Олег Погудин - Неповторимый талант России
menu
[ Правила форума · Обновленные темы · Новые сообщения · Участники · ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум » Размышления » О других интересных или важных событиях » ДОМАШНЯЯ БИБЛИОТЕКА
ДОМАШНЯЯ БИБЛИОТЕКА
Валентина_КочероваДата: Среда, 11 Дек 2013, 20:24 | Сообщение # 1
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Online

Много ли мы знаем об истории нашего государства? Одно мы знаем точно: история переписывалась множество раз и трактовалась в зависимости от того, кто стоял у власти в тот или иной момент. Однако самое интересное в истории - не гос. строй и не войны, протекавшие внутри государства и на его границах. Самое интересное - это личности, творившие историю, и жизненные пути этих личностей. Мы узнаём о непростой любви графа Шереметьева и П.Жемчуговой - лучшей актрисы его театра, принадлежавшей к крепостному сословию; о долгой и незаурядной жизни Н.П. Голицыной - прообразе Пиковой Дамы Пушкина; об истории восхождения звезды Иды Рубинштейн, осиротевшей в раннем детстве; и о многих других личностях, которые так или иначе оказали влияние на ход истории России.  Л.Третьяковой удивительным образом удаётся погрузить читателя в атмосферу времени, о котором она пишет, показать жизнь своих героев - реальных людей, живших в прошлом - так, как будто она сама прошла с ними через все перепетии их судьбы. Она не просто рассказывает, она учит чувствовать то время.


17 новелл о судьбах женщин , от красоток парижских кабаре до герцогини Виндзорской и Екатерины Великой. Все они добивались своего счастья. Разве есть у нас задача главнее в этой жизни? Многое им удавалось, но ни одной - от императрицы до содержанки - не было дано избежать ударов судьбы.


Эта книга посвящена женщинам. Трудные судьбы прекрасных дам, убеждают: умение оставаться сильными перед неизбежными испытаниями, решимость, с которой они ищут свое счастье, пригодились им гораздо больше, чем их прославленная красота.


Современная писательница Л.Колосова свой новый сборник посвятила неожиданностям и маленьким происшествиям, которые по факту оказываются очень большими. Сборник условно состоит из 3-х глав, но вся книга объединена одной идеей: как нечаянные встречи меняют наше отношение к происходящим событиям и друг к другу. Как случайные обстоятельства и, казалось бы, незначительные события меняют нашу жизнь и заставляют посмотреть на людей и на их поступки под иным ракурсом, как самая простая и незначительная вещь может вызвать бурю эмоций и позволяет увидеть свою жизнь, наполненную бессмысленными тревогами, счастливой.

Отрывок из книги:
Встречи
Живя в Петербурге всю жизнь, я не могу похвастаться тем, что на каждом шагу и повсюду встречала на улицах города знаменитых людей: артистов, музыкантов, писателей, ученых с мировым именем и политиков - нет, этого не было, но согласитесь, что с этими людьми встречи возможны, ведь, по сути, мы - соседи. и, все-таки, был случай вот как раз-то в моей квартире оказался персонаж культового рассказа Н.В. Гоголя - Нос майора Ковалева. И как он только забрел в Купчино? А на углу Невского и ул. Рубенштейна я нос к носу столкнулась с А.Фрейндлих, но не актрисой, а просто маленькой пожилой женщиной. Хотелось помочь донести ей сумку.. А на Владимирском, на углу с Колокольной повстречался мне "Андерсен" - актер Мигицко, и если бы рядом оказались озорные мальчишки из 60-х, то они бы обязательно закричали бы "Дяденька, достань воробышка!" А как-то раз на Невском, у собора св.Екатерины, где художники продают свои работы, подошла ко мне несравненная С.Крючкова со своим маленьким "рыжиком". Она подошла к моему мольберту и некоторое время рассматривала работы, но не купила. Были непростые 90-тые... А как-то раз на Литейном, там, где под арку вход в музей А.Ахматовой, встретился мне трогательный ОЛЕГ ПОГУДИН. Он мечтательно шел по тротуару, никого не замечая... А на Невском: на троллейбусной остановке, на углу Марата, стоял, в надвинутой на лоб кепке, в больших темных очках, кутаясь в кашне, великий артист Н.Трофимов. Казалось бы - человек-невидимка, но нет, люди узнавали его и по-доброму улыбались...
Тогда, в середине 70-х, я совершенно не знала, кто такой Довлатов, да и откуда мне, студентке Политеха - было знать о нем...
http://iknigi.net/avtor-lyudmila-kolosova/


Книга потомка знаменитого дворянского рода, ученого-филолога О.С. Муравьевой предоставляет возможность совершить увлекательное путешествие в Россию ХIХ в., познакомиться с жизнью лучших дворянских семей, почерпнуть много интересного и полезного из их опыта воспитания детей. Известно, какие незаурядные личности вырастали порой в дворянских семьях: высокий интеллект и душевная тонкость уживались в них с бесстрашием и твердостью духа, блестящие успехи на военном или служебном поприще сочетались с кристальной честностью и благородством. Как мужчины, так и женщины проявляли редкую способность ладить с окружающими, сохранять достоинство в любой ситуации, быть мужественными и стойкими перед лицом испытаний. О.С. Муравьева подробно описывает тот идеал, на достижение которого ориентировали дворянских детей, демонстрирует приемы и методы, с помощью которых развивались в них необходимые качества. В книге много увлекательных выдержек из мемуаров, писем, дневников дворян позапрошлого столетия, которые помогают лучше понять, как привитые им в детстве принципы реализовывались в реальной жизни, несмотря на любые разочарования и невзгоды.
https://www.litres.ru/olga-mu....=987239


