| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 18 Авг 2024, 17:12 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 7164
Статус: Offline | ШАРЛЬ АНДРЕ ПОЦЦО ДИ БОРГО
(08.03. 1764 - 15.02. 1842)
Князь П.А. Вяземский как-то сообщал о таком курьезе:
- Нужно ли мне представиться к Поццо-ди-Боргу, - спрашивал в Берлине какой-то Огарев.
- Да он в Париже, - отвечают ему.
- Нет, я говорю о здешнем Поцце-ди-Борге.ю
Дело в том, что он полагал, что все наши послы и посланники именуются Поццо-ди-Борго".
Между тем Поццо ди Борго - это фамилия корсиканского дипломата, друга юности, а потом кровного врага Наполеона Бонапарта, которого жестокая корсиканская вендетта привела на русскую службу. В 1-й половине ХIХ в. его имя было настолько весомым в дипломатическом мире, что его по праву можно считать патриархом европейской дипломатии. Некоторые наши соотечественники в то время были уверены, будто Поццо ди Борго - это и есть наименование профессии дипломатии.
Наполеон пришел в Россию с огнем и мечом, а Поццо ди Борго 35 лет своей жизни посвятил службе Российской империи. Четверть века он возглавлял российское посольство во Франции, а потом еще 4 года - в Великобритании.
"Наполеон - главная тема моей жизни", - утверждал Поццо ди Борго, а Бонапарт признавал, что именно Поццо ди Борго убедил императора Александра I идти на Париж, определив тем самым судьбы Европы. Его современник, известный франц. дипломат князь Шарль-Морис Талейран утверждал, будто основополагающим мотивом его действий была "корсиканская ненависть". Возможно, именно вражда - корсиканская вендетта - и сформировала этого человека, эту корсиканскую тень Бонапарта, ставшего Наполеоном. Но только это была не обычная тень. Она не следовала за своим "хозяином", она его преследовала, даже находясь за тысячи км. от него, в том числе в далекой России.
Карло Андреа, на франц. манер Шарль-Андре, - родился на Корсике, в деревне Алата, что в нескольких км. от главного города острова - Аяччо. Это было сложное для жителей острова время: корсиканцы во главе с Паскалем Паоли боролись за независимость от Генуи, которой тогда принадлежала Корсика. В 1768 году генуэзцы уступили, а точнее, продали остров Франции. Паскаль Паоли был вынужден бежать, однако корсиканцы своих надежд на обретение независимости не оставили, хотя среди местной элиты были и те, кто симпатизировал французам. К таковым относилась и семья Буонапарте.
Кланы Поццо ди Борго и Буонапарте на протяжении веков связывали отношения союзничества и соперничества, их соединяли родственные и деловые контакты; представители семьи Поццо ди Борго часто выступали адвокатами семьи Буонапарте.
"Бедные, но благородные землевладельцы гор" - так отзывался о них Наполеон на острове св. Елены. А Поццо ди Борго всю жизнь утверждал, что его род был древнее, чем род Бонапартов, переселившийся в Аяччо только в 1511 г. Именно вопрос о том, чей род древнее и влиятельнее на Корсике, и определял их противостояние. Им было слишком тесно на маленькой Корсике. Поццо ди Борго не мог простить Наполеону слов о том, что он является выходцем из семьи "скромных землевладельцев Алаты", а Наполеон на переговорах в Эрфурте в 1808 г. спрашивал императора Александра I, правда ли, будто Поццо ди Борго рассказывал всюду, что его род древнее, чем род Бонапарта.
Шарль-Андре был вторым ребенком в семье, у него было еще два брата. Его отец скоропостижно скончался в 1781 г., когда мальчику было всего 16 лет. Поэтому большое влияние на Шарля-Андре оказал его дед. Сначала он учился в монастыре Вико, где изучал философию и риторику, затем - в иезуитском коллеже в Аяччо. В одном классе с ним учился дядя Наполеона, будущий кардинал Феш, а в другом - Жозеф Бонапарт, старший брат будущего императора Франции и сам будущий король Испании.
Жозеф Бонапарт
Во время учебы Шарль-Андре жил в родном доме Наполеона, этажом выше семьи Буонапарте, и это тоже было не редкостью: члены фамилии Поццо ди Борго часто жили в Casa Buonaparte. Дальнейшее образование он продолжил в Университете Пизы, где обучался с 1783 по 1787 г. и получил степень доктора права. Однако, кроме слов Шарля-Андре, других подтверждений этого факта нет: многочисленные документы говорят о том, что в эти годы Шарль-Андре проживал в доме Бонапартов, а его философское и юридическое образование под руководством вел. герцога Леопольда длилось от нескольких недель до нескольких месяцев.
Как бы то ни было, занятие юриспруденцией было для рода Поццо ди Борго семейной традицией, и Шарль-Андре стал адвокатом семьи Буонапарте. К этому времени относится и начало его дружбы с будущим императором Франции. Их отношения складывались причудливо: они были знакомы с детства, и впоследствии их дружба только окрепла. С 1779 по 1786 г. Наполеон получал классическое и военное образование во Франции, а с сентября 1786-го по июнь 1788-го находился на Корсике. Шарль-Андре так писал о братьях Бонапартах: "Жозеф был мягок и приятен в обществе; Наполеон имел больше живости и горячности в поступках и манерах. Но с ним надо было вступать в соглашение, когда дело шло о местных практических вопросах...
