| Валентина_Кочерова | Дата: Пятница, 29 Июл 2011, 22:47 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 7149
Статус: Offline | АНАСТАСИЯ ДМИТРИЕВНА ВЯЛЬЦЕВА *
(01.03. 1871 - 04.02. 1913)
Русская эстрадная певица, исполнительница русских и цыганских романсов, артистка оперетты.
Родилась в слободе Алтухово Орловской губернии (ныне Брянская обл.) в бедной семье. Рано лишилась отца. Её матери с 3 детьми (у Насти было еще 2 брата - Дмитрий и Ананий) пришлось отправиться на заработки в Киев, устроиться там прачкой. Потом, когда Вяльцева станет знаменитостью, газеты, намекая на это, отметят: "Как Венера родилась из пены морской - Вяльцева родилась из мыльной пены прачечной!" С 8 лет Настя работала ученицей в мастерской дамского платья в Киеве, правда, сначала ее учили не вышиванию: она носилась с помойным ведром и половой тряпкой, а еще подавала горячие утюги работницам. В 11 лет мать устроила дочь на работу в одну из киевских гостиниц "подгорничной". Место для девочки неподходящее, но зато там давали хорошие чаевые. В гостинице часто останавливались актеры. Иногда они вместо чаевых расплачивались контрамарками, поэтому Настя часто бегала в театр. Девочке очень нравилась оперетта; у нее была хорошая музыкальная память, и она быстро заучивала наизусть то, что слышала, а потом распевала во время уборки номеров.
Несмотря на ее будущую известность, многие факты биографии Вяльцевой остались окутанными тайной. Говорили, что крестьянское происхождение певицы - сомнительно. Вопреки паспортным данным, живет легенда, что Анастасия и ее брат Ананий были незаконнорожденными детьми кого-то из лиц, приближенных к графам Орловским. Никаких доказательств этого нет, но известна бесконечная жалость артистки к незаконнорожденным детям. В семье ее жили воспитанники - мальчик и девочка, других она поддерживала деньгами. Ежегодно Вяльцева давала концерты в пользу харьковского Ольгинского приюта и петербургского общества "Ясли". Такую же деятельность вел ее брат Ананий Дмитриевич в "Обществе попечения о бесприютных детях им. княжны Марии Николаевны". В 1915 г. за эту деятельность он был удостоен звания "Почетный гражданин Санкт-Петербурга".
Когда Насте было 13 лет, произошел случай, который перевернул ее жизнь. Однажды она убирала апартаменты одной известной артистки, фамилия которой была Вельская. Та была опереточной примадонной и приехала в Киев с гастролями. Настя решила, что в апартаментах никого нет, начала убираться в одной из комнат и как всегда пела. А Вельская, оказывается, была в соседней комнате! Она послушала, как поет девочка, потом вышла и сказала: "А знаешь, у тебя есть голос, тебе нужно учиться петь. Да и внешние данные у тебя прелестные. Ты должна пойти в оперетту". Сказала и забыла, а для девочки это был голос свыше! Настя тут же бросила работу в гостинице, нашла антрепренера С.С. Ленчевского и уговорила его взять ее в опереточную труппу. И ее взяли - на роль безмолвного пажа, с жалованьем в 32 руб. в месяц. Она выступала и в балетной труппе Ленчевского, и в вокальной: в 16 лет Вяльцева стала хористкой в Киевской опереточной антрепризе И.Сетова и А.Э. Блюменталь-Тамарина, где проработала 6 лет (1888-1893).
В 1890 г. Вяльцева поступила в хор Киевского товарищества опереточных артистов Здановича-Борейко. Здесь она впервые участвовала в гастрольной поездке. 9 лет она проработала статисткой в балетных труппах, выступая в провинциальных театрах, но к 20 годам она была уже "артисткой на вторые роли" (так называли эпизодических актрис). И у нее уже появились поклонники. Но больших успехов тогда Анастасия не добилась. Петь и танцевать у нее получалось плоховато, и бывали случаи, когда молоденькую певичку закидывали помидорами. В апреле 1893 г. театр, где служила Вяльцева, приехал в Москву на гастроли, которые проходили в саду "Эрмитаж". После этих выступлений певица взяла в театре расчет, решив поехать в Петербург, чтобы попробовать себя на подмостках столичной оперетты. В городе на Неве Анастасия сначала пошла в театр "Аркадия", а осенью - в Малый Петербургский театр, при котором была хорошая опереточная труппа. Она показалась, и ее взяли, но не в артистки, а в хористки. Настя была красивой девушкой, с крепким и звонким голосом, с красивыми грудными нотами. Но она тогда была обыкновенной провинциальной артисткой - ни вокальной школы, ни школы актерского мастерства, - и сразу поняла, что на столичной сцене она может претендовать только на небольшие роли.
В 1893-1897 гг. она выступала в опереточной труппе С.М. Пальма (в Москве и Петербурге), исполняя незначительные выходные роли. Первый успех пришел к ней в оперетте-мюзикле Н.Куликова "Цыганские песни в лицах". В спектакле участвовали многие артисты, которые пели популярные романсы и модные городские песенки конца XIX в. От этих романсов весь город сходил с ума. Те самые романсы, что пели цыгане в пригородных ресторанах, вдруг стали необыкновенно популярными. Петербургский Малый театр решил заработать на популярности романсов и к началу сезона подготовил обозрение "Цыганские песни в лицах". И Вяльцевой повезло. Ей дали роль девушки Кати, молодой цыганки. Роль была маленькой, но в конце последнего акта Насте доверили спеть песенку "3ахочу - полюблю":
Захочу - полюблю,
Захочу - разлюблю,
Я над сердцем вольна,
Жизнь на радость мне дана...
Исполнение этой простенькой, но модной песенки решило ее судьбу. Пение стройной, привлекательной барышни с очаровательной улыбкой, которую потом назовут "вяльцевской", вызвало бурю аплодисментов. Этот вечер стал началом её карьеры. Потом судьбоносный романс станет постоянным украшением её концертного репертуара. Она стала открытием этого спектакля, маленькой звездочкой, о которой заговорили. На спектакль стали ходить для того, чтобы не только послушать любимые песни, но и посмотреть на артистку. Это был успех! Вяльцева поняла, что ее путь в жизни - это сольная исполнительская карьера. У нее были и красота, и молодость, и прекрасные голосовые данные - все задатки для того, чтобы стать эстрадной дивой. Нужны были деньги и люди, которые занимались бы ее продвижением. Ей нужен был меценат. И он сам ее нашел. Звали его Н.И. Холева.
Богатый петербургский адвокат, меломан и бессменный директор артистического кружка. В его музыкальном салоне выступали знаменитые певцы - такое мог себе позволить не каждый представитель высшего света. Он пришел на спектакль, чтобы посмотреть на молоденькую хористку, о которой говорили. Увидел Вяльцеву - и влюбился в нее. Ему было тогда за 40, ей - 22 года. Но она уже твердо знала, чего хочет от жизни. Анастасия стала, как тогда говорили, его воспитанницей. Она занялась своим самообразованием, на деньги своего мецената стала брать уроки пения у лучших педагогов по вокалу, в том числе у председателя Петербургского вокального общества профессора С.М. Сонки. Позднее она училась пению у других преподавателей и даже ездила в Италию, но считала залогом своего успеха уроки у Сонки. Работать она умела, и успехи были замечательные. Уже через год-полтора Вяльцева стала появляться в музыкальных салонах и на эстрадных вечерах как исполнительница романсов. Николай Иосифович очень любил ее и сделал все для того, чтобы Анастасия стала звездой. Она станет королевой русского романса. Да вот только Николай Иосифович об этом уже не узнает, потому что вместе они были всего 7 лет - вплоть до его неожиданной кончины в 1899 г. И когда он умер, Вяльцева вернулась в театр С.А. Пальма, чтобы начать все сначала.
