| Валентина_Кочерова | Дата: Вторник, 17 Янв 2012, 00:02 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 6872
Статус: Offline | 
Борис Тимофеевич ШТОКОЛОВ родился 19 марта 1930 года в городе Кузнецке Кемеровской области. Отец - Штоколов Тимофей Ильич (1901г.рожд.), участвовал в Гражданской войне, в 1938 году был назначен начальником ОСОВИАХИМА и служил в звании старшего лейтенанта; в сентябре по ложному доносу был объявлен врагом народа и исключен из партии (позднее, после долгих усилий, был в ней восстановлен); в 1941 году ушел добровольцем на фронт, и в 1942 году пропал без вести в боях под Ленинградом. Мать - Юрасова Елизавета Ивановна, окончила церковно-приходскую школу, училась в гимназии, брала уроки игры на фортепиано. Супруга - Штоколова Надежда Петровна (1929-1990). Сыновья: Штоколов Александр Борисович (1954г.рожд.), Штоколов Тимофей Борисович (1962г.рожд.).
Борис Штоколов был вторым ребенком в семье, у него было четверо братьев и сестер. После ухода отца на фронт переехали к родственникам в Свердловск. В то голодное время все продавалось по карточкам, и, несмотря на помощь родственников, семья бедствовала. Чтобы помочь родным, 11-летнему Борису пришлось подрабатывать чисткой ботинок. На заработанные 200-300 рублей он покупал буханку хлеба, кусочек масла и бережно нес это богатство домой.
Уже в детстве у Бориса проявился хороший голос, доставшийся ему, похоже, в наследство от дедушки по линии матери, Ивана Григорьевича Юрасова, чистокровного татарина. В молодости дед пел на клиросе в соборе города Воткинска, обладал тенором небольшого, но очень красивого мягкого тембра.
Борис решил заняться пением. В то время у него был высокий дискант. Он успешно выдержал прослушивание в Киевской детской капелле, которая находилась в эвакуации в Свердловске, однако из-за болезни занятия пришлось прекратить.
Осенью 1944 года Борис из-за голода после 5-го класса бросил школу и уехал в школу юнгов Северного флота, которая находилась на Соловецких островах. В Архангельске на "деревянном" острове в Соломбале юнги прошли строгую медицинскую комиссию, им выдали флотское обмундирование: бушлаты, бескозырки, тельняшки.
Дорога из Архангельска на Соловки оказалась нелегкой. Пришлось пережить ожесточенные бомбежки вражеских самолетов, долгий, полный опасностей переход на транспорте "Вятка" в сопровождении эсминца "Куйбышев" и подводной лодки. На "Вятке" Бориса назначили командиром взвода в роту торпедных электриков. Певческий талант Штоколова пригодился и здесь. Помимо выполнения своих прямых служебных обязанностей он стал запевалой роты.
Наступила победоносная весна 1945 года. После сдачи экзаменов Борис попал на Балтику и был направлен на эсминец "Строгий". Эсминец совместно с другими кораблями и крейсером "Киров" участвовал в первом послевоенном параде на Неве в 1945 году. Принимал в нем участие и Штоколов.
Нелегкая военно-морская служба продолжалась. В свободное время Борис предавался мечтам о доме, о маме, брате и сестренках. Иногда во время ночной вахты поднимался в рубку к приятелям радистам, брал у них гитару и тихонько напевал. Как-то теплым вечером на закате, когда Штоколов пел под гитару "Маменька родная, сердце разбитое", его друг, услышав пение, сказал: "Слушай, Борис, тебе надо серьезно учиться и поступать в консерваторию". Тогда-то к Борису и пришло понимание того, каков истинный смысл его жизни - пение.
В Кронштадте Штоколов узнал, что за некоторыми юнгами приезжали родители и с разрешения командующего Балтийским флотом увозили их домой, чтобы они могли закончить школьное образование. За ним же приехать было некому: отец пропал без вести, на маме было четверо детей... И Штоколов решился уехать домой самовольно...
Ему удалось добраться до Свердловска. Там он увидел объявление о приеме в спецшколу ВВС № 11, которая обеспечивала бесплатное питание и давала среднее образование. Пройдя медицинскую комиссию, Борис был зачислен курсантом. Для него это было счастьем, поскольку без аттестата зрелости у него не было шансов попасть в консерваторию, а это в то время было его главной мечтой.