Наполеон I Бонапарт в юности
Мы толковали с ним о том, что совершалось и что могло произойти. Наши головы кружились, и я могу сказать, что за ним оставалось превосходство в этом отношении. Мы вместе читали Монтескье и другие книги по политике и законодательству. Он схватывал все великие идеи с невероятным нетерпением".
Впрочем, уже тогда Шарль-Андре скептически относился к "излишней живости и горячности" Наполеона, его республиканским симпатиям и почтению к идеям Руссо и Мабли. Сам он увлекался идеями Данте и Макиавелли, считая общественным идеалом устройство Римской империи и франц. монархии. Он так говорил о своих предпочтениях своему другу, будущему министру просвещения Российской империи С.С. Уварову, начинавшему свою карьеру на дипломатическом поприще: "В истории есть два рода правительств, стоящих изучения: Римская империя и монархия французская. Конституция английская основывается на случайности ее аристократии; пусть ей удивляются, но стараться ей подражать - безумие".
Между тем Франция стояла на пороге революции. Развитие событий, казалось, способствовало осуществлению замыслов честолюбивого корсиканца. Шарль-Андре был одним из девяти Поццо ди Борго, подписавших призыв к королю Людовику XVI с требованием реформ. Тогда ни он, ни кто иной не мог предположить, чем обернется это благородное стремление к переменам. Все видели только праздничную, глянцевую сторону революции, не думая пока о ее мрачной изнанке. Революция позволила вернуться на родину Паскалю Паоли. Он рассчитывал, что теперь появился шанс добиться автономии Корсики под франц. протекторатом. Навстречу Паоли была выслана делегация в составе Поццо ди Борго и Жозефа Буонапарте. Возвращение престарелого Паоли давало Шарлю-Андре отличный шанс сделать карьеру. При его прямой поддержке он был избран депутатом Национального собрания Франции - это стало его первым шагом в большую политику.
31 октября 1790 г. Поццо ди Борго прибыл в Париж и на удивление быстро для провинциала адаптировался к столичной жизни. Красивый, элегантный, умный, жизнерадостный, стремящийся получать от жизни удовольствия, он стал завсегдатаем модных салонов, был окружен красивыми и умными женщинами. Но прежде всего его влекла политика.
В столице он сблизился с графом Оноре Габриелем Рикети де Мирабо, который еще до революции снискал славу авантюрными похождениями. Став депутатом Генеральных штатов, бывший узник знаменитого замка Иф благодаря своей решительности и ярчайшему ораторскому дару занял ведущее место среди лидеров оппозиции. Шарль-Андре считал его своим политическим учителем. Именно Мирабо ввел молодого корсиканца в парижское общество, познакомил с влиятельными политиками. Как и Мирабо, Поццо ди Борго не принимал слишком смелые перемены, являясь сторонником умеренных реформ, совместимых с монархией. К несчастью для Шарля-Андре и всей Франции, 2 апреля 1791 г. в возрасте 42 лет Мирабо скоропостижно скончался.
3 сентября 1791 г. Национальное собрание приняло конституцию, по которой власть короля ограничивалась однопалатным парламентом - Законодательным собранием. Поццо ди Борго, как и разработчики конституции полагал, что с ее принятием Франция должна остановиться на достигнутом, а не заниматься ниспровержением всего и вся. Слушая революционные речи в Якобинском клубе, он опасался сползания революции к тирании, а заметное усиление якобинцев считал признаком грядущей анархии. В Париже Поццо ди Борго пробыл 10 мес. и вернулся на родной остров, чтобы принять участие в выборах в Законодательное собрание. При иных обстоятельствах это возвращение выглядело бы бесславным, но на исходе 1792 г. оказалось очень своевременным. Паоли тогда уже шел на разрыв отношений с Францией, и Поццо ди Борго со своими парижскими впечатлениями прибыл весьма кстати. Вскоре он уже был секретарем и ближайшим соратником Паоли. Шарль-Андре был избран депутатом в Законодательное собрание от Корсики, вновь оказался в Париже, стал членом Дипломатического комитета, высказываясь за проведение умеренной политики.
Однако революция развивалась по своей логике. После восстания 10 августа 1792 г. к власти пришли жирондисты, сначала являвшиеся сторонниками конституционной монархии, потом эволюционировавшие в сторону республики. Поццо ди Борго так отзывался об этих событиях: "День 10 августа явился концом самой древней монархии в мире и началом новых времен, возбужденных и нестабильных, которые потрясут спокойствие рода человеческого".
21 сентября 1792 г. во Франции была провозглашена первая республика. Поццо ди Борго покинул Париж и вернулся на Корсику, где Паоли назначил его на главный административный пост - Генпрокурора-синдика. Его жизнь развивалась как в приключенческом романе: именно в это время дружба с Наполеоном уступила место охлаждению: Бонапарты открыто примкнули к якобинцам и стали выступать против Поццо ди Борго и Паоли, обвиняя их в неприязни к республике. Наполеон все более откровенно выражал свое несогласие с деятельностью Паоли, быстро восстанавливая влияние своей семьи в Аяччо.
