Дата: Воскресенье, 06 Дек 2020, 22:03 | Сообщение # 1
Группа: Администраторы
Сообщений: 7146
Статус: Offline
СВЯЗУЮЩЕЕ ЗВЕНО ИСТОРИИ Об архимандрите Иоанне (Крестьянкине)
Он – один из тех, кто сохранил веру, кто позволил России войти в новый период истории. Отец Севастиан Карагандинский, отец Иоанн (Крестьянкин) или отец Павел (Груздев) и другие праведные люди, кто-то ярче, кто-то в меньшей степени, – так вот, они совершили исход из Египта в Палестину, то есть они совершили некий переход из одной исторической эпохи в другую. Если бы их не было, мы бы не совершили этот переход. У нас бы не строились храмы и не училось бы новое духовенство, не каялись бы те, кто согрешил сильно, и не венчались бы те, кто полюбили друг друга. У нас бы оборвалась связь времен – но она не рвется именно из-за святых... Протоиерей Андрей Ткачев
50 советов и изречений архимандрита Иоанна (Крестьянкина)
ВСЕ ТЕПЕРЬ ЧУВСТВУЮТ, НАСКОЛЬКО ХРУПКА И КОРОТКА ЗЕМНАЯ ЖИЗНЬ
Ровно 20 лет назад, 4 и 5 декабря 2000 г., старец Псково-Печерского монастыря архимандрит Иоанн (Крестьянкин) собственноручно записал пророчество: «Стой и смотри, что Я допустил для вашего вразумления без внезапной кончины людей. Виновных не ищите, виновных не ищите! Молитесь! Будьте в жизни всегда и во всем осторожны».
О словах этого откровения рассуждает духовник Алексеевской женской обители в Москве протоиерей Артемий Владимиров: – Прежде всего, выскажу свое мнение, что сомневаться в подлинности приведенных выше слов пророчества невозможно. Заметим, что они во многом совпадают с апокалиптическими речениями Ангела Божия святому Евангелисту Иоанну Богослову, Апостолу любви. Конечно, у людей всегда существует желание приспособить пророческое слово к какой-то конкретной эпохе, к определенному историческому обстоятельству, – например, к пресловутой «пандемии» и карантину. Однако мне хотелось бы сегодня поразмыслить об открытых архимандриту Иоанну удивительных предупреждениях и наставлениях именно под знаком вечности, а не в призме текущих событий 2020 г.
«Иди и смотри!» – такие слова мы находим в Откровении св. Иоанна Богослова (Откр. 6, 3). Они относятся к созерцанию святым Иоанном четырех апокалиптических всадников. Повеление «иди», как и «стой», указывает на то, что каждый из нас призван всегда трезвиться и духовно бдеть, то есть находиться в состоянии духовной «боевой готовности» ради исполнения воли Всевышнего. На языке священных символов «стоять» или «идти» – значит предстоять духом лицу Божию, внимая откровению свыше. А «лежать» – равнозначно духовной смерти, почиванию греховным сном, пребыванию в состоянии расслабления и умерщвления земными страстями. «Смотри» – то есть внимай своей душе, очищай око ума, созерцай духом вечность. Только всматриваясь в глубины собственного состоянии понять и осмыслить Божии сигналы, которые по милости Своей ниспосылает нам Создатель.
Далее: «...смотри, что Я допустил для вашего вразумления без внезапной кончины людей». Человеколюбив Господь в Своих посещениях – русские люди испокон века этими посещениями называли и болезни, и скорби, и разгул стихий: пожары, землетрясения, засухи. Господь всегда милостив в Своих действиях в отношении народа Божия. Спаситель не хочет смерти грешника, но желает лишь одного: чтобы тот обратился к покаянию и жив был. Бог как Отец любит сыновей Своих, и потому наказывает их. Сказано: кого люблю, того и бью (ср. Евр. 12, 6) – то есть подвергаю суровым испытаниям, чтобы душа опамятовалась, восстала из глубины падения, покаялась и пришла, наконец, в спасительное устроение. Наше Отечество, по милости Божией, никогда не обходилось без подобных «посещений» – того, что часто называют «ударами судьбы»... Эти Божественные заступы, как вы знаете, не раз и не два за последние столетия опускались на нашу землю, запекшуюся от неправедного пролития крови, затвердевшую от нераскаянных человеческих беззаконий… Вот и постигшее только что Вселенную испытание (неважно, рукотворен или нет новый вид распространившегося по лицу земли вируса) оказалось полезным для верующих в Провидение людей. Не подвергаясь внезапной кончине, но думая о ней и опасаясь ее, мы стали достаточно внимательными в отношении не только окружающей жизни, но, что очень важно, и собственной души, дела ее спасения в Боге. Лично мне знакомые христиане, получив долгожданную свободу перемещения, молятся теперь с особым усердием и тщательнее, чем до «изоляции», готовятся к Причащению Святых Христовых Таин.