В спецшколе Борис занимался в вокальном кружке. Во время занятий он понял, что толком не знает, как брать ноты. Желание познать тайны постановки голоса, дыхания привело его к пожилой частной преподавательнице. С ней он выучил свой первый романс "Я тот, которому внимала...". Она же учила его правильной осанке, поведению, умению носить фрак.
Осенью 1948 года Штоколов был принят на вечернее отделение Уральской консерватории имени М.П.Мусоргского, на вокальный факультет. Занимаясь в консерватории, он одновременно сдал экзамены за 10-й класс.
Выпускной вечер в спецшколе стал для него судьбоносным. На вечере присутствовал командующий в те годы войсками Уральского военного округа Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков. Он поздравлял выпускников с успешным окончанием учебы. После начался концерт самодеятельности. Штоколов смело вышел на сцену и спел "Грустные ивы" М.Блантера и "Эх, дороги" О.Новикова. Георгий Константинович поблагодарил выпускника за пение и сказал: "Таких, как ты, в авиации много, а тебе надо петь". Эти слова оказались пророческими. По распределению Штоколов попал в Серпуховское училище ВВС, но вскоре туда пришел приказ Маршала Советского Союза Г.К.Жукова: "Курсанта Штоколова Б.Т. направить на дневное отделение консерватории". Борис был счастлив!
Осенью 1950 года Штоколов поступил рабочим сцены в театр оперы и балета: хотел быть ближе к искусству пения, слушать солистов оперы, профессиональных вокалистов, учиться у них пению. В то время он обладал баритоном, но ему очень хотелось петь тенором, как пел его кумир Энрико Карузо. Он даже занимался по системе Карузо, и результаты этих занятий не замедлили сказаться.
Талантливого студента заметили. В 1950-1951 годах он стал солистом Свердловской филармонии, а 31 декабря 1951 года дебютировал на сцене Свердловского театра оперы и балета имени А.В.Луначарского, в котором ему довелось проработать солистом до 1959 года. Летом 1955 года на гастролях в Кисловодске Штоколов впервые спел арию Мефистофеля. В том же году он исполнил партию Гремина, в феврале 1957 года - партию Сусанина, в 1958 году - партии Дона Базилио и Рамфиса в "Аиде", а в 1959 году - Бориса Годунова в редакции Римского-Корсакова.
В 1959 году Штоколов получил приглашение от одного из лучших оперных театров страны - Театра оперы и балета имени С.М.Кирова в Ленинграде (ныне - Государственный академический Мариинский театр) и проработал в нем вплоть до 1990 года.
"Великий русский бас" - так написано о нем во многих энциклопедиях мира. Истинные театралы помнят, как ходили в Кировский "на Штоколова", приобщаясь к чуду вокала. Все, кто слышал и видел Штоколова на оперной сцене и на концертной эстраде, всегда не только поражались удивительной красоте голоса, но и восхищались его несомненным актерским мастерством. Певец давно почувствовал струны русской души. Его неповторимый голос одинаково сильно выражает страдания и боль, молодецкую удаль и стоическое мужество русских людей. "С этим артистом связано у меня одно из сильных театральных впечатлений 70-х годов, - вспоминает оперный режиссер, Заслуженный деятель искусств России Юрий Александров. - Когда в финале оперы "Судьба человека" он в роли солдата Андрея Соколова брал ребенка на руки и уходил в зал, у меня на глаза наворачивались слезы, что, признаться, бывало очень редко..."
В Кировском Б.Штоколов исполнил весь репертуар этого прославленного театра: был бессменным Мефистофелем, пел партии Сусанина, Руслана, Досифея в "Хованщине", князя Галицкого, Бориса Годунова (в партитуре Мусоргского) и многие другие. Всего он исполнил партии в более чем 45 операх классического и современного репертуара.
19 марта 2000 года Борис Штоколов праздновал 70-летний юбилей. Это событие было отмечено на сцене Мариинского театра постановкой спектакля "Садко" Н.А.Римского-Корсакова и выходом в свет очередного лазерного диска выдающегося певца.
