| Валентина_Кочерова | Дата: Пятница, 14 Ноя 2014, 20:23 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Offline | КИРА ИВАНОВНА ОБОЛЕНСКАЯ
(06.03. 1889 – 17.12. 1937)
Русская княжна, преподаватель, деятель Александро-Невского братства. Канонизирована РПЦ в лике новомучеников и исповедников Российских в 2003 г. Своим обаянием и редкой внутренней красотой она располагала к себе даже деятелей революции. В материалах следственного дела 1930 г. сохранился чрезвычайно интересный документ, свидетельствующий о той любви, которую питали к Кире Ивановне даже соратники Ленина.
«Учительницу школы в поселке «Самопомощь» К.И. Оболенскую, – писала сестра вождя октябрьской революции А.И. Елизарова-Ульянова в своем ходатайстве об освобождении арестованной Оболенской, – я знала в 1904-1907 гг., когда жила на ст. Саблино и часто бывала в Поповке. Знала ее как человека трудящегося со школьной скамьи, ничем не проявлявшего своего княжеского происхождения. Теперь, когда она является единственной поддержкой старухи-матери, потерявшей во время Мировой войны двоих сыновей, я поддерживаю ходатайство матери освободить ее дочь.
А.Елизарова-Ульянова. Партстаж с 1898 г.
Партбилет № 0001150. 5 октября 1930 г.
Москва, Манежная, 9»
Это ходатайство было направлено в Ленинградское ГПУ из Москвы, но местная ЧК оставила его без внимания. Сталин недолюбливал революционеров из ленинского окружения. Оболенская отбыла по этапу в Кемь. Там, в «Белбалтлаге», обрела она свое первое узилище.
Новомученица княжна К.И. Оболенская принадлежала к древней фамилии князей Оболенских, которая вела свою родословную от легендарного князя Рюрика. Ее отец, штабс-ротмистр 13-го Гусарского Нарвского полка князь И.Д. Оболенский, на 14 году своей службы перешел в «гражданский чин» и получил назначение начальника Влодавского уезда Седлецкой губернии «царства Польского». Незадолго до получения этого назначения, 6 марта 1889 г., в семье Ивана Дмитриевича и Елизаветы Георгиевны, которая впоследствии состояла из 7-х детей, родилась дочь Кира.
В 10-летнем возрасте она была определена в Смольный институт благородных девиц. В то время это было одно из самых привилегированных учебных заведений России. Институт в XIX в. играл весьма важную роль в жизни российского общества. «Смолянки» в качестве воспитательниц и учительниц как своих, так и чужих детей, имели огромное влияние на умственное и нравственное развитие целого ряда поколений. Поступление в Смольный означало для Киры долголетнюю разлуку с матерью, отцом, братьями и сестрами, с той атмосферой любви и тепла, которой был наполнен дом князей Оболенских, с укладом тихого уездного города. Порядки института были строгими, девочек содержали в полной изоляции от внешнего мира, оберегая их от заражения «дурными примерами».
26 мая 1904 г. Кира успешно, с особой наградой, заканчивает институт благородных девиц. После выпуска из института начинается для Киры, несмотря на ее княжеское происхождение, новая, трудовая жизнь. Она стала учительницей. К этой работе в школах столицы и губернии побуждало ее глубокое религиозное чувство и искреннее стремление по-христиански служить ближнему. В 1910 г. Кира Ивановна становится учительницей в бесплатной школе для бедных, преподает в ряде других школ города. При этом она работала не в каких-нибудь привилегированных учебных заведениях, а исключительно в рабочих районах города: в школе на Лиговке, в школе при станции «Поповка», в городском училище на Бронницкой улю, на заводе «Треугольник». В этих трудах ее застала мировая война, первые же месяцы которой обернулись для всей семьи Оболенских глубоко личной трагедией: на ее фронтах погибли сыновья Вадим и Борис. Потеря горячо любимых братьев не только отозвалась глубоким страданием в душе Киры Ивановны, но, может быть, впервые заставила ее остро прочувствовать временный характер земного бытия и относительность всего в нем происходящего, по-новому осмыслить свою жизнь.