Уколовы первые в сере­дине 1980-х годов начали исследование биографии и творчества Б.Фомина, провели о нем серию вечеров, радиопередач на Всесо­юзном радио, Маяке, радио "Собеседник", опубликовали ряд очерков и статей в отечественной прессе, выпустили на фирме "Мелодия" 1-ю посвященную Фомину пластинку. Итогом этой многолетней ра­боты стала данная книга - первая обстоятельная биография выдающегося русского музыканта и замечательного человека, волнующая своей суровой, подчас трагической судьбой. В ее основу легли долгие поиски в архивах и библиотеках, редчайшие документы и фотографии, бесчисленные беседы с родными и близкими Б.И. Фомина, с его коллегами по творчеству. Помимо всемирно известных его романсов "Только раз", "Дорогой длинною", "Изумруд" и т.п. в книгу вошло и много незаслуженно забытых, ждущих своего возрождения. Они печатаются либо по редким старинным изданиям, либо по рукописям. Представлены и другие жанры фоминского творчества, в том числе, фронтовые песни и знаменитый "Саша". Книга издается к 100-ле­тию со дня рождения Б.И. Фомина. Книга имеет подарочный вид, впервые публикует обстоятельную биографию, фотографии и 36 лучших фоминских романсов.

Оглавление книги:
1 Путь к Фомину
2 Таким помнят
3 В Петербурге на Саперной
4. Под колесами истории
5. Летучая мышь
6. На фронтах Гражданской
7. Первый шлягер
8. О танцев к балету
9. В салонах и на вечеринках
10. У Небольсиных
11. Среди цыган
12. Только раз
13. На Басманной
14. Дорогой длинною
15. АМА
16. Чуть получше Кальмана
17. Легкую музыку к стенке
18. В кругу певцов
19. Концерты...концерты
20. Романсовые двадцатые
21. Счастье в полоску
22. По санаториям
23. В тисках реперткома
24. "Великий" перелом
25. Последний рыцарь
26. Под гнетом казенщины
27. Школа опального маэстро
28. Дары бессеребренника
29. Небо в клеточку
30. "Сашка-сорванец"
31. "Не проходите мимо"
32. Перед войной
33. Ястребок
34. "Жди меня"
35. С вахтанговцами
36. Песни предпобедные
37. К победе причастен
38. Опять за бортом
39. С новыми ученицами
40. Друзья-поэты
41. В московских гостиных
42. Портрет
43. История последнего романса
44. Старые ноты
45. Перед уходом
46. Прощальная беседа
47. Похороны. Судьба. Наследие.
48. Возрождение
49. Эпилог
http://old-romance.ru/cgi-bin/index.cgi?npage=39


2-ое, дополненное издание док. повести "Счастливый неудачник" - итог многолетнего труда известных исследователей и исполнителей старинного русского романса Елены и Валерия Уколовых. Оно посвящено драм. судьбе выдающегося композитора XX в. Б.Фомина - автора всемирно известных романсов. В ее основу легли долгие поиски в архивах и библиотеках, редчайшие документы и фотографии, бесчисленные беседы с родными и коллегами В.И. Фомина. Наряду с обстоятельной биографией в книге встает сложная эпоха 1920-40-х годов, публикуются лучшие романсы Фомина, портреты композитора и его друзей. В книге впервые представлена обстоятельная биография Б.И. Фомина, которого не миновало ни одно из трагических событий 1-ой половины XX в. Это драматичный рассказ о суровом времени, в соответствии с которым и вопреки которому складывалась творческая и человеческая судьба талантливого композитора.

Взявшись за это исследование, мы даже приблизительно не представляли себе масштабов творчества Фомина. И только в процессе многолетнего собирания материалов и сведений мы почувствовали, что это целый материк, доселе неизведанный и сказочно богатый. Огромную помощь нам оказали родные композитора - прежде всего его вдова Галина Александровна, с которой мы встретились в середине 1980-х годов. Имя композитора еще было в глухой если не опале, то тени. Правда, фоминское творчество не могли обойти вниманием исследователи песен ВОВ, такие, как Ю.Е. Бирюков. Он, кстати, и дал нам телефон родных Фомина. Однако признать его заслуги даже в создании военных песен никто не решался. Все лавры давно были поделены, и имя Фомина не входило в затрамбованную офиц. обойму. Поэтому ни одна из его 150 песен, сочиненных в годы войны, не вошла ни в Антологию советской песни, ни в другие подобные издания.

По первым же беседам с Галиной Александровной мы почувствовали, что родные почти свыклись с мыслью, что Борис Иванович - даровитый неудачник, дилетант, не добившийся признания и по своей собственной беспечности, и по неискоренимой приверженности легкому жанру. Видимо, поэтому так мало сохранилось личных вещей Фомина, поэтому выкинули гитару, подаренную ему Кручининым. Но и тайная, горькая догадка, что Фомин - это несчастная жертва тоталитарного режима, тоже таилась в их душе. И когда мы поддержали именно эту версию, возникло необходимое доверие, благодаря которому образ композитора стал воскресать в памяти все более живым и человечным… По прессе, по афишам, программам мы стали сами искать тех современников, с которыми Фомин не мог не общаться. Ведь его знал практически весь эстрадный, театральный, цирковой, муз. и поэтический мир 1920-1940-х годов. Охотнее всего воспоминаниями делились простые люди, поклонники, певцы и танцоры, с которыми Фомин работал. Они были счастливы, что наконец-то Фоминым заинтересовались. Их восторженные отклики, разумеется, вошли в нашу книгу. Другие современники ставили условия. Они расскажут о Фомине, но только с экрана телевизора. Поэтому воспоминаний В.Коралли, Е.Симонова и М.Мироновой вы не встретите здесь. Впрочем, Мария Владимировна сказала одну очень важную фразу: "Фомин был в сто раз скромнее современных композиторов, а играл и пел намного лучше и песни писал замечательные. Добрейший человек. Все его любили".