Первый сольный концерт Вяльцева дала в 1897 году в Москве, снова в саду "Эрмитаж". Публика приняла Вяльцеву на "ура", рецензии были великолепны. О певице начали много писать и говорить. Предприниматели стали наперебой предлагать ей выгодные контракты, концерты в Москве и Петербурге. Именно с 1897 года началось восхождение Анастасии Вяльцевой. А вот звездой она стала в 1902 году, когда один предприниматель предложил ей большую гастрольную поездку - Орел, Курск, Киев, Харьков, Баку, Тифлис, Ростов-на-Дону… Первые же её гастроли по России вылилась в настоящий триумф. Покорив провинцию, она вернулась в Петербург уже звездой, а свои гонорары увеличила в четыре раза. Когда в 1901 году миллионеры братья Елисеевы строили на Невском проспекте свой новый магазин (ныне Театр комедии), они просили архитектора предусмотреть в нем зал для концертов А.Вяльцевой. За каждое выступление актриса получала 1,5 тыс. рублей.
Первые 4 года она ездила в гастрольные поездки - по 40 концертов - ежегодно. Потом она гастролировала уже 2 раза в год - весной и осенью. За 10 лет певица проехала с концертами всю Россию, вплоть до Владивостока. Статистики подсчитали: с начала 1908 по конец 1912 г., длина гастрольного маршрута Вяльцевой по России составила 175 тыс. верст - половину расстояния от Земли до Луны! Путешествовала Вяльцева в своем собственном железнодорожном вагоне с внутренней отделкой из карельской березы в стиле "ампир", построенном в Бельгии и отделанном по вкусу самой певицы. На концертах она пела много, бисировала, не жалея себя. "Зрители заплатили деньги, это их право", - говорила она. В Петербурге и Москве Вяльцева давала 2-3 концерта в год в Дворянском собрании, с прибылью до 20 тыс. руб. за вечер - сумма, невиданная даже для мировых знаменитостей (средняя зарплата учителя составляла тогда 35 руб.). Остальное время пела в "Буффах", чередуя сольные концерты с участием в опереттах, где по требованию публики тоже исполняла романсы. Именно они принесли ей звание "Несравненной".
Она создала собственный репертуар, исполняя романсы и песни своего постоянного аккомпаниатора А.Таскина и других авторов: Н.Зубова ("Под чарующей лаской твоею", "Опьянела"), М.Штейнберга ("Гай-да тройка", "Я вас ждала"). Сияющая улыбка, оригинальный тембр голоса, таивший "странный наркотический аромат", утверждали радость жизни, забвение горестей и мучительных проблем. Вяльцева гордилась, что, крестьянка по происхождению, она стала эталоном женственности, изящества, кумиром аристократических салонов, желанной гостьей артистических кругов. В 1904 г. в России начался граммофонный бум. Вяльцева стала королевой русского граммофона. Пластинки с ее записью стоили до 6 руб. Певица сделала около 100 записей на грампластинках, вся страна слушала ее романсы и песенки с элементами игривой шансонетки. На концертах Вяльцевой всегда был аншлаг, хотя билеты стоили в 3 раза выше обычной цены. Кроме того, и в фойе, и в зале всегда находились полицейские чины, так как Вяльцева на своих концертах доводила слушателей буквально до исступления. Когда, допев все, что было положено по программе, певица уходила за кулисы, в зале начиналось что-то невообразимое. Молодежь с галерки скатывалась вниз, в партер, заполняя проходы. Сидевшие в 1-х рядах богатые купцы, знатные дворяне начинали возмущаться, требовать, чтобы полицейские навели порядок. Полицейские начинали кричать, наводя этот порядок, а весь остальной зал в это время орал: "Браво!", "Бис!". И тогда она выпархивала на сцену и начинала петь на бис:
Ты не спрашивай, не выпытывай,
От меня не узнаешь ни слова.
Не прочесть тебе, что в душе моей, -
Ты ли мне иль другой милей...
Вяльцеву называли "певицей радостей жизни". И это было правильно, потому что она не пела те романсы, в которых были слезы, страдания, разочарования, смерть, в отличие от В.Паниной. Нет! Она пела о любви. В ее романсах и эстрадных песенках постоянно присутствует "жажда свиданий, жажда лобзаний", призывы "сбросить оковы любви".
Дай, милый друг, на счастье руку,
Гитары звук разгонит скуку.
Забудь скорее горе злое,
И вновь забьется ретивое!..
Когда Вяльцева, протягивая руки в зал и улыбаясь, пела этот припев, каждому казалось, что она именно ему протягивает руку, ему улыбается, и зал светился ответными улыбками! Вся сравнительно недолгая жизнь певицы прошла на виду. После оперетты "Цыганские песни в лицах" к ней пришло признание, ее имя постоянно мелькало на страницах газет. С 1904 г. ее жизнь стала постоянной гастролью. Вяльцева покорила Россию, ей рукоплескала вся страна. Для провинциальных городов ее приезды всегда становились праздниками. Вот откуда всероссийская известность певицы, вот зачем ей нужен был тот легендарный вагон и вот откуда те большие деньги, которые она заработала собственным трудом. Ведь тогда не было ни радио, ни телевидения, и когда приезжала в какой-нибудь захолустный город сама Вяльцева - в собственном вагоне, красивая, богатая, с артистами из столицы, - люди валом валили на ее концерты, платили в 3 раза дороже обычного, чтобы не только послушать Вяльцеву, но и посмотреть на эту необыкновенную женщину. Несмотря на множество гастролей в провинции и активную концертную деятельность в столицах, она продолжала выступать в опереточных спектаклях - Саффи в "Цыганском бароне" Штрауса, Перикола (в одноименной оперетте Ж.Оффенбаха), Елена ("Прекрасная Елена" Ж.Оффенбаха), Клеретта ("Дочь мадам Анго" Ш.Лекока). При этом любопытно отметить, что Вяльцева, которой удалось вывести романс и цыганскую песню из ресторанов на большую эстраду, всегда мечтала петь в опере. Несколько раз она участвовала в оперных представлениях, в том числе и в Мариинском театре. Она спела Кармен ("Кармен" Бизе), Амнерис ("Аида" Дж.Верди), Далила ("Cамсон и Далила" Сен-Санса), пела в "Миньоне" и "Пиковой даме". Но оперной певицей она все же не стала.
В 1900-е годы о Вяльцевой много писали и говорили. Журналисты нарекли ее "несравненной". Газеты расписывали ее очень дорогие, сногсшибательные туалеты, ворчали, что она берет за свои выступления огромные гонорары. Певицу часто спрашивали: в чем секрет ее успеха? А она отвечала: "Все очень просто! Я пою то, что всем понятно". Враги и завистники говорили, что Вяльцева на эстраде - капризная, кокетливая, жеманная, экзальтированная, игривая красотка, призывающая к свободной любви и заигрывающая с мужской половиной зала. Но когда Вяльцева выходила на сцену, весь зал был у ее ног. Когда началась Русско-японская война, часть денег от выступлений Вяльцева отдавала в пользу раненых. Позже выяснилось, что на этой войне был жених певицы - В.В. Бискупский - дворянин польского происхождения, офицер лейб-гвардейского полка.
