| Валентина_Кочерова | Дата: Пятница, 26 Мар 2021, 10:55 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 7146
Статус: Offline | АЛЕКСАНДР БЛАГОСЛОВЕННЫЙ, ВЯТКА И СТАРЕЦ ФЕДОР КУЗЬМИЧ
Штрихи к портрету "Кочующего деспота" из одного следственного дела: взгляд современного церковного историка
Ровно 220 лет назад, в ночь с 23 на 24 марта (н.ст.) 1801 г., в результате последнего в российской истории дворцового переворота на престол восшел 23-летний сын Павла I Александр I. Приближающийся двухвековой юбилей перехода в жизнь вечную этого монарха поднял интерес к его персоне, на период царствования которой пришлось несколько ключевых событий в жизни нашей страны. Оживилось и обсуждение популярной версии мистификации смерти самодержца, якобы организованной им самим для того, чтобы, удалившись от дел, тихо завершить свой век в скромных молитвенных трудах. Меж тем всего за год до своей кончины в Таганроге Александр I совершил большое путешествие по России, в ходе которого посетил Вятку. Церковный историк и архивист из Вятской митрополии вспоминает об этом событии в жизни губернского города и анализирует некоторые его особенности, могущие пролить свет на сопутствующие последним годам жизни Александра Благословенного загадки.
Изучая следственные дела вятского духовенства, репрессированного в годы советской власти, мы неожиданно обнаружили в одном из них портрет императора Александра I, приложенный к материалам следствия в качестве вещественного доказательства.
Это была копия с известной работы художника Доу (1826), где император изображен во весь рост в черном генеральском мундире, со шляпой в левой руке. Портрет сохранился в одном из конвертов следственного дела как некое послание из тех далеких лет, как напоминание о том, что вятские люди и вятское духовенство помнили и почитали императора Александра Благословенного. Даже в годы жесточайших гонений на Церковь и Православную веру эта память была жива...
Император Александр I посетил Вятскую губернию в октябре 1824 г.. До него никто из русских царей на вятской земле не бывал. Это было лишь небольшим звеном в его «вояже по России», начавшемся 16 августа и закончившимся 24 октября 1824 г.. Государь тогда объехал Торопец, Боровец, Рязань, Тамбов, Пензу, Симбирск, Самару, Оренбург, Уфу, Златоустовские заводы, Екатеринбург, Пермь, Вятку, Вологду и через Боровичи и Новгород вернулся в Санкт-Петербург. Многие современники Александра Благословенного и позднейшие историки скептически относились к продолжительным странствиям государя. Высказывалось мнение, что он устал от военных походов, от устройства послевоенного мира, разочаровался в своих прежних взглядах и... нашел утешение в путешествиях. «Государь как бы хотел заглушить овладевшее им мрачное настроение духа беспрестанной переменой мест и впечатлений», - писал маститый историк Н.К. Шильдер. Декабрист И.Д. Якушкин утверждал: «В последние годы своего царствования император сделался почти нелюдимым. В путешествиях своих он не заезжал ни в один губернский город, и для него прокладывалась большая дорога и устраивалась по местам диким, по которым прежде не было никакого проезда.». Так складывались мифы.
В действительности же во время своих странствий государь посещал большие и малые города, села и деревни, внимательно осматривал тюрьмы, больницы, гимназии, проводил смотры местных военных гарнизонов, беседовал с купечеством, принимал конкретные управленческие решения (так, в 1824 г. он отстранил от должности вятского губернатора П.М. Добрынского и предал его суду Сената). Разве это говорит об апатии, лени, нежелании решать серьезные гос. вопросы? Разве это не тяжкий труд – почти ежедневно преодолевать сотни верст в дорожной кибитке по «замечательным» русским дорогам? Конечно, перед проездом государя их пытались привести в порядок. Но не всегда успевали это сделать, так что нередко Александр I перемещался по местам малонаселенным и лесистым. В Оренбургской губернии ему пришлось обедать в степи и ночевать в калмыцкой кибитке, а чтобы добраться до Златоустовского завода – с риском для жизни переправляться через обрывы и пропасти, на которые, по словам медика Д.К. Тарасова, нельзя было смотреть без страха.
