| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 10 Окт 2021, 20:02 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 7149
Статус: Offline | В ЦАРИЦЫНСКОМ ХРАМЕ УНИЧТОЖИЛИ ФРЕСКИ ЗНАМЕНИТОГО АЛЕКСАНДРА СОКОЛОВА *
Уничтожение произведения искусства или воссоздание исторического прошлого?
В храме иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыне уничтожили фрески знаменитого иконописца А.Соколова. Это иконоборчество или приведение убранства храма к единому стилю?
О том, что происходит, узнала совершенно случайно жена иконописца - художник М.Вишняк. Она привела в храм знакомую, известного московского врача Е.В. Наумову, чтобы показать росписи. И увидела, что фресок нет.
- Мы зашли в храм, и я прямо не могла произнести ни слова. Фресок, написанных Сашей, над двумя клиросами, с композициями «Сотворение Адама и Евы», «Изгнание из рая», «Переход Моисея через Чермное море», «Борьба Иакова с Богом» не было. В храме стояли леса, я видела, как неизвестный мне художник большой кисточкой, масляными красками красил коричневую одежду, наверное, какого-то святого. Масляными красками на том месте, где когда-то были великолепные фрески! Я спросила этого человека: «А как фрески, что с фресками Александра Соколова?» Он сказал: «Их нет. Принято решение о реконструкции росписей в стиле, соответствующем этой архитектуре». - рассказывает М.Вишняк.
Мария хорошо помнит, каким храм был тогда, когда его передали Церкви - все приходилось восстанавливать буквально с нуля. Протоиерей Г.Бреев, который в 1990–2009 гг. был настоятелем храма, принимал активное участие в восстановлении, пригласил А.Соколова расписывать.
- Отец Георгий Бреев - человек духовный, понимающий и любящий настоящее христианское искусство - позвал именно Сашу для того, чтобы тот своей живописью помог людям понимать живую веру Церкви, приобщаться к ней. Как бережно, с вниманием отец Георгий восстанавливал храм, с каким вкусом и знанием дела! - вспоминает М.Вишняк.
И так же Александр откликнулся на его призыв, внимательно размышлял над эскизами, продумывал их. И вот в одночасье их труды перечеркивают. Под вопросом и судьба иконостаса, написанного Соколовым, находящегося в этом храме.
  
Фрески А.Соколова в храме иконы Живоносного Источника
- Ситуация с росписями А.Соколова в очередной раз показала, насколько у нас в стране пренебрежительное отношение к авторству в искусстве и, в частности, в церковном искусстве. Много случаев, когда без всякого согласования искажается облик проектов храмов, которые мы проектировали, используются проекты храмов без разрешения. То есть это не уникальный, пусть и крайне вопиющий, случай, а уже система. Поэтому мы, я и мои коллеги, призываем в очередной раз не пропускать этот удар, а все-таки хоть как-то на него реагировать. Если уже поздно сохранять росписи, по крайней мере важно зафиксировать ситуацию как пример неуважения к авторскому творчеству. Тем более, что речь идет не просто об авторском творчестве, а уже о наследии - о произведениях, которые являются историей развития современного церковного искусства. И подобные истории точно играют против Церкви. Если смотреть глобально, у нас почти нет современного церковного зодчества, нет современной церковной иконы, современного церковного искусства. Есть отдельные личности, которые пытаются что-то делать, не копируя–репродуцируя, а создавая новое, которое вписывается в традицию. Но и то, что было создано или создается ими, в любой момент может быть уничтожено, - говорит А.Анисимов, академик Международной академии архитектуры.
То, что происходит сейчас в храме - воссоздание исторического облика его внутреннего убранства, считает протоиерей Леонид Калинин, председатель Экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации РПЦ. Но семью А.Соколова должны были предупредить.
- Необходимо соблюдать творческую этику. Сам факт произошедшего без уведомления наследников автора, без соблюдения каких-то этических моментов возмутил художественную общественность, в том числе и меня. Проявление подобного неуважения - болезненно. И задним числом уже сложно что-то исправить, хотя, когда в храм приехал сын автора, перед ним извинились, в том числе и работающие там сегодня художники, - говорит протоиерей Л.Калинин.