Анастасия оберегала от чужих глаз все, что касалось ее любви к нему, однако обстоятельства сложились так, что и эта тайна стала достоянием публики. Когда Бискупский был ранен, Вяльцева прервала концерты и помчалась на фронт, в Манчжурию, ухаживать за возлюбленным. Она снарядила на свои деньги санитарный поезд и стала сестрой милосердия в полевом госпитале, помогла не только жениху, но и тем, кто был с ним на поле боя. Газеты тогда неистовствовали, пытаясь объяснить поступок певицы какими-то низменными мотивами. Но главным для певицы было лишь то, что молодой офицер поправился и остался на фронте. И позднее она регулярно выступала с концертами для раненых. Через 5 лет, в 1910 г., все светское общество обсуждало потрясающее событие: Вяльцева вышла замуж за В.Бискупского, который был моложе ее на 7 лет. Их брак был заключен тайно: она слишком хорошо помнила уничижительные газетные статьи, а дворянин Бискупский, обвенчавшись с "простолюдинкой-певичкой" вынужден был уйти в отставку в 1912 г. в чине полковника гвардии. По одной из версий Бискупский женился с личного разрешения Николая II, так как офицерам браки с актрисами были запрещены. Венчание, происходившее в Москве, было очень скромным, а потом они поселились в столице. Здесь они были счастливы.
Вяльцева по-прежнему много концертировала. Ее концерты нередко затягивались за полночь - Анастасии Дмитриевне приходилось петь на "бис" и 10, и 20, и 30 раз. Были случаи, когда публика отказывалась ее отпускать, тогда она, фактически, пела свой сольный концерт дважды за один вечер. Ей часто говорили: "Что Вы делаете? Вы себя убиваете! Не пойте так много, поберегите себя, ведь публика - тиран ненасытный, безжалостный! Публика - зверь, однажды она вас разорвет…" Она отвечала: "Не имею права. Я слуга моей публики. Они пришли меня послушать, они заплатили деньги - я буду петь столько, сколько они попросят". После концерта публика ждала ее у выхода: на руках несли до кареты, отнимали перчатки, на кусочки разрывали шарф, накинутый на плечи - на память... Если же певица выступала в провинции, то публика после концерта шла на вокзал, где на путях стоял тот самый ее личный вагон-салон, в котором она разъезжала с концертами по стране. Кстати, такой вагон в России был еще только у императрицы. Внутри вагон был отделан с царской роскошью. У Вяльцевой там был будуар, прислуга, личный повар, имелись и столовая, и помещения для приглашенных в поездку артистов, а также для ее концертмейстера А.Таскина. Да это еще что! Там был музыкальный салон, в котором стояло фортепиано, и можно было репетировать прямо во время поездки.
Судьба много раз была благосклонна к Вяльцевой, но в 1912 г. она от нее отвернулась. В начале года она заболела. Врачи ее обследовали, но нашли лишь "переутомление". Весной и летом певица отдыхала, но осенью нужно было ехать на гастроли, а состояние ее почти не улучшилось. Не выздоровев до конца, она отправилась в поездку. Вместе с приглашенными артистами погрузились в поезд, в ее вагон, и поехали. Она отработала концерты в 7 городах. Приехали в Курск. С утра ей было очень плохо, но к вечеру полегчало. Она арендовала самый большой, самый дорогой зал. Народу было море. Все с нетерпением ожидали выхода Вяльцевой на сцену. Выступили приехавшие с ней артисты, а когда, наконец, на сцену вышла "несравненная", зал взорвался аплодисментами. Вяльцева подошла к роялю и запела романс "Чайка":
Вот вспыхнуло утро, румянятся зори,
Над озером быстрая чайка летит,
Ей много простора, ей много свободы,
Луч солнца у чайки крыло серебрит…
Она спела несколько тактов и вдруг замолчала. В зале воцарилась тишина. Все решили, что у нее дыхание перехватило от волнения... Потом стали хлопать, выкрикивать названия романсов. Вяльцева попыталась спеть еще несколько тактов - и потеряла сознание. Когда она очнулась, за кулисами врач и артисты стали ее уговаривать прекратить гастроли и ехать домой, в Петербург. Но Вяльцева в первую очередь хотела закончить свое выступление! Ее просили вообще отменить гастроли, но она сказала: "Нет-нет, мы поедем дальше, нас ведь ждут..." И они поехали. Она отработала еще с десяток концертов, но в Воронеже вообще не смогла выйти на сцену и, наконец, поняла, что больше петь не может. Только тогда Вяльцева вернулась в Петербург. В декабре она перестала выступать. Врачи поставили диагноз "острый лейкоз, рак крови". Анастасия была богатой женщиной. Ей срочно выписали из Швейцарии профессора Эндерлена; каждый день к ней ходил модный тогда лекарь Бадмаев со своей тибетской медициной, но было поздно. Тогда врачи решились на новомодную процедуру тех лет: прямое переливание крови. Для этого вызвали доктора Плеша из Германии, донором выступил муж Вяльцевой, но после переливания ей стало еще хуже. Тогда врачи не знали, что существуют разные группы крови. После неудачного переливания крови, которое чуть не завершилось смертельным исходом и для Бискупского, врачи отступились от больной. Тогда за лечение певицы взялся гипнотизер Г.Гольцев. С 7 час. вечера до 6 утра он пытался помочь умирающей, но и оккультная медицина была бессильна.
Интерес к судьбе певицы стал в те дни всенародным. Публика была поражена болезнью певицы. Ходило много разговоров, слухов. В газетах не только Петербурга, но и других городов России стали печатать бюллетени о состоянии здоровья Вяльцевой. Сводки о состоянии её здоровья вывешивали на газетных киосках. В них указывали ее артериальное давление, температуру тела и… настроение. Но, к сожалению, спасти ее жизнь не удалось. Анастасия Дмитриевна скончалась - в возрасте 42 лет, в расцвете творческих сил, в зените славы и популярности. В этот же вечер в Благовещенской церкви Конного полка отслужили первую панихиду по усопшей. Прощался с певицей весь город. В день похорон, по словам очевидцев, от наплыва народа в ее доме на набережной реки Мойки, 84, где она жила с 1905 г., возникла реальная угроза разрушения межэтажных перекрытий. Похоронная процессия направилась от ее дома до Невского проспекта, потом через весь Невский - до Никольского кладбища Александро-Невской лавры, где Вяльцева была похоронена. Ее последний выход на публику удался на славу - около 160 тыс. человек шли за гробом, покрытым белыми цветами. Отпевание проходило в лаврской церкви Святого Духа. Служил архиепископ Нарвский Никандр в сослужении 12 священников, пел митрополичий хор. Вся Россия оплакивала "несравненную", "королеву русского романса". Газета "Раннее утро" изумлялась: "Что такое Вяльцева? Когда умирал Чехов, то почти никто в России не следил за ходом его болезни". На это "Петербургская газета" отвечала: "Говорящий так забывает, что Чехов писал для немногих, а Вяльцева служила своим талантом многим..."