Параллельно с выступлениями на оперной сцене Штоколов много выступал и продолжает выступать в концертных программах. Здесь он раскрывается как тонкий, психологически достоверный и точный иллюстратор русского романса и песни, зарубежной камерной музыки. Многие классические романсы в его исполнении стали подлинной классикой, эталоном. "Утро туманное", "Хризантемы", "Ямщик, не гони лошадей", "Гори, гори, моя звезда" и многие другие бисируются на концертах Б.Штоколова. Диапазон его концертной деятельности необъятен: Чукотка и Урал, Ленинград и Южная Корея, оперная сцена ведущего европейского театра и до отказа забитый маленький зал сельского клуба...
Б.Т.Штоколов - Народный артист СССР (1966), Народный артист России (1962), Заслуженный артист РСФСР (1958), лауреат Государственной премии, кавалер орденов Ленина, Октябрьской Революции, двух орденов Трудового Красного Знамени, ордена Отечественной войны II степени, почетный академик Славянской и Петровской академий.
Всю жизнь Борис Штоколов посвятил изучению тайны искусства пения бельканто, искусству дыхания и открытой глотки. Артист сам дошел до многих профессиональных секретов, которыми он поделился в книге "Гори, гори, моя звезда" с подзаголовком "Как надо петь", которая вышла в 1995 году. Это своеобразный учебник мастера, адресованный тем, кто хочет всерьез приобщиться к искусству вокала, а еще это объяснение в любви своему кумиру - Энрико Карузо.
Жил и работал в Санкт-Петербурге. Скончался 6 января 2005 года. Похоронен на Волковском кладбище.
http://belopolye.narod.ru/known_people/march/shtokolov.htm
За кулисами оперы
Интервью с Борисом Штоколовым
… к основному составу «Поп-Механики» в разные годы произвольно добавлялись струнные группы, фольклорные ансамбли, певцы Б.Штоколов,* Кола-бельды, И.Скляр, Э.Хиль, актеры, клоуны…
Из биографии Сергея Курехина
Борис Штоколов – выдающийся бас российско-советской оперной сцены. В 1954 году окончил Уральскую консерваторию и пять лет пел в местном оперном театре, пока не получил приглашения в Ленинградский театр оперы и балета им. С.М.Кирова (ныне Мариинский), где работал до 1990 года, после чего перешел в ранг «блуждающей звезды», которая «горит и сияет» до сих пор, не смотря на почтенный возраст (74 года).
На афише единственного в Екатеринбурге концерта Народного артиста (СССР, РСФСР и России), лауреата множества премий и кавалера различных орденов Б. Штоколова значилось: «…при содействии Епархии и Его Святейшества…» и т.д.
Геннадий Сахаров: Почему Епархия? Ведь у Вас вполне светская программа: оперные арии, романсы, народные песни.
Борис Штоколов: Просто в этом городе я оказался никому не нужен. Филармония отказалась, они, наверное, предпочитают что-нибудь более современное, более модное. Я для них слишком старомоден. Так что спасибо местной Епархии, которая взяла на себя организацию моего концерта…
Г.С.: причем, в городе, где Вы учились в консерватории, а затем пели несколько лет в местной опере. Ваше громкое имя и сейчас способно привлечь не одну тысячу людей – ну, допустим, не самых молодых, зато более благодарных. Так что все равно непонятно. Но, так или иначе, присоединяюсь к Вашей благодарности в адрес церкви [сказал я вслух, а про себя подумал: может быть, все дело в размерах площадки: зал филармонии вмещает 600 человек, «Космос» - полторы тысячи, и, если мэтр отечественной оперной сцены на сей раз не слукавил, тогда что же?].
А есть в Вашем репертуаре духовная музыка? В этом случае благородный жест нашей Епархии оказался бы еще более уместным.
Б.Ш.: Разумеется, есть. Например, «Великое славословие» Струмского – я пел его в Минске вместе с владыкой Филаретом. Еще Чесноков, Архангельский: «Верую» - труднейшая вещь, «Царский Гимн», - много чего, все и не вспомнить. А из католической литургии - пожалуйста: цикл «Аве Мария» - Каччини, Шуберт, Бах-Гуно.
Г.С.: И что, такая музыка филармонии тоже не нужна? Или Вы не предлагали?