Все теперь чувствуют, насколько хрупка и коротка земная жизнь. Способные делать духовные наблюдения уразумели, что всё в нашей судьбе зависит от Господа и от меры преданности Ему верующего сердца...Не секрет, что мiр, лежащий во зле (ср. 1 Ин. 5, 19), хотел бы заставить нас забыть о смерти вообще и о нашей собственной кончине, в частности, оглушая души шумными рекламными акциями и ослепляя их навязчивой иллюминацией. Князь тьмы через своих адептов и агентов пытается убедить «общество потребителей», что здесь, на земле, мы будем существовать вечно; хитроумные демоны всеми силами провоцируют нас на подмену вечных запросов духа разрушительными животными инстинктами. Напротив, Божия благодать неизменно содействует спасению людей, и если и допускает для нашего блага различные испытания, то при этом непременно отрезвляет сердце человека, пробуждает дух, обращая око ума к вечности. «Виновных не ищите, виновных не ищите!» – с восклицательным знаком, дважды повторяется особенно важное повеление. Оно дает нам понять, насколько бессмысленна и губительна всякая внутренняя агрессия. Действительно, именно мрачная озлобленность свойственна тем людям, которые ищут причину своих бед исключительно во внешних обстоятельствах жизни. Это стремление с больной головы всё переложить на здоровую, безусловно, подсказывает лукавый дух, который всегда рад нас обманывать и прельщать. Неумение видеть собственную вину в постигающих нас несчастьях ведет к нравственной слепоте. А ведь обрести путь ко Христу Спасителю и соединиться с Ним может только разумная и совестливая душа, которая признает и чувствует свою ответственность за беды этого мира; понимает, что наши грехи и неизжитые страсти отражаются не только в судьбах окружающих нас людей, но даже и в современных нам мировых событиях. «Виновных не ищите» – ищите грех внутри себя, повинитесь пред лицем Всеправедного Судии, распиная в Исповеди тайную гордыню; внимая себе, кайтесь, изживайте сокрытые в сердце грехи и страсти; не думая о том, что виноваты другие, со слезами припадайте к стопам вашего Искупителя, Который взял на Себя вину за весь мир, искупив на голгофском Кресте грехи человеческого рода.
«Молитесь!» Слово «молитесь» здесь, без сомнения, означает не какое-то краткое молитвословие, произнесенное наспех устами поутру или вечером. Божественный призыв имеет в виду стяжание самого духа молитвы, как и повелено нам в Евангелии: «молиться всегда», «молиться непрестанно» (ср. 1 Сол. 5, 16), чтобы «избежать всех нынешних и грядущих на Вселенную бедствий». Молитва – это образ мысли и образ жизни христианина. Именно посредством молитвы мы входим в спасительное единение с Воскресшим Господом Иисусом Христом. Посвятив жизнь молитве, мы, разумеется, не должны забывать таинств Покаяния и Причащения Пречистых Тела и Крови Христовых, без которых молитвенная жизнь быстро угасает. И наконец: «Будьте в жизни всегда и во всем осторожны». Эта заповедь направлена против легкомыслия и «головокружения от мнимых успехов», против необдуманных, судорожных действий; против пленения и «зомбирования» сердец расхожим общественным мнением, которое навязывается нам средствами массовой информации и дезинформации. Подумай, а затем скажи. Прежде чем действовать, проси у Господа вразумления и благодатной помощи на исполнение Его воли. Не пускайся в предприятия ненадежные, рискованные, опасные как для физического здоровья, так и для души; остерегайся и вовсе не берись за то, что может повредить нравственности. «Держи ушки на макушке», «семь раз отмерь, один раз отрежь»... Вспомним, что евангельская мудрость повелевает нам держаться подальше от людей, которые полностью находятся под властью смертных грехов, и опасаться тех, кто омрачен демоническими гордыней и злобой. Призыв к благой осторожности и осмотрительности есть поистине универсальное нравственное правило, усвоив которое в годы юности, мы призваны придерживаться духовного разума «всегда и во всем», вплоть до нашей кончины…