По словам отца Леонида, храм - памятник архитектуры XVIII-XIX в. и живопись .Соколова стилистически не соответствует этому памятнику. Стилистика росписей Соколова - в тенденции 90-х - начала нулевых, когда почти все храмы старались расписывать в древнерусской традиции. Тогда не смотрели, насколько стилистически живопись соответствует архитектуре.
- Ведь качество живописи - один вопрос (и качество работ А.Соколова никто не будет оспаривать), а стилистическая уместность - другой, не менее важный. Сейчас - время вдумчивого отношения к той же реставрации, на академической, научной основе. И именно в этом ключе, уже в 2020 г., была разработана концепция и созданы такие эскизы воссоздания живописи храма, которые бы были утверждены контролирующей организацией - Мосгорнаследием, - поясняет протоиерей Л.Калинин.
Кроме того, по его словам, само состояние фрески было плачевным и требовалось либо ее восстанавливать, либо переписать. Но стилистически роспись не соответствовала архитектуре, поэтому реставрировать ее никто бы не взялся.
- При этом снаружи храма живопись А.Соколова сохранили, а внутри, в приделах храма, живопись восстанавливается по новому проекту, по найденным историческим образцам, по дошедшим до нашего времени архивным материалам и аналогам. Сейчас исторический облик внутреннего убранства храма восстанавливается корректно с научной точки зрения. И, как это больно ни звучит, при всем моем уважении к творчеству замечательного автора, в сложившейся ситуации не могло быть принято другого решения. - добавляет отец Леонид.
Какая судьба ожидает существующий в храме иконостас, созданный все в те же 90-е? Протоиерей считает, что он не может быть просто разобран и куда-то увезен без согласия наследников Соколова. Сейчас с ними ведутся переговоры, в которых участвует Мосгорнаследие. Скорее всего, иконостас будет перенесен в один из новых, строящихся в Москве храмов, где стилистка его икон как раз будет уместна. Существует немало древних храмов, в которых прекрасно уживаются росписи, сделанные в разные времена и, соответственно, в разных стилях.
- Но никогда, ни в одном храме вы не увидите, что стили идут от поздних к ранним. Каждый век добавлял свой новый худ. стиль. А здесь у нас - храм достаточно поздний, а живопись в древней стилистике, хоть и сделана в новое время. В 90-е годы ХХ в. иконописцы выбирали именно эту, древнерусскую эпоху, поскольку была потребность вернуться к истокам. Очень распространенным до сих пор является «новогреческий» псевдовизантийский стиль, который иногда совершенно неуместен в русских храмах. Сейчас мы пережили этот своеобразный период неофитства, когда звучала идея, что неважно, какой эпохи храм, важно, чтобы живопись была сделана в древней традиции. Но эта позиция привела к фактическому истреблению живописи XIX и XVIII вв. Да, в храме иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыно практически росписей к 90-м годам не осталось, но все-таки были некоторые фрагменты, по которым можно было воссоздать.Но, повторяю, 90-е годы - это было другое время и речи о научной реставрации тогда не шло. Росписи А.Соколова - это история церковного искусства нового времени. Вот поэтому мы договорились о том, чтобы все, что было отфотографировано, вошло бы в книгу о храме. В ней будет рассказываться, в каком чудовищном состоянии храм был при его передаче Церкви, как велась работа по росписям А.Соколовым. А потом будет объяснено, почему решили переписать живопись. И это будет понятно, наглядно и абсолютно корректно со всех точек зрения.
Почему же Экспертный совет по церковному искусству, архитектуре и реставрации РПЦ и его председатель были не в курсе того, что происходит с росписями А.Соколова, и рефлексия по этому поводу появилась позднее? Как объясняет протоиерей Л.Калинин, проект реставрации Мосгорнаследие подало в Экспертный совет во времена локдауна и не было возможности, как обычно, поехать на место, согласовать детали. Причем в поданном проекте ни слова не говорилось о фресках А.Соколова.
- Хотя сам проект не вызвал каких-либо сомнений с точки зрения академической реставрационной науки - он абсолютно соответствует образу храма, той эпохи, в которую он был построен, но всегда должно быть уважение к автору, художнику, и жалко, что так получилось, что приходится все осмыслять и объяснять задним числом. Надеюсь, что никогда больше в таком виде ситуация не повторится, о чем я официально заявил и представителям Мосгорнаследия, и тем, кто непосредственно курирует росписи. Надеюсь, что мы будем более жестко отслеживать подобные вещи. И, в случае необходимости восстановления исторического облика памятника, мы все равно будем настаивать на воссоздании первоначальных росписей. Ведь уважительное отношение должно быть ко всем: и, конечно, по отношению к тем художникам, которые расписывали храмы 100–200 и более лет назад. - говорит протоиерей Л.Калинин.
