| Валентина_Кочерова | Дата: Среда, 04 Янв 2023, 15:34 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 6872
Статус: Offline | ЭДУАРД НИКОЛАЕВИЧ АРТЕМЬЕВ
(30.11. 1937 - 29.12. 2022)
29 декабря, в Москве после тяжелой болезни ушел из жизни композитор Эдуард Артемьев. Его музыку, без преувеличения, знает вся страна. Даже те, кто никогда не слышал его фамилию, наверняка запомнили великолепные саундтреки из фильмов «Родня», «Раба любви», «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Солярис». Многие бесспорные шедевры советского и российского кинематографа наполняет музыка Артемьева, которого многие называли «русским Морриконе». Но его дарование отнюдь не исчерпывалось кино. В музыке ему было подвластно всё - от академических произведений до эстрадных шлягеров...
Родился в Новосибирске. Его мама, Нина Алексеевна, 1915 г. рождения, и папа, Николай Васильевич, 1905 г. рождения, были москвичами. Но ребенок родился в Сибири, потому что семья находилась там из-за работы отца. Старший Артемьев был химик-технолог. По долгу службы ему часто приходилось переезжать из одного города в другой. В раннем младенческом возрасте с Эдуардом произошел уникальный случай. Первое ощущение себя он запомнил, когда ему было 2 мес.: тогда он сильно заболел и оказался на грани гибели. Врач, который его осмотрел, сказал, что мальчик – не жилец. Отец тогда принял решение срочно ехать в Москву. Удивительно, но в сознании малыша отпечаталась эта поездка на поезде. Он ясно помнит, как долгую дорогу мама вязала крючком салфетку, которая потом лежала дома на комоде, как упал с верхней полки подвыпивший попутчик. В столице ребенка вылечили. Позднее медики объяснили, что подобное раннее прозрение сознания было связано с болезнью.
До 8-летнего возраста Эдуард жил с родителями в разных городах России, куда направляли его отца. Чаще всего это были закрытые территории, где мальчик рос один. У него не было друзей, но Эдик не переживал по такому поводу. Наоборот, одиночество его хорошо воспитало. До 14-ти лет Артемьевы жили в Рязани. Самыми яркими впечатлениями того периода остались поля и заливные луга, цыганские шатры. Каждую весну приезжали цыгане на лошадях и в разноцветных одеждах. Вокруг все говорили Эдику, чтобы он не ходил туда, иначе украдут. Но мама иногда отпускала сына в «ночное». Неизгладимые впечатления на ребенка производили звездное небо, лошади, костры и печеная картошка. Ему было около 4-х лет, когда он сам начал придумывать музыку, тихонько мурлыча себе под нос.
А в 12-летнем возрасте мальчик впервые услышал, как его дядя играл Скрябина. Он тогда стоял за дверью и боялся пошелохнуться. Это было первым серьезным потрясением в биографии Э.Артемьева, которое дало сильный толчок к тому, чтобы заняться сочинением музыки. В 1953 г. Эдуард переехал в Москву под покровительство дяди Н.И. Демьянова – профессора консерватории. В столице с 1953 по 1955 гг. учился в хоровом училище. Именно здесь он написал свои первые муз. произведения, занимаясь на факультативном курсе композиции, который организовал педагог Мераб Парцхаладзе. Затем Эдуард поступил в Московскую консерваторию, в 1960 г. получил диплом об окончании композиторского факультета.
Когда учеба в консерватории близилась к концу, на доске объявлений он увидел, что создатель первого в мире многоголосного синтезатора Е.Мурзин предлагает желающим познакомиться с новым инструментом. Артемьев раньше читал об этом устройстве в журнале «Техника – молодежи».После нескольких встреч Мурзин предложил Эдуарду работу вместе с ним в НИИ в лаборатории по исследованию звука. Выпускник консерватории должен был каждый день заниматься новым инструментом, изучать его, записывать звуки, играть и сочинять. За это ему полагался неплохой по тем временам оклад – 145 руб.
Постепенно увлечение Артемьева электронной музыкой стало приносить плоды. В 1963 г. в муз. оформлении фильма «Мечте навстречу» (про любовь и путешествия в космос) не могли подыскать композитора для космической линии. Нужна была именно электронная музыка, и кто-то посоветовал режиссерам молодого Э.Артемьева. За работу он получил невероятные деньги – 2500 руб. Но, главное – его имя упомянули в титрах, а это была прямая дорога в кино. В середине 1960-х появление синтезатора произвело фурор в муз. мире. Артемьев основал в Советском Союзе эпоху электронной музыки. А его самого как композитора кино открыл режиссер Самсон Самсонов, когда пригласил писать мелодии к фильму «Арена».
