| Валентина_Кочерова | Дата: Пятница, 18 Май 2012, 20:28 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 7146
Статус: Offline | ВАЛЕРИЙ БОРИСОВИЧ АГАФОНОВ
(10.03.1941- 05.09. 1984)
Советский певец, исполнитель старинного и современного романса.
Родился и всю жизнь прожил в Ленинграде. Отец - Агафонов Борис Лукич, мать - Коноплина Мария Леонидовна. В 1949 г. пошел в школу, но не закончил ее, поступил в ремесленное училище № 63 и одновременно учился в школе рабочей молодежи, которую окончил в 1963 г. После окончания училища (где познакомился с Ю.Борисовым) недолгое время работал шлифовальщиком, но по состоянию здоровья ушел оттуда. И поступил в Ленинградский театральный институт им. Островского на должность рабочего сцены, затем работал там же, осветителем, а впоследствии радистом постановочной части. Посещал курсы Института театра в качестве вольного слушателя, работал в Алтайской филармонии и Русском театре Вильнюса. Пел в ресторане "Астория" в Ленинграде, под псевдонимом Ковач выступал в цыганском ансамбле с исполнением таборных песен. Снялся в 2-х кинофильмах: "Чистые озера" и "Личной безопасности не гарантирую".
В 1980 г. стал артистом Ленконцерта, выступал с песнями и романсами. К сожалению, известность, успех, слава пришли к нему только в последний год жизни, совсем не похожей на обычную дорогу музыкально одаренного человека. Не было у него за плечами ни муз. училища, ни консерватории. К раскрытию своей творческой личности, к осознанию своего предназначения и места в искусстве Агафонов шел долго и путем далеко не накатанным. Коренной ленинградец, детство которого прошло в блокаду в большой коммунальной квартире, Валерий первые уроки игры на гитаре получил от соседа по коммуналке. И потом всю жизнь не переставал учиться. Выучил нотную грамоту, научился играть на рояле, а гитарой овладел так свободно, что не только блистательно аккомпанировал себе, но и работал над произведениями для концертной гитары В.Лобоса, но выступить с этой программой он уже не успел. Не имея диплома об окончании ВУЗа, дилетантом он не был. Богатейшие природные данные, очень требовательное отношение к себе, огромный труд помогли артисту стать высоким профессионалом.
Биография В.Агафонова пестра. Некоторое время он был вольнослушателем в АХ, потом в Театральном институте на курсе В.В. Меркурьева. Вечером учился, а днем здесь же работал электриком. В памяти сохранились импровизационные концерты, когда мы, студенты, свободные от репетиций, лекций, показов, собирались под институтской лестницей и никому не известный тогда вольнослушатель-электрик пел нам песни и романсы, аккомпанируя себе на гитаре. Программы его концертов состояли из русских бытовых и классических романсов, цыганских песен и романсов. Избранному жанру он остается верен даже тогда, когда в Ленконцерте ему предлагают приготовить программу из произведений советских композиторов. Валерий соглашается и выбирает произведения, стилизованные под старинные романсы. Так в его репертуаре появляется романс В. Баснера «Целую ночь», написанный для телефильма «Дни Турбиных» в духе старинного русского романса. В работе над произведениями, в выборе репертуара Агафонов отталкивался прежде всего от слова, поэтической основы романса. Вот почему в его репертуаре была программа романсов на стихи поэтов пушкинской поры, поэтов начала XX в. Высокая поэзия была представлена, осмыслена и донесена до слушателя этим замечательным певцом.
Необходимо отметить чрезвычайно редкое и ценное качество, которым обладал В.Агафонов, - у него было безукоризненное чувство стиля. Исполняя романс на стихи Пушкина, певец погружает нас в атмосферу пушкинского времени, цыганская песня переносит нас в многоцветье цыганского табора, романсы же из репертуара А.Вертинского отнюдь не имитация манеры великого мастера, но исполнены в его стиле с привнесением своего личного отношения к произведению. Думается, что сегодняшний интерес к творчеству Агафонова - это, прежде всего, интерес к глубокому, тонкому интерпретатору русского романса, жанра, чрезвычайно сложного при всей его кажущейся легкости и доступности. Этот жанр требует от исполнителя помимо певческих данных большой культуры, артистизма, прекрасного знания музыкальной литературы, тонкого чувства эпохи, времени.
Богатство красок, тончайшая интонационная филигрань, великолепная дикция, глубокое осмысление романса отличают творчество В.Агафонова. При этом, не форсируя голос, он демонстрирует совершенное владение им, красоту тембра. Романсы в его исполнении подобны живописным миниатюрам - они лаконичны, точны, ярки. В них оживают надежды, переживания, радости и страдания давным-давно живших людей, между которыми возникали и рвались нити сердечной близости. Артист своим удивительным мастерством заставляет нас сострадать сегодня вновь этим давно прошедшим драмам и разбитым некогда сердцам. Благоговейное отношение к любимому жанру сказалось и в том, что у Агафонова была целая картотека русского романса с обязательным указанием автора слов и музыки, имена которых он отыскивал с завидным упорством. Это ли не говорит о большой любви и благодарности певца искусству прошлых лет, давшему ему чудесную возможность выразить в наши дни свои мысли и чувства.
Открытия, которые он подарил нам, не ограничивались вещами забытыми или малоизвестными. Благодаря своей исполнительской манере, чуждой аффектированному чувству, надрыву, полной внутреннего драматизма, внешней сдержанности при большой духовной наполненности, артисту удалось вернуть первозданную чистоту и прелесть хорошо известным «запетым» романсам. Знаменитые «Хризантемы», «Изумруд», «Пара гнедых», «Мы вышли в сад» и мн. др. зазвучали в его исполнении с новой силой и обаянием. Человек широких интересов и разносторонних способностей, Агафонов пробовал и сам писать музыку. Его романс - «Ты поила коня» на стихи С.Есенина - включен в эту пластинку.
«Еще не раз вы вспомните меня и весь мой мир, взволнованный и странный» - эти гумилевские строчки стали названием пластинки. Мы возвращаемся к искусству В.Агафонова вновь и вновь, мы познаем его мир, масштаб его творческой личности, его такое своеобразное исполнение и толкование русского романса.
Михаил Дюков и Наталия Вайнберг
http://www.russhanson.org/ispolnit/agafonov.html
К 70-летию Валерия Агафонова
НЕДОПЕТЫЙ РОМАНС
 
Счастье молодых. Е.Бахметьева и В.Агафонов
10 марта 2011 г. замечательному певцу русского романса В.Агафонову исполнилось бы 70 лет. Но судьбе было угодно так распорядиться, что его с нами нет уже более четверти века. Врождённый порок сердца – диагноз, поставленный врачами. А может быть, его сердечное заболевание – результат стресса, полученного полугодовалым младенцем от грохота бомбы, разорвавшейся невдалеке, на Фонтанке, когда он маленьким калачиком, обвёрнутым в теплое, лежал в дворницкой комнате дома № 32 на Моховой? – вдруг задаёт сама себе вопрос Е.П. Бахметьева, доктор гуманитарных наук, мама Владиславы, по семейному Лады, дочери В.Агафонова, рассказывая мне воспоминания юности. На том доме, на Моховой, сейчас установлена памятная доска в память о В.Агафонове.