И действительно, талантливая певица, хрупкая женщина, А.Вяльцева была до глубины души борцом за благоденствие России, меценатом, занималась благотворительностью. Как настоящую патриотку, ее волновало все, что касалось России. Узнав, что Царское правительство отказало в помощи лейтенанту Седову, организовавшему экспедицию к Северному полюсу, она вместе с Шаляпиным и Собиновым организовала ряд благотворительных концертов в пользу экспедиции и этим положила начало всероссийскому сбору пожертвований для этой цели. Не забывала певица и о родных местах. В Алтухово, где она родилась, на свои средства оборудовала приют для рожениц. В Виленской губернии на ее средства были восстановлены 2 сгоревшие деревни. Во многих городах ею устраивались крупные концерты в пользу голодающего студенчества. В Петербургском университете несколько одаренных студентов учились на средства певицы. Любовь к людям, отзывчивость, готовность прийти на помощь стала причиной того, что 7 июля 1907 г. Всероссийское братское общество, оказывающее помощь при всех несчастных случаях, избрало Анастасию Дмитриевну своим почетным членом, и она активно участвовала в его работе, жертвуя средства для пострадавших.
Незадолго до смерти, 19 января 1913 г., Вяльцева составила завещание, состоящее всего из 2-х пунктов. 1-м пунктом она дарила Петербургу 2 собственных дома (с обстановкой) по набережной реки Карповки - №22 и 24, с прилегающими к ним земельными наделами. И просила в одном доме открыть женскую больницу, с отделением для рожениц, для малоимущих, а в другом - организовать приют для детей, которых оставили родители. Без права отчуждения этого имущества и без изменения его назначения. Если город не принял бы дара, душеприказчик (им был назначен брат Вяльцевой - Ананий Дмитриевич) должен был продать недвижимость, а деньги передать Петербургскому университету на учреждение стипендии им. Вяльцевой для крестьянских детей. Он сразу же стал хлопотать и о выполнении завещания сестры, а Городская Дума согласилась принять дар Вяльцевой, но бумаги долго двигались по инстанциям, а потом началась мировая война и революция. Обязанности управляющего взял на себя местный жилкомхоз, в квартиры бывших жильцов въехали солдаты военно-санитарного дезинфекционного отдела, на нижнем этаже дома на Карповке, 22, закрылся ресторан "Монте Карло" и открылся политклуб для рабочих "Новая жизнь". Во 2-м пункте завещания говорилось о том, что после кончины певицы следует срочно провести аукцион и продать все движимое и недвижимое имущество: ее экипажи, бриллианты, др. украшения, дорогие туалеты, меха, серебро, картины и т.д. Часть денег она завещала матери и братьям, но большую часть завещала на обустройство больницы и приюта.
Вопрос о том, как было использовано имущество Вяльцевой, не ясен до конца. Однако можно предположить, что все, что было завещано в денежном выражении, пущено на ветер. Населению Петербурга Вяльцева оставила 567 636 руб., которые так и не поступили в кассу опеки. В 1919 г. аккуратные советские чиновники составили справку о том, что "за неимением в ведении отдела опеки подопечного имущества опекунство прекратить, опекунов уволить, а дело передать в архив". Так усилиями бюрократов было превращено в ничто фантастическое богатство Вяльцевой. Впрочем, известно, что роскошным вагоном Вяльцевой после 1917 г. попользовался сначала адмирал Колчак, а потом красный маршал В.Блюхер. В 1914 г. известному скульптору С.Н. Судьбинину родные Вяльцевой заказали мраморное надгробие. Через некоторое время сообщили, что памятник готов, но, так как он был изготовлен в Париже, может быть привезен в Россию только после окончания войны. Впоследствии след этой скульптуры затерялся во Франции, где Судьбинин оказался в эмиграции. В 1915 г. на могиле певицы была установлена часовня, сооруженная в стиле модерн по эскизам архитектора Л.А. Ильина. Первоначально ее венчала луковка с позолотой и крест. Склеп оформляла ажурная решетка, стены были облицованы мрамором, а над могилой установлен небольшой мраморный столик, на котором стояла фигура ангела. В склеп вела мраморная лестница, где стоял гроб Анастасии и ее матери Марии Тихоновны, умершей в том же 1913-м году. Над могилой предполагалось установить мраморную статую актрисы, которую изготовил скульптор Судьбинин. Все последующие годы часовня охранялась ее семьей от ограблений и разрушения. Брат певицы, бессильный противостоять кладбищенскому варварству, был, однако, вынужден замуровать вход в гробницу.
В.Бискупский вернулся в армию, дослужился до генерала, в годы Гражданской войны эмигрировал в Германию, где скончался в июне 1945 г. Имя его было прочно связано в России с белым движением и потому попало на страницы нескольких советских романов, где он был наделен судьбой, далекой от обстоятельств его реальной жизни. Он стал расхожим образом белого офицера, который беспринципно служит сразу 2-м контрразведкам, белых и красных, и тайно вывозит из России брильянты Вяльцевой.
Недавно на Никольском кладбище Александро-Невской лавры завершились работы по реставрации могильной часовни А.Д. Вяльцевой. Деньги на реставрацию выделил губернатор Брянска. Обидно, конечно, что в Петербурге, где блистала талантом знаменитая певица, не нашлось благодетелей. И дело не только в том, что часовня - памятник архитектуры, главное, что в Брянске помнят и хранят светлую память о землячке, деревенской девушке, которая стала королевой русского романса, которую когда-то в России называли русской "Золушкой".
В том краю тишина бездыханна,
Только в гуще сплетенных ветвей
Дивный голос твой, низкий и странный,
Славит бурю цыганских страстей…
А. Блок
Надгробие входит в Перечень объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения, находящихся в Санкт-Петербурге.
http://funeral-spb.narod.ru/necropo....va.html
ПЕВИЦА РАДОСТИ ЖИЗНИ
В один из холодных февральских дней 1913 г. Петербург был потрясён смертью знаменитой
молодой и красивой певицы А.Вяльцевой. За пышным катафалком шли десятки тысяч
почитателей её таланта. Весь Невский проспект до самой Александро-Невской лавры был усыпан живыми цветами. Почему же эта артистка пользовалась такой всеобщей любовью народа, в чём было очарование её таланта? Это знали только её современники.
На этой фотографии красивая, в богатом наряде женщина явно из высшего света. До нас дошло совсем мало её фотографий – эта самая лучшая. На снимке видно, каким «оружием» обладала Вяльцева: тут и небрежная поза, в которой ощущается неотразимая женственность, и «томная исплаканность во взоре» её очаровательных глаз, и какая-то бледность, так волновавшая в то время поэтов-декадентов из числа её фанатичных поклонников. По сути, биография Вяльцевой сложилась, как у хрестоматийной Золушки, волшебным образом преобразившейся из провинциальной замухрышки в одну из богатых женщин России. Когда же она открыла в себе певческий дар, и кто первым обратил внимание на её природные данные? Не поверите – цыгане! Дело в том, что переезд Вяльцевой в Петербург в начале 90-х годов XIX в. совпал с широкой волной повального увлечения «цыганщиной». Цыганские песни перекочевали из загородных ресторанов на театральные подмостки, и Настя не пропускала ни одного концертного выступления цыган, впитывая в себя их оригинальную певческую манеру. И вот как-то представился случай попытать себя в оперетте-обозрении «Цыганские песни в лицах», где по ходу действия надо было исполнить песенку «Захочу – полюблю». И как ни странно, эта довольно глупенькая песенка и решила судьбу будущей эстрадной звезды.