В 1967 г. Эдуард познакомился со студентом режиссерского факультета ВГИК Н.Михалковым. Артемьев написал музыку к его курсовой работе «И эти губы, и глаза зеленые…», а через 3 года и к дипломному фильму Михалкова «Спокойный день в конце войны». С той поры они сотрудничали и дружили более полувека. Н.Михалков говорит: «Артемьев – это часть моей жизни. Я никогда не работал с другими композиторами, кроме одной картины «Очи черные». Все остальные мои фильмы напрямую сцеплены с именем и творчеством Эдуарда. Для него музыка – это не просто ноты, он слышит ее в любом окружающем звуке: в шагах, дуновении ветра, пении птиц и даже в скрипе калитки или захлопывании крышки на кастрюле».
В 1970 г. в Москве появилась пластинка с рок-оперой «Иисус Христос – суперзвезда» английского композитора Э.Уэббера. Артемьева эта музыка сразила наповал, настолько в ней все было неожиданно и прекрасно. Под впечатлением композиции ему тогда казалось, что вот-вот на московских улицах он встретит самого Христа. В течение года в творческой биографии Эдуарда был простой, он ничего не писал, потому что на фоне услышанной рок-оперы все свои произведения считал полной ерундой. Потом долго приходил в себя, после чего в корне поменялась стилистика его музыки. Это был самый сильный поворот в жизни композитора, который его раскрепостил. Артемьев нашел для себя что-то важное и в таком направлении остался до сегодняшнего дня. В 1972 г. в гостях у художника М.Ромадина он познакомился с режиссером А.Тарковским.
Когда зашел разговор об электронной музыке, Андрей заинтересовался и сказал, что ему как раз нужен необычный саундтрек для нового фильма. Правда, выдвинул к музыке массу требований. Но долго мучаясь, Артемьеву все-таки удалось написать саундтрек. Режиссер использовал его в фильме «Солярис», так началось их длительное и плодотворное сотрудничество.
Уже к середине 70-х годов Артемьев стал признанным мастером. Без его музыки нельзя представить шедевры отечественного кино: «Зеркало» и «Сталкер» А.Тарковского; все картины Н.Михалкова; большинство фильмов режиссеров Абдрашитова, Самсонова, Шахназарова и Кончаловского. С Андроном Артемьев впервые работал в 1979 г. над фильмом «Сибириада». Потом режиссер уехал в Америку, а спустя 9 лет вдруг неожиданно позвонил и сказал готовить документы для перелета в США. В 1988 г. из Голливуда ему послали приглашение, чтобы писать музыку к фильму Андрона «Гомер и Эдди». На «фабрике грез» Артемьев прижился, он сочинил музыку еще к 9 картинам.
Эдуард Артемьев и Джек Николсон
В Америке он не просто задержался, это место показалось ему идеальным для постоянного проживания – океан, вечное лето, цветы, лимоны, апельсины. Композитор ненавидел морозы, наверное, он не вернулся бы в Россию, если б в 1995 г. Михалков не позвал его писать музыку к фильму «Утомленные солнцем». На сегодняшний день композиции Артемьева звучат более, чем в двухстах картинах отечественных и зарубежных режиссеров. Особенно легко ему далась потрясающая музыка к картине Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих». Он написал ее сходу, с первого раза. А главным своим трудом он считает оперу «Преступление и наказание», над которой работал более 20 лет.
С будущей супругой Изольдой Артемьев познакомился в консерватории. Они вместе учились. В классе педагога Шапорина у Изольды была определенная роль, она обыгрывала свежие сочинения студентов. Когда дело дошло до произведений Эдуарда, молодые люди стали тесно общаться, потому что Изольда играла его музыку на кафедре, на концертах, была даже запись на радио. Они проводили много времени вдвоем, и так постепенно дружеские чувства переросли в нечто большее. После окончания учебы они поженились. Она работала преподавателем в училище при консерватории им. Чайковского. В 1966 г. супругов родился сын Артемий. В личной жизни композитору пришлось перенести непростой удар судьбы. Его жена с сыном стояли на троллейбусной остановке, и в них на полной скорости въехал автомобиль. Оба выжили чудом, лежали в разных столичных клиниках. Днем композитор разрывался между сыном и супругой, а ночью еще пытался что-то сочинять. К счастью, все закончилось благополучно.