Октябрь 1917 г. Захват власти большевиками. Этот госпереворот увеличил цепь бедствий, обрушившихся на семью Оболенских с началом Первой мировой войны. В 1918 г. князь Ю.Оболенский, родной брат Киры Ивановны, стал офицером Добровольческой армии, а в 1920 г. погиб в бою с частями Красной Армии. Тогда же, как брат белогвардейца, был арестован другой сын Оболенских – князь Павел. (Чудом ему, раненному в челюсть, удалось бежать прямо из-под расстрела и эмигрировать во Францию), а осенью умер глава семейства – Иван Дмитриевич.
«Вот было у меня столько детей, любивших друг друга и нас с мужем, а осталась я на 90-м году жизни одна с больной Варей», – с горечью и болью писала Елизавета Георгиевна в одном из своих писем, адресованных дочери Кире, сосланной в 1935 г. в Малую Вишеру.
Оболенские. 1904 год: Вадим, Павел, Борис, отец Иван Дмитриевич
Революция не вызвала существенных перемен в деятельности Киры Ивановны. С 1918 по 1930 г. она продолжала работать в школе. В анкете для арестованных, приобщенной к ее следственному делу 1930 г., в графе «место работы с 1917 г. по день ареста» записано: «32-я советская школа – преподавательница, 84-я советская школа – преподавательница, 73-я советская школа – библиотекарь». Перевод «бывшей» княжны-учительницы на библиотекарскую должность объяснялся, вероятно, появлением у Советов к 1930 г. собственного педсостава, способного удовлетворять нужды социалистической школы. Теперь открывалась возможность избавиться не только от услуг, но и от самого присутствия «бывших» людей, являвшихся носителями чуждой, «буржуазной» культуры.
Первый арест княжны Оболенской последовал 14 сентября 1930 г. Дело, по которому она проходила, было озаглавлено ее же именем и называлось «Оболенская Кира Ивановна и другие». По нему проходило еще 2 человека: дочь бывшего министра ВД фрейлина Императрицы Н.П. Дурново и бывшая дворянка О.Р. Эльбен.
«Все эти упоминаемые здесь Эльбен О.Р. Дурново Н.П., – говорилось в обвинительном заключении, – потенциально являются идеологической базой для недокорчеванной пока нашей внутренней и внешней контрреволюции, моментами проникающей даже на работу в наши культурные и учебные заведения, как, например, проходящая по данному делу б.княжна Оболенская К.И., и там взращивающей в миропонимании подрастающего поколения вредную идеалистическую философию».
Других обвинений арестованным предъявлено не было. На допросе Кира Ивановна открыто и безбоязненно говорила о своем отношении к советской власти. «Я не отношу себя к разряду людей, разделяющих платформу советской власти. Мои разногласия с конституцией начинаются от вопроса об отделении Церкви от государства. Себя я отношу к «сергиевцам», т.е. к людям, придерживающимся чистоты Православия. От единомыслия с направлением советской государственности отказываюсь. Я считаю себя обязанной быть лояльной к советской власти, потому что служу ей и тем самым имею некое материальное обеспечение. На службе я являюсь библиотекарем, от непосредственного общения с молодежью я изолирована самим характером своей работы, так как я являюсь классификатором. Общественной работы я никакой не несу и ее избегаю, довольна тем, что моя служба поглощает много времени и не заставляет меня проявляться активно на общественном фоне школьной жизни. Должна заявить, что с моими воззрениями общественными и политическими я, естественно, не могу в советском духе нести общественной работы. С политикой советской власти в области сельскохозяйственной жизни страны не согласна. Раскулачивание считаю мерой несправедливой по отношению к крестьянам; карательную политику, как террор и пр., считаю неприемлемыми для гуманного и цивилизованного государства. Категорически заявляю, что своими мыслями и настроениями я, кроме семьи – матери, сестры и брата – ни с кем не делилась. Переписку с заграницей вела с теткой Чебышевой и с братом, который эмигрировал с начала революции во Францию и сейчас там служит на ипподроме наездником. Никаких контрреволюционных группировок, организаций или отдельных лиц, активно враждебно настроенных к советской власти, я не знаю, но одновременно заявляю, что называть какие бы то ни было фамилии, если бы речь шла об их причастности к политическому криминалу против советской власти, считаю недостойным себя, ибо знаю, что это в условиях советской действительности навлекло бы на них неприятности, вроде «Крестов», высылок и т.п.».