Но в творческом багаже певицы не было ни таборных песен, ни цыганских романсов. Ведь романсы цыгане никогда не сочиняли. У них были таборные песни. Цыгане обладают удивительным чутьем на красивую музыку и многие века с успехом её «приватизировали». Все, что они «оцыганили», принадлежало другим народам, главным образом русскому – и песни, и романсы, а самый знаменитый романс «Очи черные» – это, по сути, кубинско-украинский романс. Когда в конце XIX в. 17-летний юноша на острове Куба сочинил для своей девушки эту прелестную мелодию, она вскоре «эмигрировала» в Европу, а затем уже в Россию. Петербургские поэты сколько не пытались подтекстовать. мелодию – все было не то. «Фиктивные браки» продолжались до тех пор, пока малоизвестный украинский поэт Е.Гребенка не прислал в Петербург свой вариант текста, ставший, можно сказать, каноническим. Цыгане тут же «освятили» романс своим неповториимым шармом, и вот уже более 100 лет его знают во всем мире и часто в ресторанах многих стран «Очи черные» включают в концертные программы. О судьбе автора музыки известно только, что прожил он 104 года – и … без авторского гонорара.
В начале XX в. имя А.Вяльцевой не сходило со страниц столичных и провинциальных газет: писали о её громадном состоянии, достигшем 2,5 млн. руб. Всемирно известный борец И.Поддубный как-то пошутил: «В России есть три знаменитости: я, Горький и Вяльцева». Однажды Анастасию Дмитриевну спросили, почему она не ездит в заграничные турне, она ответила: «За границу ездят искать славу. Я нашла её в России». И действительно, её встречи с публикой сопровождались каким-то необъяснимым массовым преклонением перед обаянием всеобщей любимицы. Редкая запись с рассказом Народной артистки СССР С.В. Гиацинтовой о концертах Вяльцевой в те годы: «Какая она была! Ну предельная женственность! Я иначе не могу себе её охарактеризовать. Белое платье облегало её прелестное тонкое тело, а узкие-узкие длинные перчатки до локтя придавали еще больше стройности фигуре артистки. Вяльцева казалась каким-то неземным явлением. И зал взрывался от восторга, когда она руки, похожие на крылья чайки, протягивала к публике, исполняя свой коронный номер-песенку «Гайда тройка, снег пушистый» … И при этом ничего резкого или грубого – все закрыто, прикрыто, и во всем её облике, обещающем и заманчивом, была какая-то тайна … что-то такое, что можно охарактеризовать одним словом: прелестно...
Слабостью Вяльцевой было желание петь на оперной сцене. Она стала брать уроки академического пения и с этой целью съездила даже в Италию. «Кармен», «Самсон и Далила», «Демон» и «Пиковая дама» – вот далеко не полный перечень опер, в которых Вяльцева пыталась петь главные партии. Однако поклонники артистки были разочарованы её малоудачными выступлениями на оперной сцене. С голосовым диапазоном у певицы все было в норме – мешал некоторый носовой тембр голоса, присущий цыганам, и от которого она так и не смогла избавиться с помощью уроков пения. «Я до сих пор не знал, что троянская царица была обучена цыганскому пению»,– так современный критик отозвался о её выступлении в «Прекрасной Елене» Оффенбаха. Выдержать газетную баталию с её язвительными колкостями Вяльцевой было не под силу. И вот знаменитая исполнительница романсов оказалась снова на подмостках эстрады. Уже на первом же концерте успех был колоссальный! Было это в петербургском Благородном собрании. Возбужденная публика требовала свои любимые произведения: «Цыганку!», «Шалишь!», «Захочу-полюблюl» – неслось со всех сторон. «Тройку!» – раздавалось с хоров. «Ветерочек!» – молит женский голос из партера. И так бывало всегда, на каждом концерте. До нас дошло не более 40 её записей.
Как жила тогда Москва белокаменная и златоглавая? Она была купеческая, мещанская, сытая и голодная, пьяная и молящаяся, сонная и разгульная. Утробу Москвы питало купечество, а все остальное – фабрики и заводы, фешенебельные магазины принадлежало иностранцам. Дворянское сословие также постепенно деградировало: объедалось, бездельничало, отсыпалось, веселилось, богатело и разорялось. И вдруг по всей матушке-России покатилась волна стачек, забастовок и демонстраций. Затем снова затихло. Опять благовестили колокола, но страна уже постепенно входила в колею XX в. Наступило торжество репертуара А.Вяльцевой. Классические романсы и песни с глубоким содержанием тихо отступили перед её «Гай-да тройка», в которой «мчалась парочка вдвоём». Ее звезда закатилдась с её неожиданно ранней смертью. Наверное, так было предопределено судьбой – уйти из жизни в зените славы.
Своеобразно сложилась судьба мужа А.Вяльцевой. Вскоре после окончания русско-японской войны супруги расстались. К этому моменту фронтовые раны полковника уже перестали давать о себе знать – спасибо жене, выходила. Но постоянно испытывать чувство благодарности для его мужского самолюбия – это уж слишком обременительно! Да и роль мужа богатой и преуспевающей артистки ему порядком стала надоедать. А тут еще петербургский бомонд дал понять, что готов простить и снова принять в свои объятия «проказника-шалуна», если Бискупский оставит свою «певичку». Ну как тут устоят! После первой мировой войны, спасаясь от революции, Бискупский эмигрировал на Запад. Как он жил в то время – неизвестно. Но когда в Германии к власти пришли фашисты, он был в числе сочувствующих, а позже оказался замешанным в афере, связанной с продажей дорогого раритета царской семьи. Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна за долгие годы эмиграции стала испытывать некоторые финансовые затруднения и попросила Бискупского выгодно продать её фамильный перстень с огромным камнем. Бывший любимец петербургского высшего света с выгодой для себя ловко продал драгоценность одному из фашистских бонз – чуть ли не Герингу, любителю антиквариата. Не обошлось без скандала. В дальнейшем имя Бискупского нигде и никогда больше не упоминалось.
Не сказать, чтобы Вяльцева остро переживала разрыв с мужем. Она была практичной, деловой женщиной. Все свои концертные и финансовые она вела сама, чем заслужила уважение у предпринимателей. До конца жизни актриса занималась накопительством – скупала бриллианты и другие ценные вещи, а в 1910 г. купила за 150 тыс. имение у графа Игнатьева. Это, естественно, вызывало раздражение в высшем свете. И тем не менее Вяльцева как певица оставалась всеобщей любимицей. В чем же была тайна её феномена? Её творчество, исполнительский облик, репертуар в основном были подчинены культу наслаждений, нарядной и праздничной жизни, и отражали извечное стремление человека отвлечься от тягостных противоречий бытия. Когда Вяльцева пела и при этом протягивала руки в зал и улыбалась – каждому слушателю – казалось, что она именно ему улыбается, и зал расцвечивался ответными улыбками. Ее ртистическое обаяние и мастерство оказались намного выше и ярче её репертуара. «Певица радости жизни» – так называли Вяльцеву современники. Пусть такой она и останется навсегда в нашей памяти…
В.С. Заика
Динь-динь-динь
Жажду свиданья
Забыты нежные лобзанья
Не уверяй, брось
Опьянела
Тройка
Уморилась
Ласточка
Ночь была так светла
Из книги В.Сафошкина о Вяльцевой:
«Большинство вяльцевских романсов жили и продолжают жить в концертных выступлениях К.Джапаридзе, В.Козина, Т.Церетели, Е.Юровской, А.Баяновой, Н.Брегвадзе, И.Морозовой, О.Погудина, Л.Серебренникова, Н.Сличенко, Ю.Федорова, О.Хромцовой, А.Широченко, Н.Ширинского, Б.Штоколова, Н.Эрденко… Бесконечная, блестящая плеяда наших отечественных вокалистов, певцов и певиц, талантливых наследников творчества Анастасии Вяльцевой.»