Валера был одним из тысяч блокадных детей Ленинграда, буквально чудом и жертвенными усилиями Красной армии вырванных из лап военной смерти, спасённых для мирной послевоенной жизни, несмотря на те раны и зарубины, которые им пришлось нести дальше по жизни на своём теле и в душе. Не случайно и фильм С.Зайцева о В.Агафонове назван «Порог сердца». А вот спектакль Русского драмтеатра Литвы, посвящённый его творчеству, назван очень романтично « В озёрах памяти». Да разве только спектакль... Продолжая рассказ, Елена Петровна попросила передать слова благодарности всем, кто пришёл на только что прошедший в вильнюсском Доме учителя большой юбилейный вечер памяти В.Агафонова: «Рыцарь русского романса». С Литвой связано почти 20 лет творческой жизни певца.
Он родился в интеллигентской семье. Отец - научный сотрудник Публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина, знаток восточных языков, погиб летом 1941 г. под Смоленском, уйдя добровольцем на фронт. Мама, педагог по образованию, осталась с двумя детьми и парализованной свекровью в осаждённом Ленинграде. Детство Валерия прошло в огромной коммунальной квартире, где одно время жили 35 человек, и в детском саду.
Как-то раз в том садике решено было проверить муз. способности детей. Валерик, как звали его в семье, оказался в группе не поющих. Когда экзамен был окончен, он поднялся со скамейки и сказал, что хочет спеть. Мама, работавшая там воспитательницей, строго сказала: «Сядь, пожалуйста!». Но заведующая разрешила: «Пусть споёт». Хрупкий, казавшийся прозрачным, Валерик вышел на середину комнаты и необыкновенно жалостливо запел грустную песню о тяжёлой судьбе Л.Н. Толстого, песню, которую ещё можно было слышать после войны в холодных вагонах от искалеченных на фронтах мужчин. Когда он закончил петь, заведующая сказала: «Сядь здесь!» и показала на группу поющих. Так впервые ему пришлось отстаивать свой талант и свой репертуар. Потом это будет ещё не раз.
Первые публичные выступления В.Агафонова состоялись в середине 60-х годов в Ленинграде, в молодёжном кафе «Ровесник» и в клубе Метростроя. Несколько позднее он пел уже во многих других местах, в том числе и в ресторане гостиницы «Астория» президенту Франции Шарлю де Голлю во время его визита в СССР. Так сложилась, что после знакомства с Валерием в Ленинграде (Елена Петровна попросила соседа Валерия исправить потухший торшер), их совместный жизненный путь продолжился в уже Вильнюсе, где Валерий работал некоторое время актёром в Русском драмтеатре. Здесь он выходил на сцену в спектаклях «Мария Стюарт», «Трезвый мир», «Возраст расплаты», «Господин Пунтила и его слуга Матти», «Высокий суд», «Банкет», «Жестокость», часто пел на сцене романсы. Вильнюсская публика знала В.Агафонова по его концертам в клубах, дворцах культуры, в зале общества «Знание».
Часто он посещал мастерские здешних художников, пробовал сам рисовать, и у него это получалось неплохо. Затем он стал вокалистом Ленконцерта. Вокал, исполнение романсов – вот что было истинной и самой глубокой потребностью его пылкой и очень чувствительной души. В романсе Валерий обрёл и воплотил то трепетное чувство человеческого сострадания к жестокости и несправедливости судьбы, которое исстари тяготит сознание русского человека. И, вместе с тем, через воспевание жизненных трагедий, он, как русский человек, искал и находил точки душевной опоры, отталкиваясь от которых только и возможно делать следующий шаг туда, где всё непросто и опасно, но где можно и нужно надеяться найти справедливость, добро и успокоение… Он показывал людям этот путь к добру, всецело отдавая себя служению прекрасному искусству русского романса.
Но сердце не выдержало…
Ушёл из жизни на самом взлёте своего творчества, так и не подержав в руках первые пластинки фирмы «Мелодия» с записью исполненных им романсов. Однако остался с нами в спетых им песнях, остался в дочери Ладе, а теперь уже и во внучках, родившихся в прошлом году: Александре и Валерии… Жизнь продолжается, и звучит нам сегодня бархатный и проникновенно трогательный голос Валерия Агафонова.
Валерий Виленский
09.03. 2011
http://www.sojuzrus.lt/rarog/publicistika/138-nedopetyy-romans.html
10 МАРТА. 70 ЛЕТ ВАЛЕРИЮ АГАФОНОВУ
День рождения маэстро прошел в КЗ петербургского Дома ученых. Там летом 1984 г. состоялось его последнее выступление. Было очень тепло, светло и радостно. Зал заполняли друзья и знакомые певца, много было публики помладше, совсем немного молодых лиц. В центре и одновременно в глубине сцены стояла гитара В.Агафонова, к которой возлагались цветы. Сперва показывали фильм "Петербургский романс", перед его началом выступила вдова режиссера А.Сидельникова. После фильма ведущая вечера Л.Дмитриева стала объявлять участников концерта - говорящих и поющих. Речевую часть открыл впс, сказавший, что жизнь В.Агафонова представляет собой парадоксальное явление. С одной стороны, Агафонов по своему отношению к жизни и по стилистике творчества был человеком позапрошлого века, и в XX чувствовал себя неуютно. Но с другой стороны, он был дарован следующему столетию для сохранения вечной памяти о своем искусстве. Мы не знаем, какое количество талантливых музыкантов, выступавших в муз. салонах XIX в., осталось за бортом нашего восприятия по причине отсутствия в то время звукозаписи. Агафонов же промыслительно попал в XX в., чтобы быть сохраненным для следующих поколений посредством чуда техники - магнитофона. Его личность была и остается учительной. Его искусство воспитывает в слушателе культуру речи, глубину и благородство чувств. Лучше, чем патриотические лозунги и декреты, оно учит любить Россию и почитать ее святыни. Можно заметить, что романсы в исполнении Агафонова воздействуют на слушателя как молитвы, поскольку интонационно они представляют собой обращение к сокровенным душевным глубинам человека, а из этих глубин голос певца устремляется к горним высотам.
После меня выступал друг певца Н.Суворов. Он совершенно правильно сравнил Агафонова с Обуховой. Потом началась муз. часть вечера: пели лауреаты конкурса "Весна романса", причем сама руководитель этого конкурса Г.Ковзель тоже исполнила романс (а это нечасто с ней бывает). Петь старались не то, что сохранилось в записях Агафонова, поскольку соревноваться с ним бессмысленно. Потом крутили слайд-фильм с фотографиями и романсами (это единственный возможный видеоряд, поскольку ничего, кроме эпизодов в двух плохих худ. фильмах, от живого присутствия Агафонова не сохранилось). После вечера подходили друзья и знакомые В.Агафонова. Долго говорили о необходимости сделать книгу мемуаров. Но дело это непростое. Очень трудно писать о человеке, в жизни которого совершенно не было значимых вех: ни диплома, ни звания, ни выступлений на большой эстраде, ни поездок за границу, ни съемок на телевидении. Вспоминаются какие-то забавные бытовые эпизоды, нищета и неприкаянность артиста, его нездешность, склонность к спиртному, болезни. И, кроме восторгов, писать, в общем-то, не о чем. Или есть о чем? Посмотрим, когда наберется материал.