Артемий пошел по родительским стопам, он музыкант и композитор, работает также в жанре электронной музыки. У Эдуарда и Изольды есть двое внуков – Екатерина и Артемий. В быту Эдуард Николаевич был необычен, как и в своей музыке. Ложился спать в 3 час. ночи, но до 4-х еще читал. Чтобы находиться в нужной форме, ему достаточно было 5 часов сна, то есть к 9 утра он уже был на ногах. Такого режима композитор придерживался уже долгие годы. Смерть супруги Эдуард Николаевич пережил в 2019 г Накануне они отметили юбилейную дату в совместной жизни - 55-летие брака, изумрудную свадьбу. Ежегодно на праздник супружеская пара летала на отдых в Китай, но в этот раз Артемьевы остались с семьей сына. Н.Михалков говорит, что не знал в жизни более доброжелательного, независтливого, трогательного и искреннего человека, чем Артемьев. Ни разу он не слышал от него ни одного завистливого или злобного слова. Режиссер с композитором не просто друзья, а почти родственники. Эдуард Николаевич крестил дочь Михалкова – Анну, Никита Сергеевич – крестный внука Артемьева. Секрет своего успеха композитор озвучивал так: «Карьера моя складывается сама собой, я для этого не ударил и палец о палец. Просто плыву по течению жизни, верю в Господа и в счастливый случай».
В начале декабря Артемьев был госпитализирован в одну из московских больниц. было подозрение на ковид, но его сын опроверг эту информацию и сообщил, что отец лег 5 декабря в Кремлевскую больницу, чтобы пройти восстановление и лечение позвоночника. На следующий день анализы выявили у маэстро двустороннее воспаление легких, врачи подозревали ковид и перенаправили его в больницу, специализирующуюся по коронавирусной инфекции. Однако в итоге этот диагноз не подтвердился, и композитора вернули в Кремлевскую больницу на дальнейшее лечение позвоночника, сердца и реабилитацию после воспаления легких. 12 декабря Артемий сообщал, что воспаление легких у отца локализировано, распространения нет, состояние стабильное, но нельзя сказать, чтобы очень хорошее.. Позднее Артемьев-мл. рассказал, что отца перевели в реанимационное отделение из-за осложнений, возникших на фоне лечения от бактериальной пневмонии. 28 декабря, за день до смерти композитора, он сообщил, что тот пробудет в реанимации не менее 10 дней, что отец чувствует себя с переменным успехом: ему то становится лучше, то снова хуже. По его словам, врачи все же наблюдали признаки улучшения, но о выздоровлении говорить было рано...
31 декабря в Москве простились с выдающимся русским композитором. Церемония проходила в Храме Вознесения Господня на Большой Никитской. Его гроб уставили в церкви еще накануне вечером.
  
По православной традиции ночью над ним читали псалтырь, а утром было отпевание. Родные композитора отказались от гражданской панихиды. Э.Н. Артемьева похоронили на Ваганьковском кладбище рядом с любимой женой Изольдой.
«Глубоко опечален известием о кончине Народного артиста России Э.Н. Артемьева. Выражаю искренние соболезнования в связи с постигшей вас тяжелой утратой», – сказал Первосвятитель в соболезновании родным, близким и коллегам композитора - Еще при жизни композитор стал заслуженным классиком, умело сочетавшим экспериментаторскую смелость и новаторство со следованием лучшим традициям муз. искусства, наделенный от Бога ярким композиторским талантом и тонким чувством прекрасного. Он стал «первопроходцем в целом ряде направлений, а его музыка звучит в известных во всем мире фильмах, на многих значимых гос. и общественных мероприятиях, вдохновляя и пробуждая в сердцах людей стремление к добру и правде".
Предстоятель Церкви сообщил, что молится об упокоении Э.Н. Артемьева.
https://stories-of-success.ru/iskusstvo/eduarda-artemeva
https://www.kp.ru/daily/27491.5/4701402/
https://foma.ru/muzyka-....ll.html
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Среда, 04 Янв 2023, 16:37 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 6872
Статус: Offline |
ЭДУАРД АРТЕМЬЕВ. СОВЕРШЕННО СВОБОДНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Его музыку в России слышал каждый, даже те, кто ни разу не видели фильмов Тарковского, Михалкова и Кончаловского, — в 2014-м она звучала в финале сочинской Олимпиады. В минувшем ноябре композитор отметил 80-летие. Но возраста для него, похоже, не существует, от возраста он свободен. Равно как от любых ограничений творческой мысли, которая продолжает решать абсолютно «нерешаемые» задачи.
- Эдуард Николаевич, мы как-то привыкли думать, что эксперимент в творчестве - удел молодых, в юбилейном возрасте люди обычно превращаются в классиков. А у Вас вдруг выходит рок-опера «Преступление и наказание». Многие до сих пор недоумевают: Достоевский и рок - разве это совместимо?