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Четверг, 17 Мар 2016, 21:50 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7149
Статус: Offline | 
Родилась она в тихое мартовское утро. День был ясный, тёплый. Пригорки вокруг деревни освободились от снега и уже не курились весенним паром в этот первый мартовский день 1871 г.
Много позже, через 30 лет, к ней после концерта постучится в гримёрную человек: он покажется ей огромным со своими пушистыми, лихо закрученными усами. Двоих служителей театра, пытавшихся преградить ему путь, он отодвинет без всяких усилий в разные стороны как шашки на клеточной доске.
- Так вот ты какая, Анастасия Новоявленная! – пробасит он, оглядывая певицу.
Она его сразу узнает: Поддубный, русский силач! Афиши с его фотографиями часто встречались ей в разных городах. – Почему новоявленная? – спросит она его.
- Так твоё же имя – Воскресшая! Ты как из пены морской в своих нарядах выплываешь на сцену.
- Спасибо, Иван… как Вас по отчеству?
- Иваном зови, мы с тобой одногодки…
Выходя от неё, он скажет толпившимся у входа газетчикам: «Вся Россия должна помнить и знать Вяльцеву, Шаляпина, Горького и меня, Поддубного!»
И ведь не лукавил всемирно известный борец, так оно и было на самом деле. На пьесы Чехова ходили, но не тысячами же! Тиражи книг известных авторов зачастую не превышали и 500 экз. А вот в цирк на Поддубного, на концерты Вяльцевой валили тысячами! И далеко не каждый мог попасть на эти всегда праздничные действа…
Родилась в средней полосе, на Брянщине, в д. Алтухово. Отсюда была и её мать, Мария Тихоновна. Отец, вернее, отчим – Д.Вяльцев, за которого граф Орловский выдал Марию Тихоновну с 2 детьми, Настей и Ананием, только числился в графе «Родители». Недалеко от Алтухово, в Трубчевске, были лесные дачи и графское имение. Лесник, принявший на себя чужие грехи, вскоре погиб, его придавило упавшее дерево. Но родился от него 3-й ребёнок, которого назвали Яковом. И пришлось вдове с 3 детьми возвращаться в Алтухово. Жили у стариков-родителей Марии Тихоновны, которая устроилась в имение прачкой… Все биографы Вяльцевой, словно сговорившись, легко отправляют юную Настю в чужую семью работницей, повзрослевшую – в Киев, а позже – в Москву и в Санкт-Петербург. Автору не хочется вслед за ними повторять отдельные небылицы. Но вопросы-то остаются!.. Как, например, Мария Тихоновна, первая красавица на селе, сумела родить в безбрачии 2-х детей? Да ей бы в то время прохода не дали, тем более, в деревне! Скорее всего, дети были нажиты по любви и от одного и того же отца. Кем он был – графом, одним из его родственников, или управителем имения? С другой стороны, почему сам граф принимает живейшее участие в дальнейшей судьбе Марии Тихоновны, в устройстве её личной жизни с детьми? А если – не граф, то кто же? Кто «этот» помогает семье перебраться в Киев? Здесь Мария Тихоновна (не обошлось, наверное, без рекомендательного письма) устраивается в обеспеченную семью прислугой.
Читаешь биографию певицы, всё как-то легко Вяльцевой даётся, даже плавание (!?) на плоту в Киев по Десне. Этот извилистый приток Днепра не менее коварен, чем сам Днепр, который, как известно, «чуден при тихой погоде». В описании же 5-летнего Анания, брата певицы (сама она воспоминаний не оставила), это спокойное плавание на нескольких сколоченных брёвнах вызывало чуть ли не пасторальное восхищение зелёными берегами, ночными стоянками у костра, рыбалками. Плот словно в сказке скользил по водной глади до самого Киева. А это ни много, ни мало – почти 750 вёрст! Ну, ладно: в плавание можно поверить. Оно состоялось. Но только до Десны. Деньги Марии Тихоновне на пароход до Киева, конечно, были даны. Но она, вероятно, часть из них отложила, мало ли что предстояло на новом месте? И решила до Десны (единственная пристань была в Трубчевске) плыть на плоту. От Алтухово, где проживала семья, до пристани по притоку реки Навля со всеми изгибами около 90 вёрст. Наверное, именно этим путём, по тихой протоке, добиралась Мария Тихоновна с детьми до Трубчевска. Тут были и зелёные берега, и ночёвка у костра, и рыбалка…
Есть и другие нестыковки в ранней биографии и самой Анастасии. Память – инструмент не очень точный. Всё же будем иметь в виду, что своего родного отца Настя знала. Она назвала его имя всего один только раз. Но биографы этого как бы не заметили. В информационном «Вестнике Орловской губернии», хранящемся ныне в библиотеке им. Салтыкова-Щедрина в Петербурге, чёрным по белому значится: «Вяльцева-Бискупская Анастасия Дмитриевна (Алексеевна)» … Несмотря на будущую всероссийскую известность, певица часто отмалчивалась или, вернее, замалчивала отдельные факты своего происхождения: «…крестьянка я, и этим всё сказано!» – улыбалась она газетчикам, но журналистам была известна её бесконечная жалость к незаконнорожденным детям. В её семье тоже жили воспитанники – мальчик и девочка. Она многих поддерживала материально. Принято считать, что патронаж, филантропия, благотворительность в те времена были уделом людей богатых, которые, идя на эти шаги, многого не теряли. Не хочется сравнивать русских меценатов, в том числе и Вяльцеву, сколотившую своё богатство на концертах, с сегодняшними, большей частью «фанерными» певцами и певичками, о которых днём и ночью талдычат все телеканалы уже более 20 лет...
Перед нами мельтешат одни и те же лица: с помощью различных «примочек» (тут и корректировка тембра голоса, непопадания в ноты и даже в слова текста и многого другого) эти халтурщики всё ещё держатся на сцене, не на одном, так на другом каналах...Во времена оны строго различали пристойную эротику, необходимую на эстраде, от откровенной порнографии, которая очень редко, но появлялась, особенно в кукольных балаганах. Но ничего подобного не было в исполнении Вяльцевой, Шаляпина, Собинова, Паниной, Плевицкой, Руслановой, Шульженко, Зыкиной, Баяновой. Причём, вся эта эстрадная элита умела помочь, поддержать, даже обустроить отдельных начинающих певцов.