Третьи по привычке открещивались от самого факта знакомства с Фоминым. Как правило, это были признанные артисты, люди высокого офиц. положения - Р.Плятт, Р.Зеленая, на стихи которой Фомин сочинял романсы, А.Мессерер, украшавший его авторские концерты, кукольник С.Образцов, композитор М.Фрадкин. В ответ мы обычно слышали: "А, это тот упадочный, кабацкий композитор? Нет, мы с ним не были знакомы".
Наученные такого рода опытом, мы, обращаясь к Блантеру, предупредительно добавили: "Нам известно, что Вы были хорошо знакомы с Фоминым". Но на сей раз ответ нас ждал еще более странный: "А кто вам разрешил этой темой заниматься?.. Где вы работаете?" Занимались Фоминым мы по личной инициативе и никак не ожидали такого внезапного раздражения. Разумеется, после этого расспрашивать великого песенника нам уже не хотелось. А ведь в 1925 г. он сам посвятил Фомину свою "Ризиту"!

Становилось понятно, что Фомин временами мешал своим современникам и талантом, и человеческим обаянием, способностью невольно приковывать к себе внимание всех окружающих. Поэтому современники, претендовавшие на полный успех в обществе и у публики, старались с Фоминым не встречаться на одной эстраде, в одной программе. Никогда не приглашал его участвовать в своих концертах даже Л.Утесов, хотя он пел его песни, ценил его как композитора и любил как человека. Вникая в тонкости взаимоотношений внутри артистического мира, мы тем больше оценили благожелательные высказывания мэтров этого мира. Например, нам отрадно было услышать от И.Прута, что Фомин среди эстрадников производил впечатление безусловно самого талантливого музыканта и композитора, осененного искрой Божьей, к тому же порядочного человека. Мысль о том, что он был одним из порядочнейших людей в эстрадном мире, подтвердила сестра известного композитора В.Кочетова.

К сожалению, не все добрые знакомые Фомина обладали даром рассказчика. Сколько мы ни звонили Т.И. Пельтцер, она твердила одно: "Мы все были влюблены в Фомина. Он у нас часто бывал, играл и пел целые вечера, он дружил с моим братом. Но у меня нет слов, чтобы передать, какой он был чудесный человек."
А когда мы обратились к И.С. Козловскому, он на мгновение задумался и сказал: "Да, это грустная история. Я вам когда-нибудь расскажу. Звоните". Названивать пришлось многие годы, но время для Фомина великий тенор так и не выкроил. И только при разговоре о А.М. Давыдове Иван Семенович обмолвился: "Как же меня преследовали за то, что я пел романсы Фомина, как меня позорили, учили! Был такой критик, писавший под псевдонимом Садко"…
…Мы явственно представили себе, как сотни деятелей культуры очищали свою память, свои мемуары, свои архивы от какой-либо связи с сомнительным именем Б.Фомина. А если не они сами, то это делали за них редакторы, работники архивов. Иначе говоря, так подчищалась история на ее всех уровнях. Напыщенная бездарность явно перевешивает несанкционированный талант! Как жаль, что история культуры складывается людьми, да и машиной времени тоже управляют люди. На примере Фомина мы наглядно изучали потаенные механизмы нашего официального искусства, силу и террор организованного мнения в отношении и к живым, и к мертвым. Благодаря такой худ. политике не так уж трудно было возносить на Олимп середнячков и топить самых талантливых…

Конечно, Фомин не единственная жертва того культурного режима, который по времени совпал с лучшими годами его творческой жизни. Но разве это может как-то утешить? Неужели Россия так богата талантами, что время от времени надо устраивать им безжалостную прополку? Или любая монополия в искусстве не может не привести к подавлению и истреблению несогласных и неудобных? А тут еще Фомину довелось быть главным представителем того муз. жанра, в борьбе с которым сходились идеологи режима и хранители традиций серьезной музыки, полит. вожди и творцы новой, пролетарской музыки. И каким же маленьким он казался тогда на фоне этих помпезных фигур, восседавших в бесчисленных кабинетах и за столами президиумов, смотревших с офиц. портретов и со страниц газет, вещавших с митинговых трибун и ученых кафедр.

Даже теперь, когда эти фигуры уже превратились в тени и призраки, их мнения и оценки все еще цепляют наше сегодняшнее сознание. Несмотря на то что романсы Фомина звучат во всем мире, имя его все еще вызывает подозрение, память о нем обречена на жалкое прозябание. Да ведь это и удобно - транжирить духовные богатства человека, не вспоминая о нем самом, не делая ничего для воскрешения его памяти. Со всей своей порядочностью и благородством, с полной самоотдачей и бескорыстным патриотизмом, Фомин и сейчас, видимо, столь же неуместен, как в свои времена, хотя и по другим причинам. Коммерция и острые локти, попса и реклама диктуют свои законы и вкусы на современном рынке. Но, пережив свою эпоху, Борис Фомин переживет и нашу, ибо "времена проходят, а подлинное искусство вечно". И лишь потому, что мы верим в наступление других времен, мы решились взяться за создание этой книги.
Валерий и Елена Уколовы

КАКОЙ-ТО ФОМИН…


Есть люди, которых вроде бы все знают, но при этом не знают о них ничего. Это авторы знаменитых старинных романсов. Какой-то Чуевский сочинил "Гори, гори, моя звезда!". Какой-то (или какая-то) Абаза "Утро туманное"... И все же Б.Фомин выделяется среди всех этих сочинителей - и судьбой, и талантом. "Как? Разве он не умер еще в XVIII в?" - приходилось слышать довольно часто. Нет, он умер гораздо позднее. Но на пластинку "Романсы пушкинской поры" один романс Фомина все-таки "втерся".