- «Преступление и наказание» сейчас существует в 2-х вариантах. Один идет у М.Швыдкого в Театре мюзикла. Но Кончаловский, когда пустился в это дело, сказал: «На твою оперу никто не пойдет. Надо сделать рок-вариант». И появилась рок-версия. Но я делал «полистилистик-оперу» - там симфоническая, религиозная, народная музыка, там пляшут под реальные гармошки. Я долго, 20 с лишним лет ее писал, потому что поначалу не мог пробиться к Достоевскому. Просто никак... Начал писать рок-историю, сначала пошло очень хорошо, а потом понял, что это абсолютно не соответствует масштабу этого человека-пророка. Потом решил, что надо делать классическую оперу. Но стало скучно, видимо, я просто этого не могу. И как-то, листая не сценарий, а саму книгу, перечитал, как Раскольников ходит по улицам, уже обуянный своей идеей, а там пляшет какая-то баба с мужиками, шарманщик крутит шарманку, и мне вдруг стало ясно: вот, все же описано, как надо делать. Отсюда я и пошел, и написал довольно быстро.
- А почему именно рок? Ваши сверстники обычно предпочитают джаз.
- Я просто в молодости прозевал джаз. Учился я как академический музыкант, и мне внушили, что это второсортная развлекательная музыка. Джаз для меня закрыт. Я могу восхищаться мастерством отдельных исполнителей, но музыка их меня совершенно не трогает. А рок - это дар, такого звука никогда не было. Даже джаз играют на известных инструментах, просто технология исполнения другая. А здесь - электронные инструменты: гитары, синтезаторы, электрические органы, сама манера пения, поэзия - все другое. И что интересно: среди музыковедов ведь велись разговоры, что «скоро будет новая музыка, нечто необычайное». А она пришла с совершенно иной стороны - рок стал собирать стадионы. Deep Purple, King Crimson, Yes, Питер Габриэл, Genesis, Pink Floyd - никогда не было такой музыки. Откуда она взялась, непонятно. Это совершенно уникальное явление. Кстати, среди этих музыкантов было много поэтов, которые хотели выразиться через музыку.
- А когда Вам захотелось «выразиться через музыку»?
- Где-то после 14 лет, еще в хоровом училище, у меня возникли подозрения, что я могу сочинять, мне это стало интересно. Тогда Свешников (дирижер, хормейстер, организатор Московского хорового училища) пригласил Мераба Парцхаладзде (композитор и педагог) для занятий с юными дарованиями - нас был целый класс. И он подготовил меня к 1-му курсу консерватории. Мне тогда было 17 лет, это очень рано, но меня каким-то чудом взяли. Там началась несколько иная жизнь. Консерваторию я очень тяжело воспринимал. Не знаю почему, какие-то комплексы во мне взыграли. И когда я ее окончил, то с радостью покинул и навсегда забыл. И до сих пор ее как-то избегаю.
- Время Вашей учебы пришлось на совсем еще суровые советские времена, когда все авангардное было под запретом. Как в таких условиях возник Ваш интерес к электронной музыке?
- Это уже судьба. На 5 курсе я увидел записочку: «Кто хочет познакомиться с новыми технологиями, звоните по такому-то телефону в музей Скрябина». И я позвонил. Это был Е.Мурзин, изобретатель первого в мире электронного синтезатора. Я о нем уже знал: в 1957 г., когда я был на 2-м курсе, в журнале «Техника молодежи» было описание этого инструмента с фотографиями и объяснениями. Эта музыка рисовалась и, что совершенно необычно, уже кодировалась. Американцы делали нечто подобное на вычислительных машинах, на перфоленте, там музыка тоже кодировалась, но здесь было наглядное исполнение - что рисуешь, то и слышишь. И меня стремительно захватил этот новый грандиозный мир, к которому я лично до этого не прикасался.
- Откуда вообще приходит музыка? Создается ощущение, что сегодня это уже сплошная технология, одна алгебра и никакой гармонии.
- Все там есть. Да, изучать гармонию с помощью компьютера проще и быстрее. Вот мы привыкли к оркестру. Но в таком виде его создал Бетховен - и получилась новая музыка. Все его симфонии - это колоссальный рывок после Моцарта и Гайдна. Такой мощи никто никогда не знал. Так что технология решает многое.
- А голос? Вы же пишете для голоса.
- Сейчас пишу. Сейчас меня не интересует электроника как таковая.
- Но это же совсем нетехнологичный инструмент.
- Да уж... Но я потом вмешиваюсь и делаю то, что хочу, при помощи тех же программ. И первое, что я убираю, - дыхание: когда слышен вдох, мне это дико не нравится.
- А как же рок-опера? Ее же представляют на сцене, вживую.