P.S. Была, конечно, видеосъемка, запись и все, что полагается. Все увековечились. Но эта запись, скорее всего, для самих себя, маленькой группки поклонников великого таланта. И почему-то вот что подумалось. У Агафонова с Мироновым разница в два дня. И талант одинаковый. А биографии совсем разные. И прижизненная известность весьма влияет на посмертную жизнь. А может быть, и город влияет. Петербург использует человека для поддержания своего мифа, а Москва склоняется перед ним и благодарит его. И вот Миронова растиражировали, каждая собака его знает, поскольку москвич, сын известных родителей, при дипломе, при удачной карьере. А питерский наш Агафонов растворен в мостах и каналах, в воде и воздухе своего города. Остался только его голос. Слушают его не все, а славы - той самой, мироновской - как не было, так и нет.
https://banshur69.livejournal.com/200901.html
У камина
Нет, не люблю я Вас
Быстро, быстро донельзя
Ветер, ветер, что же ты вновь
Воспоминания
Всё теперь против нас
Ещё не раз вы вспомните меня
Закатилася зорька за лес
Замело тебя снегом, Россия
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Пятница, 18 Май 2012, 21:20 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7146
Статус: Offline | 
Часто бывает, что человек, получивший от Бога большой дар, словно расплачивается за него различными лишениями: бедностью, недугами и т.д. Валерий Борисович знал о своей тяжёлой болезни, знал, что срок, отпущенный ему, будет недолог, но тем больше и вдохновеннее работал, не жалея себя, без остатка отдавая людям данный ему огромный талант. Не имея муз. образования, он виртуозно играл на гитаре и пел так, что после него было трудно слушать кого-то ещё. Петь Агафонов мог часами, он пел, как жил, как дышал. Временами из-за болезни ему трудно было даже спуститься по лестницы с 4-го этажа, но, когда певец выходил на сцену, казалось, что ему неведомо чувство усталости, что он, как выразился один мемуарист – бесконечен. Его голос обладал целительной силой. Друзья вспоминают, что многих он вытаскивал из депрессии не какими-то словами, а своими песнями. А придти на помощь тем, кому это было нужно, Валерий Борисович готов был всегда, щедро даря свой дар, свою душу. Мы можем плакать вместе с Вертинским, если поет он. Совсем иной Агафонов: он сгорает в моменте. Сердце его огромно, жертвенно и открыто, трепетно и ранимо, беспомощно, невзыскательно. Оно не ищет защиты разума и не нуждается в нем. И почитатели новаторства Вертинского стали больны Агафоновым! Это была не измена, а обновление.
В.Агафонова не пускают в эфир (диск его дали на радио спустя три года после его смерти), но это не заботит артиста, он безотказно поет в Барнауле и в Вильнюсе, в «Ленконцерте» и в больничной палате, где ему часто приходилось лежать, поет он всякому, кто рвется слушать его, кому он нужен и кем любим. И люди рвутся, чтоб так же ясно сгореть в моменте. Такое можно испытать, лишь слушая Агафонова. А без него – не можем мы, не дано…«Это поет само сердце, открытое, нежнее, удивительно чистое и доброе», – писала об не з. а. РСФСР Е.В Лисецкая.
А сердце было больное. И потому 20 лет назад, когда немолодой, внешне неприметный, в общем-то, некрасивый человек за полчаса до концерта сел в ленинградский автобус, чтоб подарить землякам еще один час ярчайшего, беспримерного чуда – сердце ему сказало «Прощай». А может, и не сказало, простилось молча. Только тот человек накренился набок, осел в толпе. Пьян? Нет, нисколько. Его поддержали, автобус остановился, вызвали скорую. Врач не ошибся в диагнозе: «К моргу. Он мертв»…
- Это же Агафонов, – узнали многие пассажиры. – Нет, с ним бывает. Это пройдет, он запоет. Он часто пел и в больнице, даже в реанимации.
Концерт тот не состоялся. Но Агафонов поет! Его диск бессмертен, он вертится и звучит, покуда вертится наша Земля. Он вместе с нами, нужный и добрый, не стареющий и вечно живой.
http://www.liveinternet.ru/users/3849320/post180332050/
ПОЮЩИЙ ЧЕЛОВЕК
Алла Александровна, дочь художника А.Н. Самохвалова, впервые встретила В.Агафонова, когда он еще не был известным исполнителем романсов, и одной из 1-ых оценила его незаурядный талант. Она была среди тех верных друзей певца, которые помогали ему до последних минут его жизни, и немало способствовала становлению его как артиста.
- Впервые я увидела его в 1979 г. в Коктебеле. На сцену городского театра вышел молодой человек с красивой головой и вьющимися густыми волосами. Мягко двигаясь, он подошел к микрофону и с чуть виноватой улыбкой отнес его за кулисы. Это было удивительно, и мне стало страшно, что я не услышу его. Надо сказать, что все микрофоны, которые мы видим на его фотографиях, были установлены для записи. На концертах Валерий никогда не пользовался усилителями. Когда он запел, я была поражена. У него оказался сильный красивый голос, который он ничуть не форсировал. В огромном зале были слышны все оттенки его богатейшей палитры. Затем из зала стали кричать: “Спойте ту красивую песню, которую вы пели вчера ночью в вашем саду”, - и не отпускали со сцены.
Пение он перемежал рассказами о романсах: говорил о В.Паниной и Апухтине. Говорил прекрасно - тепло и доверительно, обращаясь к публике, как к близкому другу. Через день мы с сестрой увидели его на улице, около почты. Подошли и спросили, где еще можно его услышать. Тут же, очень естественно, была назначена встреча на берегу моря, вечером. Валерий пришел с друзьями. Мы - человек 5-6 - спустились к морю. Валерий пел очень тихо, чтобы не привлекать к себе внимания. Но когда мы подошли к лестнице, чтобы подняться на набережную, оказалось, что на парапете и скамейках сидели люди и слушали его весь вечер. Валерия встретили аплодисментами. Так началась наша дружба, которая продолжалась до самой его смерти в 1984 г.
У Валерия рано проявилась любовь к музыке и пению. Ему 4 года, он стучался к соседке и спрашивал: “Тетя Настя, хотите я вам спою?”
- “Хочу, Валерочка, спой!”
- “Я спою вам, как Лемешев поет”.
Он пел песни Лемешева, выученные по радио.
- “Тетя Настя, я хорошо пою? Я буду петь, как Лемешев?”
- “Будешь, Валерочка, будешь. Очень хорошо поешь”.
Позднее, в той же квартире на Садовой, Валерий начал учиться у соседа игре на гитаре. Маленьким мальчиком, услыхав на улице духовой оркестр, Валерий пошел вслед за ним и ушел очень далеко, чуть ли не в Парголово. Он шел и плакал - музыка была печальная, похоронная. Во времена его детства шли фильмы с Лолитой Торрес. Даже заболев, он убегал в кино, хотя его запирали, прятали одежду. Он мог надеть вещи матери и в таком виде убежать -только бы послушать ее пение. И всегда потом, если его приглашали петь в компанию, а он был болен, родные никакими силами не могли удержать его дома. Он пел через боль, а голос у него всегда звучал прекрасно. В 6 лет Валерий самостоятельно отправился в детскую муз. школу. Учительница его забраковала и посадила к детям, лишенным муз. слуха. Он со слезами умолял ее послушать его еще раз и так жалобно спел песенку “Позабыт, позаброшен…”, что учительница отвела его к группе детей, способных к музыке. Юношей, он пошел поступать в му. училище, но случайно встреченный знакомый отговорил его, уверив, что там ему испортят голос. К тому времени выяснилось, что у Валерия от природы поставленный голос редкой красоты тембра. Он пел для друзей, собирая большую аудиторию. Друзья приводили его в компании и творческие союзы.