Осенью 1824 г. пензенский губернатор, заметив усталость на лице императора, упрекнул его в том, что тот мало себя бережет. На что государь ответил: «Нельзя смотреть на войска без удовольствия: люди добрые, верные и отлично образованы <...> Но когда подумаю, как мало еще сделано внутри государства, то эта мысль ложится мне на сердце, как десятипудовая гиря. От этого устаю». Александр I уже в 1821 г. знал об антиправительственном заговоре, о существовании в России тайных организаций, в состав которых входили многие офицеры русской армии. «С этих пор император находился в каком-то особенном опасении тайных обществ в России. <...> Он был уверен, что устрашающее его общество чрезвычайно сильно». - вспоминал Якушкин.
Весть о посещении губернии Александром I стала для большинства вятчан полной неожиданностью. Большинство жителей узнали о грядущем приезде царя где-то в начале сентября. «О проезде государя пронесся слух почти с Семеновской недели, и все с нетерпением ожидали, когда это будет. Вестимо, всем хотелось видеть царя: ведь в наших краях и слыхом не слыхать, что вот-де, через наше место может поехать царь, даже многие не верили этому слуху». - вспоминала мать протоиерея сарапульского Вознесенского собора Г.Утробина. Воспоминания простой сельской попадьи бесхитростно передают различные оттенки народного ожидания приезда государя: «После Воздвижения слухи о царе начали раздаваться все пуще и пуще; стали даже из наших деревень выбирать ямщиков и лошадей под свиту государя и приучать к дружной езде; раскладывали, примерно, огни вдоль дороги и проезжали в ночное время на этих лошадях при крике народа, чтобы лошади привыкли не пугаться. Для всех это было большим дивом».
Наконец объявлен день, когда Александр I должен был посетить Ижевский завод (входил в состав Вятской губернии). Из разных мест стали приезжать повозки с народом. Вот экипаж Александра Павловича появился в пределах Глазовского завода. «Между тем, государь ехал среди народа, тихо, ласково кивал головою на обе стороны. Перед церковным крыльцом коляска остановилась... Быстро взошел он на крыльцо, истово перекрестясь, приложился ко кресту и окропил себя святою водою, затем вслед за протоиереем и священниками вошел в церковь <...> Вышед из церкви, государь на несколько времени остановился на крыльце, ласково посмотрел на народ, сел в коляску и отправился на квартиру». - вспоминала старушка. Воспоминания вятской матушки перекликаются с зарисовками, которые мы находим у Ф.Ф. Вигеля в его «Воспоминаниях»: «Государю вздумалось прогуляться одному, верхом по московским улицам, его узнали, к нему кинулись, его окружили. ... Сквозь легкий шепот услышал он вокруг себя и «батюшка», и «родимый», и «красное наше солнышко», и все, что в простонародном языке есть нежно-выразительного. Царский конь, сбруя и одежда, все в глазах народа освящалось его прикосновением; целовали его лошадь, его сапоги, ко всему прикладывались с набожностью». Подобным же образом выразила свои чувства и вятская старушка Лаврентьевна, которая, «не утерпела, подошла к коляске государя, стала ощупывать ее руками и даже прикладывала к ней свою щеку, как бы целуя ее».