- Сцена - это отдельный разговор. Там свои законы. Театр, особенно оперный, замучила рутина. Весь XX в. изощреннейшие, выдающиеся умы и композиторы пытались все решать за счет музыки. Шёнберг (австрийский и американский композитор, педагог, музыковед, дирижер, публицист) придумал целую новую систему, у Берга (австрийский композитор и музыкальный критик) просто гениальные «Лулу» и «Воццек» - из какого-то совершенно другого мира. Но все драматические проблемы он перевел в муз. язык, сцена ему, видимо, была не важна. Как у Вагнера: все стоят на фоне декораций и поют арии по 15 мин. Но опера - это представление, где важны и актерская игра, и пение, и декорации, и обязательно всякие инженерные чудеса. Если вы взялись за театр, надо решать это именно в комплексе. Это сейчас искусство распалось на ручейки, отрицающие друг друга. А некогда был один океан. Вот и рок-музыканты заинтересовались так называемой серьезной, академической музыкой, и, наоборот, тот же А.Шнитке стал использовать бас-гитару, гитару. Потому что это новые инструменты, они дают какие-то новые качественные рывки. Здесь взаимные интересы. А мы - композиторы, поэты, балетмейстеры - все пытаемся решить в узких коридорах своей профессии то, что должно быть вместе.
- Кино в Вашей жизни тоже - судьба? Вы и туда попали случайно?
- Да, совершенно случайно. Я точно плыву по течению, сам не предпринимаю никаких усилий. В юности пробовал - получал все время по голове, потом успокоился. С тех пор плыву по реке судьбы. Так и в кино попал. В Одессе снимался фильм «Мечте навстречу». Музыку предложили написать композитору В.Мурадели, и он пригласил меня делать всякие электронные чудеса - я тогда одним из первых занялся электронной музыкой. И поставил меня в титры, хотя обычно этого не делают: деньги получил - и до свидания. Второй раз я попал на Мосфильм спустя 4 года. В 1966 г. на фильме «Арена», из жизни цирка, был объявлен, как сейчас говорят, кастинг на роль тапера. Я ничего подобного раньше не делал и в цирк не ходил, но когда дают работу… Там уже был композитор, Тер-Татевосян, в то время очень модный и востребованный. Но потом его переманил Ромм - на «Девять дней одного года», и он, конечно, ушел. В советское время договоры вообще не соблюдались: не хочу - все бросил и ушел. Место освободилось, и С.Самсонов, режиссер, решил пригласить меня - я уже почти полгода репетировал с актерами. Он меня послушал, я еще прошел конкурс и остался там навсегда.
- А не стесняло это творческую свободу? Все-таки работа на заказ.
- Дело в том, что я всю жизнь работал по заказу, как П.И. Чайковский, как Бах, как Стравинский - какие могучие сравнения! Это меня приучило к порядку, иначе я бы ничего не написал. Сроки заставляют концентрироваться. Но это не значит, что я ничего не делал в стол. Это меньшая часть моих работ - те, к которым я сейчас возвращаюсь, которые хотел бы закончить: время уже поджимает.
И в кино я работал не только под кадр, но и ставя себе и решая свои, чисто творческие задачи. Иначе просто скучно.
- Насколько я понимаю, Вы имели опыт создания даже канонического церковного песнопения - и тоже на заказ.
- Ну, всего одно сочинение. Один регент попросил меня написать молитву «Свете тихий».
- Но ведь для этого надо освоить канон.
- А я, знаете, кинулся туда как в омут головой.
- Интуитивно?
- Абсолютно. Каноны - очень трудная вещь. В консерватории проходят строгий полифонический стиль, где каноны самые жесткие. Казалось бы, уже ничего нельзя, и все-таки в этих жестких рамках создавали церковную музыку, которая хватает за душу… Вообще музыка - это же волны. Разной частоты, длины. И человек состоит из волн, как и весь космос. И этими волнами мы связаны с вышним...
- А то, что случилось с Вами на Валааме, - тоже волны?
- На Валааме было удивительно, конечно... Наш дом творчества находится под Сортавалой, откуда до Валаама на катере 2 час. В
советские времена мы с семьей приезжали туда каждое лето и обязательно посещали Валаам. Я знал там все маршруты, все было рассчитано - мы шли через весь остров. Там тогда были разруха и запустение. И вот вроде все знаешь, но это ощущение какого-то иного мира, не только таинственного, а такого, который тебя сильно сосредотачивает, было всегда. У Белого скита - сейчас он уже восстановлен - была наша последняя остановка. Расположились передохнуть. С нами был один художник из Армении с семьей. Мы сидели, разговаривали. Потом сопровождающий сказал: «Пора, давайте собираться». И я решил в последний раз обойти храм. Обошел, и мне показалось, что ветер с каким-то звуком. Он стал разрастаться в миллионноголосый хор - по-другому просто не могу сказать. Откуда он шел, неизвестно. Я помню, что меня стало прижимать к земле, а потом я уже как-то совсем потерялся и только боялся, что кончится это странное ощущение. А потом до меня вдруг донеслось: «Что с тобой?» И я просто пригнулся к земле - меня это совершенно подавило. Никогда ничего подобного я не слышал и, наверное, никогда не услышу. Это что-то нечеловеческое, но вместе с тем как будто именно для тебя. И когда мы отплывали с пристани, я еще видел на удаляющихся куполах какие-то отблески. Возможно, это мне уже казалось - были уже совсем сумерки. А ночью этот художник, который сидел рядом со мной, умер. Видимо, это был замечательный человек, потому что его так отпевали Вечные Монахи. А мне досталось это услышать… Такой колоссальный опыт.
