| Валентина_Кочерова | Дата: Суббота, 29 Дек 2012, 18:41 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 7164
Статус: Offline | Мартовское мироощущение Олега Погудина
Серебряный голос России, признанный мастер исполнения романсов, лирических и народных песен дал в Ижевске сольный концерт.
Погудин удивительно несовременен и на сцене, и в жизни – сдержан, интеллигентен, щепетилен в вопросах вкуса, артистократически изящен и будто приподнят над суетой повседневности. О нём безо всякой иронии можно сказать – нравственный артист. И именно в этом, а не в дивного тембра теноре, его настоящая сила и притягательность. Второго такого посланца Серебряного века на нашей сцене нет, и не известно, будет ли когда-нибудь ещё.
Гастрольный марафон
Ещё не начав интервью, Погудин переставляет стул подальше от окна: ему кажется, что в раму немного поддувает. Разговор начинается сам собой.
- Поездки по России с её плохими дорогами и транспортом, со сквозняками в концертных залах и гостиницах для вас, обладателя серебряных связок, наверное, постоянный экстрим?
- Рискую, действительно, каждый раз. Навредить могут пыль в поезде, которая раздражает лёгкие и связки, сквозняки в гостинице. Кондиционеры – это совсем беда. И, кажется, так в России было всегда. Ещё Александр Вертинский очень жёстко описывал гастрольную жизнь российского музыканта, когда с губ на концерте срываются клубы морозного пара.
У меня в райдере нет ни требования люксовых автомобилей, ни эксклюзивной еды, но есть условие, что если в концертном зале температура меньше 20 градусов, то я не пою. Ещё обязательные требования – чистота и тишина в гостинице. Иногда даже приходится просить, чтобы переселили в другой отель. И это не капризы и не причуды, а основы профессии. Это как каска для строителя. Жаль, что сегодня это нужно объяснять. Исполнительская культура за последнее время серьёзно деградировала, а в эстраде она просто рухнула. Культура приёма артистов тоже снизилась – в значительной мере по вине попсовых артистов, которым всё равно, что происходит с их голосом. Они под фонограмму могут отработать и два, и три выступления в день…
- У вас на случай жестокой простуды фонограмма не припасена?
- Ни в коем случае. Однажды я заболел в Благовещенске и перед следующим концертом в Иркутске не мог издать ни звука – связки не смыкались. Нужно было возвращаться домой. Но я подумал: когда ещё доведётся в Иркутске петь? Доктора обкололи меня капельницами, я проглотил ударную дозу антибиотиков, - и этого хватило, чтобы два часа продержаться на сцене. Самое сложное в такой ситуации – не дать зрителю догадаться, что ты не здоров.
Знаете, чтобы справляться со всеми сложностями гастролей, певец или танцовщик должен быть таким же здоровым, как спортсмен или даже как космонавт.
Солнце над грязью
- Вы поёте русские песни, итальянские, немецкие, французские. А есть ли у вас интерес к традиционной песне народов России?
- Я вижу, как в регионах поддерживают национальную культуру, и у меня это даже вызывает зависть, потому что русская культура такой поддержки не имеет. На главных телеканалах национальных республик без проблем можно услышать народную песню на национальном языке (я убедился в этом и в Удмуртии, и в Татарстане, и в других регионах), а на Первом канале русскую народную песню в серьёзном исполнении услышать невозможно. Вместо неё там – непрекращающийся кошмар, почти беспросветный.
Сложилась дикая ситуация, что в России необходимо отстаивать русскую песню. Ведь в Удмуртии наверняка поддерживают на государственном уровне коллективы, которые исполняют и сохраняют удмуртскую песню. А от российского государства нет никакой поддержки русской песне. За всю мою творческую жизнь мне ни единого раза не помогал никто из официальных лиц. Поддерживает только публика.