Началась жесткая и открытая борьба. Из Парижа на Корсику были присланы комиссары Конвента, пытавшиеся сместить Паоли и Поццо, однако они встретили отпор. Когда же республиканский клуб Тулона обвинил Паоли в предательстве и вызвал его с Поццо ди Борго на судебное заседание, стало ясно, что дорога к примирению закрыта. Паоли обратился за поддержкой к старинному общественному собранию острова - консульте, где председательствовал Поццо ди Борго. Две семьи - Буонапарте из Аяччо и Арена из Изола Росса - были объявлены изменниками. Паоли даже назначил цену за головы мужчин из рода Буонапарте. Началась охота, полит. борьба окрасилась цветом вендетты. Мать Наполеона, Летиция, бежала из города с детьми и нашла приют у горных пастухов. Сам же Наполеон был арестован людьми Поццо ди Борго, едва не погиб, но сумел бежать. Логика противостояния вела корсиканских вождей к решению, которое еще несколько лет назад повергло бы их в ужас. Спасаясь от франц. возмездия, они поспешили передать свое маленькое государство под протекторат Великобритании.
Губернатором, или вице-королем, Корсики стал Гилберт Эллиот, который в молодости жил в Париже и был знаком с Мирабо. Поццо ди Борго получил должность госсоветника Корсиканского королевства. Паоли, не став губернатором, ушел с офиц. постов. С 1794 по 1796 г. Корсика играла важную роль в средиземноморской политике, являясь в руках Великобритании "пистолетом, нацеленным в сердце Франции". Это владение позволяло Англии оказывать давление на итальянские государства и объединить с Австрийской империей усилия в борьбе с Францией. Кроме того, это обеспечивало превосходство английского флота в западном Средиземноморье.
Казалось, Поццо ди Борго, сыгравший решающую роль в подготовке этого неожиданного маневра, рассчитал ситуацию блестяще. Вместе с Эллиотом он принимал непосредственное участие в разработке конституции для Корсики по англ. образцу, которая была утверждена парламентом в ходе 2-х сессий в 1795 г. На Корсике была установлена новая политическая, финансовая и административная система. Однако надежда на британское могущество оказалась иллюзорной. Спустя 2 года небольшая экспедиция франц. генерала Джентили за несколько дней захватила остров. Великобритания не стала разжигать еще один конфликт, хотя и дала приют корсиканским изгнанникам. Среди них был и Поццо ди Борго.
Поццо ди Борго и Эллиот бежали сначала на Эльбу, а в начале 1797 г. отплыли в Великобританию. Шарль-Андре был назван в числе лиц, на которых не распространялась амнистия. Для него началась жизнь полит. изгнанника и вольного дипломата. Эллиот ввел его в лондонское общество, предоставил ему свою карету и ложу в Опере. В июле того же года Поццо ди Борго была пожалована ежегодная пенсия от англ. правительства в размере 400 ливров. Обаятельный, изящный человек, блистающий остроумием и одновременно сохраняющий "аристократическую отстраненность", быстро стал заметной фигурой в лондонском высшем свете. Он был аристократом в душе, салонным политиком по призванию, остроумным и разговорчивым в обществе; его тянуло в сферу придворного блеска и влияния, хотя его материальные средства не соответствовали его утонченным вкусам. Однако за внешним лоском скрывался прежний пылкий и деятельный корсиканец, до глубины души уязвленный своим поражением. Годы, проведенные в Великобритании, научили Поццо ди Борго видеть врага, лишившего его родины, не во Франции, а в Революции, которую к тому времени олицетворял, по сути, один человек - Наполеон Бонапарт.
В то же время дипломат по темпераменту и профессии, Поццо ди Борго не питал к Наполеону личного раздражения и даже не допускал в своем присутствии пренебрежительных отзывов о нем. Как отмечал граф Уваров, "Ненависть его к Наполеону не ведала пределов, однако ж облекалась умеренностью. Никогда не унижал он необыкновенных качеств человека, которого почитал бичом мира и не терпел как личного врага. Еще более: он не позволял, чтобы толковали слегка о его исполинском противнике. "Смотрите, присовокуплял он, карлики нагло верстаются с великаном! Безрассудные!"
Поццо ди Борго счел, что наиболее подходящим поприщем для применения его "способностей к общим делам" будет дипломатия. Сделать первый шаг ему помог Эллиот, к тому времени 1-й граф Минто, ставший в 1799 г. англ. посланником в Вене. Он пригласил Шарля-Андре в австрийскую столицу и дал ему необходимые рекомендации. Ненависть к Наполеону, гибкий и логический ум, кипучая энергия, полит. чутье сделали остальное. Поццо ди Борго быстро завоевал популярность среди венской аристократии и в правительственных кругах. Он обращал на себя внимание полит. деятелей своими вескими суждениями о текущих событиях, составлял подробные записки о положении дел в Европе и предлагал программу действий против революционной Франции. У него появились новые знакомые, в том числе молодой князь Клеменс фон Меттерних и граф А.К. Разумовский, российский посол в Вене. Этот узкий круг собирался по воскресеньям в неформальной обстановке для обсуждения последних полит. событий.
Граф А.К. Разумовский
После заключения 9 февраля 1801 г. Люневильского мира между Францией и Австрийской империей Поццо ди Борго, вследствие настойчивых требований франц. правительства, был вынужден покинуть Вену и вместе с графом Минто вернуться в Великобританию, где у него завязались отношения с мл. братом казненного короля Людовика XVI, графом д’Артуа, проживавшим тогда в Эдинбурге. Чрезвычайно быстро Поццо ди Борго стал одной из самых заметных фигур так называемой "бродячей дипломатии", посланцы которой сновали по европейским столицам в качестве спец. курьеров и эмиссаров, поддерживая стойкость правительств и разжигая неприязнь к франц. императору. И все же подобная деятельность его не удовлетворяла. Шарль-Андре, с внешностью англ. аристократа и репутацией утонченного француза, стал искать другие пути в политике.