Б.Ш.: Нет, не нужна. Но, в конце концов, это их дело.
Г.С.: Пожалуй, что так, хотя у меня как-то не складывается… Поэтому оставим эту тему, если Вы не возражаете и перейдем к следующей.
Обдумывая свои вопросы, я просмотрел в интернете большую часть сайтов, где упоминается имя Бориса Штоколова. К моему удивлению, там почти нет Ольги Кондиной – Вашей коллеги по Мариинскому театру, которая, кстати, тоже окончила Уральскую консерваторию.
Б.Ш.: Да, мы некоторое время работали вместе, участвовали в общих спектаклях, а потом я ушел из театра. Ничего интересного на эту тему сказать не могу, она ведь принадлежит к более молодому поколению.
Г.С.: Случайно, не знаете, она интересовалась какой-нибудь другой музыкой, помимо оперной классики? Я имею в виду так называемую альтернативную музыку.
Б.Ш.: Ну, у нее было, кажется, несколько программ камерной музыки с солирующим голосом и аккомпанементом, но подробностей я не знаю. Вне театра мы, фактически, не общались.
Г.С.: Зато с Валентиной Пономаревой наверняка было больше общих интересов – ее имя часто упоминается рядом с Вашим.
Б.Ш.: Разумеется, тут Вы правы. У нас совместная жизнь в искусстве, много общего репертуара – русские и цыганские романсы, народные песни. Иногда мы обсуждали, как интереснее спеть тот или иной куплет, фразу, наилучшим образом выстроить программу, что нравится публике и т.д.
Г.С.: А Вы не обсуждали с Валентиной Дмитриевной ее второе амплуа – вокализы в современной композиторской музыке. Для нее писали София Губайдулина, Владимир Николаев…
Б.Ш.: Нет, мы это не обсуждали, хотя она что-то упоминала. Но я такой музыкой не занимался, поэтому наши пути здесь не пересекались.
Г.С.: А ее третье амплуа – джаз и импровизационная музыка – Вы об этом знаете?
Б.Ш.:Знаю, но дело в том, что я сам хотел петь джаз. Сейчас все пытаются его петь – Образцова, например, на английском языке… По моему, это ход конем, т.е. просто желание быть востребованным, оказаться на волне.
Г.С.: Ну, может быть по сравнению с оперными ариями и народными песнями джаз более востребован, хотя я в этом не уверен. Публика идет на имя, особенно в провинции: Басков, Спиваков, Пономарева (если романсы), Штоколов, – это одна публика, Гребенщиков – другая, Голощекин – третья. Но, возвращаясь к так называемой моде на вокальный джаз, хочу заметить, что эта специализация требует совершенно особой техники, отнюдь не академической.
Б.Ш.: Конечно! Я это понимаю, потому и не могу решиться. Я ведь знаю джаз не понаслышке! Вот, например, у Эллы Фитцджеральд была такая техника! Не знаю, как это точно определить, но когда она пела, вы сразу чувствовали, что это настоящий джаз, а не какие-нибудь финтифлюшки. Потому что настоящий джаз требует очень серьезной профессиональной подготовки и технического мастерства – всевозможные рулады, трели, модуляции, приемы интонирования. Тут нужна постановка голоса на самом высшем уровне! Это вам не ля-ля-ля, ва-ва-ва [изображает], как у этих безголосых…
Г.С.: Не хотите ли Вы сказать, что с технической точки зрения джазовый вокал вполне сравним с академическим?
Б.Ш.: Значительно выше и значительно сложнее! Есть великие саксофонисты, пианисты, ударники, которые выделывают черт знает что! [восхищенно] И джазовый вокалист должен соответствовать – вот так! Знаете, сейчас многие пытаются петь джаз, но новой Эллы что-то не видно.
Г.С.: Отчасти я с Вами согласен, если иметь в виду ее виртуозное умение управлять голосом, личное обаяние, драйв, но, прежде всего, совершенную скэт-вокалистику, т.е. бестекстовое слоговое пение. В современном джазе многие вокалистки добились значительных успехов, и, кстати, одна из них – Ваша коллега Валентина Пономарева.
Б.Ш.:Она просто молодец, потому что такая вокализация еще сложнее, чем пение текста. Текст как бы «впевается» в голос, а вокализ – это уже свободные вариации, не ограниченные фразой или строкой.