Это ее прямодушие и органическая неспособность ко лжи были использованы органами против нее же: из ее показаний извлекли отдельные фразы и, объявив их контрреволюцией, осудили на пять лет исправительно-трудовых лагерей. В 1934 г. заключенная К.И. Оболенская была освобождена досрочно и поселилась на 101 км. от Ленинграда, так как въезд в город ей воспретили. О том, как складывалась ее жизнь в лагере и после освобождения, можно судить по одному документу, приобщенному к другому ее следственному делу, от 1937 г.
«Отбывая пятилетнюю ссылку, – она работала как педагог и медсестра в больнице лагеря Беломорстроя и считалась отличницей и ударницей, за что и получила книжку ударника за № 4299 и была освобождена в 1934 г. с наилучшим отзывом. В 1934-1935 гг. она работала в Маловишерской и Солинской больницах, о чем также получила хороший отзыв. С 1936 г. работала в г. Боровичи преподавательницей немецкого яз. в Вельгийской школе и в школе № 12, где ее считали и ценили как прекрасного методиста и серьезного воспитателя детей. Инспектор Ленгороно обещал ей перевод в Ленинград, чтобы дать ей возможность жить со мной. Ее рассудительный, честный характер был ее руководителем в работе и мне в моей старости единственной поддержкой». - писала в 1940 г. мать Киры Ивановны, Елизавета Георгиевна, наркому внутренних дел Л.Берии,
В сентябре 1936 г. Кира Ивановна из деревни переезжает в Боровичи и, оставив медицину, возвращается на учительскую работу. Однако преподавание в школе и жизнь в Боровичах продлились чуть больше года. 21 октября 1937 г. она была вновь арестована органами НКВД Ленинградской обл. Боровичи в то время были местом ссылки духовенства, церковных активистов из числа мирян Ленинграда и его окрестностей. Здесь находился на поселении после освобождения из лагеря Ленинградский владыка архиепископ Гавриил (Воеводин) с некоторыми священниками города, лица дворянского звания, непонятно каким образом уцелевший генерал колчаковской армии Д.Н. Кирхман и мн. др. Все эти лица вместе с духовенством Боровичей, а также и другие не угодные советской власти личности этой местности, подлежавшие по сталинской разнарядке уничтожению, были арестованы осенью 1937 г. и объявлены единой контрреволюционной организацией. Возглавляющую роль отвели архиепископу Гавриилу, а всего по этому делу проходило 60 человек. Все они – «служители культа, монахи, церковники, странствующий элемент, кулаки, торговцы, дворяне, князья, генерал белой армии, бывший пристав» – были якобы «завербованы» в эту организацию Воеводиным. Среди прочих «завербованных» оказалась и княжна Оболенская. Ей, как и всем прочим, вменили в вину фантастические по своей сути вещи: активная борьба с советской властью и пропаганда за установление фашистского строя в СССР, агитация против колхозного строительства, агитация за проведение в Верховный Совет своих единомышленников и пр.
Сфальсифицированный характер всех этих чудовищных обвинений будет доказан через 20 лет, в 1958 г. «В деле отсутствуют объективные доказательства о том, что из числа осужденных лиц по делу была организована контрреволюционная организация... Из материалов дела видно, что привлеченные лица осуждены были незаконно», – говорится в реабилитационной части Боровичского дела. 51 человека сталинская диктатура расстреляла по делу № 1а/1307 без всякого состава преступления, 9-х заточила в концлагерь, из которых один только дожил до освобождения. Но прежде чем она обагрила свои руки кровью ни в чем не повинных людей, она попыталась уничтожить этих людей морально, потребовав от них под пытками признаний в не совершавшихся ими преступлениях.