Б.И. Фомин родился в 1900 г., и все его творчество связано с Москвой. Сюда, на Чистые пруды, он переехал в 1918 г. из Петрограда, здесь через 30 лет и умер. Его муз. способности проявились рано. В 4-5 лет он, едва выглядывая из-за аккордеона, играл так, что всем хотелось слушать. Для его отца это была почти трагедия. Уважаемый военный чиновник, человек гос. ума, он мечтал увидеть единственного сына офицером, инженером, ученым. Но музыкантом? Музыкантов в их семейном клане, состоявшем в прямом родстве с М.Ломоносовым, еще не видали. Правда, среди предков его жены, крестницы Александра II, музыканты, кажется, были. Но у Ивана Яковлевича хватило мужества смириться с явным муз. талантом сына. Тем более что родился он под Благовещение, а в России в этот день принято даже птиц выпускать на волю. Отдали Бориса не в гимназию, в реальное училище. А параллельно он брал уроки музыки у лучших педагогов. Самый лучший из них - А.Н. Есипова, великая русская пианистка, профессор консерватории. Годы занятий с ней - основа муз. образования Фомина. Никто не сомневался, что быть ему пианистом. Или все же композитором? Он ведь так блестяще и так заразительно импровизировал.

Всматриваемся в старые фотографии: в форме "реалиста" он такой же шустрый балбес, как и другие его товарищи. А вот в костюме артиста - необычайно изящен, аристократичен. Восходящая звезда, да и только! Но кто знал, как повернется история. Почти одновременно умерла А.Есипова и началась Первая Мировая война. А Фомину всего 14 лет. Будущая карьера померкла в тумане. Даже отцу-генералу многое было не ясно. После революции бежать из России он не захотел. Достойное место в новом госаппарате предложил ему Ленин. В Москву семья Фомина переселялась вместе с правительством. Борису быстро удалось приобщиться к московской артистической жизни. Нашлось место музыканта в "Летучей мыши". Но в январе 1919-го он уйдет добровольцем на фронт и вернется только через 2, 5 года. Сначала его как "реалиста" направят на срочный ремонт и восстановление фронтовых железных дорог. Потом заметят, что гораздо лучше использовать Фомина как фронтового артиста: он и пианист, и танцор, и рассказчик, и конферансье, и даже певец. Очень скоро он соберет свои номера в веселую оперетту и поставит ее прямо здесь, на фронте, на платформе вагона...

Вернувшись в Москву, он еще раз попробует свои силы в оперетте "Карьера Пирпойнта Блэка". С шумным успехом пройдет она и в Москве, и в Петербурге, но особой славы не принесет. "Музыка, чуть получше, чем у Кальмана или Легара", - высокомерно напишет газетный рецензент. Тогда казалось, что уж хуже Кальмана написать просто невозможно. А хуже оперетты и жанра-то нет! Фомин будет пробовать себя и в балете, в том числе детском, побывает тапером в кинотеатре и даже "цыганом" в одном из московских хоров. Но свое наивысшее призвание найдет в старинном романсе. Еще на фронте он заметил, что в самые трудные минуты хочется даже и не юмора, а именно лирики - сладких воспоминаний, горячих любовных слов, радужных надежд. Не знаем, сочинял ли Фомин там, в окопах и теплушках, но в Москве он сразу заявил себя мастером романса. Один из первых - тот, что впоследствии обошел весь мир и исполняется до сих пор - "Только раз". Его он сочинил в пору своего жениховства и посвятил будущей теще, в прошлом цыганской певице М.Ф. Масальской.

Ничуть не менее знаменит другой его романс - "Дорогой длинною". А были еще и "Эй, друг-гитара", "Твои глаза зеленые" и мн. др. Среди его романсов, кажется, не было неудачных. Не потому ли их сразу запели и наши эстрадные звезды 20-х годов, и наши эмигранты. Более популярных романсов, чем фоминские, в то время не было. Да и сейчас исполнители, поклонники романса не могут без них обойтись. Как же случилось, что на его долю выпало забвение? И уже никого не удивляют дежурные реплики после какого-нибудь из его шлягеров: "Какая вещь! И кто же это сочинил?"
Первую порцию забвения Фомин хлебнул в эпоху сталинской культурной революции. Люди, знавшие его, рассказывали, что он как-то заметно сник в 30-е годы, стал меньше сочинять, печататься. А иногда и вовсе куда-то исчезал. Без большого шума романс, как жанр, был фактически запрещен на Всероссийской муз. конференции 1929 г. Закрылись издательства, печатавшие Фомина, оказались без работы многие исполнители. Остальные получали свои репертуарные списки и программы концертов с грозными красными пометками: "Сколько можно! Халтура! Пошлятина!" и даже - "Контрреволюционный хлам!" Жаловаться было некому, да и небезопасно.