Мне кажется, здесь, в откровении батюшке Иоанну, речь идет не только об общении и обхождении с людьми, но и о сокровенной, внутренней жизни человеческого духа. Святые отцы строго предупреждают нас не мечтать о себе и не высокомудрствовать, не искать на молитве «приятных» (в кавычках), «комфортных», как говорят ныне, состояний. Мать Церковь, осуждая всякое превозношение над ближними, заповедует нам совершенно смиряться пред Господом, ввиду опасности прельщения. Кратко сказать, Священное Писание и Предание Церкви учат христиан твердо держаться «золотой середины», «царского пути» и не вдаваться в крайности. Лучше ничем не увлекаться (до потери рассудительности), и тем более никого не увлекать в опасную сторону. Земной подвиг учеников Христовых состоит в том, чтобы на всякий час трезвиться и бодрствовать. С постоянством возрастая во внимательной молитве, будем твердо держаться короткого и простого правила: жить с молитвой к Богу и любовью к людям. Итак, неспешно поразмыслив над дарованным всероссийскому духовнику отцу Иоанну (Крестьянкину) откровением, мы извлечем для себя великую духовную пользу, если поймем для себя его вневременное значение. Упокой, Господи Иисусе Христе Боже наш, душу усопшего раба Твоего, приснопоминаемого архимандрита Иоанна, и его святыми молитвами даруй всем нам неуклонно следовать стезей Евангелия, в покаянии, молитве и смирении духа, к спасительному единению с Тобой! Аминь. Записала Ольга Орлова https://pravoslavie.ru/135827.html
К 15-летию со дня отшествия ко Господу псковского старца…
5 февраля 2021 г. в Свято-Успенском Псково-Печерском монастыре прошли торжества, посвященные 15-летию со дня отшествия ко Господу старца Иоанна (Крестьянкина), который около 40 лет подвизался в обители. В день торжеств прихожане и паломники монастыря встретили уникальные иконы XVIII в., которые были похищены гитлеровскими оккупантами в годы войны из Псково-Печерского монастыря и уже в нынешнее время найдены и переданы митрополиту Псковскому Тихону секретарем Совбеза РФ Н.Патрушевым. После Божественной Литургии всем прихожанам и гостям монастыря раздали книги отца Иоанна и угощение. https://rusk.ru/newsdata.php?idar=88845
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ОБ АРХИМАНДРИТЕ ИОАННЕ (КРЕСТЬЯНКИНЕ)
Впервые отца Иоанна я увидел в монастыре и услышал его проповеди году в 1969–1970-м. Он сразу произвел на меня впечатление человека одновременно и очень спокойного, сосредоточенного и в то же время чрезвычайно энергичного, бодрого и духовно целеустремленного. Когда он, поблескивая и очками, и глазами (иногда даже чуть лукаво, но очень ласково щурясь), быстро шел по монастырскому двору, то производил впечатление даже не идущего, а как бы летящего, но все время налетающего на преграду из устремлявшихся к нему богомольцев, только что не хватавших его за полы – так привлекал он всех своей вдумчивой и как бы заботливой и терпеливой добротой.
Сам же я познакомился с ним поближе, когда тогдашний наместник отец Алипий дал мне послушание сопровождать его на машине из Печор в Псков и помочь сесть в псковском аэропорту на самолет в Великие Луки, куда отец Иоанн срочно был направлен на отпевание местного городского священника и, насколько я помню, чтобы временно заменить его на приходе. По дороге в машине он живо расспрашивал меня о моей жизни, намерениях, о том, как я попал в монастырь и чем занимаюсь в Москве, об МГУ (который я тогда закончил и где некоторое время работал) и о степени религиозности в среде его преподавателей – и из замечаний его по этому поводу складывалось впечатление, что он смотрит на всю нашу современную жизнь как-то двойственно: и с прискорбием, с жалостью, и одновременно, несмотря ни на что, с удивительно твердым, можно сказать – несокрушимым оптимизмом. В этом он оказался для меня чрезвычайно схож с наместником отцом Алипием (умершим в 1975 г.), который, когда я докладывал ему о благополучном отлете отца Иоанна и своем ярком впечатлении о нем, сказал: «Да у меня таких, как он, и трех-то монахов не наберется!»
Уже годом-двумя позже, бывая в обители по редакционным заданиям от «Журнала Московской Патриархии», я изредка посещал отца Иоанна в его келье вместе с жившим по соседству с ним моим добрым знакомым – печерским монахом (впоследствии архимандритом, уже тоже скончавшимся) отцом Агафангелом (Догадиным), очень батюшку любившим. Посещения эти всегда бывали очень краткими: только получить благословение, попросить помолиться. Отец Иоанн, встречая нас, своим бодрым говорком почти что журчал всегда что-то очень теплое и благожелательное и обязательно в итоге не призывал, а с искренней радостью буквально тащил меня в красный угол. Здесь он непременно доставал пузырек какого-нибудь особенного елея – из Иерусалима, из Америки (чаще – от каких-нибудь русских особо чтимых Богородичных икон) – и тут же, почти нежно пришептывая, начинал быстро-быстро помазывать – как обычно – и лоб, и глаза, и руки, особенно при этом сам же порой и расстегивая у меня поосновательнее пуговицы у ворота, залезая кисточкой с елеем поглубже и приговаривая: «Вот и сердечко помажем, сердечко, чтобы в нем злых помыслов уж никак бы не было, никак не было!» Даже и в такие краткие посещения от его искренней пастырской ласки всегда было как-то горячо-радостно на душе.