В 1969 г. в Союзе архитекторов был юбилей одного проектного института. Сказали, что придет какой-то В.Агафонов. Его никто не знал. Появился юноша, похожий на херувима. Казалось, ему не больше 17 лет. Блондин с голубыми глазами. В черной бархатной курточке. Он исполнил несколько романсов и исчез. Ему было тогда 27. Те, кто его слышал, помнят, как прекрасно он пел. Валерий говорил, что он долго выглядел очень юным. Был случай, когда девушку, с которой он шел в кино, пропустили, а его - нет, решив, что он еще несовершеннолетний. (В те времена было строго: “На этот фильм дети до 16 лет не допускаются”). Вспоминаю рассказ приятельницы Валерия о том, как в молодости они, гуляя, оказались недалеко от Военно-медицинской академии. Навстречу попалась группа цыганок. Валерий раскинул руки и остановил их, спрашивая: “Кто из вас поет? Кто поет?”
Вперед вышла молодая цыганка, ее оттеснила другая, постарше, и вся компания прошла в какой-то дворик Академии; нашли заброшенный приемный покой с кушетками и столами, расселись - кто где (и на полу тоже) - и провели там целый час, распевая песни. Валерий слушал очень внимательно, запоминал. Затем все вышли. Но цыганки не желали расставаться с Валерием, считая его уже своим, и куда-то повели. Он крикнул своей девушке, чтобы она не уходила, и через несколько минут вернулся, запыхавшийся, каким-то образом убежав от цыганок.
Молодым человеком он поступил в ансамбль цыган п/у А.Владимирова. Его охотно приняли, но потребовали перекрасить волосы. Блондин с яркими голубыми глазами, превратился в брюнета. В ансамбле он получил псевдоним - В.Ковач. 7 лет путешествовал с ансамблем и блестяще исполнял цыганские песни. Он пел в ансамбле под оркестр - молодым звонким голосом, с бешеным темпераментом. (Записи эти есть у М.В. Крыжановского). Сохранился и цыганский костюм Валерия. Сохранилась афиша Алтайской филармонии о его сольном концерте. На афише его портрет. Он не мог пройти мимо страдающего, даже случайно встреченного - человека.
 
ул.Моховая, д.32
Не могу забыть одну маленькую сцену: с несколькими друзьями Валерия вечером мы вышли от него и остановились на автобусной остановке на пл. А.Невского. Валерочка, как всегда, нас провожал. Мимо проходил безумно усталый человек в запыленной рабочей одежде. Он шел медленно, понуро опустив голову. Когда этот человек поравнялся с Валерием, тот обратился к нему с какими-то словами, и в голосе было столько тепла и доброты, проникающей прямо в сердце, что человек остановился, и лицо его, просияв, преобразилось и помолодело. Он замер и несколько секунд смотрел на Валерия, как на чудо. Голос с небес, ободряющий и ласковый. Затем он побрел дальше. Так же было однажды и на Витебском вокзале, когда он своим мягким и звучным голосом обратился к плачущему ребенку: “Молодой человек, что вы рыдаете?” Ребенок застыл со слезами в глазах и на щеках, забыв закрыть рот и глядя на Валерия как на волшебника из сказки. Я видела, как люди, спешившие на поезд, останавливались и оборачивались, пытаясь понять, откуда звучит этот прекрасный, исполненный доброты и ласки голос.
За 5 лет нашей дружбы я ни единого слова не слышала от него о желании приобрести какие-либо вещи. Вопрос вещизма был исключен из его жизни. Когда мы познакомились летом в Коктебеле, он ходил в х/б костюме темно-зеленого цвета и носил его до глубокой осени и даже зимой. Не беспокоил его и вопрос о том, будут ли у него завтра деньги или еда. Он мог всю ночь петь, играть на гитаре, читать стихи со своим другом, поэтом Ю.Борисовым, а утром, проходя мимо стройки, подойти к рабочим, спеть им и вместе с ними пообедать. Много раз я просила Валерия принять от меня какой-нибудь подарок. Деньги у меня тогда были, и я хотела купить то, что ему было бы нужно. Но уговорить его мне не удавалось. Он ходил в вельветовых туфлях в любое время года, даже зимой, но когда я звала его в магазин, он всегда говорил, лукаво улыбаясь: “Пойдем сейчас”. Я отвечала, что мне надо зайти за деньгами, но он мягко уклонялся: “Ну, значит, не пойдем, вот если бы это было спонтанно…”
И все-таки однажды мне удалось заловить его. Мы пошли к Пяти Углам, там был большой магазин радиотехники. Помню, что Валерий нехорошо себя чувствовал и доверил мне нести гитару. Я замирала от чувства ответственности и несла ее очень неловко. В магазине он долго стоял у прилавка и с ангельским терпением ждал, когда отойдут какие-то иностранцы. Он выбрал очень маленький транзистор. Но опять у меня с собой не было денег. Мы вышли и сели в такси. Шофером оказалась молодая украинка, бойкая лихачка, румяная и чернобровая. Мы поехали ко мне домой на Васильевский остров. Валерий тут же разговорился с нашей шофершей, и выяснилось, что она поет в самодеятельном ансамбле. Мы быстро приехали. Я побежала наверх за деньгами, а когда вернулась, они, сидя в машине, уже великолепно распевали украинские песни. Мы помчались в магазин. Валерий сидел за спиной нашей возницы, она всю дорогу оборачивалась к нему, и они продолжали петь. А у меня от страха сердце в пятки уходило. Но, к счастью, мы благополучно доехали и купили-таки транзистор, который потом Валерий разобрал и приспособил к чему-то другому. Он помнил почти все песни, которые ему довелось услышать.
Летний день. В троллейбусе мало народу. Мы едем с Валерием от Невского до его дома. Тут же едет пара: мужчина с аккордеоном и его спутница, которые поют какую-то неизвестную песенку на весь троллейбус. Надо было видеть Валерия: он весь превратился в слух, завороженно глядя на них и запоминая эту смешную песню. Он совершенно забыл, где мы находимся. Им был накоплен огромный багаж услышанных песен. Он прекрасно пел русские песни. Но спеть все, что знал и любил, он не успел - жизнь оборвалась слишком рано. Он никогда не берег себя как артиста и не экономил свой голос. На концертах всегда отвечал на все вопросы. Если ждал друзей, то обязательно встречал их на улице, даже зимой, вместо того, чтобы прятаться в артистических. На даче, где его также окружали друзья, помогал всем в работе. Я говорила ему: “Зачем ты так растрачиваешь свои силы? Не бережешь себя как артиста?” Но он отвечал мне так мягко, со своей доброй, обезоруживающей улыбкой: “Но тогда это буду не я? Ведь правда?” Иногда в шутку Валерий представлялся так: “Валерий Магнитофонов”, потому что его постоянно записывали. Но, бывало, он просил не включать магнитофон, говорил, что это ему мешает: “Исчезает непринужденность”.
Он очень любил петь при свечах. Когда собирались гости, в какой-то момент протягивал руку к подсвечникам и зажигал свечи - это означало, что сейчас он будет петь, и тогда все затихали в ожидании. Из туристской поездки в ГДР я специально привезла целый чемодан свечей (в то время у нас их почти не было). Валерий отливал свечи в фужерах, за что ему попадало от жены: все фужеры становились мутными. На даче в Рыбацком он сделал деревянный подсвечник, и как только собирались люди, он пел при свете живого огня. Как-то летом мы шли с ним по Владимирскому проспекту. Он увидел пивной бар, и мы зашли туда. Он много говорил о себе и рассказал, как однажды, тоже в пивном баре, увидел В.Козина. Валерий подсел к нему и спросил: “Хотите, я вам спою?”