Путь в Вятку из Ижевского завода выдался нелегким. Государь с членами свиты, обрадованные выпавшим снегом и легким морозцем, только-только пересели в сани. И вдруг 8 октября наступила оттепель, снег начал быстро таять, и зимний путь до того испортился, что свита государя с большим трудом доехала в санях. Подъехав к Вятке уже в 10-ом часу вечера, Александр I был поражен ее красотой (в темноте весь город был ярко иллюминирован: в окне каждого дома зажигались фонарики и латки (плошки), освещались все храмы и колокольни). При появлении царского экипажа собравшаяся многолюдная толпа на какое-то мгновение замолчала. В народе родилась мысль отпрячь лошадей от коляски государя и свезти ее на руках. Но не решились, тем более, не было на то разрешения начальства. Государь в первую очередь остановился у кафедрального собора. Превозмогая усталость от длительного пути, он счел должным получить благословение у вятского епископа и приложиться к местным святыням. Вот как описал это событие один из очевидцев: «<...> Наперед шел Архиерей с крестом в руке, а перед ним несли диаконы четыре лампады. <...> Лампады поставлены были так, чтобы Государь Император, прикладываясь к кресту, был в середине их. Когда приложился к кресту с целованием архиерейской руки и окроплен был святою водою в десницу, тогда просил от Архиерея благословения. <...> Когда Государь Император, пришедши в холодный собор, сотворил благоговейное поклонение святым иконам <...>, тогда говорена была ектения сугубая, а по возгласе и отпуста многолетие Государю Императору со всею высочайшею фамилиею. Потом Архиерей проводил Его прикладываться к иконам св. Николая и Архангела Михаила, кои нарочно были поставлены по сторонам Царских Врат. Первее пред каждою полагал по два земные поклона, и, приложившись, так же. Когда шел прикладываться к иконам, то шпагу снял и отдал со шляпою бывшему при нем начальнику Главного Штаба Дибичу».
Путь к вере царя Александра I не был простым. Он сам неоднократно рассказывал собеседникам, что воспитание его под руководством великой бабки – императрицы Екатерины II – укреплению его религиозных чувств не способствовало. Просвещенная императрица стремилась построить образование будущего самодержца на «зыбком песке философии энциклопедистов и слезливой морали Руссо». На религиозное же его воспитание было обращено весьма поверхностное внимание.
«Приставленные ко мне лица, имели некоторые добрые качества, но не были верующими христианами, а потому первоначальное воспитание мое не было соединено с какими-либо глубокими нравственными впечатлениями; сообразно с обычаями нашей греческой церкви, меня приучили формально повторять утром и вечером известные заученные молитвы; но этот обычай, нисколько не удовлетворявший внутренним потребностям моего религиозного чувства, скоро надоел мне». - вспоминал Александр Павлович. В душе юноши образовалась пустота.
Но Господь не оставлял его. Какой искренностью дышат следующие воспоминания государя: «Случалось между тем не раз, что я, ложась спать, живо чувствовал в душе своей грехи и разные нравственные недостатки своего образа жизни; возникавшее при этом сердечное раскаяние пробуждало во мне потребность встать с постели и среди ночной тишины бросаться на колена, чтобы со слезами просить у Бога прощения и сил для большей бдительности над собою на будущее время». Однако, не имея со стороны ближайших своих друзей и учителей должной поддержки, великий князь Александр Павлович перестал в конце концов чувствовать на себе влияние спасительных движений благодати. «Вместе с мирской рассеянностью грех стал более и более владычествовать в моей душе». - признавался государь
В первые годы правления Александр I является тем, что создали из него обстоятельства детства и юности, чем напитали его ум и душу воспитатели и наставники. Среди тяжких забот об управлении государством, среди тщетной погони за неосуществимыми идеалами молодости он если не сделался вполне неверующим, то окончательно оторвался не только от религии своего народа, но и от христианства вообще. Для него Бог был существом абстрактным, стоящим вне мира, чуждым всякого влияния на него. Пройдя путь великих скорбей, мучительных переживаний, Александр Павлович обрел наконец-то веру. Это случилось в 1812 г. «Пожар Москвы осветил мою душу. Господь снова призвал меня, по любви и милосердию Своему». - говорил он,