- К сожалению, то, что уничтожаются росписи мастера такого уровня, как А.Соколов, говорит о том, что у нас в Церкви укрепилось отношение к иконописцам просто как к ремесленникам. Маляр, красящий стены, или художник, их расписывающий, воспринимаются равнозначно. Многие так прямо и говорят, что церковная живопись - это не искусство, а просто благочестивое ремесло. Это не первый случай уничтожения авторских росписей. Просто этот случай уже вопиющий, уже история искусства, причем не только церковного, но и в целом российского. Его труды - во всех альбомах по современной иконописи. А.Соколов - один из тех, кто начинал возрождение церковного изобразительного искусства еще в 80-х гг. И таких людей немного, максимум можно назвать 10 имен, и некоторых уже нет в живых, как и самого Александра. Уничтожение его росписей говорит о нежелании знать собственную историю. Как-то на выставке А.Соколова представители Третьяковской галереи сказали, что пока галерея не закупает работы современных церковных художников, но когда это настанет, первыми будут куплены работы Соколова.
Раньше никогда так быстро не переписывали имеющиеся росписи. Могли переписывать лет через 100, 200, и то в случае, когда они сильно закоптились. Но в XXI в. есть технологии, которые позволяют благополучно очищать, реставрировать и сохранять уже имеющееся. Интересно, что в храме в Царицыно Соколовым написаны композиции на сюжеты из Ветхого Завета. У нас в целом немного храмов с такими росписями, и уже тем более сделанными в 90-е годы XX в. В то время и образцов никаких не было, уже потом их стали исследовать, публиковать. То есть речь об оригинальной с точки зрения композиции росписи, разработанной художником, который, действительно, был богословски мыслящим человеком. Он умел не только создавать глубокие росписи, но и глубоко рассуждать о церковном искусстве, вообще о Церкви, об истории, о красоте. Подобного рода практика - уничтожение грамотно написанных, красивых образов - своего рода иконоборчество. Разговоры о том, что росписи Соколова убрали для того, чтобы в итоге привести внутреннее убранство храма к единому стилю, кажутся странными. В каком едином стиле? Где у нас единый стиль? Чтобы понять это, можно зайти в любой храм, и в новый, и в древний, где разнообразие стилей появилось в течение веков. Но вот возьмем недавно построенный и украшенный главный храм Вооруженных сил России - чего там только нет: и элементы древнерусской традиции, и соцреализма, и тенденции современного искусства. - считает искусствовед И.Языкова, член Экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации РПЦ.
А.М. Соколов (1959-2015) - известный иконописец, один из тех, кто стоял у истоков возрождения современного церковного искусства. Участвовал в восстановлении Свято-Данилова монастыря. Его иконы находятся в разных уголках мира, в том числе - в часовне Иверской иконы Божией Матери у Воскресенских ворот, ведущих на Красную пл. Написанная им в 1993 г. и подаренная в Серпуховский Высоцкий монастырь икона «Неупиваемая Чаша» почитается во всей России как чудотворная.
Оксана Головко
11.09. 2021. Правмир
https://www.pravmir.ru/zakrasi....okolova
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 10 Окт 2021, 21:12 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7149
Статус: Offline | АЛЕКСАНДР СОКОЛОВ: ИКОНОПИСЬ - УДЕЛ МАРГИНАЛОВ
28 февраля 2015 г. на 55-м году жизни, после тяжелой болезни скончался один из самых известных иконописцев России.
Родился в 1960 г. В 1972–1978 гг. обучался в Московской художественной школе при Академии художеств. Учился в Московском высшем художественно-промышленном училище (бывшее Строгановское) - ныне Московская гос. художественно-промышленная академия им. С. Г. Строганова. Участвовал в восстановлении Свято-Данилова монастыря, в росписи храмов вмц. Параскевы в с. Пятница Владимирской обл., Св. Иоанна Богослова в Москве, деревянного храма в с. Сукава Японии, храмов в США, Польше. Преподавал иконопись в России и в Японии. Жил и работал в Москве. Был женат на художнице М.Вишняк, четверо детей.