Арестованная Оболенская была подвергнута первому допросу в день ареста, 21 октября 1937 г. 14 ноября ее вызвали на повторный допрос, оказавшийся очной ставкой. Ибо никаких признаний после 3-х недель камеры и методов физического воздействия добиться от самой арестованной не удалось. На этой очной ставке следователь устроил арестованной встречу с одним из не выдержавших давления священников, согласившимся дать против нее изобличающие показания. Органы надеялись, что эти показания вчерашнего единомышленника сломят дух арестованной. Священник говорил на очной ставке, что Воеводин сам поведал ему о принадлежности Оболенской к тайной контрреволюционной организации. Он также привел в качестве доказательства беседу между Воеводиным и Оболенской, подтверждавшую наличие между ними политической связи. «Показания Л. не подтверждаю. Отрицаю категорически», – ответила Кира Ивановна на предложение следователя подтвердить показания свидетеля Л.
На следующий день, 15 ноября, подследственная К. Оболенская была подвергнута очередному допросу, который также явился очной ставкой. Обвиняемый И.А.И. уличал ее в контрреволюционном разговоре с Воеводиным, происходившем на квартире священника Н.И. Воскресенского. На это новое обвинение последовал тот же ответ арестованной: «Показания И.А.И. не подтверждаю». В этот же день органы предприняли последнюю попытку склонить Киру Ивановну к даче ложных показаний.
«Вопрос: следствию известно, что вы состояли в контрреволюционной организации церковников и на деле проводили контрреволюционную работу. Настаиваю дать правдивые показания.
Ответ: Нет, в контрреволюционной организации церковников я не состояла и работы в ней никогда не проводила».
Архиепископ Гавриил не выдержал давления органов НКВД и поставил свою подпись под сфабрикованными показаниями. Не выдержал пыток и офицер царской армии колчаковский генерал Кирхман, давший показания против двоих человек.
«Виновной себя не признала», – сказано в протоколе Особой Тройки УНКВД ЛО, приговорившей княжну Оболенскую к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 17 декабря 1937 г.
Как арестованной К.И. Оболенской удалось оказаться победительницей в этом противостоянии карательной машине, безжалостно уничтожавшей духовную и культурную элиту 6-й части мира? В этой лаконичной выписке заключена тайна мученицы нашего времени.
Священник Владислав Кумыш
http://www.rusvera.mrezha.ru/419/9.htm
Племянница Киры Ивановны, К.К. Литовченко, ныне здравствующая и проживающая в Петербурге, хорошо помнит Киру Ивановну и ее внезапное исчезновение в 1937 г. «Тетя Кира к нам приходила часто, когда мы жили на Сергиевской (с 1923 – ул. Чайковского) улице, и они с мамой беседовали на разные темы, которые я по возрасту своему еще не могла понять. Она была теплый, добрый ласковый и уютный человек – бывают такие люди. Я помню как мы с ней сидели на балконе. Тогда еще было много церквей в округе, и начинался вечерний колокольный звон, благовест, и тетя Кира мне говорила: “Как вечером приятно это слышать. Может быть, поэтому я и люблю вечер, сумерки, что всегда вспоминаю, как мы тогда сидели вместе, слушали. Когда тетя Кира исчезла, перестала к нам приходить, я спрашивала, где она, и мама, не желая говорить правду, сказала, что она ушла в монастырь». вспоминала она.
Ее мама не могла поведать ей в то время всю правду о земном шаре, на котором люди одержимые бесчеловечной жестокостью и облеченные властью, методично истребляют себе подобных. Причем, не только абсолютно ни в чем не повинных, но и отличающихся чертами подлинной нравственной красоты. Потому что после такой правды о мире очень могло случиться, что девочка отказалась бы в нем жить дальше. Теперь она знает правду о своей родственнице, в том числе и ту, что ее тетя, княжна Оболенская, проявившая в кровавом застенке гонителей Истины необычайную высоту духа и явившая образ святости в мире, охваченном мраком безбожия, принадлежит к числу великих женщин-христианок ХХ столетия.
Прославлена в лике святых в 2003 г.
http://pravoslavnyi.ru/new_site/svyatie-spb/61-obolenskayakira
|
| |
| |