Итак, 1890 год. Анастасии 18 лет. Она уже побывала и горничной в отелях, и утюги в прачечной подавала гладильщицам (раньше их предварительно нагревали на раскалённой плите). Наконец, она поступает в хор киевского «Товарищества опереточных артистов». Здесь она впервые участвует в гастрольных поездках. К 20-ти годам она уже – «артистка на вторые роли». В начале 1894 г. Анастасия вместе с театром приезжает в Москву на гастроли, которые проходили в саду «Эрмитаж» (район Каретного ряда).
Всё было при ней – красота, звонкий голос (меццо-сопрано), умение держать себя на сцене, аристократические плавные руки. Порода в ней чувствовалась! Но эстрадной дивой ей ещё только предстояло стать. Для этого нужны были не только деньги, но и люди, занимавшиеся её продвижением… Меценат сам нашёл её. Это был богатый петербургский адвокат, меломан и бессменный руководитель артистического кружка. В его музыкальном салоне выступали часто заезжие знаменитости и молодые артисты, уже проявившие себя на русской сцене. Такое мог позволить себе не каждый представитель высшего света. Известный литературный критик той поры Ю.Беляев вспоминал: «…помню первые шаги очередной «примадонны», бурно рекламированной в столичной печати. Реклама – дело опасное. Это – обязательство, это – вексель на самый короткий срок, надо платить талантом. Иначе провал… И Вяльцева, чтобы не брюзжали наши газетные старики, платила по векселям исправно»…
Уже первый её приезд после учёбы из Италии в московский театр «Эрмитаж» ознаменовался десятками пышных корзин с цветами, а среди них выделялась своей огромностью одна из них, на широкой ленточной перевязи которой красовалась надпись: «Москва признаёт тебя своею!»… На этом концерте Вяльцева по 3-4 раза «на бис» повторяла романсы и отдельные опереточные арии. Из северной столицы вслед за нею пришло четверостишие, которое подхватила и артистическая Москва:
От зависти сквозь пальцы вой,
Концертная певица!
В восторге вся от Вяльцевой
Российская столица!
Ее программы концертов регулярно «исправлялись» зрителями. После первого же романса начинался бурный диалог певицы с залом, в котором каждый желал быть услышанным. Свесившись с балкона, молодой человек кричал: «Не говори, чтоб я…!». Сидящая в первом ряду дама с жемчужным ожерельем на пышной груди чуть ли не рвалась к рампе: «Под чарующей лаской твоей»!.. По другую сторону от этой дамы следующая настаивала: «Опьянела, опьянела!»… «Ветерочек»! – звенел девичий голос с балкона…Однажды на концерте из ложи, почти нависшей над 1-м рядом, раздался оглушительный бас: «Тройку! Тройку»!»... Вяльцева с готовностью кивнула и запела булаховскую «Тройку». Не успели утихнуть аплодисменты, тот же бас – «Тройку-у-у!». Певица, вздрогнув, начала другую: «Гайда, тройка! Снег пушистый…». Но неугомонный бас не успокаивался, пока его кто-то, сидящий в ложе, не одёрнул… Вскоре из ложи раздался храп. Смеялся весь зал, в том числе и Вяльцева. Побывав на одном из концертов дочери, увидев подобные картины, Мария Тихоновна высказалась так, как считала нужными: «Бог ей в помощь! Но здесь навести порядок может только конная полиция!»… Но были и такие случаи. Приехали в Николаев-Херсонский. Концертмейстер вместе с антрепренером Л.Пальмским идут к полицмейстеру за разрешением на проведение концерта. Тот удивляется: «Да яка така Вяльцева? Я её не бачив… Шо, она лучшей Шаляпина? Ни, ни за шо не разрешу!»… И приходилось «на лапу давать», и уламывать подобных дуболомов, в руках которых держалась вся разрешительная система империи.
Больше всего поразил Вяльцеву в её первый приезд Нижний Новгород. Маленький уютный театрик с большой хрустальной люстрой, стены обтянуты голубым бархатом. В партере 60 кресел, 2 яруса лож, в 3-ем галёрка, ещё выше – раёк… Купцы со своими чадами и домочадцами в огромных лисьих шубах, валенках с такими же огромными, похожими на корыто галошами, явились в театр чуть ли не за час до начала концерта. Они шли прямо в первый ряд, шубы подстилали под себя, галоши заталкивали под кресла. И тут же раскладывали свои съестные припасы и напитки. Билетёрши пытались, как могли, воспрепятствовать этому, да куда там! - «А чем занимать себя, если скучно станет?» - удивлялись эти «меломаны»… Бывало, отдельные восторженные зрители прямо с балкона прыгали на сцену, пытаясь поцеловать певице руку. А на гастролях в городах Северного Кавказа благодарные жители в честь Вяльцевой устраивали пикники с пламенными речами, жарили на вертеле целого барана, танцевали лезгинку, джигитовали верхом на лошадях. Необычной была встреча певицы и с жителями Новочеркасска – столицы области войска донского. Весь город – в казачьих фуражках и синих шароварах с красным лампасами, в пышных, накрахмаленных женских ситцевых платьях с кружевами. К местному театру не подступиться. И большие листовки в руках публики: «Да здравствует наша талантливая певица Анастасия Вяльцева!» Здесь, в Новочеркасске, наверное, впервые родилась традиция с приставными стульями во время концертов. Позже приставные стулья стали неотъемлемым атрибутом везде, куда ни приезжала певица.
Ей, по сути, уже никаких афиш было не надо, на газетные статьи она перестала обращать внимание… Музыка, голос, сценические эффекты и одеяние певицы – вот её афиша! Да, старое искусство гораздо меньше блефовало, чем нынешнее – и на театральной сцене, и на эстраде (а теперь и на экране). Вяльцева всегда соизмеряла свои внутренние порывы с жестом, внешне выраженным. Нюанс? Но в этом и заключалась её этичность, не позволяющая хулиганить перед зрителем - ни в звуках, ни в красках, ни в телодвижениях, ни в словах. Случайно ли один из критиков, надо сказать, довольно придирчивый ко многим эстрадным артистам, назвал концерты Вяльцевой «музыкальными лекциями по сравнительному амуроведению или любвипознанию»?.. Замысловато, правда, но это было сказано в иные времена. И Вяльцева продолжала свою единственную тему в этих «лекциях»: она пела о радостях земных, унося слушателей в мир мчащихся троек и звенящих гитар.
Даже тогда, когда ей стали предлагать свои романсы популярные, известные поэты и композиторы (а предложений было неимоверно много), певица подвергала их сочинения проверке на прочность, строго пропуская их через своё жизненное кредо: в них не должны были звучать такие слова, как «смерть, разлука, горе, кручина». Без этих слов она могла смело выходить к слушателям с обвораживающей улыбкой, и публика охотно шла в её расставленные сети, поддаваясь очарованию артистки. Она постоянно была безоговорочным кумиром с в о е й публики, ею восхищались женщины, в неё везде влюблялись мужчины.
Певица в магазине граммофонов. 1909. Санкт-Петербургский архив кинофотодокументов
Кто знает, может быть, без своего постоянного аккомпаниатора А.Таскина, её одногодка, родившегося и выросшего в Барнауле, в семье горного инженера, пришлось бы Вяльцевой идти более длинным путём. Таскин успел до неё поработать с Шаляпиным и Собиновым. Он аккомпанировал и заезжим в Россию знаменитостям Баттистини и Кавальери. Но всё же главной вехой в его жизни была и осталась Вяльцева… Газеты писали: «При внешней виртуозности аккомпанемент Таскина составлял единую музыкально-драматическую интерпретацию песни или романса, ощущение цельного замысла, полностью оказываясь в мелодике Вяльцевой»… Про Таскина и Вяльцеву российская пресса за период с 1902 по 1913 г. на все лады повторяла одно и то же: «ВЕЧНЫЙ АНШЛАГ!».