- Какая иконописная манера Вам ближе?
- Я исповедую принцип председателя Мао: пусть цветут 100 цветов. Выбирать, считаю, не стоит: дух дышит, где хочет. Знаменитый реставратор Адольф Овчинников как-то сказал: «Когда мы только начинали работать в реставрации, нам подавай только домонгольский период, а теперь извиняемся перед XVIII в.». Настоящие образы встречаются в разные времена. Так же, как и некачественные. Я один раз видел икону, написанную Феофаном Затворником, – это кошмар, отсутствие вкуса! Поражает контраст между его высоким духовно-аскетическим опытом в литературе, в его жизни, и художественной нечуткостью в иконописи.
- Все ругают копирование образцов. А как писать? Как найти путь, чтобы не уйти только в «реализацию я», либо – безличное копирование?
- Думаю, что лучше, конечно, человеку сидеть и копировать иконы и зарабатывать деньги, чем писать противоположного свойства предметы. Все-таки это как-то приобщает к Церкви. По большому же счету тиражирование, копирование – это очень плохо, поскольку снижает и уровень требований к иконе, и искажает ее понимание. И вообще, главная беда современного церковного искусства – невзыскательный вкус заказчиков, потребителей. Им главное – размер, сюжет. От иконы никто не ждет того, чтобы она была Божественным образом. Редких настоящих ценителей - священников, епископов – можно по пальцам перечесть, а потому они не могут оказывать серьезное воздействие на печальную ситуацию. Процветает производство предметов культа, а церковное искусство - сакральное, духовное – остается уделом маргиналов.
- Маргиналов – в каком смысле?
- Церковное искусство, с одной стороны – элитарное: по определению, человек должен много знать и понимать. С другой стороны – маргинальное. Это удел тех, кто точно не будет «хозяином жизни». При этом церковное искусство открыто всем, но не всем нужно.
- Как же иконописцу не стать «штамповщиком»?
- Образовываться. Читать книжки. И стараться как можно меньше делать и поступков, и икон – неосознанно. Как говорил мой очень хороший друг, церковный ювелир Марк Лозинский: «Люди живут и умирают, не приходя в сознание». Когда я решил, что мне надо креститься, наш друг семьи, философ, исследователь античной философии, позвал меня к себе. После серьезной беседы он сказал: «Ну ладно, крестись!». На мое насмешливое «спасибо» заметил: «Не смейся. Понимаешь, ситуация бывает такая, что люди, приходящие в Церковь, думают, что они купили билет и сели в поезд, а дальше можно быть спокойным, что до конечной станции тебя довезут. Такая установка неприемлема».
- Когда Вы первый раз сознательно увидели икону?
- Мне было лет 14-15, я учился в Московской средней худ. школе при АХ. Она тогда находилась в Лаврушинском пер., напротив Третьяковской галереи. Помню свои ощущения, когда входил в зал, где висел Звенигородский Спас Рублева: мурашки по телу. Безо всякой экзальтации, на которую, наверное, не способен совсем, я чувствовал свет, исходивший от иконы и воспринимал ее именно как Явление. А незадолго до этой встречи я прочел Библию – по порядку – сначала Ветхий Завет, потом – Новый. Библию, напечатанную на тонкой папиросной бумаге, привезла из-за границы тетя .А в 16 лет – крестился. Была, видимо, юношеская тоска, необходимость понять смысл жизни. Причем в острой форме: если нет смысла, то зачем жить? Это происходило не только со мной: что-то было в атмосфере, заставляющее людей искать выход из совершенно бессмысленной действительности. Потом я много встречал людей моего поколения (мне 52 года), которые в это время пришли в Церковь. Крестившись, я стал задумываться о том, что надо бы попытаться написать икону. Но до окончания школы не успел. Потом пошел в армию, а точнее, во флот. В ноябре 1980-го демобилизовался и сразу же женился. А в декабре написал первую икону (доску для нее заготовил еще на службе). Это был список иконы св. Параскевы из Покровского собора на Рогожском кладбище. Икона не сохранилась, зато вторая - «Не рыдай, Мене, Мати» - хранится у нас дома.
- Что для Вас иконопись?