Достаточно близкие и доверительные отношения сложились уже гораздо позже, когда после значительного перерыва я вновь стал относительно постоянно бывать в Печорах. В преддверии празднования 1000-летия Крещения Руси я осмелился – под присмотром и с благословения одного из московских священников – составить службу Собора Псковских святых и почти готовый уже текст вознамерился показать именно в монастыре – то есть, по сути, на моей духовной родине. И тут, естественно, дело не обошлось без отца Иоанна. Он, слава Богу, текст оценил вполне положительно и со свойственной ему всегда решительностью тут же дело продвинул и дальше. По монастырской линии со службой все было в порядке (ее рассмотрел и также одобрил, в данном случае доверяя мнению о ней отца Иоанна, тогдашний монастырский наместник архимандрит Гавриил (ныне архиепископ Благовещенский и Тындинский). Однако на местном епархиальном уровне необходимо было еще благословение правящего Псковского архиерея. Им в то время был владыка Иоанн (Разумов), совсем тогда уже немощный старец, с которым подобные дела было делать уже не просто. И вот я помню, что по счастливому совпадению – или же по Промыслу Божию, судить не берусь, – как раз в эти дни в монастырь на какой-то праздник прибыл владыка, и отец Иоанн просто-напросто «отловил» его на боковой – гостевой – лестнице трапезной, по которой все мы тогда после праздничного обеда спускались. И, пробираясь к архиерею сквозь иноков и монастырских гостей, отец Иоанн скороговоркой шептал мне: «Вот сейчас, сейчас мы его и поймаем!» И уже через мгновение владыка, растерянный от такого напора отца Иоанна, буквально оказался зажат им в угол. Выслушав несколько кратких слов батюшки о сути дела – с просьбой о благословении на дальнейшее утверждение текста в Москве, владыка тут же, как бы в некоем доброжелательном изумлении и полностью доверяя отцу Иоанну, дал необходимое благословение. И уже через несколько месяцев служба, утвержденная патриархом (чему, к тому же, способствовали положительный отзыв Издательского отдела Патриархата и добрая, буквально мгновенная поддержка владыки Филарета, ныне митрополита Минского), была впервые совершена в Псковской епархии – и в Печерской обители, и в псковском Свято-Троицком кафедральном соборе.
Однако на этом подобное литургическое творчество, поддержанное тогда монастырем, не остановилось. Вскоре же отец Иоанн пригласил меня к себе в келью и объявил: «Ну, слава Богу, для всей Псковской земли вы потрудились, теперь нужно то же самое сделать и для нашей обители: пишите, друже, службу всем Печерским святым – обитель вас на это благословляет». Мне, естественно, ничего другого не оставалось: я с радостью, но и с некоторой тревогой – получится ли? – согласился. Так отец Иоанн своей благой волей направил меня еще на один труд для обители. При он и тут, причем удивительно просто и естественно, проявил столь свойственные ему два качества: жизненную трезвость и духовную дерзновенность. Дело в том, что еще при самом первом своем посещении Печерской обители (а было это в 1959 г.), оказавшись в монастырских пещерах, я почему-то особенно был привлечен одним захоронением – при самом входе, с большой каменной плитой-надгробием, с древними веригами, висящими в изголовье. Это место упокоения старца рубежа XVIII–XIX в. Лазаря, издавна, как я потом узнал, почитавшегося в монастыре. Уже гораздо позже нашел я литературно-исторические материалы о нем, вполне подтвердившие правомерность такого его почитания. В ту же пору я ничего о нем не знал, но могилка его как-то «застряла» в сердце. И вот, когда я занялся написанием службы, передо мной настоятельно встал вопрос: а не написать ли и Лазарю соответствующие тропари в каноне, то есть не утвердить ли полуторавековое народное почитание его неумирающей памяти письменно и богослужебно? И тут я обратился к отцу Иоанну.
Внимательно выслушав мои соображения, он просто сказал: «Пишите. У нас в монастыре его давно почитают как святого, да и народная память в таких делах никогда не лжет. Святой он – нисколько не сомневайтесь. А на соборе наших старцев мы их об этом так прямо и спросим. Все согласятся – так и оставим… Что нам Московских-то архиереев зря беспокоить? Всю службу в Москве разом подпишут – так и Лазаря при этом справедливо прославим…» В результате собор старцев единогласно принял решение о желательности включения праведного Лазаря в Собор монастырских святых. И, по молитвам отца Иоанна и печерских иноков, в дальнейшем все так и произошло: Святейший Патриарх, по представлению Богослужебной комиссии Синода, утвердил как самый состав Собора Псково-Печерских святых, так и текст службы!Вообще необходимо подчеркнуть, что отец Иоанн удивительным образом, в силу неизменно присущей ему широты, совмещал в себе чрезвычайную духовную свободу со столь же предельным церковным послушанием. Я испытал это и на своем личном опыте. Он всегда учил именно церковному пониманию канонически утвержденной дисциплины в Церкви. И если я тогда, по неофитскому легкомыслию (а крестился я и начал воцерковляться только на 25-м году жизни), порой позволял себе вполне, так сказать, еще «по-мирски» и весьма иногда злопыхательски критиковать вынужденный в то советское время известный сервилизм церковной власти по отношению к сильным мира сего, он мягко, но самым строгим и определенным образом пресекал мои диссидентские настроения, уча тому, что без дисциплины и духовно осмысленного почитания церковной иерархии может наступить только всеобщее разорение Церкви. При этом он особенно настаивал на том, что, как бы мы критически порой ни относились к действиям отдельных носителей этой власти, подчиняться им все равно остается нашим непременным духовным долгом. И если такое здравое, без ненужных страстей, отношение к церковной власти мы сохраним, то Господь Сам в конце концов все выправит и приведет церковный корабль, несмотря даже на все немощи кормчих, в гавань Своего Царства. В противном же случае пределов нашему критиканству не будет, а в итоге будет только сплошной грех своеволия и полный развал церковной жизни. И в этом отношении он всегда был очень строг, и, если я порой в беседе с ним по наивности своей ненароком увлекался излишним критиканством, он просто затворял мне рот ладонью, и на этом я иссякал.