От строгости начальства спасала провинция. Чем дальше от Москвы, тем легче нарушались репертуарные запреты. В Тбилиси или во Владивостоке можно было петь что угодно. Хотя сигналы об этих нарушениях, конечно, накапливались где-то наверху. И накопились. В 37-м году Фомин исчез надолго. Около года он пробыл в бутырской камере. Обвинения были одно нелепее другого, но приходилось с ними соглашаться. Пока во всем разбирались, грянули очередные перемены. Посадили тех, кто сажал других, а Фомина выпустили. Говорят, что Сталину нравилась фоминская песня "Саша" в исполнении И.Юрьевой. Но вряд ли это имело отношение к его освобождению. Фомин сочинял романсы и в эти страшные годы - "Изумруд", "Оглянись", "Не говори мне этих слов небрежных". Но они так и остались в рукописях, а многие бесследно исчезли. Так уж вышло, что они были никому не нужны, как и их автор. Фомин понадобился, когда пришла война. Скоро в Москве не осталось театров, а заодно уехали и те, кто запрещал романс и преследовал его авторов. Фомин же не просто остался в Москве. В годы войны он сочинил 150 фронтовых песен, создал вместе с друзьями фронтовой театр "Ястребок" при клубе МВД - на многие месяцы это был единственный театр в Москве, к тому же выпускавший концертные программы и спектакли, созвучные времени. Многие песни Фомина - "Жди меня", "Тихо в избушке", "Письмо с фронта" сразу после премьеры разлетались по России.

Но закончилась война, и на Фомина обрушилась новая волна забвения. Выпячивать его заслуги в дни войны никому из коллег, вернувшихся из эвакуации, не хотелось. Его вспомнили лишь тогда, когда началась кампания против "безыдейных пошляков" Зощенко и Ахматовой. В этот же ряд муз. критика воткнула и Фомина. В 1948 г. его не стало. Здоровье после пережитого сильно пошатнулось, а денег на лекарство не было. Необходимый ему пенициллин был доступен только номенклатуре...
http://petrleschenco.ucoz.ru/load/0-0-0-12-13


Г.В. Свиридов… Имя композитора дорого каждому, кому не безразлично понятие Родина, кто, несмотря ни на что, ощущает неразрывную связь со своими корнями, своей землёй, своим народом. В 2002 г. в издательстве «Молодая гвардия» впервые увидели свет дневники Георгия Васильевича. Сам композитор называл их скромно – «Разные записи»; книге было дано символическое заглавие – «Музыка как судьба». Сказать, что эта книга в наше «нечитающее» время произвела эффект разорвавшейся бомбы – значит ничего не сказать! Очень быстро она стала библиографической редкостью, а те, кто тогда не успел приобрести заветный том, стали ждать 2-го издания. По многим причинам ожидание растянулось почти на 15 лет. И вот, наконец, в начале 2017 г. издательство «Молодая гвардия» преподнесло своим читателям поистине дорогой новогодний подарок. Назвать его простым переизданием будет ошибкой, и дело тут не только в обновлённом оформлении. Главное – текст, лишь незначительно сокращённый, дополнен новыми материалами и комментариями, специально расшифрованными и подготовленными именно для этого издания.
01.02. 2017. Литературная газета
http://www.lgz.ru/article....rl=http


Магда Вернер и Антон Чагин встретились в Берлине. Давно отгремела война, но болезненные воспоминания всё еще живы, судьбы, поломанные войной, не срослись, не зажили. Магда - плод мимолётной насильственной связи русского лейтенанта с её матерью. Его Величество Случай привёл к рождению нежеланного ребёнка. Ненавидеть русских - вот что должна была бы делать девушка, но жизнь решает по­своему, и в её судьбе появляется Антон. Любовь не знает границ, национальностей, времени, вспыхнув, горит не благодаря, а вопреки! Когда они молча сидели, взявшись за руки, этого было достаточно. Вселенские часы останавливались… Но! Она не хочет жить в России, он не хочет в Германии. Чем закончится этот роман? История любви очень разных людей, реальные исторические факты, разработки учёных, воспоминания о войне, блокаде ловко и неразрывно переплелись в новом произведении автора в одно неразделимое целое… 
Издательство: Ценртполиграф, 2017.
https://www.chitai-gorod.ru/product....ndex=10
Прикрепления: 9996187.jpg (11.4 Kb) · 6658265.jpg (9.4 Kb) · 8279911.jpg (9.5 Kb) · 8548050.jpg (14.8 Kb) · 6656551.jpg (14.5 Kb) · 6255609.jpg (13.3 Kb) · 1041164.jpg (16.9 Kb) · 8799345.jpg (6.6 Kb) · 1397709.jpg (11.8 Kb) · 3130917.jpg (15.9 Kb)
 

Валентина_КочероваДата: Воскресенье, 11 Мар 2018, 11:08 | Сообщение # 2
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Online
"ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЧИТАЙТЕ МОИ КНИГИ..."
Василий Белов: неизвестные страницы


В.Белов совершенно не терпел, когда его спрашивали о творческой лаборатории, считая это интимной стороной души, за которой грешно подсматривать. Вообще званием писателя он искренне тяготился. Но при этом глубоко и благодарно ощущал тайну своего призвания к Слову, и только это смиряло его с письменным столом. Белов понимал, что нет у него другого пути донести до людей свою правду о деревне, кроме русской литературы.