Позднее он ездил к Козину в Магадан.
В молодости Валерий решил принять участие в конкурсе для вступления в “Ленконцерт”. Но некто из комиссии нашел неточности в его вокальной школе. Истинной же причиной было отношение к романсу офиц. лиц того времени, а о том, чтобы изменить репертуар или дополнить его конъюнктурными песнями, для него не могло быть и речи. После тяжелого сердечного приступа Валерию в Мариинской больнице дали инвалидность II группы. Так случилось, что эту инвалидность мне пришлось оформлять для него в отдельном административном здании. Даже там медсестры улыбались мне и спрашивали о нем. Вся больница его уже знала. Позднее Валерий пришел ко мне очень расстроенный: кто-то из знакомых сказал ему: “Чему ты радуешься, ведь это же инвалидность!”
Я успокоила его, сказав, что с такой инвалидностью люди до 100 лет живут, надо только беречь себя, а теперь, по крайней мере, у него будут деньги на хлеб и никто не обвинит его в тунеядстве. Офиц. найти подходящую для себя работу он не мог, и время от времени пел в дом. концертах. Там ему собирали деньги в корзиночку. Однажды на таком концерте, который устроила О.Обухович, собрали 80 руб. Валерочка был очень доволен и даже горд.
А о том, чтобы беречь себя, не могло быть и речи: напротив, он жил бурно и безудержно. Хватал жизнь большими глотками. Спешил радоваться, общаться с людьми, которых любил. Для друзей он пел ночи напролет. Разумеется, Валерий знал о своей болезни, но никогда и нигде не говорил об этом. Он вел себя так, как будто был совершенно здоров, и многим даже не приходило в голову, как тяжело он болен. Он торопился жить, он спешил. Пришло время, когда романсы обрели новую жизнь. Появились вечера “У камина”. Начало было положено в Союзе архитекторов, где Валерий пел довольно часто, но пел тогда, когда офиц. аудитория этого не принимала. И низкий поклон М.В. Крыжановскому - создателю и хранителю уникальных записей Валерия. Концерты в Союзе архитекторов стали знаменательным событием в его судьбе. Союз расположен в бывшем особняке госсекретаря Александра II, дворянина Половцева. Архитектор К.Брюллов. Роскошные интерьеры архитектора Месмахера.
В.Хотин руководил в Союзе архитекторов культурными мероприятиями. В один из вечеров там была обширная программа: в Бронзовом зале (на 250 мест) проходила интересная лекция, в других - всевозможные выступления и доклады. Нам отвели Красную гостиную. Сначала народу было немного, но, как только Валерий запел, в гостиную потянулись люди из всех других комнат. Стало тесно, пришлось перейти в комнату побольше. За ним шла уже целая толпа, а он спокойно продолжал петь. Появился главный администратор. Оказывается, услыхав голос Валерия, из Бронзового зала от почтенного лектора начали уходить люди. Пришлось спуститься в 1-ый этаж, в вестибюль. Места там было побольше, но не было мебели. Кто-то принес Валерию стул, а собравшиеся стояли вплотную друг к другу. Все слушали, затаив дыхание. Иногда вновь пришедшие шепотом спрашивали соседа: “Кто это?” Я отметила совершенное спокойствие Валерия. Без малейшей тени неудовольствия он переходил из зала в зал, ни на минуту не теряя настроения. Казалось, его вдохновляла идущая за ним толпа. После этого выступления начались “Вечера у камина”. В Дубовом зале, который при Половцеве был библиотекой, есть роскошный камин. Вечера эти устраивал В. Хотин. Он сам запасал дрова и разжигал камин. Но со временем Валерий решил отказаться от этих вечеров, потому что публика там бывала самая разная и не все вели себя соответственно, тем более, что внизу был ресторан.
Валерий слишком хорошо знал, как относились к романсам чиновники от культуры, а для него романс были самым прекрасным в жизни. Он пробил ледяное равнодушие официоза. После него “Вечера у камина” появились даже на тв, и романсы стали петь открыто - все, кто только мог петь. После великолепного концерта в Белом зале Союза архитекторов к Валерию подошли молодые люди - режиссер Игорь и певец Саша - и стали уговаривать снова пойти на прослушивание в “Ленконцерт”. Он не очень хотел этого. Но - уговорили, и он прошел по конкурсу с большим успехом. Его друг, художник П.Капустин, потом рассказывал, что когда Валерий исполнил три романса, его остановили: мол, спасибо, хватит. Но сидевший в президиуме И.Кобзон возразил: “Нет, нет, пусть поет еще, пусть поет”. В “Ленконцерте” не сразу оценили Валерия, да и правила администрации были таковы - долго мучили уже состоявшегося мастера тем, что посылали на площадки, не подходящие для него. Например, на вечер в ПТУ, где молодежь собиралась для того, чтобы потанцевать. Потом была другая молодежь, та, что, затаив дыхание, не шелохнувшись, и два, и три часа подряд слушала Валерия уже в записях.
Довольно часто по утрам он звонил мне и просил приехать посидеть с 2-летней дочкой, так как жена на работе, а его вызвали на концерт. Крайне подавленным он вернулся однажды с концерта в институте инвалидов (институт профессора Дауна). Безумно тяжело мне было видеть, как на его больное сердце легло это тяжкое впечатление. Для него, человека очень эмоционального, это было испытанием. Я пыталась сказать, что он доставил радость больным людям и это должно его утешить. Но я видела, что он меня не слышит. В “Ленконцерте” считали, что поступивший туда артист должен пройти все стадии формального пути - от низкой тарификации постепенно к более высокой и, соответственно, от непригодных, так называемых трудных площадок до более привилегированных. Там, очевидно, не придавали значения тому, что перед ними - великий мастер романса. Но Валерий ни на что не жаловался и никогда в своей жизни не роптал. Он был мудрым и всепрощающим человеком.
Когда ему предложили лучшие площадки, он был счастлив, но более всего он был счастлив от того, что вошел в семью артистов и музыкантов. Он обожал профессиональных музыкантов и певцов и всех знакомых пытался научить петь и играть на гитаре, уверяя, что это “так просто”, а сам исполнял сложные произведения испанских композиторов-гитаристов. В его репертуаре было почти 800 романсов. “У меня большая картотека”, - с гордостью говорил он. Конечно, постоянно он пел не все, но, обладая феноменальной памятью, по ассоциации или по чьей-нибудь просьбе исполнял любой романс или песню, а также знал очень много стихов. Он читал наизусть всего “Сирано де Бержерака” Ростана, очень любил поэзию А.Блока. Репертуар постоянно увеличивался. Он говорил, что не поет одни только женские романсы. У Валерия была огромная папка с нотами, размером с половину стола. Он очень гордился своей коллекций, но бывали случаи, когда кто-нибудь из известных исполнителей (Г.Карева, например) забирал у него ноты, а Валерий в силу своего характера не мог отказать этому человеку. Кроме того, он изучал историю романса, знал все об авторах и лучших исполнителях. Валерий сам создавал музыку к любимым стихам Блока, Есенина и Гумилева. Им были написаны красивейшие песни. Он был поистине скромным человеком. Когда я услыхала у нас дома песню “Орел” и стала допытываться, кто ее написал, он долго ничего не говорил и, наконец, когда я предположила, что это его мелодия, кивнул головой и тихо сказал: “Да”. Вместе с Ю.Борисовым они прекрасно пели “Россию” на стихи Блока, но, к сожалению, многое мне осталось неизвестно.