Во время его второго пребывания в Вене, в 1804 г., граф Разумовский стал склонять Поццо ди Борго поступить на русскую службу. Шарль-Андре, потрясенный убийством императора Павла I, поначалу сомневался в правильности такого выбора, однако Разумовский сумел убедить его и отправил рекомендацию князю Адаму Чарторыйскому, возглавлявшему тогда МИД.
Адам Чарторыйский
В результате после многих разочарований и неудавшихся попыток применить свои способности на практике Шарль-Андре обратил свои взоры на Россию, на ее молодого и энергичного императора Александра I и его сановников.
"Оторванный неодолимыми причинами от сферы моих обязанностей, я часто бросал свой взгляд на карту земного шара, отыскивая страну и монарха, которым я желал бы иметь возможность служить и признаюсь, что ни одна страна не привлекала меня так, как Россия." - писал Поццо ди Борго Адаму Чарторыйскому,
Вот как он обосновывал свой выбор в пользу службы Российской империи: "Из всех правительств, из всех государств, которым я желал посвятить себя, я предпочел бы Россию, по уважению огромного масштаба, которым измеряются заслуги в столь обширной империи и еще более вследствие тех поощрений, которых по справедливости можно ожидать от добродетелей и высоких качеств Его Величества Императора ныне царствующего..."
Князь Чарторыйский ответил не сразу; он постарался подготовить почву для положительного и вполне определенного ответа, который и был дан летом 1804 г., когда скандальное убийство герцога Энгиенского (франц. принц крови, единственный сын последнего принца Конде, одной из мл. ветвей дома Бурбонов, был расстрелян по приказу Наполеона во рву Венсенского замка 21 марта 1804 г. по обвинению в участии в заговоре.) до предела обострило отношения Франции и России. Поццо ди Борго получил приглашение немедленно приехать в Санкт-Петербург. Личного противника Бонапарта ожидал радушный прием. Он совсем не знал русского языка, но не считал это серьезным препятствием. В записке графу Разумовскому он писал: "Русского языка я вовсе не знаю, но так как труд мой тогда только может быть полезен, когда он будет приложен к общим делам, то мне кажется, что это препятствие нельзя считать неодолимым". В России Шарля-Андре на русский манер стали называть Карлом Осиповичем. "Бродячий дипломат" оказался на русской службе, понимая, что это лучшая ставка в его жесткой полит. игре с Наполеоном.
В январе 1805 г. он приступил к своим новым обязанностям, продолжая при этом получать англ. пенсию. В течение нескольких месяцев его новый статус держался в тайне. В Петербурге он засел за подробное письменное изложение своих взглядов по основным вопросам внешней политики, представив императору Александру I две записки об отношениях между Францией и Россией, этюд о состоянии Швейцарии, а также замечания о делах Испании. В дальнейшем Поццо ди Борго выполнял ряд дипломат. поручений в Европе, став в октябре 1805 г. госсоветником, а в ноябре 1806-го получив чин полковника. В марте 1807 г. ему была поручена англо-русская миссия: представлять Российскую империю на переговорах с Османской империей, что вызвало у многих русских недоумение. Адмирал П.Чичагов, например, жаловался по этому поводу императору Александру I, однако царь ответил, что Поццо ди Борго "имел таланты, которые он уже неоднократно проявлял".
Переговоры еще не завершились, когда пришло известие о встрече Александра I с Наполеоном в Тильзите и заключении мира между Россией и Францией. Дружбу с Бонапартом корсиканцу было вынести тяжело; он немедленно написал императору письмо, в котором отказывался от всех милостей, полученных от русского правительства, и просил позволения покинуть Россию до лучших времен. Обещая быть верным слугой России, он окончил письмо словами, которые в 1810 г. были пророческими: "Настанет день, когда все, связанные сердцем и судьбой с Россией, будут иметь случай разделять ее опасности, и я надеюсь участвовать в деле ее торжества под руководством Вашего Величества".
Поццо ди Борго обосновался в Великобритании, откуда присылал частные донесения, записки и отчеты о своих разговорах с министрами. Только в конце 1812 г. он смог вернуться в Санкт-Петербург, откуда направился в армию вслед за императором, приняв участие в Заграничных походах. Он оказался в Северной армии кронпринца Швеции Жана Бернадота, участвовал в ряде сражений, в том числе в знаменитой Битве народов под Лейпцигом, и за свои заслуги получил чин генерал-майора. Представляя интересы России на Шатильонском конгрессе, который проходил 5 февраля - 19 марта 1814 г., он позволил себе известную самостоятельность и, несмотря на колебания Александра I, решительно выступил за реставрацию во Франции династии Бурбонов. Он был убежден, что для стабильности Европы нужна сильная Франция. Более того, как писал сам Наполеон в своих мемуарах, именно Поццо ди Борго предложил Александру I направить войска союзников прямо на Париж. Именно он от имени всех союзных держав был послан в Великобританию к Людовику XVIII с предложением короны (с будущим королем Людовиком XVIII он познакомился еще в 1805 г. в Митаве, где тот был в эмиграции). Когда новые успехи коалиции привели короля в Париж, вместе с ним прибыл и его "советник-надзиратель", наделенный полномочиями ген. комиссара при франц. правительстве.