Вообще он часто говорил: «Осуждать других гораздо проще, чем самого себя. Смотрите на себя и следите только за собой – это гораздо важней. И если бы мы все это поняли и все это делали, то у нас бы уже почти рай наступил и критиковать-то было бы уже и некого. Всегда осуждайте только себя, только себя, а поводов у нас для этого – несть числа, несть числа». В то же время он мог порой бывать и очень снисходителен и даже широк в оценке тех или иных обстоятельств церковной жизни. Показательный пример: в монастыре иногда начинали – более среди молодых монахов, еще склонных по недостаточной духовной опытности к зилотскому «супер-православию» – звучать отдельные обвинения в излишнем якобы либерализме глубоко почитавшегося отцом Иоанном владыки Антония Лондонского: что, мол, он и в парижском Нотр-Даме проповедует, и чуть ли не женское священство у протестантов одобряет (а надо сказать, что владыка, с одной стороны, всегда учитывал специфику западных условий христианской жизни, а с другой – по существу, никогда не считал протестантских «предстоятелей» священниками, признавая их лишь обычными проповедниками, – так почему бы не проповедовать у них и женщинам?). Но когда такую критику владыки Антония слышал отец Иоанн, он прикладывал палец к губам и говорил: «Тсс… Ни-ни, ни слова…» И добавлял: «Мы тут по острию ножа ходим, а он там – на острие иглы… Нам нельзя, а ему – можно!»
Незабываема и его радостная широта в добром отношении к людям. Как хорошо было у него находиться, когда он – еще тогда бодрый и относительно здоровый – принимал на благословение у себя в келье всю нашу семью, как любил он порой и пошутить, усаживая нас с сыном на диванчик, устраиваясь при этом сам на низеньком, кажется, детском, стульчике у наших ног и приговаривая: «Ну вот, и я тут как малый Ванечка, Жанчик, Гансик, пристроюсь… Рассказывайте, что там у вас…» И, наконец, хочу сказать еще несколько слов о том, какую роль – можно сказать пророческую – сыграл отец Иоанн в моей жизни как будущего церковнослужителя. Еще весной 1988 г. я говорил с ним о возможности моего рукоположения. Он тогда довольно подробно беседовал со мной, принял исповедь за всю предшествующую жизнь и сказал, в частности, о грехах, совершенных мной еще до крещения, так: «Это все делал, по сути, человек, который в вас уже умер, и хотя память о том покойнике нужно с печалью и сожалением неизменно хранить, но в то же время – и забыть! Я вас на принятие сана благословляю, но думаю, что это будет еще не скоро. При этом сами свою судьбу тут не пытайтесь решать и ничего для этого не делайте. Когда можно и нужно будет, Господь все Сам устроит…»
Я ушел тогда от него и с радостным, и со смущенным сердцем. Когда же все это еще произойдет?После той беседы-напутствия прошло немало лет… Причем батюшка, по-видимому, помнил о том как бы двойном итоге нашего разговора. И потому он и позже мог, увидев вдруг в монастырском коридоре меня, только что приехавшего в обитель и направляющегося к его келье, раскрыть широко руки и еще издали шутливо приветствовать: «А вот и наш отец протопресвитер идет!» – но при этом продолжать утверждать, что все, все будет только впереди… Как-то году в 1995-м я вновь напомнил ему о своем внутреннем стремлении к рукоположению и о имеющейся реальной возможности его совершения со стороны московской церковной власти, на что он ответил: «Нет-нет… Пока нельзя. Вы еще не все ведь и о монастыре написали. Пишите, пишите!.. Потом, потом…» Замечу, что именно по его келейному благословению выходили впоследствии из печати и подготовленные мною книги: «Русь Святая. Очерк истории Православия в России» (переиздана летом 2010 г. и на Украине – по рекомендации и благословению известного Оптинского старца схиигумена Илия) и «У пещер, Богом зданных: Псково-Печерские подвижники благочестия XX века» (написана во 2-й половине 1990-х годов вместе с сыном Петром).