- Сначала было ощущение от встречи с иконой. Хотелось знать больше, понять. До осмысления, что такое икона, было еще далеко.Только в процессе работы, спустя какое-то время, я стал думать, как иконопись внутренне связана с жизнью Церкви, с христианской философией. И вот только теперь мое понимание, что такое икона и для чего она, только-только начало формироваться. Первое чувство, когда только начинал, было юношески-примитивным: я думал, что своим талантом мог бы послужить Церкви и людям. А потом появилось понимание совершенно другое, что это не служение Церкви и людям, а просто – путь. Аскетическая практика. Человек может заниматься формированием своей собственной души, выполняя какое-то делание. Не хочу никого обижать, но часто люди, занимающиеся иконописью, производят предметы культа. С благородной целью – украсить храм, дать людям средство для молитвы и, что тоже достойно, на мой взгляд, заработать денег себе на жизнь. Но в идеале, это все должно быть второстепенным. А главная цель – формирование собственной души. Если человек занимается церковным искусством, он настраивается на Божественную гармонию.
- Где учились и у кого?
- Главный учитель - мой духовник и духовник супруги отец А.Яковин, который служил в деревне Пятница Владимирской обл. Он погиб 10 лет назад. Для меня, как и для многих иконописцев, он был знатоком №1 в области древнерусского церковного искусства, понимал и ценил его. Причем сам отец Анатолий не был художником. Но он так обустроил свой деревянный храм (построенный, кстати, в 1925 г., в момент гонений на Церковь), что для меня это сейчас – эталон внутреннего убранства церкви. Там работали многие современные иконописцы. В том числе и я имел такую счастливую возможность. Отец Анатолий мне всячески помогал, поддерживал. Когда мы с женой только поженились, у нас ничего не было: ни жилья, ни денег, ни работы. И отец Анатолий давал мне работу - писать списки с икон - причем обязательно интересную, творческую, чтобы думать о том, что ты делаешь, понимать. В обучении технике мне в свое время очень помог человек, ныне покойный, иконописец Б.Андреев. С ним меня познакомила тетя, та самая, что привезла мне Библию. Тетя вообще в моей жизни сыграла большую роль. Она меня когда-то в худ. школу отвела, а потом, когда я решил креститься, проконтролировала, чтобы все было сознательно и осознанно. Хотя сама еще была тогда некрещеная. Б.Андреев был в худ. научно-реставрационном центре им. академика И.Грабаря реставратором и полуподпольно писал иконы. В те годы еще существовала статья в УК «Производство предметов культа» (4 года с конфискацией имущества), оставшаяся от 20-х годов, хотя на практике в 70-80-е годы она не применялась.
Я тоже начал работать в центре Грабаря. Сначала, месяц, агентом по снабжению, а затем - в библиотеке, хранителем музейных экспонатов. Помогал организовывать выставки, нечто вроде «Плакаты первых пятилеток». Главное, у меня была возможность пользоваться библиотекой центра Грабаря, где было много интересных материалов, в том числе даже не опубликованных, в машинописном виде, переводы книг по технике средневекового искусства, по иконописи. В центре работает А.Овчинников, разработавший доскональную и правильную технологию иконописи. Он еще в то время большое внимание уделял и тому, что в сакральном искусстве всем технологичным процессам необходимо придавать особый смысл. Год я проработал в центре Грабаря, потом поступил в Строгановку, где меня учили реставрации, технологии, копированию. С благодарностью вспоминаю замечательного педагога-технолога, художника-монументалиста А.А. Комарова, автора грамотного учебника по монументальной живописи. 2 года учебы дали мне очень-очень много. Можно было продолжать учиться и дальше, но в 1983 г. Церкви вернули Свято-Данилов монастырь, его начали восстанавливать и туда Патриархом был направлен знаменитый иконописец отец Зинон (Теодор). И я год проработал с ним в Свято-Даниловом монастыре.
- Если брать учителей в жизненном, духовном плане, кого назовете?
- Опять же – отца Анатолия. После его смерти мы стали тесно общаться с митрополитом Антонием Сурожским (Блюмом). Она писала его портрет – единственный прижизненный. Он тогда уже был немощен, перестал сам приезжать в Россию, и мы несколько раз всей семьей, с детьми, отправлялись к нему. Что он важного говорил людям, есть в его книжках. Хотя, на самом деле, он ни одной не написал. Все его издания – с диктофона записанные беседы. Когда ему однажды кто-то принес на подпись книгу, он сказал: «Представляете, я понятия не имею о том, что в этой книге». Владыка не раз говорил: «Я не могу отвечать за все, что написано в этих книгах». А в одной беседе с нами он произнес: «Имейте в виду: то, что я сейчас скажу, не нужно разносить дальше. Это мое мнение, которое может быть для кого-то соблазнительным». И высказался по богословскому вопросу.