Г.С.: В свое время Валентина Дмитриевна много сотрудничала с Сергеем Курехиным – я, по крайней мере, знаю несколько совместных джазовых проектов – и, кроме того, участвовала в его театральном представлении под названием «Поп-Механика».
Б.Ш.: Я тоже у него работал!
Г.С.: Да, мне это известно. Честно говоря, меня это всегда озадачивало: самый знаменитый бас советской оперной сцены, Народный артист, человек сугубо академический и, как мне казалось, ортодоксальных музыкальных взглядов, согласился участвовать в каком-то сомнительном балагане с рокерами, джазменами, т.е. людьми совершенно другой, чуждой Вам культуры! Как это могло случиться?
Б.Ш.: Очень просто. Он мне позвонил, представился и сказал: «Борис Тимофеевич, я хочу Вас попросить поучаствовать в моем спектакле – что-то вроде карнавального шоу… там будут оперные арии…» или народные песни – сейчас уже не помню, в общем, какая-то серьезная музыка, которую никто кроме меня не может спеть. Представляете себе, это в Октябрьском зале на четыре с половиной тысячи мест!
Г.С.: И Вы сразу согласились?
Б.Ш.: Мы встретились в театре, познакомились, так сказать, очно, потом Сергей, кажется, приезжал ко мне домой. Он мне немного рассказал про этот спектакль, насколько я понял, он хотел соединить джаз, классику, народную музыку, рок-н-ролл, танцоров и создать какой-то новый театр, где все движется, поет, играет и танцует. Вы знаете, он меня просто заразил!
Г.С.: Да, это он умел, а Вы, значит, согласились – решили помолодеть за счет музыки?
Б.Ш.: Мне было интересно окунуться в эту среду, в другую музыку, которую я совсем не знал, а только слышал всякие разговоры. В моем окружении ее, пожалуй, больше ругали, чем хвалили, но Вы понимаете, ведь этих ребят знал весь Ленинград: Курехин, Гребенщиков, Виктор Цой (он, кажется, погиб).
Г.С.: География их известности была значительно шире Ленинграда, но это к делу не относится. Мне интересно другое: каковы были Ваши впечатления от этой среды и музыки, когда Вы в них «окунулись»?
Б.Ш.: Может быть, вначале я чувствовал себя не совсем в своей тарелке, но довольно быстро освоился. Ребята относились ко мне вполне уважительно, хотя немного настороженно. Наверное, это можно понять.
Г.С.: А Вас не шокировал их «неформальный» внешний вид и сценический имидж?
Б.Ш.: Я старался ни на что не обращать внимания, а вот насчет собственного «имиджа» сомневался. Но, знаете, к моему удивлению, ребята сказали, что это не имеет значения – я могу петь во фраке или пиджаке, даже в простой рубашке. Сколько было репетиций – я точно не помню. Раза два – с Курехиным, он аккомпанировал на рояле, и один раз – все вместе. По-моему, он был очень доволен. Я ведь ничего не боюсь, потому что профессионал, и могу исполнить все, что угодно, если это талантливо написано.
Г.С.: А что вы пели?
Б.Ш.: Две японские народные песни под аккомпанемент рояля. Прекрасный аккомпанемент! Курехин вообще был замечательным пианистом, очень виртуозным, с бесподобной техникой! Он давал мне послушать некоторые из своих фортепьянных записей. Вы себе не представляете, какой это был пианист!
Г.С.: Немного представляю. А как Вам показался спектакль в целом?
Б.Ш.: В целом… трудно сказать. Там было несколько отдельных номеров: песня, соло на саксофоне, танец, хор и еще много всего. Такой… м-м… винегрет, но…
Г.С.: …подчиненный общему замыслу?
Б.Ш.: Может быть, не знаю. По-моему, никто, кроме Курехина, точно этого не знал. Но было интересно. И смешно. Публика очень смеялась.
Г.С.: Ну, это ни о чем не говорит. А когда Вы пели, люди тоже смеялись?
Б.Ш.: Я не заметил. Но слушали очень внимательно.
Г.С.: А что Вам больше всего запомнилось?