- Вы религиозный человек?
- Да, конечно. Правда, я плохой христианин, церковь посещаю редко. Разве когда мы приезжаем на дачу, у нас там церковь совсем рядом. И то надо бы больше...
- А как Вы это осознали? Был какой-то поиск?
- У меня вся семья была религиозная. После войны моим тете и дяде, у которых я жил, было по 40-50 лет. Н.Демьянов, муж тети Маши был профессором консерватории, они просто боялись об этом говорить, чтобы я ничего нигде не брякнул. А бабушка моя спокойно говорила: «Коммунисты такие-сякие, Бога не знают». До 7-го класса я жил на Грузинской ул. Мы с бабушкой спали в одной комнате. Бабушка Дарья была неграмотная. Она могла что-то посчитать, писала какие-то каракули, но грамотностью это считать нельзя. А так всю жизнь трудилась. Я ложился спать, когда бабушка стояла на коленях и молилась, и просыпался - она стояла молилась. И когда я решил выучить молитвы, то вдруг все их вспомнил без труда - это было чудо.
- Для многих творческих людей Московский фестиваль молодежи 1957-го стал знаковым событием. Ваши ровесники рассказывали, что для них это был прорыв и к мировой, и к русской культуре, которая до этого была под запретом. Вам было тогда 20 лет. На Вас он как-то повлиял?
- Я одиночка и очень не люблю общественные мероприятия. Я помню этот фестиваль и весь ажиотаж, но в это время отец у меня работал в Сергиевом Посаде - тогда это был Загорск, - и я сразу туда уехал. Нет, я этого не люблю. Влияния толпы даже просто боюсь.
- Да-да, Вы еще как-то рассказывали, что мечтали быть бухгалтером: сидеть, смотреть в окно и получать зарплату.
- Эта мысль у меня еще осталась. Да, было такое серьезное, но безответственное желание - исполнять что положено, потом собирать манатки и домой. Я помню это ощущение - предавался мечтам, как Манилов: «Хорошо бы...» Идеалист.
- Хорошо, что не вышло.
- Да, могло бы затянуть, действительно, а потом мог бы жалеть. Главная задача - быть независимым. Кстати, и в кино я остался, потому что в советское время все, кто в нем работали, и мы, музыканты, были максимально, насколько это было тогда возможно, независимы - и от Минкультуры, и от Радиокомитета, и от СК. Только от режиссера. Мы решали все проблемы, и, если получалось, шли дальше, дальше. Я был совершенно свободным человеком.
- И при такой внутренней свободе Вы еще все время пытаетесь расширять ее границы? Зачем Вам, музыканту, к примеру, голография?
- Голография достигла совершенно блистательных успехов, ее уже нельзя отличить от реальности. В 2019 г. мы с Михалковым, если я доживу, поставим «Рабу любви» как раз с использованием голографии. Она нужна не ради эффекта, а ради ощущения нереальности реальности - путаницы реального и нереального, когда их трудно различить.
- И Вы собираетесь включиться в эту опасную игру?
- Да, я говорил об этом с Михалковым. Здесь шел спектакль «Пола Негри» в 3D, я был на нем в Театре Российской армии. Это производит серьезное впечатление. Единственное, мне мешают очки, хочется их снять, а снимешь - на сцене ничего нет. Такой вот обман. Но это уже невероятное действо. Михалков тут же навел справки, нашел в Москве институт, который этим занимается, нас пригласил, показал некоторые вещи. Например, «Умирающего лебедя», где танцовщица становится лебедем и улетает. Мы думали, она реальная, оказалось, нет. Пока это только демонстрация тех. возможностей, но на самом деле там уже все открыто: есть чем разбудить фантазию и решить самые нерешаемые проблемы. Когда человек во времена Верди приходил в театр, там волны на море делали машинами, и все в это верили, погружаясь в мир фантазии, понимая, что это нужно. Потом эта детскость утратилась, Верди своей музыкой переключил внимание на то, как человек владеет голосом, какая идет тема, какая мелодия, а все остальное стало лишь подпорками. Я считаю, надо вернуть некую первоначальную основу. Это возможно.
- Но как это сделать?
- Найти в себе ребенка - это, мне кажется, обязательно.