Хозяйка влиятельного парижского салона мадам Адель де Буань, знавшая Поццо ди Борго со времен его пребывания в Вене, в своих мемуарах приводит забавный эпизод, относящийся как раз к этому периоду. Однажды "двери гостиной распахнулись, и на пороге появился человек в форме русского генерала, который начал вальсировать вокруг стола, напевая: "О, мои друзья, мои дорогие друзья!" Первым делом мы подумали, что перед нами сумасшедший, но потом мой брат воскликнул: "Это же Поццо!" Это был действительно он. Но сообщение было таким затрудненным при императорском режиме, что, несмотря на близость между нами, мы даже не подозревали о том, что он был на русской службе".
2 апреля Поццо ди Борго был пожалован в генерал-адъютанты и аккредитован при франц. дворе в качестве чрезвычайного посланника и полномочного министра императора Александра I. Воззвание к парижанам, обнародованное от имени союзников после занятия Парижа, было составлено им, император лишь внес в него поправки. Вместе с Александром I и графом К.В. Нессельроде, который 10 августа 1814 г. был назначен статс-секретарем и управляющим Коллегией иностранных дел, они обсуждали условия мира с Францией с главой Временного правительства князем Шарлем-Морисом Талейраном.
Внешне положение Поццо ди Борго было блестящим: наполеоновская империя пала, ее создатель был отправлен на остров Эльбу. Для Поццо, непримиримого противника Бонапарта, во Франции Бурбонов была открыта дорога к высшим гос. постам. Сам Талейран ходатайствовал за "истинного француза, хотя и уроженца Корсики". Однако Шарль-Андре при первой возможности покидает Францию и направляется в Вену, где тогда вершились судьбы Европы. Осторожный и проницательный корсиканец слишком хорошо знал своего врага и не верил в его скорую полит. смерть. Проявив похвальное рвение, он успел за время короткого пребывания в Вене изрядно испортить отношения с Александром I, протестуя против "излишнего либерализма" императора, постоянно напоминая ему о Наполеоне и требуя "убрать деспота на достаточное расстояние" от Европы. Кроме того, он осмелился не согласиться с царем по вопросу о полит. устройстве Польши.
Александр I желал даровать царству Польскому либеральную конституцию и установить там режим широкой автономии. А Поццо ди Борго он поручил разработать Конституционную хартию для Польши. Однако вместо хартии Поццо представил государю "Записку", в которой не побоялся выступить против идей государя. Он просчитывал ситуацию на несколько ходов вперед и понимал, к чему может привести такое решение. Документ начинался так: "Государь! Ваше императорское величество поручило мне представить Вам мои рассуждения по вопросу, касающемуся судьбы будущего устройства Польши. Я счел своим долгом повергнуть к Вашим стопам плод моих раздумий, движимый опасениями, которые мне внушает важность и сложность этого вопроса". Тогда даже говорили о неминуемой отставке советника, выражавшего свои взгляды с непривычной при дворе свободой.
Ход событий подтвердил наихудшие опасения: Наполеон оказался на свободе, совершив свой знаменитый "Полет орла". После чего именно Поццо ди Борго было поручено сопровождать Людовика XVIII в безопасный бельгийский Гент. А потом он добился полномочий представителя русского императора при англо-прусском экспедиционном корпусе и отправился туда, где решалась судьба его противника и врага всей Европы - на поле Ватерлоо и участвовал в этой эпохальной битве (единственный из российских генералов!), отличился в ней и был удостоен ордена св. Георгия 4-й степени. Затем, несмотря на легкое ранение, устремился в Париж, чтобы ускорить вторую Реставрацию. По словам самого Наполеона, именно Шарль-Андре предложил отправить его на остров св. Елены, расположенный в Атлантике, в 1,8 тыс. км. от ближайшего берега. Утвердившись во главе российского посольства в Париже, Поццо ди Борго оказался в уникальном положении: наряду с выполнением своих формальных обязанностей он остался личным посредником между Людовиком XVIII и Александром I, не без основания претендуя на роль гл. представителя союзной коалиции во Франции.
100 дней дорого обошлись Франции: на нее была возложена контрибуция, до уплаты которой на территории страны должны были находиться оккупационные войска. Поццо ди Борго выступил против превращения Франции во второстепенную державу. По его совету король Людовик ХVIII обратился к Александру I с письмом, в котором был готов отречься от престола, если ценой являлось национальное унижение. Текст заявления был написан Поццо ди Борго.
В результате Александр I согласился с тем, что условия Второго Парижского трактата должны быть смягчены, но настоял, что главой франц. кабинета станет знаменитый дюк де Ришельё, многолетний генерал-губернатор Одессы и Новороссийского края. С герцогом Ришельё у Поццо ди Борго сложится настоящий диплом. тандем. Первые годы Реставрации, когда Франция оживала на глазах, были пиком диплом. карьеры Поццо ди Борго. 15 января 1816 г. он стал графом и пэром Франции, а 5 марта 1817-го получил чин генерал-лейтенанта. Будучи "почти подданным" франц. короля, он нередко вмешивался в вопросы внутреннего управления. Его влияние было столь велико, что один из чиновников в разговоре с Талейраном даже заметил: "Разве нами все еще управляет корсиканец?"
Этому важному положению во франц. обществе никак не соответствовали бытовые условия, в которых жил российский посол в первое время.
В Париже посольство России с 1815 г. располагалось в особняке Телюссон, выкупленном в свое время Наполеоном (в 1828–1839 г. посольство находилось в районе Елисейских Полей, а потом переместилось на Вандомскую пл.).В частных письмах графу Нессельроде Поццо ди Борго постоянно сетовал на нехватку денег и дороговизну парижской жизни. Едва получив назначение, он жаловался: "Особняк будет еще необитаем в течение нескольких дней. Денег, может быть, хватит для покупки белья. Вы когда-нибудь покупали постельное белье в Париже? Если бы это письмо было перехвачено, подумали бы, что оно напоминает письмо министра или куртизана, выпрашивающего милостыню у скряги".