Наконец жизнь как-то определеннее стала подводить меня к исполнению давнего желания. Но дело складывалось так, что все же кое-какие усилия, так сказать, заявительного характера и определенные волевые конкретные шаги требовались еще в ту пору и от меня. Я написал батюшке письмо, на которое он ответил, касаясь, в частности, этого вопроса, следующим образом: «Дорогой Юрий Григорьевич. Продвигать процесс рукоположения со своей стороны внешними хлопотами я бы Вам не советовал. У Бога все бывает вовремя для тех, кто умеет ждать. Молюсь о Вас и помню». И здесь отец Иоанн поистине оказался всеведущ – во всяком случае, конкретно в отношении моей личной церковной судьбы.Прошло еще несколько лет (а с того – самого первого разговора – лет 15!), и мне, без каких-либо поползновений с моей стороны, было даровано Промыслом Божиим рукоположение: мой давний знакомый – еще с дней нашей общей университетской молодости – московский иерей Б.Михайлов просто объявил мне, что вскоре я буду служить диаконом в окормляемом им храме Покрова Пресвятой Богородицы в Филях. Он, мол, сам уже ходатайствовал об этом перед владыкой Арсением. Благословение им было дано, и весной 2003 г. я был рукоположен в сан диакона. Отец Иоанн и тут, как и во многих других случаях, оказался прав! Вечная ему память. Диакон Георгий Малков 20.10. 2011. https://pravoslavie.ru/49353.html
АРХИМАНДРИТ ИОАНН (КРЕСТЬЯНКИН). СЛОВО О МАЛОМ ДОБРОДЕЛАНИИ
Многие люди думают, что жить по вере и исполнять волю Божию очень трудно. На самом деле - очень легко. Стоит лишь обратить внимание на мелочи, на пустяки и стараться не согрешить в самых маленьких и легких делах. Это способ самый простой и легкий войти в духовный мир и приблизиться к Богу. Обычно человек думает, что Творец требует от него очень больших дел, самого крайнего самоотвержения, всецелого уничтожения его личности. Человек так пугается этими мыслями, что начинает страшиться в чем-либо приблизиться к Богу, прячется от Бога, как согрешивший Адам, и даже не вникает в слово Божие: «Все равно, - думает, - ничего не могу сделать для Бога и для души своей, буду уж лучше в сторонке от духовного мира, не буду думать о вечной жизни, о Боге, а буду жить как живется».
У самого входа в религиозную область, существует некий «гипноз больших дел», - «надо делать какое-то большое дело - или никакого». И люди не делают никакого дела для Бога и для души своей. Удивительно: чем больше человек предан мелочам жизни, тем менее именно в мелочах хочет быть честным, чистым, верным Богу. А между тем через правильное отношение к мелочам должен пройти каждый человек, желающий приблизиться к Царствию Божию. «Желающий приблизиться» - тут именно и кроется вся трудность религиозных путей человека. Обычно он хочет войти в Царствие Божие совершенно для себя неожиданно, магически чудесно, или же - по праву, через какой-то подвиг. Но ни то, ни другое не есть истинное нахождение высшего мира. Не магически-чудесно входит человек к Богу, оставаясь чуждым на земле интересам Царствия Божия, не покупает он ценностей Царствия Божия какими-либо внешними поступками своими. Поступки нужны для доброго привития к человеку жизни высшей, психологии небесной, воли светлой, желания доброго, сердца справедливого и чистого, любви нелицемерной. Именно через малые, ежедневные поступки это все может привиться и укорениться в человеке. Мелкие хорошие поступки - это вода на цветок личности человека. Совсем не обязательно вылить на требующий воды цветок море воды. Можно вылить полстакана, и это будет для жизни достаточно, чтобы уже иметь для жизни большое значение. Совсем не надо человеку голодному или давно голодавшему съесть полпуда хлеба - достаточно съесть полфунта, и уже его организм воспрянет. Жизнь сама дает удивительные подобия и образы важности маленьких дел. А в медицине, которая и сама имеет дело с малым и строго ограниченным количеством лекарства, существует еще целая область - гомеопатическая наука, признающая лишь совершенно малые лекарственные величины на том основании, что наш организм сам вырабатывает чрезвычайно малые количества ценных для него веществ, довольствуясь ими для поддержания и расцвета своей жизни.