Удивительны признания императора великой православной державы: он буквально не расставался с Библией, которую никогда до этого не держал в руках. Ему в это время исполнилось 35 лет! Вера начинает быстро возрастать, укрепляться, благодаря чему в тяжкую годину испытаний он обнаружил такую твердость характера, такую безграничную веру в свой народ и в силу Всевышнего, перед которыми, по меткому выражению В.К. Надлера, «рассыпались в прах все колоссальные силы Наполеона, все гениальные соображения его стратегии». А между тем эта твердость, эта вера, эта сила были вовсе не присущи Александру, не были развиты в нем ни воспитанием, ни жизнью, явились полною неожиданностью для всех людей, знавших его близко. Однако государь еще почти 10 лет блуждал в поисках истины: он молился с квакерами, всматривался в жизнь «моравских братьев», выслушивал мистические поучения баронессы Ю.Крюднер и т.д. Он мечтал о создании некоей универсальной христианской религии, которая объединила бы все европейские народы. Путь к познанию истины проходил в нелегкой борьбе со всеми ложными идеалами, которые были заложены в его душу прежними учителями. Вместе с тем как благочестивый паломник бывал он в православных обителях, молился за длительными монастырскими богослужениями, встречался с известными подвижниками благочестия. Так, в сентябре 1816 г. государь посетил Киево-Печерский монастырь, где долго беседовал с иеросхимонахом Вассианом и исповедался у него. В августе 1819 г.он побывал в Валаамском монастыре, где поразил насельников этой северной обители кротостью и смирением. Большое влияние на религиозные воззрения государя оказали беседы с митрополитом Серафимом (Глаголевским) и знакомство с настоятелем новгородского Юрьевского монастыря архимандритом Фотием (Спасским). После продолжительной встречи с последним в 1822 г. Александр I принял решение о закрытии масонских лож и тайных обществ. В 1824 г. было упразднено министерство духовных дел и народного просвещения, много лет покровительствовавшее распространению в России всевозможных мистических учений и сект. Вскоре после этого Александр I отправился в свое последнее обширное путешествие по восточной части Европейской России и достиг пределов вятской земли.
Несмотря на трудности пути и позднее прибытие в город, на следующий день, 9 октября, в 10 час. утра государь уже вновь встречался с Преосвященным Павлом и др. представителями вятского духовенства. Встреча проходила в доме губернатора. Интересный факт: Александр I неизменно начинал и заканчивал свой день продолжительными молитвами. «Вечерние и утренние свои молитвы совершал он на коленях и продолжительно, отчего у него на верху берца у обеих ног образовалось очень обширное омозоление общих покровов, которое у него оставалось до его кончины». - вспоминал Д.К. Тарасов.
Итак, утром 9 октября 1824 г. Александр Павлович сначала принял у себя епископа Павла, после чего вышел к вятскому духовенству, приложился к принесенной чудотворной иконе свт. Николая и затем взял благословение у всех присутствующих священников, целуя каждую благословляющую его руку. Неоднократно в различных мемуарах мы встречаем рассказ о том, что у «кочующего деспота» была привычка целовать руку каждого благословлявшего его священника. При этом еще в первые месяцы царствования он запретил целовать руки как ему, так и членам высочайшей фамилии. Такое проявление смирения «неутомимого державного богомольца» производило сильное впечатление на духовенство. Так, священники, служившие в храме Ижевского завода, после встречи с императором долго не могли прийти в себя, они словно онемели. «Небось отнимется язык у того, чью руку поцеловал сам государь», - промолвил один из них в ответ на недоумения домочадцев, и слезы потекли у него из глаз. Такие же чувства испытали и вятские священники, присутствовавшие на встрече с государем 9 октября 1824 г.. Александр Павлович первый начал беседу с ними о вятской пастве и о самом городе: «Я давно имел желание обозреть лично ваш край. Доволен своею поездкою. Вятка – один из лучших губернских городов».
Затем состоялись встречи императора с сенаторами А.А. Долгоруким и Е.А. Дурасовым, которые уже начиная с августа 1824 г. проводили ревизию в Вятской губернии. Эта инспекция стала одной из самых строгих, поскольку к суду оказались привлечены почти все вятские чиновники. Государю пришлось выслушать мнение сенаторов о размахе взяточничества и незаконных поборов, процветавших в губернии. «9 числа мы были у Его Величества в кабинете, он изволил с нами много разговаривать про губернию и про все злоупотребления, дошедшие до Его Величества по дороге до Вятской губернии. Из прилагаемой копии с поданного нами рапорта <...> Ваше Сиятельство изволите усмотреть, как для нас прискорбно тронуть чувствительное сердце Государя, но были в необходимости». - писал сенатор Е.Дурасов графу Аракчееву. Декабристы утверждали, что Александр I не любит Россию, не любит свой народ. Это тоже миф, который опровергается хотя бы такими словами государя, сказанными им в 1812 г.: «О, мои бородачи, они гораздо лучше нас! Они сохраняют патриархальные нравы, веру в Бога и безграничную преданность своему Государю. Надо быть на моем месте, чтобы ясно представить себе, какая ответственность лежит на Государе, чтобы понять мои чувства, когда я думаю о дне, в который мне придется отдать отчет за жизнь каждого солдата!»