- А к юношескому восприятию возвращаться не надо? Когда, слушая музыку, хочется закрыть глаза - убрать картинку?
- Я понимаю, мне знакомо это ощущение. Я редко хожу в концертные залы, и там я закрываю глаза - все думают, что я сплю... Просто открытия, которые делает ребенок, ничем не отличаются от открытий, которые делают ученые. Для него все - впервые. Это мы уже все открыли, а там идет познание - мир распахивается. Вот что я пытаюсь донести.
- То есть Вы считаете, что человек должен быть вечным первооткрывателем? А как же классика? Тот же Чайковский?
- Прямо сказать, я не поклонник Чайковского: все эти открытые чувства, эмоции - мне это не близко, хотя, конечно, я всегда признавал, что это гениальный человек. И когда Кончаловский пригласил меня на фильм «Щелкунчик и Крысиный король», я сказал: «Не хочу тратиться, у меня уже осталось мало времени. Чайковский все же уже написал». Но он как-то уговорил: «Помоги мне, посмотри, что бы ты хотел взять из его музыки». Тогда я полез в партитуры, погрузился в них и еще раз поразился —-это редчайший мастер владения технологией музыки. Мне стало интересно, но когда я начал делать какие-то попытки, то понял, что там ничего нельзя исправить - только разломать и заново собрать. Сейчас некоторые люди заинтересовались и пытаются снова сделать из мюзикла балет. Получится? Не получится? У меня там СО, рок-группа - я без этого не могу, - певцы. Помню, один поразился: «Эдвард, too much!» Я говорю: «Чайковский - too much».
- А нерешаемые задачи у Вас были?
- Да, конечно. Они и до сих пор не решены. Это связано с традиционной концертной музыкой. В молодые годы я начинал концерт для фортепиано, одну часть написал, думал сделать вторую и так и не сделал. Теперь хочу вернуться. Был концерт для скрипки, мне кажется, сделаны очень хорошие эскизы, но тогда я был технически не готов к этому. Что-то я себе напридумывал, но, когда пытался реализовать, меня это пугало и становилось неинтересно. Конечно, такое случается. Я называю это «охранительными вещами». Я ведь мог бы писать этот концерт для скрипки до конца своей жизни и ничего другого больше не написать: потому что там препятствие за препятствием, преодоление за преодолением. И, возможно, куда-то ушло бы ощущение первоначального, рождение материала. Мне ведь тогда это тоже неожиданно пришло в голову, это был некий ход, который показался колоссальным, - написать концерт для скрипки. Я написал много эскизов. Сейчас я их опять вытащил, но опять чувствую, что как-то еще не очень готов. А может, и вернусь к нему…К моим годам я взялся еще за «Реквием»: написал 3 части - всего их 6, как в классическом реквиеме. И оркестр есть. Но певцы не классические - рок-певцы. Потому что мне нужна не красивая постановка голоса, а энергетика этих людей, которые не боятся того, возможно это или невозможно. Кстати, я еще сочинил для него «Аве Мария», которая не входит в канон реквиема. И ее-то, я думаю, должно петь классическое колоратурное сопрано с большим диапазоном, чтобы улетать в какие-то выси. Не могу судить, как все это получилось, но я очень увлекся этой идеей.
- А воспринять эту улетающую ввысь музыку способен каждый?
- Если Вы проследите за собой, то в голове всегда, кроме мыслей, бесконечно крутятся еще какие-то песенки, неясные мелодии. Но, как сказал один известный человек, мысли как птицы, но не дайте им свить гнездо в своей голове. Он, правда, говорил о дурных мыслях. Я скажу по-другому: если человек обладает даром глубинного внимания к тому, что происходит, он из хаоса может выхватить какие-то 3 ноты, которые потом окажутся огромным сочинением. У человека менее внимательного это все пролетает мимо. То есть сочинительство - это не формирование хаоса, а возможность вытащить из него что-то, что никогда раньше не встречалось. Знаменитый профессор Чоунинг, создатель FM-синтеза, из хаоса колебаний огромного количества частот научился формировать звук, а потом появился синтезатор DX7. Когда я с ним познакомился, то понял, что это очень близко тому, что происходит у нас в голове, где полно всего. Иногда вовлекаешься в это и с интересом смотришь: что там такое лепится? И потом обычно засыпаешь. Уверен, что это происходит у всех, наверняка всем снится музыка. Сколько раз я себе говорил, когда просыпался: что-то такое потрясающее было... Однажды положил рядом карандаш, нотную бумагу, но так ничего и не записал. Просто неуправляемые видения - это один мир, а мир, в котором мы живем, - другой. Они не сходятся в плоскостях
.- Но так ведь и мы можем не сойтись с Вами в плоскостях.