Из неоконченной рукописи:  - С некоторых пор меня называют писателем и даже перспективным. Обо мне пишут в статьях и вставляют мою фамилию то в одну, то в другую обойму; словом, я неожиданно для себя стал относительно известным человеком. Не буду скрывать: если б лет 10 назад каким-либо способом я разузнал об этом, то тогда меня бы охватил тот телячий восторг, который многие люди называют счастьем. Сейчас же моя относительная, но все же известность, не приносит мне ни счастья, ни радости. Больше того, я считаю себя человеком несчастным. Мне все равно, известен ли я аж в Европе или только в одной родной моей Вологде. Для меня важна не географическая известность, не уважение других, а собственное к себе уважение, важна внутренняя удовлетворенность самим собой. Но никто мне не верит. Я не могу назвать себя писателем не только потому, что я не знаю, что такое писатель, но еще и потому, что другие вкладывают в этот термин изрядную долю неприятной, какой-то слащавой почтительности. Почему я не был удостоен этой почтительности, будучи колхозником, солдатом, рабочим? Потому что не был писателем?.. Стоит хорошему писателю клюнуть на читательскую похвалу, стоит ему отреагировать на внешние возгласы, и его незаметно обволакивают ложь и вранье. Хорошо, если ты вовремя очухаешься, а если нет? Если нет, то можешь считать, что ты уже кончился, отныне ты не хозяин сам себе. Ты материал теперь, кусок глины, из которого любые искусные и неленивые руки вылепят все, что угодно ...
Настоящего писателя читающая стихия не рождает и не создает, наоборот, она стремится к его уничтожению. Ночью, с отвращением стряхнув кошмарные сны, вдруг неожиданно приходишь к гениальному решению: надо ехать в деревню. Надо немедленно ехать домой, в деревню... Писателями становятся вовсе не от хорошей жизни. Признаки настоящего писателя в наше странное время: нестихающая совесть. Способность прощать всех, кроме себя. (Конец 1960-х.)

Из набросков к выступлению на Книжном конгрессе в Вологде: Невозможно возродить Россию без книг. Вчера я приехал из Харовского района, из деревни Тимонихи. Что же осталось от клуба и библиотеки в моей вымирающей волости? А ничего не осталось! Клуб разрушается, на стенах его вульгарные и непотребные слова. Это о них А.С. Пушкин говаривал: "Незрелые плоды народного ума". Мат и похабщина. На центральной усадьбе клуб сгорел, книги - сколько сумели вытащить их из огня - переместили в бывший детский садик. Садик давно закрыт, да и школа на ладан дышит. Что за реформы в стране, мне непонятно. Тем не менее в стране книжный бум. Издательства растут как грибы. Среди этих завалов есть много необходимых и полезных книг, но народ покупает что попало. Года 2 назад забрел я в Вологде в книжный магазин, спросил товароведа, почему нет моих книг. Она даже не знала, что... (рукопись обрывается)

Из выступления перед студентами: - Какой из меня лектор?.. Вся моя так называемая лекция сводится к обычной рекомендации читать. Пожалуйста, прочитайте мои книги, хотя бы "Внемли себе", "Лад", "Ремесло отчуждения". Тогда вам не придется меня ни о чем спрашивать. В них все: и мои взгляды и мое мировоззрение...(1990-е)
По материалам док. фонда Музея-квартиры В.И. Белова (филиал Кирилло-Белозерского музея-заповедника)
Дмитрий Шеваров
22.10. 2017. РГ
https://rg.ru/2017....va.html

    


Книга должна разлететься моментально. Не только потому, что ее автор писатель, филолог, телеведущий А.Архангельский умеет рассказывать о классике небанально и нескучно. Уж на больно широкий круг читателей она рассчитана. Школяр потянется к ней из-за ЕГЭ, студент, чтобы восполнить школьные пробелы, а возможно, и вовсе узнать что-то новое, а взрослые благодаря книге будут подкованы и смогут легко рассуждать со своим чадом о литературе, помогать в учебе, если нужно. 5 авторов и множество главных и второстепенных персонажей русской прозы XIX в.: от карамзинской "Бедной Лизы" до лермонтовского "Героя нашего времени". И это, кстати, не просто так. Внимательный читатель, прошедший всех лит. героев с Архангельским, обязательно найдет этому объяснение в тексте.

"Эта книга - нечто вроде литературного путеводителя. Мы пройдем через портретную галерею ключевых персонажей отечественной литературы; будем останавливаться возле некоторых и внимательно смотреть: какую эстетическую тайну раскрывает этот образ, что сообщает нам - помимо "речевых характеристик", "портретных деталей" и "сюжетных функций", - предваряет Архангельский свой рассказ о героях во вступлении. Многое ли из школьной программы нами прочитано и понято? Русскую классику мы проходим слишком рано: еще нет собственного жизненного опыта и трудно понять психологию героев, их счастье и горе. Возвращаются к так называемым школьным произведениям в сознательном возрасте немногие. За писателей обидно!

Например, для большинства цикл Гоголя "Вечера на хуторе близ Диканьки" и, скажем, повесть "Ночь перед Рождеством" - забавная волшебная сказочка с черевичками, чертом и кузнецом Вакулой. В 6-м, кажется, классе, когда это проходят, мало кто из учителей вдается в подробности, почему Пузатый Пацюк уминает скоромную пищу в ночь перед Рождеством, когда положена "голодная кутья". Кто этот Пацюк на самом деле, и почему вареники сами к нему в рот запрыгивают? Казалось бы - мелочи, можно обойтись и забавным сюжетом. Но сколько интересного утечет. Это я к тому, что Гоголь и его "Вечера..." в частности, - такие мистические истории, которые мальчишек и девчонок хоть как-то захватывают, и они не скучают на пятой странице, но и в них есть то, о чем можно поговорить не в школьные годы. Прелесть книги Архангельского в том, что она не строится лишь на основных произведениях и очевидных главных героях. Одному Пушкину здесь из 380 стр. отведено 190, потому что речь не только о "Евгении Онегине", "Руслане и Людмиле", но и Анджело из одноименной стихотворной повести, и Езерском из незавершенной поэмы.

Книга "Герои классики" многогранна, а путешествие в мир литературы бесконечно: каждая ниточка от одного персонажа способна увести читателя и в прошлое, и даже в настоящее. "Она пригодится всем, кому не по делу, а из жизненного интереса важна отечественная литература XIX в.", - пишет в предисловии Архангельский. Литература для жизненного интереса полезна даже банально, чтобы Чичиков нас не одурачил или Онегин или Печорин в себя не влюбили. Надеемся, продолжение следует.
Анастасия Скорондаева
01.03.2018. Российская газета
https://rg.ru/2018....ah.html
Читать: https://www.litmir.me/br/?b=603376&p=1


Московское издательство «У Никитских ворот» 2018.