Он никогда не расставался с гитарой. Только однажды за все 5 лет я увидела его без нее и в первый момент даже не узнала - так непривычен был его силуэт. В чехле за гитарой всегда была книга, как правило, сборник стихотворений. Он рассказывал мне, как когда-то он поступил на работу в валютный бар “Астория”, но скоро понял свою ошибку. Там надо было всю ночь, с небольшими перерывами, петь одни и те же три романса. Он понял, что это ничего не дает ему для творческого развития, и решил уйти. Но администратор ни за что не хотел его отпускать, и тогда Валерий нашел выход: он спел иностранцам что-то недозволенное, и перепуганный администратор сразу же отпустил его на волю. Однажды в Ленинград из Одессы привезли какую-то заграничную кассету. Валерия с женой пригласили послушать, как им сказали, потрясающего русского эмигранта. Каково же было изумление собравшихся, когда они увидели этого эмигранта, который никуда не выезжал и вообще никогда не помышлял об этом. Но с каким артистизмом Валерий передает неистребимую тоску эмигранта в песне на слова Силова “Быстро, быстро…” Как великолепен русский язык в муз. произношении В.Агафонова!..
У него было необычайно тонкое чувство стиля. Мне кажется, я никогда не слышала более точного исполнения произведений Пушкина, более глубокого понимания его бесконечной эмоциональности. Романсы “Признание” и “Я пережил свои желанья” - буря сдерживаемых чувств, признания, идущие из глубины сердца. В каждой фразе - и душевное волнение, и ирония над собой, и мольба. Ему были подвластны и иронические интонации, и юмор, и трагизм. В песне “Юнкера”, в небольшом произведении - картина ужаса и трагедии эпохи. В прекрасном произведении “Орел” на стихи Гумилева - космический мир философии. Песня на стихи Сельвинского (“Советская гусарская”) - целая повесть о гражданской войне. В последнее лето Валерий подготовил большой репертуар классических романсов на стихи поэтов пушкинской плеяды. К великому огорчению, его никто не успел записать. Весной я слышала “Элегию” на стихи Дельвига. В его исполнении она стала произведением, исполненным глубочайшей задушевности и поэтической грусти. Гитара была нежным фоном для певучего, тихого голоса.
В голосе Валерия была необыкновенная гибкость, от баритона до тенора, и множество обертонов, которые пропадают от перезаписи и не слышны на пластинках и по радио. Он мог петь очень тихо и тянуть нежнейшую ноту до бесконечности, тогда как у слушателей уже перехватывало дыхание. Чем бы он ни занимался, он делал это с огромным увлечением: азартно играл в шахматы, однажды разобрал маленький транзистор, пригодный только для станции “Маяк”, и превратил его в приемник, способный ловить концерты из-за границы. Фильмы в кино и по телевизору смотрел самозабвенно, как ребенок, и не мог отделить актера от его роли. Но у него была только одна страсть, которой он отдавался безгранично, - петь под гитару, петь день и ночь, петь всегда, везде и всем, хотя бы даже одному слушателю. Он мог выступать в переполненном зале, а мог легко подсесть к какой-нибудь незнакомой старушке на скамейке и проникновенно исполнить ей прекрасный романс. Валерий обладал большим чувством юмора. Однажды, уже будучи артистом “Ленконцерта”, он в рабочий полдень выступал в совхозе “Придорожный”. Успех был огромный. Рабочие ему подпевали. Под конец ведущий сказал: “Вот сейчас все пойдут на работу. Спойте им что-нибудь подбадривающее, чтобы все охотно, дружно работали”. Валерий тут же исполнил “Когда я пьян, а пьян всегда я”. Смеху и аплодисментам, казалось, не будет конца.
Однажды рано утром Валерий Борисович вышел один от друзей, где пел всю ночь, - разумеется, с гитарой, - и был остановлен милиционером. Это было незадолго до кончины Брежнева. Он был совершенно трезв, и, придя в участок, почти весь день пел милиционерам, после чего они договорились о концерте в Управлении милиции. Жена страшно волновалась, а он пришел к вечеру совершенно спокойный, смеялся и говорил, что его известность таким образом возрастает. Вообще Валерий был очень веселым, добродушным человеком, любившим всякие розыгрыши. Как-то раз он оказался в Зеленогорске, наверное, ездил туда с концертом в какой-то санаторий - и зашел в стеклянный павильон-буфет, каких на курорте немало. Там за столиком сидел подвыпивший финн и со слезой в глазах слушал очень маленький магнитофон (тогда у нас таких еще не было), а пел - кто бы вы думали? - ну конечно, Агафонов! (Финны, у которых сухой закон, тогда постоянно приезжали к нам на выходные отдохнуть и, в основном, выпить, и часто их путь лежал не дальше Зеленогорска). Валерий, конечно, обрадовался, подошел к финну, сел к нему за столик, снял чехол с гитары и запел. Он очень любил такие номера и наслаждался тем, как обалдевший финн потерял дар речи.
Как-то он взял меня с собой к знакомым. Мы пришли, открылась дверь - большая компания уже ждала в прихожей. И Валерочка небрежно представил меня: “Я привел к вам сестру Волошина”. Я страшно смутилась и стала говорить, что, по-моему, у Волошина вообще не было сестры, но все смотрели на меня круглыми глазами, с интересом и почтением - я так и не поняла, мне или ему они поверили: у него была такая сила убеждения, что люди могли поддаться этим басням, тем более, все знали, что Валерий был в Коктебеле, а в такую мелочь, как хронология, многие просто не вникают.
Теперь, когда мне рассказывают, что в Театре эстрады прошел вечер памяти Валерия, и там была целая театральная постановка - во мраке, в черных занавесах черные люди ходили по сцене со свечами, я просто ужасаюсь. Это могли сделать только те, кто не знал Валерия. Ведь он был так жизнелюбив, жизнерадостен и светел. Конечно, и у него бывало тяжелое настроение, но никто, кроме жены, этого не видел. Примечательно, что даже в день похорон, в начале сентября, стояла дивная погода. В Парголове, на опушке леса, мягкое осеннее солнце заходящими лучами освещало наше прощание с Валерием. Мы прощались, чтобы затем уже никогда с ним не расставаться…
В последнее лето его жизни состоялся его блестящий концерт в Доме ученых. Был назначен концерт и в МЗ филармонии, оставалось лишь уточнить дату. Он страстно любил жизнь, он не хотел думать о смерти. Только близкие знали, как тяжело он болен. Другим он не давал повода это заметить. Скрывая болезнь от самого себя, он спешил, занимаясь день и ночь, готовя новый классический репертуар. Порой я слышу горестный вопрос: “Почему мы ничего не знали о нем, почему не было его концертов, не было афиш?!”
И действительно - почему? Об этом можно долго говорить; теперь многие это понимают. Сам Валерий Борисович никогда не боролся за свою известность. Он был необычайно скромным и бескорыстным человеком. Но как он мечтал о сцене, о своих будущих успехах! Когда-то он повел меня к своим друзьям на Петроградскую. Хозяин дома работал в обществе “Знание”, и Валерий полушепотом говорил мне, что, может быть, он получит там концерты. Это, увы, не осуществилось.