Магия Вяльцевой на своё окружение была настолько велика, что тот же Таскин только в 1922 г., через 8 лет после безвременной кончины певицы заявлял, что он «окончательно оправился, освободился от преследующего его все эти годы магнетизма Вяльцевой»... После этого он сумел дать путеводную звезду на эстраду М.Нижальской и И.Юрьевой. Последняя неутешно плакала, узнав о его кончине в блокадном Ленинграде. Стройная, изящная, с пышной короной золотистых волос, с нервно дрожащими ноздрями, магической улыбкой, Вяльцева выходила на сцену и нравилась всем и сразу. Даже царская семья, присутствовавшая на одном и еез концертов в Петербурге, отметила красоту и изящество её плавающих рук и врождённую породистость… На этом концерте дам почти не было. В зале и вокруг на ярусах – сплошь гвардейские офицеры с золотом своих вышитых воротников, царских вензелей на погонах, сиянием наград и серебром аксельбантов. И каждому мнится, что поёт она только для него и только к нему плывут со сцены её изящные руки.
Её блистательная красота продолжала тревожить многих. Вот и современники в едином порыве признавались: «… в Вяльцевой было что-то зовущее, колдовское, тревожащее…». Да что там современники! Пройдёт 30 с лишним лет после её безвременной кончины и один ленинградский поэт и художник напишет единственный в своей жизни роман «Зелёные берега», в котором признается в искренней любви к несравненной Насте – героине романа А.Вяльцевой…Он соберёт почти все прижизненные фотографии её, а одну, где она изображена в профиль, с копной золотистых волос на палевом фоне, слегка размытым у носа и губ, не давал трогать никому. В.Алексеев, вздыхая, говорил иногда друзьям: «Настя когда-нибудь меня утянет…». Что ж, и утянула! В его-то 54 года…
Вероятно, в великих осуществившихся жизнях мы бессознательно ищем и находим иногда нечто особое, очень личное. И эти движения таинств души напоминают по существу своеобразное перетекание родственных по духу флюидов от одного существа к другому. Как в сообщающихся сосудах!.. В искусстве, особенно на эстраде, принципиально нового до сих пор ничего не придумали. Меняются эпохи, растут цены на билеты, устраиваются подставные концерты с неряшливо
загримированными под знаменитость исполнителями. А в наши дни и петь не совсем уж так обязательно: открывай рот, как это умудряется делать с недавних пор Волочкова, «фанера» от изумления всё равно не рассохнется!.. Почти всё это было и во времена Вяльцевой – вплоть до пиратских записей. Ей по этому поводу приходилось даже судиться. Но цену себе она знала! В Петербурге певица ежегодно давала 3 сольных концерта в зале Благородного собрания. Подсчитано, что Вяльцева оставила после себя около 100 записей. А.Блок, прослушав однажды в своём Шахматово пластинку с записью Вяльцевой, долго стоял у открытого в сад окна. Склонив ухо к граммофонной трубе, он словно ожидал, что она донесёт до него волшебное дыхание певицы. Потом поэт присядет у ночного окна и:
Дивный голос твой, низкий и странный,
Славит бурю цыганских страстей…
Как отмечал тот же Блок в своём дневнике: «Вся Россия – от великокняжеских дворцов до мещанских местечек – увлечена грамзаписями Вяльцевой…».
Наверное, в музыке, особенно в песне, скрыто нечто такое, несущее своеобразное метафизическое содержание, которого нет, пожалуй, ни в каком другом источнике информации. Музыка, как и песня – форма познания себя, окружающих. Всего! Поэтому так понятна абсолютность порывов на своих концертах А.Вяльцевой. Она даже вставала на стул и продолжала петь, если её вдруг окружала толпа зрителей, рвущихся к сцене. Она, наверное, интуитивно понимала в эти минуты, что голос её должен звучать – НАД, а не в толпе. В свои 35 Анастасия такая же стройная, как и в 18, оставалась для зрителей по-прежнему величественной и недосягаемой. За год-полтора до кончины она вдруг занялась оккультизмом, нумерологией, составлением гороскопов, словно предчувствуя что-то почти неотвратимое, она уверовала во власть рокового числа, стала собирать только ей ведомые даты, события, явления, отмеченные годом своего рождения. Эта тайная система чисел была понятна только ей. На вопросы мужа она коротко отвечала: «Кому карты, а мне – счастливые номера!».
Мистические увлечения были в то время в большой моде. Вот и у Вяльцевой записи в отдельной тетрадочке: «А.Саврасов – «Грачи прилетели», В.Перов – «Охотники на привале», И.Айвазовский – «Восход солнца»...
Пришлось рыться в справочниках: картины написаны художниками в год рождения Вяльцевой. Но как сопоставить эти числа (или число) с какой-то определённой метой, отправной точкой в применении к певице?.. Известно, что теософы в мистическом том времени, да и не только теософы, были озабочены трансформацией человека прежде всего на уровне ментальном, называя грядущее Эрой Чистого Духа… Об этом в своём «Пятикнижии» много писали Рерихи, а ещё больше - Блаватская.
Навряд ли Анастасия Дмитриевна зашла так далеко в подобных психологических экспериментах над собою, тем более, при таком напряжённом графике работы. Это – и 80-90 концертов в год, плюс переезды из города в город (к примеру, одна поездка в Сибирь и концерты в 11 городах отняли у неё целый месяц!). А ежедневный певческий тренинг под руководством такого же неутомимого А.Таскина – пусть даже в личном салон-вагоне!.. А в обществе её осуждают: неужели нельзя было проявить больше тепла к её постоянному автору романсов Н.Зубову? Он, отринутый певицею, бросил работу, уехал из Петербурга и… пропал. Поговаривали позже, что он даже руки на себя наложил.
В других салонах, более радикально настроенных ко всему новому, пеняют певице за её роскошные наряды, а тут ещё этот пресловутый вагон (как у императрицы!). Достаётся ей и за высокие гонорары, и за недвижимость, которую она приобретает… И ни слова о той помощи, которую певица несёт к неимущим и незаконнорожденным…
Ах, да пускай свет осуждает.
Ну, да пускай клянёт молва…
Кто раз любил, тот понимает,
И не осудит никогда!
Именно в тот последний год, накануне трёхсотлетия дома Романовых, когда она не смогла довести до конца свой концерт в Воронеже (это было ранней осенью 1912 г.) и упала на сцене в обмороке, известный театральный критик скажет: «В отличие от других немеркнущих звёзд русской сцены, в Вяльцевой появилось за последнее время что-то трагически безысходное!».
Анастасия Вяльцева… Нет, прошлое от нас, если мы им дорожим, никуда не уходит. Бережно хранимый, доставшийся от деда чёрный диск в 33 оборота с записью её романсов, по-прежнему иногда отправляет меня в серебро века минувшего, в котором блистала «НЕСРАВНЕННАЯ».
Вадим Михановский
http://golos.ruspole.info/node/4376
Я степей и воли дочь...
И для меня весна придет
|
| |
| |