И хотелось бы остановить пристальное внимание всякого человека на совсем малых, очень легких для него и, однако, чрезвычайно нужных вещах. «Истинно, истинно говорю вам, кто напоит одного из малых сих только чашей холодной воды во имя ученика, не потеряет награды своей». В этом слове Господнем - высшее выражение важности малого добра. «Стакан воды» - это немного. Палестина во времена Спасителя не была пустыней, как в наши дни, она была цветущей, орошаемой страной, и стакан воды поэтому был очень небольшой величиной, но, конечно, практически ценной в то время, когда люди путешествовали большей частью пешком. Но Господь не ограничивается в этом в указании на малое: стакан холодной воды. Он еще добавляет, чтобы его подавали хотя бы «во имя ученика». Это примечательная подробность. И на ней надо внимательно остановиться. Лучшие дела всегда в жизни есть дела во имя Христово, во имя Господне. «Благословен грядущий - в каком-либо смысле - во имя Господне», во имя Христа. Дух, имя Христово придают всем вещам и поступкам вечную ценность, как бы ни были малы поступки. И простая любовь жертвенная человеческая, на которой всегда лежит отсвет любви Христовой, делает значительным и драгоценным всякое слово, всякий жест, всякую слезу, всякую улыбку, всякий взгляд человека. И вот Господь ясно говорит, что даже не во Имя Его, а только во имя Его ученика сделанное малое доброе дело уже есть великая ценность в вечности. «Во имя ученика» - это предел связи с Его Духом, Его делом, Его жизнью…
Ведь ясно, что поступки наши могут быть и часто бывают эгоистичны, внутренне корыстны. Господь указывает нам на это, советует приглашать к себе в дом не тех, кто может нам воздать тем же угощением, пригласив в свою очередь нас к себе, но чтобы мы приглашали к себе людей, нуждающихся в нашей помощи, поддержке и укреплении. Гости наши иной раз бывают рассадниками тщеславия, злословия и всякой суеты. Другое дело - добрая дружеская беседа, человеческое общение, - это благословенно, это укрепляет души, делает их более стойкими в добре и истине. Но культ неискреннего светского общения - это болезнь людей и себя ныне истребляющей цивилизации. Во всяком общении человеческом должен непременно быть добрый Дух Христов, либо в явном Его проявлении, либо в скрытом. И это скрытое присутствие Духа Божия в простом и хорошем общении человеческом, есть та атмосфера «ученичества», о которой говорит Господь. «Во имя ученика» - эта самая первая ступень общения с другим человеком во Имя Самого Господа Иисуса Христа…
Многие, еще не знающие Господа и дивного общения во Имя Его, уже имеют между собой это бескорыстное чистое общение человеческое, приближающее их к Духу Христову. И на этой первой ступени добра, о которой Господь сказал как о подаче стакана воды «только во имя ученика» могут стоять многие. Лучше сказать - все. А также правильно понимать эти слова Христовы буквально и стремиться помочь всякому человеку. Ни единого мгновения подобного общения не будет забыто пред Богом, как «ни единая малая птица не будет забыта пред Отцом Небесным» (Лк. 12, 6).
Если бы люди были мудры, они бы все стремились на малое и совсем легкое для них дело, через которое они могли бы получить себе вечное сокровище. Великое спасение людей в том, что они могут привиться к стволу вечного дерева жизни через самый ничтожный черенок - поступок добра. К дикой яблоне совсем не обязательно прививать целый ствол яблони доброй. Достаточно взять малый черенок и привить его к одной из ветвей дичка. Также, чтобы всквасить бочку с тестом совсем не надо ее смешивать с бочкой дрожжей. Достаточно положить совсем немного дрожжей - и вся бочка вскиснет. То же и доброе: самое малое может произвести огромное действие. Вот почему не надо пренебрегать мелочами в добре и говорить себе: «большое добро не могу сделать - не буду заботиться и ни о каком добре».
Сколь даже самое малое добро полезно для человека, неоспоримо доказывается тем, что даже самое малое зло для него чрезвычайно вредно. Попала нам, скажем, соринка в глаз - глаз уже ничего не видит, и даже другим глазом в это время смотреть трудно. Маленькое зло, попавшее, как соринка, в глаз души, сейчас же выводит человека из строя жизни. Пустячное дело - себе или другому из глаза тела его или души вынуть соринку, но это добро, без которого нельзя жить. Поистине, малое добро более необходимо, насущно в мире, чем большое. Без большого люди живут, без малого не проживут. Гибнет человечество не от недостатка большого добра, а от недостатка именно малого добра. Большое добро есть лишь крыша, возведенная на стенах - кирпичиках малого добра.
Итак, малое, самое легкое добро оставил на земле Творец творить человеку, взяв на Себя все великое. И тут, через того, кто творит малое, Сам Господь творит великое. Наше «малое» Творец Сам творит Своим великим, ибо Господь наш - Творец, из ничего создавший все, - тем более, из малого может сотворить великое. Но даже самому движению вверх противостоят воздух и земля. Всякому, даже самому малому и легкому добру противостоит косность человеческая. Эту косность Спаситель выявил в совсем короткой притче: «…никто, пив старое вино, не захочет тотчас молодого; ибо говорит: старое лучше» (Лк. 5, 39). Всякий человек, живущий в мире, привязан к обычному и привычному. Привык человек к злу - он его и считает своим нормальным, естественным состоянием, а добро ему кажется чем-то неестественным, стеснительным, для него непосильным. Если же человек привык к добру, то уже делает его не потому, что надо делать, а потому, что он не может не делать, как не может человек не дышать, а птица - не летать.
Человек, добрый умом, укрепляет и утешает прежде всего самого себя. И это совсем не эгоизм, как некоторые несправедливо утверждают, нет, это истинное выражение бескорыстного добра, когда оно несет высшую духовную радость тому, кто его делает. Добро истинное всегда глубоко и чисто утешает того, кто соединяет с ним свою душу. Нельзя не радоваться, выйдя из мрачного подземелья на солнце, к чистой зелени и благоуханию цветов. Нельзя кричать человеку: «Ты эгоист, ты наслаждаешься своим добром!» Это единственная неэгоистическая радость - радость добра, радость Царствия Божия. И в этой радости будет человек спасен от зла, будет жить у Бога вечно. Для человека, не испытавшего действенного добра, оно представляется иногда как напрасное мучение, никому не нужное… Есть состояние неверного покоя, из которого трудно бывает выйти человеку. Как из утробы матери трудно выйти ребенку на свет, так бывает трудно человеку-младенцу выйти из своих мелких чувств и мыслей, направленных только на доставление эгоистической пользы себе и не могущих быть подвинутыми к заботе о другом, ничем не связанным с ним человеке.