В другом письме он сообщал: "Предназначенное для меня помещение не просто неудобно; оно до такой степени неподходяще, что даже внешний вид его совсем не соответствует названию представительства".
При этом Поццо ди Борго подчеркивал, что заботится не о себе лично, а о престиже страны. Письмо он закончил следующими словами: "Всем, кто меня знает, известно, что я не являюсь ни любителем пышности, ни расточителем и что мои наклонности не побуждают меня тратить время на пустяки. Если бы я не был убежден, что такое убогое существование вредит большому делу и что подобного рода исключения унижают человека, в отношении которого они делаются, я бы не обращал на это ни малейшего внимания, но именно с такой точки зрения, то есть с точки зрения интересов службы государя, я хочу, чтобы это дело рассмотрели..."
Его личное материальное положение с установлением власти Бурбонов значительно улучшилось. Людовик XVIII вернул ему конфискованную корсиканскую собственность и щедро отблагодарил за службу. Со временем Шарль-Андре приумножил свое состояние, скупая земли. Основные его усилия были направлены на достижение русско-французского сближения ради противодействия политике Австрии и Великобритании. Этому сближению должен был содействовать брак между герцогом Беррийским, сыном графа д’Артуа (братом короля Людовика XVIII), и сестрой императора Александра Анной Павловной, к которой в свое время сватался и Наполеон. Однако, несмотря на старания дипломата, брак не состоялся. Эта неудача была для него очень чувствительной, а его чрезмерный оптимизм по отношению к Бурбонам вызвал в Санкт-Петербурге упреки в излишнем пристрастии. Поццо горячо протестовал: "В пятьдесят лет меня могут сделать несчастным, но никто не имеет права унижать меня".
В качестве российского посла Поццо ди Борго содействовал скорейшему возвращению Франции в "европейский концерт" держав и выводу с ее территории оккупационных войск. 17 июня 1818 г. граф Нессельроде писал ему: "Я без колебаний разделяю ваше мнение, что без Франции система европейского союза будет монструозной".
В итоге поистине виртуозной деятельности герцога Ришельё, который смог разместить франц. займы в крупные европейские, а потом и франц. банки, контрибуция была выплачена. По решениям Ахенского конгресса Священного союза оккупационные войска должны были покинуть территорию Франции. 11 октября 1818 г. Поццо ди Борго сообщал Нессельроде: "Позавчера была подписана конвенция относительно вывода иностранных войск из франц. крепостей и с территории Франции. Этот великий акт был целью моих усилий на протяжении трех лет".
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Пятница, 23 Авг 2024, 19:53 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7164
Статус: Offline | 
Карл Васильевич очень высоко оценивал деятельность своего коллеги. Он писал своей супруге графине Марии Дмитриевне: "Что касается меня, чистосердечно признаюсь тебе, что я не знаю никого, кто был бы лучше него. Сегодня это единственный человек в Европе, в котором я признаю качества, позволяющие считать его настоящим государственным деятелем".
Несмотря на то, что именно Россия содействовала сохранению Франции как великой державы, о благодарности французы забыли быстро. Король Людовик XVIII начал откровенно ориентироваться на полит. курс Великобритании.
Восшествие в 1824 г. на франц. престол мл. брата Людовика XVIII, графа д’Артуа, ставшего королем Карлом Х, только добавило разочарований: перспектива союза между Россией и Францией становилась все более призрачной. В 1825 г. в России скоропостижно скончался Александр I. Новый государь, Николай I, хоть и недолюбливавший Поццо ди Борго за излишнюю самостоятельность и независимость суждений, оставил его на диплом. посту: он понимал, что именно такой человек ему был необходим в Париже. В день коронации Николая I, 22 августа 1826 г., "за отличные и ревностные труды" Карл Осипович был возведен в графское достоинство. Девизом на его гербе стали слова Virtute et Consilio ("Доблестью и советом"), очень точно отражавшие заслуги графа. 21 апреля 1829 г. он был произведен в генералы от инфантерии. Между тем заветная мечта Поццо ди Борго - достижение русско-франц. сближения - так и не была реализована. Однако только в письмах близким он позволял давать волю чувствам. Он с грустью писал Нессельроде: "...я приближаюсь к концу своего пути, где всех нас встречает не надежда, а смерть. Как бы то ни было, весь остаток моей жизни и моих сил принадлежат императору, а прошлое - залог будущего".
Поццо ди Борго перенес свое внимание на вопросы европейской политики. Он видел, что Европа стояла перед угрозой невиданного социального взрыва. 25 июля 1830 г. король Карл Х издал ордонансы, нарушавшие Конституционную хартию. На следующий день они были опубликованы, а спустя еще день в Париже разразилась революция.
В письме графу Нессельроде от 13 (25) августа 1830 г. Поццо ди Борго отмечал: "Карл Х с помощью иезуитов в монашеской рясе и светском обличии, а также своего рокового человека - князя Полиньяка (глава кабинета, проводивший ультрареакционную политику) оправдал все мои предчувствия относительно своего скорого краха, и, к сожалению, - даже с лихвой. Вы любезно писали мне из Варшавы, что я слишком мрачно смотрю на дела Франции; события же со всей очевидностью доказали, что я был недостаточно пессимистичен".