29 апреля 1984 г. мы с Валерием были на концерте в Доме офицеров. Пел народный артист К.Плужников, который сообщил Агафонову о том, что ему повысили тарификацию. Таким образом, Валерий получал лучшие площадки. Помню его безумно счастливые глаза, помню, как полушепотом он снова говорит мне о своих мечтах: о новой программе, о желанном звании заслуженного артиста… Последняя весна. Лето, прошедшее в крайне напряженной работе. Начало осени. Жизнь обрывается, как слишком туго натянутая струна. Он умер по дороге на концерт. Волею судьбы мне пришлось исполнить тяжкий труд: получилось так, что именно мне выпало на долю сидеть у телефона в доме Валерия в тот день, когда он умер. Телефон звонил беспрерывно. Люди спрашивали Валеру, и мне приходилось сообщать о случившемся. Мне помогло только то, что я была в шоке и отвечала, как автомат. Но помню, как сокрушались люди. Прежде всего сетовали: “Как же так, ведь я собирался записать его новую программу”, а потом, опомнившись, говорили, какое это несчастье. Панихида состоялась в Троицком соборе Александро-Невской Лавры. Было очень много народу.
Вспоминаю похороны. На кладбище в течение нескольких часов мы не могли расстаться с Валерием. Люди читали стихи, вспоминали, одна певица пела над ним. Ушли только после того, как рабочие попросили всех поторопиться. Его притягательная сила была столь велика, что не уйти было от него. В гробу он был очень красив, так что, казалось, мы дождемся его пробуждения. И потом мы часто приходили к могиле, и всегда было трудно от нее уйти. Однажды я была там в компании его подруг. Пошел дождь. У меня был большой зонт. Все столпились под зонтом и вдруг стали тихо смеяться. Потом опомнились: что это с нами, чему мы смеемся? И все решили, что близость к нему, даже в этот тяжелый час, дарит нам душевное тепло.
40 дней пришлись на день св. Романа Сладкопевца. В Троицком соборе шла дивной красоты служба, с хоров неслось прекрасное пение и волшебным утешением ложилось на сердце. Каждый год 14 октября я стремилась быть на этой службе. К великому сожалению, никто не успел записать подготовленную летом новую программу Валерия. Но и того, что мы знаем, что подарил он нам, всем нам хватит, чтобы еще долго получать - его искусством - огромный запас эмоций и - его вдохновением - неугасающий интерес к жизни. Он оставил нам огромное богатство - красоту своей души, исполненной любви к людям и жизни, красоту, запечатленную в его искусстве, которое он дарил с такой страстью и бескорыстием, что каждому казалось, будто он пел только для него. Неизбывную печаль о Валерии можно утолить только его пением, ибо искусство - это прообраз вечности, где все восстановится. Слава тебе, Поющий Человек!
http://www.agafonov.info/neva-10-2003.html
Былые радости
Когда я вернусь
Листки календаря
Море и сердце
Мухи, как чёрные мысли
Нет, не люблю я Вас
Ничего мне на свете не надо
Перед пушками, как на парад
Расскажу тебе, спою под метель
Расставаясь, она говорила
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 21 Мар 2021, 20:03 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7146
Статус: Offline | К 80-летию Валерия Агафонова
СОВЕРШЕННО ПЕТЕРБУРГСКИЙ ЧЕЛОВЕК
Мемориальная доска на доме №32 по Моховой ул., несколько грампластинок и CD-дисков, изданных уже после смерти. После В.Агафонова не так много осталось осязаемого, вещественного. Однако люди из музыкальной среды называют его не иначе как «выдающимся исполнителем романсов».
Помнят его и обычные слушатели, с большим трудом достававшие его любительские записи. Память живет, она нематериальна. В.Агафонов и сам был таким – нематериальным, непрактичным, неземным. Наверное, он просто был очень петербургским человеком – интеллигентным, скромным до застенчивости, добрым, немного странным и абсолютно свободным.
Он родился за несколько месяцев до начала войны. Его отец, сотрудник восточного отдела Публичной библиотеки – погиб в первые дни войны. Он имел право на бронь из-за крайне плохого зрения, но ушел на фронт добровольцем, захватив с собой несколько пар очков. Мама, Мария Леонидовна выжила в блокаду и чудом сохранила жизни и своих, и чужих детей, хотя за эти страшные 872 дня ее сын не раз был на грани смерти. Блокада еще скажется на судьбе Валерия Агафонова, но о ее трагичности он, кажется, не думал. Просто любил свой город и место, где прошло его детство – маленькую комнатку на 4-ом этаже в обычной коммуналке на Моховой. Уже в зрелом возрасте у Валерия появилась возможность переехать в новый дом, получить собственную квартиру. Он отказался. Не представлял, как сможет жить в другом районе, когда на Моховой знал каждый дом, каждый проходной двор. Для него была важна сама атмосфера этого места: молодые актеры, художники, музыканты. Именно здесь он освоил первые аккорды и страстно (как выяснилось – навсегда) увлекся романсом. Друзья говорят, что он знал наизусть 800 романсов – старинных русских и современных, белогвардейских, цыганских. Искал их по нотным магазинам, на старых грампластинках, у друзей и знакомых.
Именно романсу он был предан всю жизнь, хотя прекрасно рисовал, был очень артистичен, пробовался в московский Театр на Таганке. Прожив всего 43 года, он в общем-то успел многое. Мог бы больше, но есть такой род людей – наверное, очень счастливых – что живут не так, как принято, которым не нужна никакая слава. По крайней мере, ради нее они не готовы биться с ветряными мельницами, идти по головам или изменять себе. Чаще всего Агафонов пел и играл на домашних концертах у своих друзей, которые записывали его на свою любительскую аппаратуру. Может быть именно такая домашняя запись и попала когда-то к Г.А. Товстоногову? Рассказывают, что легендарный худрук БДТ очень любил творчество В.Агафонова, - садясь в машину, включал кассету с его романсами. Лично режиссер и музыкант знакомы не были, хотя и жили в одно время, в одном городе. Валерий вообще не был избалован популярностью. Однажды ему позвонили друзья и сказали: «Срочно приезжай, мы достали запись со старинными романсами, поет какой-то эмигрант». Агафонов тут же приехал и... услышал свой голос. Впрочем, такие эпизоды вряд ли могли его расстроить. По словам близких людей, честолюбие ему не было свойственно в принципе.
Большая удача, что жизнь свела Агафонова с М.Крыжановским, ленинградским инженером, который в своей квартире подпольно записывал концерты Высоцкого, Галича, Розенбаума. Благодаря этому человеку до нас дошел и голос Агафонова, его уникальная манера исполнения – романтичная, старомодная, но при этом абсолютно своя, без грамма фальши. Он и жил, как пел – словно ветер, что бродит по бесконечным петербургским дворам. Менял города, был и электриком, и осветителем сцены, и актером. Путешествовал с цыганским табором. Даже обретя семью, не думал о материальном благополучии. Лишь под конец жизни друзья устроили его в Ленконцерт. Начались регулярные выступления. Конечно, не на больших площадках, но зрители Агафонова ждали и любили. В планах был концерт в Малом зале Филармонии.
Наверное, для любого творческого человека признание, пусть и такое позднее – радость. Хотя мало кто знал, как тяжело доставались Агафонову эти организованные Ленконцертом выездные выступления. Как и многие блокадные дети, он был очень больным человеком. Неоперабельный порог сердца, обнаруженный врачами еще раннем детстве, мешал Валерию жить. Но не петь. Когда певец в очередной раз попадал в больницу, врачи, стабилизировав его состояние, разрешали принести в палату гитару. Агафонов пел и ему становилось легче дышать. Вот и 5 сентября 1984 г. он просто очень торопился к зрителям – его срочно вызвали с дачи, где он отдыхал с женой и маленькой дочкой, на концерт. Умер по дороге от сердечного приступа.