- Можем. Даже среди гениев есть дифференциация. Например, А.Шнитке считал, что Бах - лучший композитор всех времен и народов. А я так совершенно не считаю, в то время еще жил Гендель, которого я люблю больше. Это даже не дело вкуса, а ощущение звукового пространства. Лет 20 назад композитору дали в руки неслыханный инструмент - управление пространством. Теперь он даже может это пространство сочинять. Великий Г.Маллер в своей дирижерской практике позволял себе вносить редакторские поправки в партитуры самого Бетховена, так как обнаружили, что не во всех концертных залах звучание оркестра соответствовало написанному в партитурах. Представляете? Он это чувствовал. А сейчас искусственные ревербераторы и всякие регуляторы звука и пространства позволяют делать просто чудеса. Оказалось, пространство влияет на муз. материал. Оно может расщепить его на тысячи осколков или собрать дискретное муз. произведение в единый гул. То есть все что угодно можно придумать - это такие редчайшие муз. потенции, которые я только-только очень осторожно начинаю пробовать. Куда идет технология, это совершенно невероятно. Поэтому я жду мистерии. Уже много лет я мечтаю это сделать, но раньше не было нужной технологии. А сейчас все возможно! Пока, правда, очень дорого. Но я думаю, кто-то все-таки это сделает. И это уже будет коллективное искусство: там будут композиторы, сценаристы, постановщики, инженеры, которые делают чудеса, эффекты, пространство.
- Почему именно мистерия?
- В Средние века христианские мистерии были очень распространены в европейском театре (сюжет обычно брался библейский). Теперь их уже нет. А вот, например, в Индии «Махабхарату» показывают и сейчас. Я наблюдал, как там она захватывает зрителей. Они ее смотрят - как дети. Это совершенно утрачено у нашего зрителя. Как с информацией: когда ее не хватало, все к ней стремились, а теперь, когда ею все перегружено, все закрылись. И когда приходят в концертный зал, то сидят такие снобы: «Ну, посмотрим, что вы можете». И все рассыпается. А вот если будет поставлена мистерия, а это обязательно будет, - тогда все это вернется, потому что все чувства человека будут подключены. Я думаю, что первые мистерии должны быть или по Библии, или, в России, это могут быть былины - то, что все бы знали, что не надо объяснять, что хоть однажды, но каждый слышал. Представляете, если там будет сцена изгнания Христом торгующих из храма? Но Он же может - фантазирую - оттуда прийти прямо к тебе, говорить лично с тобой. Это же просто невероятная сила! Или, допустим, танцы - вот они были на сцене, закрутились, и ты с ними улетел. Это будет чудо, я это знаю точно. И музыка будет одной из его частей. Только одно требование - чтобы это было сделано на полном вдохновении.
- Но мистерия подразумевает совместное действие. А мы, похоже, идем к тому, что никакого действия будет вообще не нужно - сел, надел на себя некий технологический колпак, перенесся в какой-то иллюзорный мир и сиди там, никто тебе не нужен.
- Я говорю только о худ. приеме, когда творец может действительно создать для публики новый мир - такой, каким он его видит - и пригласить в него. А можно написать всего-навсего один звук и полчаса слушать, что он говорит: жить, умирать, перелетать. Это я себе четко представляю. Есть такой Клаус Шульце (немецкий композитор и музыкант, работающий в жанре электронной музыки). Его музыка чрезвычайно проста, такой минимализм на электронных инструментах, где тембры невероятно отобраны, рафинированны, четко проработаны. Я минимализм не воспринимаю, это закрытая для меня книга. Шульце - один из немногих музыкантов, работающих в жанре электронной музыки, который пробился к душам человеческим. Его музыка очень красива и совершенно отдельное, завораживающее явление. Он потом стал лечить своей музыкой параноиков и достиг больших успехов - давая бесплатные концерты в лечебных заведениях и даже в тюрьмах, пытаясь что-то разбудить в душах заключенных...
- И получалось?
- Не знаю. Раз его приглашали, вероятно, им хотелось это слышать. Безусловно, музыка никого не исправит, на путь истинный не направит, но приоткроет некую тайну, которая всегда была в душе человека, а он о ней даже не знал. Это закон резонанса. Как обыватель я рассуждаю так: музыка —-это, наверное, единственное искусство, которое за счет своей волновой природы может пробить канал ко Всевышнему. Это способ прикоснуться к Божественной истине: музыка - тот инструмент, который может показать ее непосредственно тебе. Когда у нас при звуках музыки ни с того ни с сего появляются слезы или мурашки - это и есть прорыв туда.
Беседовала Марина Борисова
27.12. 2017. журнал "Фома"
https://foma.ru/eduard-artemev-sovershenno-svobodnyiy-chelovek.html
|
| |
| |