Во многом благодаря мужеству Поццо ди Борго, на свой страх и риск оставшемуся в охваченном революцией Париже, диплом. отношения между Россией и Францией были сохранены. Более того, Николай I в эмоциональном порыве был готов организовать вооруженную интервенцию во Францию ради восстановления на престоле Карла Х. Поццо ди Борго и граф Нессельроде заняли более осторожную позицию. Совершенно не симпатизируя полит. режиму, рожденному на баррикадах, но будучи рациональным политиком, Поццо ди Борго считал целесообразным действовать, исходя из принципа "меньшего зла": признать новую власть и новую династию ради сохранения общеевропейской стабильности. Накануне провозглашения герцога Орлеанского королем французов российский дипломат имел с ним беседу, после которой написал Нессельроде: "Осторожность советует мне признать произошедшее во Франции... Необходимо воздерживаться от актов враждебности и жестокости, дав правительству шанс стать стабильным, эффективным и миролюбивым".
В итоге Николай I внял предостережениям своих сановников и скрепя сердце признал режим короля Луи-Филиппа, хотя до конца своих дней он считал его узурпатором и никогда не называл "государь, брат мой", как того требовал монарший этикет. Положение Поццо ди Борго в Париже было весьма деликатным, ходили слухи, что Николай I собирался отправить его в отставку. И тогда за гордого корсиканца вступился вице-канцлер Нессельроде: он заявил, что в этом случае он тоже уйдет в отставку. Император уступил. Это очень показательный момент, позволяющий иначе взглянуть на графа Нессельроде, за которым в историографии закрепилось мнение как о человеке, "самоотверженно готовом стушеваться".
Французская Июльская революция стала катализатором революционных потрясений в Европе. Не без ее влияния в Варшаве произошло восстание. Польская проблема еще больше обострила российско-франц. отношения, учитывая традиционные симпатии французов к полякам. С начала сентября 1831 г. первые полосы франц. газет были посвящены событиям в Польше. Когда 16 сентября газеты сообщили о штурме Варшавы русскими войсками и поражении поляков, в Париже несколько дней шли антирусские манифестации, для усмирения которых потребовалось вмешательство войск. Взрыв антирусских настроений, театральные постановки антирусского содержания - все это стало настоящей трагедией для Поццо ди Борго: на глазах рушились его надежды на русско-франц. сближение, над чем он работал полтора десятка лет. Известие о взятии Варшавы оказало на франц. общество, по его словам, "огромный, неисчислимый для врагов России и общественного порядка" эффект.
У отеля, в котором располагалось русское посольство, раздавались крики: "Долой русских! Да здравствует Польша! Месть!"; камнями были выбиты стекла в окнах. Окружение Поццо ди Борго советовало ему покинуть Париж, но он остался, в очередной раз сохранив диплом. отношения между Францией и Россией. Шарль-Андре переживал эти события очень тяжело. В 1832 г., уже после подавления Польского восстания, в разговоре с российским дипломатом бароном П.Мейендорфом он вспоминал о своих разногласиях с Александром I в 1814 г.: "Я сейчас же объяснил императору, на какой лживый путь он становится, и дал ему понять, что это решение не только было бы ошибкой, но и преступлением относительно России. Как можно было возвеличивать страну, бывшую злейшим врагом России, ту Польшу, которая была бы вечным нарывом не только для внутренних русских дел, но и для ее внешних отношений!? Враги России сосредоточили бы всю свою деятельность и все свои надежды на Польше; наконец, что зло, которое должно было совершиться, стало бы непоправимым, что нельзя было нанести родине еще большего вреда, как при достижении этой цели".
Поццо ди Борго входил в ближайший круг короля Луи-Филиппа, был полноправным парижанином (несмотря на то, что российское посольство не могло соперничать в роскоши с посольствами Великобритании или Австрийской империи), и окружающие разделяли это мнение. Однако в Париже Луи-Филиппа он чувствовал себя некомфортно. При малейшей возможности граф стремился покинуть страну, которую еще недавно называл второй родиной, и с горечью отмечал: "Франция сегодня уже не та, что в 1815 г., когда она была благодарна Александру I, сохранившему ей территорию, сильные позиции и национальную честь".
Уже в июле 1831 г. он решил воспользоваться разрешением графа Нессельроде уехать на несколько недель в Англию, но поездка не состоялась. В конце мая 1832 г. он отправился в путешествие в Санкт-Петербург, оттуда - в Берлин, Вену и Мюнхен, вернувшись в Париж только в октябре. В начале 1833 г. он уехал в Лондон, где пробыл 2 мес. В том же году он совершил весьма неоднозначный поступок: подарил 500 тыс. франков на нужды дома Бонапарта в Аяччо, оговорив, что наследники дома могут использовать деньги по своему усмотрению. Господин Леви-Рамолино, тогдашний владелец родного дома Наполеона, отказался от подарка. Тогда Поццо ди Борго приобрел участок на горе, недалеко от Алаты, известный как "ла Пунта" ("Вершина").
Уже после смерти Шарля-Андре граф Жером Поццо ди Борго и его сын Шарль решили построить на этом месте фамильный замок. В качестве материала использовался камень, оставшийся от сгоревшего в 1871 г. во время Коммуны, а потом разрушенного окончательно дворца Тюильри.
В конце декабря 1834 . вице-канцлер Нессельроде сообщил Поццо ди Борго о его переводе в Лондон. 5 января 1835 г. он был назначен послом Российской империи в Великобритании. Барону Просперу де Баранту, послу Франции в России в 1835–1841 г., Николай I так объяснял причину своего решения: "Это человек старой дипломатии; у меня нет никакой нужды в его хитрости и проницательности; мы не можем услышать друг друга. Меня не устраивает его манера поведения".