Также 6 лет я каждый год ездил в Америку, к протоиерею В.Потапову, настоятелю кафедрального собора св. Иоанна Крестителя в Вашингтоне, который почти 30 лет вел православные передачи на «Голосе Америки». Когда мы с женой впервые увидели отца Виктора, услышали первые произнесенные им фразы, мы ахнули: он оказался удивительно похожим на отца Анатолия! Его храм к моменту нашего знакомства был настолько ухожен, что трудно было придумать, что еще там можно сделать. В результате я сделал мозаики на фасадах храма, мозаики и росписи в часовню на приходском кладбище. Сейчас он остается духовно близким для нас человеком. К сожалению, видимся мы редко.
- Вы автор чтимой иконы «Неупиваемая Чаша», которая находится в Высоцком монастыре в подмосковном Серпухове. Что такое чудотворная икона?
Как это происходит – сказать не могу. Чудо – это не феномен, то есть не нечто необъяснимое с научной точки зрения. Чудо - то, что оказывает воздействие на душу, а естественным путем или сверхъестественным, не так важно. Если все проходит без каких-то последствий для человеческих душ, остается только пожать плечами и констатировать: «Ну, вот был случай». Для человека, который участвует в таинствах Церкви, чудеса обычны. Если мы верим в чудо, что хлеб и вино превращаются в Плоть и Кровь Бога, верим, что через Причастие сами приобщаемся к Вечной Жизни, – это гораздо больше, чем исцеление какой-нибудь физической немощи.
- Ответственность есть, что написали чудотворную икону?
- Да, ответственность увеличивается, но не из-за конкретной иконы, а из-за возраста, осознания того, что с каждым годом времени остается меньше. Как-то, когда еще жив был мой духовник, я раздумывал, согласиться мне или не согласиться на один заказ, выполняя который я бы делал не совсем то, что мне хотелось. На что отец Анатолий мне сказал: «Тебе сколько лет-то? (а мне было за 40). Зачем тратить время на то, что тебе не хочется делать?» Для меня ответственность больше вот в этом: стараться не делать то, что не по совести…
- Любимые иконы, образы, которые предпочитаете писать, у Вас есть?
- Мне нравится иконография иконы Корсунской Божией Матери, и так сложилось, что я несколько раз писал ее. Очень много раз писал Нерукотворный Образ. Но это протоикона, поэтому имеет смысл вновь и вновь возвращаться к ней, чтобы увидеть самого себя, куда ты пришел или не пришел. Постоянно пишу свт. Николая. Он всегда узнаваем и его интересно писать. Не очень люблю изображать святых, не имея хорошего образца, если есть только абстрактный лик, непонятно, как святой выглядел и мало информации, мало сведений. Получается, что создаешь условное изображение. Гораздо интереснее писать святого, память о котором сохранилась и бережно передается, или есть фотографии. Я не раз писал по фотографиям св. Иоанна Кронштадтского, новомучеников. Для меня важно передать индивидуальные черты святых, освященные Божественным светом.
- Что интереснее - монументальная церковная живопись или иконопись?
- Я люблю делать все, и особенно то, что не умею. Часто берусь за то, что никогда не пробовал, – из такого спортивного интереса. Это дает мне силы, вдохновение. Хотя я могу смиренно и бесконечно повторять и повторять привычную работу, как музыкант, бесконечное число раз играющий произведения Баха или Моцарта. Это здорово. А бывает, надо сделать что-то новое, например, расписать стену. Хотя сейчас это и физически уже тяжело и требует воли: надо себя понуждать, рано вставать, много работать. Нужна дисциплина и взаимодействие с людьми. Руководить росписью, расписывать в команде - отдельная тяжелая профессия. Потому сейчас я расписываю один - храм Казанской Божией Матери в подмосковной деревне Пучково. Есть много вещей, которые я люблю делать: резать по дереву, по камню. Очень люблю эллинское и египетское искусство. И не будь я иконописец, затеял бы какую-нибудь веселую роспись…
- Чем процесс написания иконы отличается от процесса написания картины?