Вот это убеждение, что старое, известное и привычное состояние всегда лучше нового, неизвестного, присуще всякому непросветленному человеку. Только начавшие возрастать, вступать на путь алкания и жажды Правды Христовой и духовного обнищания, перестают жалеть свою косность, неподвижность своих добытых в жизни и жизнью согретых грез… Трудно человечество отрывается от привычного. Этим оно себя отчасти, может быть, и сохраняет от необузданной дерзости и зла. Устойчивость ног в болоте иногда мешает человеку бросится с головою в бездну. Но более часто бывает, что болото мешает человеку взойти на гору Боговидения, или хотя бы выйти на крепкую землю послушания слову Божию… Но через малое, легкое, с наибольшей легкостью совершаемое дело человек более всего привыкает к добру и начинает ему служить нехотя, но от сердца, искренно и через это более и более входит в атмосферу добра, пускает корни своей жизни в новую почву добра. Корни жизни человеческой легко приспосабливаются к этой почве добра и вскоре уже не могут без нее жить… Так спасается человек: от малого происходит великое. «Верный в малом» оказывается верным в великом. Оттого я сейчас пою гимн не добру, а его незначительности, его малости. И не только не упрекаю вас, что вы в добре заняты только мелочами и не несете никакого великого самопожертвования, но, наоборот, прошу вас не думать ни о каком великом самопожертвовании и ни в коем случае не пренебрегать в добре мелочами.
Пожалуйста, если захотите, приходите в неописуемую ярость по какому-нибудь особенному случаю, но не гневайтесь по мелочам «на брата своего напрасно» (Мф. 5, 22). Выдумывайте в необходимом случае какую угодно ложь, но не говорите в ежедневном житейском обиходе неправды ближнему своему. Пустяк это, мелочь, ничтожество, но попробуйте это исполнить, и вы увидите, что из этого выйдет. Оставьте в стороне все рассуждения: позволительно или не позволительно убивать миллионы людей, - женщин, детей и стариков, - попробуйте проявить свое нравственное чувство в пустяке: не убивайте личности вашего ближнего ни разу ни словом, ни намеком, ни жестом. Ведь добро есть и удержать себя от зла… И тут, в мелочах, ты легко, незаметно и удобно для себя можешь сделать многое. Трудно ночью встать на молитву. Но вникните утром, - если не можете дома, то хотя бы, когда идете к месту работы своей, и мысль ваша свободна, - вникните в «Отче наш», и пусть в сердце вашем отзовутся все слова этой краткой молитвы. И на ночь, перекрестясь, предайте себя от всего сердца в руки Небесного Отца… Это совсем легко…
И подавайте, подавайте воды всякому, кто будет нуждаться, - подавайте стакан, наполненный самым простым участием ко всякому человеку, нуждающемуся в нем. Этой воды во всяком месте целые реки, - не бойтесь, не оскудеет, почерпните каждому по стакану. Дивный путь «малых дел», пою тебе гимн! Окружайте, люди, себя, опоясывайтесь малыми делами добра - цепью малых, простых, легких, ничего вам не стоящих добрых чувств, мыслей, слов и дел. Оставим большое и трудное, оно для тех, кто любит его, а для нас, еще не полюбивших большого, Господь милостию Своей приготовил, разлил всюду, как воду и воздух, малую любовь. https://azbyka.ru/otechni....delanii
МИТРОПОЛИТ ТИХОН ПРЕДЛОЖИЛ КАНОНИЗИРОВАТЬ ИОАННА КРЕСТЬЯНКИНА В ЧИНЕ ИСПОВЕДНИКОВ Председатель Патриаршего совета по культуре митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов) выступил с инициативой по прославлению архимандрита Иоанна (Крестьянкина) (1910-2006) в лике святых как исповедника:
"В данном случае его мы просим прославить не как преподобного и чудотворца, а именно как исповедника. Дай Бог, это произойдет, но это уже воля Святейшего Патриарха и Священного Синода. Мы во всяком случае представим им все материалы. Исповедники - это те, которые претерпели заключения, поругания, тюрьмы, ссылки и так далее и не отреклись от Христа. Таких людей и мучеников, и исповедников, церковь благословляет канонизировать. Отец Иоанн Крестьянкин, несомненно, исповедник, провел 8 лет в заключении, проповедовал среди молодежи" ".
Инициаторами этого предложения также выступили Псково-Печерский монастырь, Псковская епархии, Сретенский Мужской Монастырь и Свято-Тихоновский институт, которые, в той или иной степени, имели отношение к духовной деятельности архимандрита Иоанна. 18.11. 2022. GLOBAL ORTHODOX https://gorthodox.com/news-it....ednikov