Закончив прием во «дворце», Александр I вместе с генералом Дибичем и лейб-медиком Виллие отправился на смотр местного гарнизонного батальона, затем посетил городскую больницу, тюремный замок, гауптвахту, заведения приказа общественного призрения и вятскую гимназию. «Видя в тюремном замке малое число содержащихся преступников, заключил, что здесь, в Вятской стране, нравственность не испорчена». Заметив среди полицейских чинов бывшего гвардейца Филиппова, государь подозвал его и спросил: «Филиппов! Зачем ты здесь?» Все поразились удивительной памяти государя. Говорили, что он помнил каждого бравого гвардейца. И вот закончены официальные встречи и осмотр заведений города. Что же дальше, не последовал ли отдых? Нет! Спустя полчаса по приезде из гимназии, государь уже один, без свиты, отправился в Успенский Трифонов монастырь. Точно так же, в одиночестве, он некогда бывал в Киево-Печерской Лавре, Валаамском монастыре, Яковлевом монастыре в Ростове. По обозрении Трифонова монастыря государь вновь посетил кафедральный собор, где встретил его Преосвященный Павел с местным духовенством. Был отслужен молебен. После этого государь, внимательно осмотрев изнутри весь храм, алтари и архиерейскую ризницу, соизволил с похвалою отозваться об их благолепии и назвал Троицкий собор одним из лучших (третьим) в Российском государстве. В архиерейской ризнице Александр I обратил внимание на небольшой деревянный обелиск и с удивлением спросил: «Что это такое?» Оказалось, во время утрени шестой недели Великого поста на этом обелиске – вербовнике – устанавливались ветки вербы для освящения и дальнейшей раздачи их народу. Государь за свою жизнь много повидал различных храмов, но такого изобретения ранее нигде не встречал. Из кафедрального собора император проследовал в архиерейские покои и разделил с епископом его скромную монашескую трапезу.
Ео встрече государя Вятская консистория и все духовенство губернского города готовились более месяца. Так, еще 5 сентября епископом Павлом было разослано по вятским храмам следующее предписание: «1) чтобы при встрече Государя Императора Александра Павловича были в кафедральном соборе одни только священники здешнего города <...> в лучших церковных облачениях; 2) чтобы при въезде Его Величества в здешний город у всех церквей произведен был колокольный звон, что учинить и в следующий день, когда он благоволит отправиться <...> в кафедральный собор для выслушивания Божественной литургии, 3) чтоб все церкви и колокольни по вечерам были освещаемы латками в довольном количестве, как во время приезда Его Величества в сей город, так и в прочее время пребывания Его в нем; 4) чтобы все священно- и церковнослужители в означенное время находились неотлучно днем в своих церквях, а причетники и по вечерам для поставления латок и смотрения за ними; 5) чтобы никто из них без необходимой нужды из дому в дом не переходил, по улицам и площадям не шатался, а, паче, около дворца Его Величества, под опасением строгого оштрафования».
Епископ Павел (Морев-Павлов) был всего на 2 года младше 46-летнего императора. Получив назначение на Вятскую кафедру в 1823 г., он взялся за дело ревностно, строго. Но возглавлять официальную церемонию встречи царя ему еще не приходилось, как и говорить перед государем приветственные речи. Готовясь к встрече государя, вятский архиерей не мог не вспомнить тот указ 1816 г., которым Александр I запрещал духовенству в речах воздавать ему хвалу: « <...> Поручаю Святейшему Синоду предписать всем епархиальным архиереям, чтобы они как сами, так и подведомственное духовенство, <...> воздержались от похвал, токмо слуху моему противных, а воздавали бы Единому токмо Господу Сил благодарение за ниспосланные щедроты, основываясь на словах Священного Писания: "Царю же веков Нетленному, Невидимому, Единому Премудрому Богу честь и слава во веки веков"».
