемся к конфетному делу. Финансовый кризис начала ХХ в. и первая русская революция весьма серьезно ударили по абрикосовской фирме. В 1907 г. московская фабрика, на которой работало больше 1000 чел., перешла даже под управление кредиторов. Однако братья Абрикосовы снова наладили дело, и к 1913 г., когда долги удалось погасить, оборот фабрики составлял уже 3 380 000 руб. в год. Вплоть до ноября 1918 г. фирма, несмотря на войну и революцию, работала вполне сносно. Прямо перед самой революцией, в октябре 1917 г., она даже купила одного из главных своих конкурентов – фабрику «Тиде». Как ни грустно это говорить, но Ленин был прав. Абрикосовы вскормили своих могильщиков. Самые активные революционные комитеты во время всех российских революций создавались именно на тех предприятиях, где к рабочим относились наиболее гуманно. В 1905 г., например, центрами революционного движения стали: на Пресне – Прохоровская Трехгорная мануфактура, платившая рабочим максимальные в стране почасовые, на Дербеневке – ситцевая фабрика «Эмиль Циндлер», выстроившая для рабочих школу, больницу и «народный дом», а в Сокольниках – фабрика Абрикосова. Это притом, что абрикосовские рабочие жили не в бараках, как это было принято, а в благоустроенных общежитиях, к их услугам были бесплатные больницы, столовые, библиотеки и школы, продукция им продавалась за 10% от себестоимости, к праздникам они получали подарки от хозяев фабрики, а по выходным для них в специально оборудованном кинозале крутили последние фильмы.
Среди выходцев семьи Абрикосовых не было никого, кто бы опорочил доброе имя этого семейства. Однако к кондитерскому делу никто, кроме Ивана Абрикосова, интерес не проявил.
Например, Николай, окончив физико-математический факультет Московского университета, числился членом совета директоров товарищества «А.И. Абрикосов и сыновья», но большую часть времени проводил в своей лаборатории. После смерти отца он и вовсе уехал в Париж, где читал лекции в Сорбонне, а на досуге переводил Рабиндраната Тагора.
|
| |
| |