Великолепно изданная, с большим количеством фотографий из уникального архива выдающейся русской актрисы Т.В. Дорониной книга, увидевшая свет в первый месяц весны, – лучший подарок зрителям и читателям в год 120-летия МХАТа. 3-е издание дневников худрука – директора МХАТа им. Горького, Народной артистки СССР представляет поклонникам её таланта ярчайший диапазон удивительной творческой личности. Воспоминания о многолетней совместной работе в знаменитом БДТ у Г.Товстоногова с И.Смоктуновским, П.Луспекаевым, В.Стржель­чиком, К.Лавровым, О. Басилашвили под пером автора ассоциативно переплетаются с размышлениями о долге и вере, историями о военном детстве, семье и, конечно, о любви.
Предыдущие издания давно стали библиографической редкостью. Зрители, вот уже более 30 лет приходящие во МХАТ им. Горького на спектакли с участием Дорониной или ею поставленные (это всегда аншлаг!), теперь смогут не только увидеть её на сцене, но и многое понять из книги о судьбе неординарной творческой личности. Доверительно искренние, эмоционально тонкие и трогательные страницы дневника позволят больше узнать о любимой актрисе. А какой удивительный фоторяд! От яро­славских корней, дорогого отца и любимой мамы, учёбы в Школе-студии МХАТ до знаменитых спектаклей БДТ, Театра им. Маяковского и МХАТа, ещё не разделённого...
04.04. 2018. Литературная газета
http://www.lgz.ru/article....aktrisy

ПРОЧТЕМ БЕЗ ЦЕНЗУРЫ
Вышло уникальное издание "Тихого Дона"

В Ростове-на-Дону вышло в свет 1-е научное издание знаменитого романа "Тихий Дон", наиболее близкое к авторскому варианту. Теперь читатель может познакомиться с текстом, освобожденным от цензурных изъятий, редакторской правки, опечаток и ошибок. Отныне переводчики на иностранные языки будут ориентироваться именно на этот вариант.


- При жизни писателя роман "Тихий Дон" издавался 342 раза, однако сравнительный анализ показал, что нет ни одного издания, которое бы в полной мере соответствовало творческой воле автора.
По решению главы региона В.Голубева на 1-ое научное издание романа "Тихий Дон" тиражом 1000 экз. из регионального бюджета было выделено 900 тыс. руб.. Сотрудниками ИМЛ им. Горького РАН были изучены и проанализированы все опубликованные при жизни писателя издания романа, а также найденные и переданные в институт в 1999 г. рукописи 1-ой и 2-ой книг "Тихого Дона".

- Мы впервые имеем научно-критически выверенный текст русского писателя 20-30-х годов. Аналогов по научной проработанности текста у нас пока нет.  - сказал директор ИМЛ им. Горького РАН В.Полонский. Эта колоссальная работа велась около 10 лет. Удалось выявить более 4-х тыс. разночтений, в текст романа внесено около 500 поправок, каждая из которых имеет научное подтверждение. Восстановлены фрагменты текста, которые были в 1-х публикациях на иностранных языках. К 1933 г. и позже их изъяли из текста "Тихого Дона" по идеологическим соображениям, и современный читатель их не знает. При жизни писателя "Тихий Дон" издавался 342 раза, и всякий раз издание подвергалось цензуре.

"Ошибок и редакторских новелл было очень много в случае "Тихого Дона", они тиражировались, с каждым изданием к ним добавлялись новые. Труд ученых сводился к тому, чтобы найти авторский вариант, к которому пришел сам писатель, и убрать редакторские правки.- сказал депутат Гос. думы, внук писателя А.Шолохов.
Он с большой теплотой вспомнил работу литературоведа К.И. Приймы, еще в советское время начавшего искать "неправедные" правки в тексте "Тихого Дона". В 1984 г. Михаил Александрович подписал верстку издания собрания сочинений с правками, найденными Приймой, и оставил свое наставление редактору "восстановить в первоначальном виде".
Но особый толчок эта работа получила в 1999 г., когда была найдена и выкуплена рукопись первых 2-х книг "Тихого Дона". Благодаря ученым ИМЛ им. Горького, донским филологам, сотрудникам музея-заповедника им. Шолохова, текстологам и шолоховедам всей страны, сегодня мы можем видеть текст автора, которым он был удовлетворен на каком-то этапе. Черновики великого произведения оказались у наследников друга Шолохова - писателя В.Кудашева, который умер во время войны в немецком плену. В рукописи насчитывается 885 стр. Из них 605 - написаны рукой Шолохова, а 280 - переписаны женой писателя и ее сестрами.

- Окончательного удовлетворения своей работой Шолохов никогда не испытывал. Вспоминаю такой случай. Михаил Александрович получил авторское издание, открыл его наугад, прочел несколько строк и отложил со словами: "Мальчишка писал". На удивленный вопрос моего папы: "В чем дело?", он ответил: "Ну, ты посмотри: "Пантелей Прокофьевич поднялся из-за стола, тяжело облокотившись пальцами рук". Вот ты, когда встаешь, можешь пальцами облокотиться? Ты ладонью облокотишься, локтем… Мальчишка писал". Очень здорово, что появился авторский вариант текста, потому что такой роман, я имею в виду и объем, и главное, ту эпоху, когда он создавался, не мог не правиться, в том числе и не самыми добросовестными редакторами. - сказал А.Шолохов. Экземпляры сборника будут переданы в муниципальные библиотеки Ростовской обл.
Марина Бровкина
20.02. 2018, РГ
https://rg.ru/2018....ki.html