Приветствие вятского епископа, произнесенное им вечером 8 октября под сенью кафедрального собора, вероятно, произвело доброе впечатление на государя: по крайней мере, один из очевидцев отметил, что Александр I выслушал его речь благосклонно. В течение 3-х дней своего пребывания в Вятке царь неоднократно встречался с епископом и под конец наградил его панагией с бриллиантами. В Вятке ожидали, что государь 9 октября будет молиться в кафедральном соборе за Божественной Литургией. Все знали, что во время своих странствий он старался как можно чаще посещать богослужения. Но Александр I прибыл в Вятку достаточно поздно и имел необходимость в отдыхе. Посещение обедни пришлось отменить. К тому же государя беспокоила и боль в ноге: так, в келье епископа он сразу же сел в кресло со словами: «Я не могу долго стоять. У меня повреждена нога». Вечером того же дня государь почти час присутствовал на балу, устроенном вятскими купцами, и танцевал с дамами. Но нога-то действительно болела. И хотя мог император отказаться от присутствия на балу, но, по-видимому, не захотел огорчать гостеприимное купечество.
За трапезой в келье епископа Александр I высказал замечание по поводу слишком больших и неопрятных домов вятских священников. В одном из таких домов, в селе Поломском, державному страннику пришлось ночевать. Дом был внутри не оштукатурен, неопрятен и изобиловал всевозможными насекомыми. Несмотря на столь исключительные условия ночлега, царь отблагодарил хозяина, священника Ф.Рязанова, за гостеприимство и пожаловал ему 500 руб. ассигнациями. Еще одно замечание касалось несоблюдения вятскими священниками приличной для духовного звания формы одежды: некоторые из них носили жабо. В конце архиерейской трапезы государь неожиданно сказал присутствующим: «Я очень соболезную, что здесь комиссия сенаторов. Не столько будет виновных, сколько невольно увлеченных в преступления, или совершенно невиновных, но оклеветанных. Вы можете употребить свое пастырское влияние для облегчения судьбы этих несчастных».
Некоторые исследователи объясняют эти слова тем, что император Александр I был искусным дипломатом, умел скрывать свои истинные чувства и настроения, умел произвести на окружающих доброе впечатление... Или все-таки он просто сочувствовал, как христианин, как человек, знавший, что такое клевета, подлость, обман, как государь, знавший, что творится в его империи? Не исключено, что Александр Павлович жалел и о том, что в столь понравившемся ему городе царит такое беззаконие. А ведь возможно, именно с Вяткой были связаны некоторые сокровенные его планы...
Покинув келью епископа Павла, Александр I отправился на прогулку. Он проехал за реку Вятку и, еще раз посмотрев на город и его окрестности, сказал: «Очень красивый город, походит на Ярославль – в малом виде». В 3-ем часу дня, возвращаясь в свой «дворец» к обеду, на который были приглашены сенаторы и епископ Павел, государь, возможно, остановился перед тем самым домиком, который по его высочайшему соизволению был еще в 1822 г. приобретен у купца С.Суятина. Переписка о покупке и ремонте этого дома велась сугубо секретно. И, вообще, история с домом Суятина покрыта тайной... Еще весною 1821 г. управляющий МИД граф В.П. Кочубей устно сообщил вятскому губернатору П.М. Добрынскому, что государь желает поселить в одном из уездных городов вверенной ему губернии некоего высокого чиновника с семьей и просит присмотреть для него подходящий загородный домик. Павел Михайлович остановил свой выбор на городе Вятке, возможно, предположив, что речь идет о каком-то уж очень знатном лице, если устроением его жительства занимается сам император. И вот уже выбран дом – одноэтажный, деревянный, на высоком каменном фундаменте. Располагался он на углу Спасской улицы (достаточно близко от будущего «дворца» императора).