Для меня это – боль, потому что я русский артист по рождению, по восприятию жизни, по своей культуре. Когда я обращаюсь к французской или итальянской песне, я это делаю только для того, чтобы внести новую краску в концерт. Я много путешествую, хорошо знаю Италию, Францию, Германию. Знаю те места, которые упоминаются в песнях. Я специально ходил по ним, смотрел, впитывал их энергию, атмосферу, чтобы присвоить себе право петь о них…
- То есть, чтобы позволить себе исполнять песенку про «Два сольди», вы изучали жизнь небогатых итальянских кварталов?
- Да, я исходил много мест в Риме и Неаполе, в том числе таких, где после заката лучше в одиночку не появляться. Нужно быть знакомым с тем, о чём ты поешь.
- В таком случае, есть ли для вас какое-то место или какое-то явление, которое стало для вас внутренним доказательством того, что вы понимаете русскую душу и имеете право петь главные русские песни?
- Спасибо за этот вопрос. Наверное, острое ощущение России появлялось у меня не единожды и в разных местах. Но есть одна вещь… Я очень люблю месяц март, когда солнце начинает переламывать сопротивление зимы. И хотя на улицах может быть грязно, в воздухе появляется поразительное ощущение свежести. Это состояние, когда снег раскисает, а в просвете между тучами – солнце, юное и чистое! Мне кажется, для русского человека переживание прихода весны - это что-то особенное. Преодоление слякоти, и восторг от нового солнца – как метафора мироощущения. В этой атмосфере постигается что-то самое главное в русской культуре – в литературе, в музыке. И за те два дня, что провёл в Ижевске, я это очень точно чувствовал. Я думал: да, вокруг чёрный снег нашей бытовой неустроенности, бедности, но если его соскрести, то под этим засияет что-то невообразимо прекрасное, томительное и притягательное.
И очень важна для меня православная церковь. В любых своих путешествиях я первым делом ищу глазами храм.
Человек в чёрном
- Ну, ижевские храмы вы наверняка видели.
- Да! Они прекрасны. Здесь я вообще как дома. Корни моей семьи – в Вятке. И в Поволжье, в том числе и в Удмуртии, много Погудиных (наверняка и на этом концерте они были). Из этих же мест (из Вятской губернии) родом семья Шаляпина, а также замечательный бас Большого театра Ведерников, и ещё немало поющих людей, заряжённых мощнейшей русской песенной традицией. Я сам родился в Ленинграде, но когда впервые приехал в Поволжье с гастролями, то поразился тому, насколько мы с людьми этого края похожи – и на уровне менталитета, и даже внешне.
- Вот как раз о внешнем облике… На сцене вы всегда одеты подчёркнуто элегантно: фрак, смокинг. Почему вам, молодому мужчине, важно выглядеть так серьёзно? Неужели романс будет звучать хуже, если вы выйдете на сцену в хороших джинсах и белой рубашке?
- Когда мне было 18-20 лет и я учился в США и был зачарован какими-то вещами, связанными с западной материальной культурой, я ходил в джинсах. И это было нормально. От юности ведь не требуется соблюдения каких-то правил, там важны только талант и искренность.
Сейчас я джинсы уже не надену. Но и фрак перестал быть свидетельством элитарности, принадлежности к высокой культуре. Во фраках на сцену сегодня выходит кто ни попадя. Даже в баре сомнительного содержания вы можете увидеть исполнителя во фраке.
Но для меня фрак – связь с культурной традицией Серебряного века, которую я поддерживаю (лирическая песня и все высокие романсы родом именно из той эпохи). И ещё одна важная вещь: костюм не должен мешать тому, что происходит с душою поющего. Мой репертуар – это песни, которые в первую очередь требуют правды и искренности, определённой душевной работы. Романс и лирическая песня – это, прежде всего, искусство атмосферы. И здесь после голоса, музыкальности и интонации самым важным оказываются глаза и руки артиста. А глаза и руки выразительнее всего говорят на фоне чёрного костюма. Эта формула гениальнее всего воплотилась у Эдит Пиаф, которая на сцену выходила в простом чёрном платье. От её лица и рук глаз не оторвать! С тех пор это уже своего рода униформа. И я продолжаю эту традицию, потому что ищу совершенства.
Алиса Чудова
http://www.izvestiaur.ru/culture/354791.html
|
| |
| |