- Процесс иконописи регламентирован. Через каждое действие, через повторение каких-то формул, символов человек приобщается к тому, что он делает. В идеале работа иконописца должна быть осмысленным служением, причем смыслом наполняется каждый шаг, начиная с выбора материала. У меня есть опыт, когда я из бревна вырубал доску, готовил и писал икону. Все имеет значение, в том числе и приготовление краски: собирание материалов, растирание. Просто купить краску в банке – другое. Упускаешь в этом случае очень много полезного для души. Много важного содержится в самом технологическом процессе. У отца Павла Флоренского описано символическое значения каждого результата работы иконописца. Материальное делание с духовным очень связаны. В реальности все, о чем я говорю, получается осуществлять лишь частично.
- Два художника в семье: с супругой критикуете друг друга, советуетесь?
- Мне требуется поддержка, и я советуюсь со всеми: с детьми, с женой, со знакомыми, как понимающими, так и не понимающими. Ведь я работаю для людей, и мне необходим такой универсальный взгляд. И по природе я конформист, способен к компромиссу. А жена, она – творит, ей замечания лучше не делать. Да и нет смысла: она самовыражается, какие тут могут быть замечания?Так что творческих споров у нас не возникает: я пишу свое, жена – свое. Ну, еще я ношу ей этюдник, готовлю дощечки (она любит на дощечках писать). И делаю все рамы для ее картин.
- День начинается с мастерской?
- Утром я обычно на объекте, затем еду в мастерскую, где мы как раз работаем с женой. Вечером обычно смотрим вместе кино. Так происходит последние 5 лет. Раньше ни телевизора не было, ни видео. Потом у всех детей появились компьютеры, и мы решили себе купить dvd. А выросли дети без телевизора. Но не потому, что им категорически запрещалось! Они могли сходить к соседям, посмотреть что-то по своему выбору. Мы и сами ходили к соседям иногда смотреть телевизор. Просто иметь его дома невозможно: насилие над личностью, поскольку он буквально «затягивает», причем всякой ерундой.
- Дети – не художники?
- Старшая дочка закончила истфак МГУ, вышла замуж за скульптора, который занимается резьбой иконостасов, и помогает ему. Она может и золотить, и рисовать. Но у нее трое маленьких детей. Другая дочка по образованию - дизайнер одежды. Тоже умеет золотить. Вот сейчас мне золотит для храма – подрабатывает. Сын Ваня может все – лепить, рисовать, но он лепит котлеты. Он – повар. Жена как-то попросила: «Вань, свари борщ, ты же повар». На что последовал ответ: «Нет, не буду. Повар – это не то, что вы думаете!». Младший сын тоже подрабатывает у меня в мастерской, но он компьютерщик и видит себя в этом .Я считаю, что мы много чего неправильного допустили в их воспитании. Но то, что они сами себе выбрали путь и сами идут по нему, – это нормально.
- Дети выросли и не перестали ходить в храм?
- Они ходят в храм, но для них это не то, что для нас. То, что не куплено дорогой ценой, обычно не ценится. А они с самого детства в церковной жизни, для них все естественно, спокойно, просто, без откровений. Думаю, что у каждого еще впереди настоящее открытие Бога.
- Как насчет большой семьи и проблемы с самореализацией: часто приходилось делать что-то для заработка?
- У меня кризис среднего возраста, который продолжается вот уже 10 лет. Я очень хочу завязать с этими заказными работами и сделать что-нибудь для себя. То, что мне хочется. Но пока получается только эпизодически. Дети не совсем независимы. Только с этого года они перестали просто так получать деньги. Так что никогда не было свободы делать то, что хочешь. Мне есть, куда рваться, о чем мечтать.
- Возникают ситуации, когда кажется, что все идет не так, как надо, опускаются руки, состояние близкое к депрессивному?
- Не было лет с 16. Да и тогда – только после активных дружеских посиделок.На самом деле я счастливый человек, у меня чудесная жена, без которой себя не мыслю. Мы с ней – одно целое. Бывает, конечно, можем поругаться. Она у меня казачка, выросшая на Кавказе, с соответствующим темпераментом. Какая уж тут депрессия!
Оксана Головко
27.02. 2015. Правмир
https://www.pravmir.ru/aleksandr-sokolov-ikonopis-udel-marginalov/
Выставка памяти иконописца Александра Соколова
|
| |
| |