Домик на Спасской. Фото 1967 г. Разобран в 1970-х
В январе 1822 г. губернатор Добрынский лично встретился с государем, чтобы обсудить с ним вопрос об этом доме. Государь выбор Добрынского одобрил, распорядился дом купить и привести в надлежащий порядок. Во всех документах он значился как «дом для известного Его Императорскому Величеству употребления». В июне 1822 г. вятскому губернатору через управляющего МИД было сообщено высочайшее повеление содержать дом в исправности до того момента, когда император лично даст распоряжение об его употреблении. Вятский городничий обязан был лично бдительно наблюдать за тем, чтобы дом содержался «в должной чистоте и опрятности». Незадолго до «вояжа» государя, в июне 1824 г., управляющий сделал запрос Добрынскому с просьбой прислать план и фасад домика на Спасской. Значит, государь вспоминал об этом доме накануне приезда в Вятку. Вятский архитектор и краевед А.Г. Тинский первым предположил, что дом сей мог предназначаться для самого государя. Действительно, Александр Павлович за несколько лет до начала секретной переписки о покупке домика неоднократно высказывал желание устраниться от управления империей.
В сентябре 1816 г. в Киеве он неожиданно за обедом произнес: «Когда кто-нибудь имеет честь находиться во главе такого государства, как наше, он должен в момент опасности первым становиться лицом к лицу с нею. Он должен оставаться на своем месте лишь до тех пор, пока его физические силы будут позволять ему это <...> После этого – он должен удалиться <...> Что касается меня, то в настоящее время я прекрасно чувствую себя, но, через десять или пятнадцать лет, когда мне будет пятьдесят, тогда...». Примечательно, что накануне государь в Киево-Печерской лавре долго беседовал со старцем Вассианом. Как знать, может, в этих словах – отзвук благословения старца на какой-то особый путь, который был предначертан всемогущему правителю. Летом 1819 г. в разговоре с братом Николаем Павловичем и его супругой Александрой Федоровной он вдруг обратился к ним с такими словами: «Что касается меня, то я решил отказаться от лежащих на мне обязанностей и удалиться от мира». Какой-то план уже созрел в голове государя... Не был ли вятский домик лишь одним из промежуточных этапов в намеченном государем пути?
Напомним о некоторых дальнейших событиях: в октябре 1820 г. произошло восстание в Семеновском гвардейском полку, усугубившее тревогу императора. Ведь Семеновский полк был его любимым и, казалось бы, самым надежным. В мае 1821 г. генерал-адъютант Васильчиков сообщил Александру I о готовящемся против него заговоре. Рассказывают, что царь бросил в камин список с именами наиболее активных заговорщиков, ибо и сам в молодости разделял их взгляды. «Не мне их карать», - заключил он. «Император, преследуемый призраком тайного общества все более и более становился недоверчивым». - сообщал в своих воспоминаниях Якушкин. Возможно, в такой обстановке Александр I принял какое-то особое решение. Так или иначе, но уже к первым числам июня 1821 г. относится начало переписки о приобретении домика в Вятской губернии.
6 ноября 1825 г., менее чем за месяц до смерти государя в Таганроге (19 ноября 1925 г.), новый вятский губернатор Рыхлевский получил из МВД следующее секретное распоряжение: «По представлению Вашего Превосходительства от 19 августа насчет употребления денег, оставшихся от покупки в городе Вятке дома Государь Император высочайше повелеть соизволил оставить оные в приказе общественного призрения на случай могущих быть починок <...>». Значит, государь, находясь в Таганроге, о вятском домике помнил и не исключал возможности в дальнейшем его использовать...
Государь покинул город утром 11 октября. Накануне, 10-го, из-за дождливой погоды никуда не выезжал. На обед к нему в этот день были приглашены только сенаторы и епископ Павел. Возможно, речь вновь шла о печальных результатах ревизии. Император показал епископу большой слиток золота, найденный на уральских приисках, и сообщил владыке, что намерен еще раз посетить вятскую страну. О своем будущем посещении он сказал и нолинским купцам, с которыми встречался 11 октября в 5 час. утра. В 6 час. Александр I пригласил в свой кабинет сенаторов и подал им более 40 различных просьб от жителей вятской губернии, сделав при этом особые приказания. Вскоре он покинул свой вятский «дворец». А уже 12 октября епископ Павел получил от сенаторов Е.А. Дурасова и А.А. Долгорукова особое «отношение» с изложением повеления государя устроить следствие в связи с жалобой удельных крестьян Сарапульского уезда на излишне обременительные поборы со стороны священнослужителей Нечкинского прихода. Кстати, тех самых, которые были потрясены тем, что Александр I смиренно целовал их благословляющие руки.