Б.Ш.: Там был один танцор… он выделывал разные смешные фигуры… в очень длинном пиджаке… [А.Гаркуша – Г.С.].
Г.С.: Пародия на фрак, как вы думаете?
Б.Ш.: А что – может быть, действительно пародия?! Хотя я особенно не задумывался. Просто спел номер и был свободен. В конце, когда все выходили на сцену, я тоже вышел. В зале была настоящая овация.
Г.С.: И тогда Вы сказали эту загадочную фразу, которую потом часто цитировали: «Если с этими ребятами как следует позаниматься, из них можно сделать настоящих музыкантов». Интересно, что Вы имели в виду? Может быть, Вам показалось, что они способны играть более серьезную музыку?
Б.Ш.: Не знаю, не помню… Может быть, они играли… м-м… как-то очень уж безалаберно, небрежно… Но они играли свою музыку, и это тоже было серьезно. Я имею в виду технику игры. Очень серьезную технику.
Г.С.: Как Вы думаете, о чем был этот спектакль? Что имел в виду режиссер, т.е. Курехин?
Б.Ш.: Ну, Вы сами подали хорошую идею – пародия. Только вот на что? Сейчас трудно сказать конкретно… столько лет прошло. Может быть, на классическое искусство?
Г.С.: А если все эти спектакли были некой формой протеста против коммунистического маразма, как Вы думаете?
Б.Ш.: Я всегда был далек от политики, так что ничего не могу сказать. Но спектакль был сделан талантливо и очень современно.
Г.С.: В одном из интервью Вы с грустью сказали журналисту, что, дескать, питерская богема Вас не признает. Мне кажется, что Вы немного лукавите.
Б.Ш.: Ну, я имел в виду… как бы это сказать… официальную богему - Басилашвили, Миша Боярский, Алиса Фрейндлих. Т.е. артистов, представляющих классическое искусство.
Г.С.: Пожалуй, Ваш успех в спектакле Курехина стоит дороже, но это мое личное мнение. А сотрудничество с ним имело продолжение?
Б.Ш.: Да! он хотел, чтобы я спел, например, «Ноченьку» с настоящим негритянским хором из Африки. Он знал про этот хор и уже работал с ним. В общем, он загорелся этой идеей и собирался свести меня с хором, но, к сожалению, ничего не получилось: уехал на гастроли, а приехал уже больным и вскоре умер.
Г.С.: Вы считаете Курехина талантливым человеком?
Б.Ш.: Это был гениальный парень! Но мне кажется, что иногда он не знал, куда свою гениальность выплеснуть. Он хотел все попробовать – тыкался туда, сюда, в одну сторону, в другую и делал много интересного.
Г.С.: Не все так считают.
Б.Ш.: Ну и что из этого? На его концертах всегда был аншлаг, овации, и публика его очень любила – это я видел и по телевидению и сам был свидетелем, когда работал с ним. И знаете, не только молодежь, - там были люди среднего и даже пожилого возраста. Очень жаль, что Сергей так рано ушел из жизни.
Г.С.: Большое спасибо, Борис Тимофеевич, за интересный рассказ о «закулисном» эпизоде Вашей биографии, который, на мой взгляд, вполне достоин стать частью общей памяти о Сергее Курехине.
Г.Сахаров, февраль 2004 г.
http://www.gorodfm.ru/broadcast/broadcast.21/date.20050224/
Выхожу один я на дорогу
http://kkre-47.narod.ru/shtokolov/voj.mp3
Сомнение
http://kkre-47.narod.ru/shtokolov/som.mp3
Слушайте, если хотите
http://www.youtube.com/watch?v=0wldIZ60fmk
Клубится волною
http://www.youtube.com/watch?v=JcgodcP4N_g
Элегия
http://kkre-47.narod.ru/shtokolov/ele.mp3
Эх, Настасья
http://kkre-47.narod.ru/shtokolov/ehn.mp3
Бубенцы
http://www.youtube.com/watch?v=iFCEbprUZEE
На безымянной высоте
http://www.youtube.com/watch?v=B-4L2brud4o
М.Глинка «Жизнь за царя»
http://video.mail.ru/mail/sv61/12748/12764.html
Евгений Онегин «Ария Гремина»
http://video.mail.ru/mail/laleksashkina/1022/1062.html
|
| |
| |