Зная, что император недолюбливал Поццо ди Борго, Барант попытался его защитить, отметив, что он, как никто другой, знал Францию. "Францию - да, Россию - совсем нет. Он пробыл в России всего-навсего 4 мес., и это я заставил его приехать, дабы он хотя бы немного познакомился со страной и со мной; мне стало ясно, что мы никогда не поймем друг друга".
Перед отъездом в Лондон Поццо ди Борго совершил путешествие по Италии, и там, в Риме и Милане, знаменитый художник К. Брюллов писал его, наверное, самый известный портрет. Эту картину Поццо ди Борго заказал к своему 70-летию, на ней он запечатлен со всеми своими наградами: орденом св. Андрея Первозванного, орденом св. Георгия 4-й степени, орденом за 25 лет безупречной службы, медалью за взятие Парижа в 1814 г., орденом св. Этьена, орденом Золотого руна и прусским орденом Черного орла. После смерти Поццо ди Борго этот портрет перешел его племяннику и наследнику Шарлю, а Нессельроде выкупил его для архива МИД. После революции 1917 г. портрет оказался в Саратовском худ. музее им. Радищева и по сей день является его украшением.
Поццо ди Борго воспринимал свой перевод в Лондон как немилость и своеобразную ссылку. Это стало концом его диплом. карьеры. Дела политики не увлекали, да и министерства, английское и российское, словно сговорившись, игнорировали опального посланника. Тяготясь чопорным лондонским обществом, он проводил время в узком кругу сотрудников, начал много играть. Одним из последних диплом. документов, под которым Поццо ди Борго поставил свою подпись, был договор от 19 апреля 1839 г., окончательно урегулировавший территориальные и финансовые споры между Бельгией и Голландией.
Красивый, элегантный, нравившийся женщинам граф так и не создал семьи, ведь до 50 лет он вел жизнь скитальца. Он был очень привязан к жене своего племянника Шарля, Валентине де Крийон, дочери пэра Франции, герцога де Крийона. Путешествуя, он отовсюду привозил ей дорогие подарки: самые красивые меха из Петербурга, изысканные украшения из Вены, ткани из Германии. Его личные письма этих лет полны горечи и бесконечной усталости. Все больше он тосковал по Парижу - городу, напоминавшему ему об ушедших днях молодости и славы. Если в начале 1830-х годов он стремился уехать из Парижа в Лондон, то теперь часто уезжал в столицу Франции. Даже окружающие замечали, что в Париже ему было гораздо уютнее, там он себя лучше чувствовал.
28 декабря 1839 г. высочайшим рескриптом Поццо ди Борго был уволен с гос. службы. Он не вернулся на родную Корсику и не отправился в Россию. Последние годы он провел в Париже, в превосходном особняке на ул. Университэ. В 2010 г. владелец особняка Филипп Поццо ди Борго продал этот дом правительству Габона. До того здание арендовал знаменитый кутюрье Карл Лагерфельд. 15 декабря 1840 г. в Париже состоялось грандиозное событие, на котором присутствовала практически вся столица: возвращение праха Наполеона Бонапарта с острова Святой Елены и его перезахоронение в соборе Дома инвалидов. Многие современники оставили свои воспоминания об этом дне, но только не Поццо ди Борго. Видимо, он уже очень устал и перегорел.
С 1838 г. он разбирал свои бумаги, чувствуя, по его собственным словам, приближение конца. Эти сундуки с документами по сию пору находятся у потомков. После 1796 г. он никогда не бывал на Корсике, но благодаря своим племянникам сохранил там определенное влияние. Он никогда не отказывал в помощи своим соотечественникам-корсиканцам и тратил собственные средства на общественные нужды Корсики. На его деньги была восстановлена деревенская церковь, строились дороги, были опубликованы книги, посвященные истории Корсики, которые до нас не дошли .
Старый и больной, с помутившимся рассудком, Поццо ди Борго умер 15 февраля 1842 г. Он был похоронен на кладбище Пер-Лашез. Как гласит надпись у основания монумента, срок договора на пребывание останков - на веки вечные, concession à perpetuelle. От Наполеона, покоящегося в соборе Дома инвалидов, его отделяет лишь Сена...Одна из улочек Аяччо носит сейчас имя Поццо ди Борго. А на ней есть бистро с названием "Бонапарт". Так история примирила 2-х честолюбивых и амбициозных корсиканцев, которые просто не могли ужиться на маленьком острове. Может быть, в этом и заключается главная причина их борьбы? А для России и Франции имя корсиканского аристократа, генерала, "дипломатического маршала" Европы, графа Шарля-Андре Поццо ди Борго было тогда символом дружбы и союза между нашими странами. Это было его заветным желанием.
***
Наверное, Карлу Осиповичу понравилась бы фраза из музейного путеводителя: "Сложно поверить, что на момент написания портрета Брюлловым Поццо ди Борго было почти 70 лет". Единственное, что заставило бы его вспыхнуть, - это упоминание о нем как об итальянском дипломате и политике. Нет же, нет: он был доблестным корсиканцем и верным советником российских императоров. Virtute et Consilio - доблестью и советом...
Наталья Таньшина
05.05. 2024. журнал "Русский мир"
https://m.rusmir.media/2024/04/05/pozzo-di-borgo
https://rusmir.media/2024/05/05/pozzo-di-borgo2
|
| |
| |