Те, кому дано это право – быть счастливыми вне зависимости от внешних обстоятельств и наших земных представлений об успехе – обычно глубоко верующие люди. Таким был и В.Агафонов. Правда, он никогда это не афишировал. Не потому что нельзя, вряд ли он чего-то боялся. Самое важное всегда скрыто. Отпевали этого советского и такого несоветского певца в Александро-Невской Лавре.
Валерия Троицкая
21.09. 2019. газета "Санкт-Петербургские ведомости"
https://spbvedomosti.ru/news....gafonov
В 2007 г. вышел фильм С.Зайцева о В.Агафонове с участием Олега Погудина
Бард-клуб "Гнездо глухаря" На Цветном бульваре, Малый зал
Пятница, 23 апреля, 20:00
Старинный и современный романс, в том числе авторский - Андрея Крамаренко на стихи А.Пушкина, Б.Окуджавы, А.Межирова, Б.Слуцкого, Д.Новикова, Б.Рыжего и др. поэтов
Купить билеты: https://gnezdogluharya.ru/concerts/cvet_new/andrey-kramarenko-23042021
https://gnezdogluharya.ru/concerts/cvet_new/andrey-kramarenko-23042021
ПЕТЕРБУРГСКИЙ РОМАНС. ВАЛЕРИЙ АГАФОНОВ
Леннаучфильм, 1993г. Автор сценария и режиссер - А.Сидельников
Оператор - В.Петухов
О В.Агафонове вспоминают друзья и близкие. Диплом за режиссуру на МКФ "Золотой витязь"-93
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Среда, 13 Мар 2024, 19:25 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7146
Статус: Offline | К 83-летию со дня рождения
БУДЕТ ГОЛОС ЕГО И ГИТАРЫ СЕРЕБРЯНЫЙ ЗВУК
Я ставлю диск.
Летит в пространство,
Через раскрытое окно,
очарование романса, неисчерпание его.
В ночной тиши,
на звёздном фоне,
Среди озёр, долин и гор,
поёт Валерий Агафонов
Под семиструнный перебор....
Юрий Шуцкий
Блистательный исполнитель романсов, истинно петербургский музыкант. Его наследие оказались столь глубоко и современно, что волнуют людей уже другого века, чем тот, в котором жил и пел артист... Чарующий голос, полный любви и страдания, передающий сложнейшие переживания просто и непринужденно, звуки гитары нежные и тревожные - приобщают нас к миру гармонии и красоты человеческих чувств...
После смерти Агафонова, высказывалось немало толков и суждений о нем и его жизни, но суть замечательного певца с трагической судьбой, его душу выразил петербургский писатель Б.Алмазов: «Более одаренного человека, чем В.Агафонов, я не встречал! Казалось, он все умел от природы только кое-что подзабыл в ежедневной суете. Так он самостоятельно виртуозно освоил гитару, играя на ней не только романсы, но и «Лунную сонату» Бетховена. Самоучкой, по слуху, исполнял на фортепиано муз. произведения Шуберта и Шопена.
Валерий был сложным человеком и быть рядом с ним было непросто. Но вот он брал гитару, прикрывал свои огромные глаза - и рождалось то, ради чего он жил, ради чего ему многое прощали близкие и друзья, все те, кто был готов следовать за его голосом на край света. Своим пением, своим эталонным пониманием романса он поднимал слушателя до осознания самой сути русской поэзии, которая словами невыразима, но так ясна, когда поет Агафонов. У него делалось другое лицо, стирались черты повседневности - и являлась душа... Много лет спустя я понял, что Валерий видел мир как гармонию. Он сам был недостающим звеном в гармонии романса. Особенно это стало заметно, когда русский романс и русская культура утратили этого подлинного артиста»
Нинель Ширвинская, родная сестра В.Агафонова: «Почему потом он перешел на романсы, не знаю. Впервые я поразилась исполнению им романсов, когда в квартире на Моховой он запел под гитару «Я встретил вас». Это был где-то 1956 г. После я его не раз просила спеть романс «Свидание» Булахова, который мне нравился, но он говорил, что не всегда готов его исполнять поскольку он требует много душевных сил».
А.Коноплин, двоюродный брат Агафонова, подполковник в отставке: «Мне он дорог не как певец, а как брат. С ним было легко общаться, поскольку он все воспринимал легко и просто, ни о ком плохо не говорил, каждого принимал, каков он есть. Был очень добрым. Мог, еще будучи мальчишкой, подойти к незнакомой женщине и предложить донести тяжелую сумку. Он с детства всем довольствовался, все ему было хорошо. Но все же больше всего на свете брат любил романсы. Валерий был рыцарем романса, наш советский рыцарь. Он был предан ему всецело. Гитара была его третьей рукой. Чтобы добиться четкой дикции, тренировался с камешками во рту, оттачивал часами каждый романс в поисках точной фразировки. Еще он много и профессионально рисовал. Свои рисунки Валерий нередко подписывал «Агабабыч».
Т.И. Чернышева: «В какой-то мере его можно поставить в один ряд с Окуджавой и Высоцким в плане возрождения свободы и самосознания россиян в 60-е годы. Только Агафонов делал это иначе, он попытался возродить тонкие душевные человеческие чувства на основе русского романса (собственно, не русского романса, насколько я знаю, нет; в других странах есть песня, баллада, шансон, но не романс). И это ему удалось. Но самой большой заслугой Валерия считаю то, что он возродил романс практически из небытия. Ведь в Советском Союзе офиц. считалось, что слова и музыка романса никак не соответствуют идеологии и воспитанию нового, советского человека - строителя коммунизма. Многие исполнители романсов подвергались полит. гонениям. В концертах романсы почти не исполнялись, если их пели, то в большинстве случаев утрированно, искаженно, с оттенком пошлости или насмешки. Многие романсы были совсем забыты. А Агафонову удалось разыскать забытые романсы, а главное, восстановить ценность и значение романса для русской культуры, показать классическое исполнение этого муз. жанра».
Лилия Щербакова-Кастл, кандидат философских наук, живет на Гавайских островах: «По ночам вся наша компания нередко ходила на Фонтанку, сидели на ступеньках у речки, а Валера пел романс «Глядя на луч пурпурного заката». Слушая его, музыкант Э.Щербачев, первая флейта Кировского театра, говорил: «Это не рука, не голос поет, это душа, личность»..
После смерти Валеры, его друг Ю.Борисов сказал, теперь хоть волком вой. Он написал романс на смерть Агафонова. Через несколько лет и его самого не стало. Мы знали и не знали их. Они не умерли, они ушли. Когда они ушли, словно пропасть, будто кусок души выдрали».
Может, виной расстоянья, или я сам не спешил?..
Что ж ты мои ожиданья встречей не разрешил?
Черной тесьмой перехвачены близкие сердцу черты.
Все, что судьбою назначено, бережно выстрадал ты.
Спишь на цветах увядающих, а у тебя в головах -
осени лик всепрощающий с тихою грустью в глазах.
Слышишь, подруга сермяжная песню заводит без слов?
Струны-певуньи наряжены в бархат бардовых басов.
Внемлет минорным созвучиям все повидавший Парнас,
слушают ивы плакучие твой недопетый романс.
Ю.Борисов «На смерть Валерия Агафонова»
https://lera-komor.livejournal.com/1541255.html
Я Вам не говорю
Расставаясь, она говорила
Ты поила коня (С.Есенин)
Уж ты, верная подруга
Там новоселье
Я пережил свои желанья
|
| |
| |