И вот уже последняя остановка в Вятке – у церкви Всех Святых. Выйдя из коляски, государь приложился к животворящему кресту и окропил себя святой водой. Колокольный звон всех церквей возвещал горожанам о его отъезде...Прошло чуть более года, и долетела до земли Вятской печальная весть: 19 ноября в Таганроге скончался тот, кого они с такой радостью и любовью встречали в октябре 1824 г. А что же стало с домиком на Спасской? 7 лет, как сообщает А.Тинский, хранил его полицмейстер. Для каких целей? Это так и осталось тайной.
В память о посещении вятской земли Александром Благословенным вятчане дали обет построить в городе новый собор и освятить его в честь небесного покровителя императора – великого блг. князя Александра Невского. В этом храме должны были возноситься молитвы за государя, столь им полюбившегося, и за других русских царей. Храм строился очень долго – почти 40 лет. Его торжественно освятили 8 октября 1864 г. Интересное совпадение: в январе этого же года в Томске почил о Бозе знаменитый сибирский старец Федор Кузьмич, которого народное сознание прочно связало с именем Александра I.
Праведный старец Феодор Томский
Народ свято верил, что император Александр I не умер в Таганроге, что вместо него похоронили другого человека (при этом выдвигались различные версии, кого именно). Сам же государь будто бы скрылся в неизвестном направлении и в дальнейшем, поселившись в Сибири, стал великим подвижником, старцем. О возможности выбора такого пути в 1812 г. говорил и сам Александр I. Так, генералу Вильсону он категорически заявил о том, что не вступит в переговоры с Наполеоном, пока хотя бы один француз будет оставаться в России, и добавил: «Лучше отращу себе бороду и буду питаться картофелем в Сибири».
Молва о царском происхождении Федора Кузьмича никогда не замыкалась в сибирских пределах, но, по словам одного из исследователей, «бродила от Перми до Тавриды, "от финских хладных скал до пламенной Колхиды", от Москвы до глубины Забайкалья». Жизнь старца отличалась особой строгостью, правильностью и воздержанностью. Все свободное время свое он посвящал молитве. После смерти старца обнаружилось, что колени его покрыты толстыми мозолями, что заставляло предположить продолжительное и усердное стояние на них. В тождество Александра I и Федора Кузьмича верил не только простой народ, но и люди ученые, высокопоставленные, в том числе, и некоторые представители царской династии. Не вдаваясь во все тонкости полемики о смерти Александра I в Таганроге и о происхождении старца Федора Кузьмича, следует заметить, что сама возможность подобного отождествления старца и императора в народном сознании говорит о многом: народ любил Александра Благословенного, о чем свидетельствуют и вышеприведенные воспоминания вятчан о посещении царем Вятской земли. Более того, народ верил, что глубокое покаяние могло привести царя к святости. Что же удивительного? Вся русская земля молилась за него. Таков путь возможен и для каждого человека: «Будите убо вы совершени, яко же Отец ваш Небесный совершен есть» (Мф. 5, 48).
Игумения Варвара (Скворцова)
Родилась в 1961 г. в г. Жуковском Московской обл.. В 1985 г. закончила исторический факультет МГУ им. Ломоносова. С 1985 по 1990 г. работала в НИО «Информкультура» Минкультуры СССР. С 1996 г. - настоятельница женского монастыря Владимирской иконы Божией Матери с. Пиксур Яранской епархии. Занимается исследованиями истории гонений на Православную Церковь в Вятском крае. Член комиссии по канонизации святых Яранской епархии, автор ряда статей в периодических изданиях.
http://e-vestnik.ru/history/aleksandr_blagoslovennyy_vyatka_11215/#r28
Историческое исследование В.И. Федорова об императоре Александре I и старце Феодоре Томском с доказательствами того, что это один и тот же человек.
Читать: https://k-istine.ru/sants/our_sants_feodor_fedorov_book.htm#1
|
| |
| |