А.И. Цветаева (1894–1993) – прозаик; сестра М.Цветаевой, дочь И.В. Цветаева, создателя ГМИИ им. Пушкина. В своих «Воспоминаниях» Анастасия Ивановна с ностальгией и упоением рассказывает о детстве, юности и молодости. Эта книга о матери, талантливой пианистке, и об отце, безоглядно преданном своему Музею, о московском детстве и годах, проведенных в европейских пансионах (1902–1906), о юности в Тарусе и лит. обществе начала XX в. в доме Волошина в Коктебеле; о Марине и С.Эфроне, о мужьях Б.Трухачеве и М.Минце; о детях – своих и Марининых, о тяжелых военных годах. Последние 2 главы посвящены поездке в Сорренто к М.Горькому и поиске места в Елабуге, где похоронена сестра.
https://re.mybook.ru/author/anastasiya-cvetaeva/vospominaniya-2/
Читать: https://www.litmir.me/br/?b=199008&p=1
Прикрепления: 5536619.jpg (31.6 Kb) · 8279126.jpg (10.2 Kb) · 8092699.jpg (11.0 Kb) · 4037026.jpg (15.5 Kb) · 6412415.jpg (16.1 Kb) · 3048777.jpg (15.5 Kb) · 8018143.jpg (8.8 Kb) · 1128527.jpg (11.7 Kb) · 3081199.jpg (10.9 Kb) · 6541611.jpg (13.4 Kb)
 

Валентина_КочероваДата: Пятница, 09 Авг 2019, 17:21 | Сообщение # 3
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Online

Новая работа известного писателя и знатока петербургского городского фольклора Н.А. Синдаловского посвящена истории главной магистрали Петербурга - Невскому проспекту. Эта книга не только о современном Невском, но и об архитектурных сооружениях и соц. учреждениях, которые существовали на проспекте и рядом с ним, но, увы, исчезли с карты города. О проектах, которые по разным причинам не были реализованы, о героях и персонажах гор. мифологии, так или иначе связанных с проспектом. Книга позволит не только узнать факты, имена и даты из более чем 300-летней истории Невского проспекта, но и взглянуть на них через призму петербургского гор. фольклора - легенд и преданий, пословиц и поговорок, частушек и анекдотов, неофиц. названий и аббревиатур, имеющих точный архитектурный, исторический, топонимический или географический адрес. Количество фольклора, сохраненного в совокупной памяти петербуржцев, поражает воображение. Он не только не противоречит официальной историографии, но украшает ее, делает более яркой и выразительной. Автор предлагает читателю пройтись с этой книгой по Невскому проспекту, чутко вслушаться в голос гор. мифологии, внимательно вчитаться в фольклорные тексты и сосредоточенно всмотреться в его оценки и комментарии.

Содержание:
Часть I. НЕВСКИЙ, КОТОРЫЙ ЕСТЬ
От Адмиралтейства до Мойки
От Мойки до канала Грибоедова
От канала Грибоедова до Фонтанки
От Фонтанки до Площади Восстания
От Площади Восстания до Александро-Невской Лавры
Часть II. НЕВСКИЙ, КОТОРОГО НЕТ
Часть III. НЕВСКИЙ, КАКИМ МОГ БЫ БЫТЬ
Купить книгу: https://www.labirint.ru/books/691796/
Читать по ссылке: https://www.litmir.me/br/?b=650675&p=1


Новая книга историка А.Краско охватывает период, когда усадьба на Фонтанке находилась в собственности графов Шереметевых, представителей одного из самых древних русских родов. Изложение идет от владельца к владельцу, но героями книги являются не хозяева, а их служащие, которые обеспечивали жизнь легендарного Шереметевского дворца. За 2 века там обреталось немало вольнослужащих: архитекторы, доктора, церковнослужители, музыканты. Среди них много известных имен: профессор А.П. Куницын, сенатор И.Ф. Апрелев, князь Ф.М. Касаткин-Ростовский, архитектор Кваренги. Среди крепостных в Фонтанном доме служили целые династии управителей, конторских служащих, личных слуг… Архивные документы хранят память о многих служителях "дома его сиятельства графа Шереметева". Задачей книги было внимательно посмотреть на людей из этого мира. Среда крепостных рождала большие таланты, лидеров и аутсайдеров, добрых и злых, приспособленцев и изгоев. Их судьбы полны событий и интересны не менее, чем у именитых современников. Два века жизни усадьбы при графах Шереметевых ушли в далекое прошлое, но сохранилось множество архивных документов. В течение почти 40 лет автор собирала уникальные исторические материалы. В книге нет ни одного придуманного сюжета, ее основа - многие тысячи документов шереметевских архивов, и абсолютное большинство фактов сегодня публикуется впервые.
Купить книгу: https://www.labirint.ru/books/700021/
Читать поссылке: https://www.litmir.me/br/?b=651347&p=1


Петербургские семьи значительно различались общественным положением, материальным благосостоянием, составом, конфессиональной принадлежностью. Для Петербурга характерно многообразие жизненных укладов, практически, во всех сословиях, но были общие черты, отличавшие их от провинциальных семейств. Особенно это заметно в дворянской среде, где многие семьи жили по европейским обычаям и даже породнились с иностранцами, создав межконфессиональные браки. Уже с середины XVIII в. большинство петербуржцев жили не домом, но в квартире, что предполагало семьи всего в два поколения. Общий отпечаток на быт семей служащих накладывала. жизнь в казенных квартирах. Кандидатура супруги гражданского чиновника и, особенно, офицера рассматривалась и одобрялась начальством и сослуживцами. Все это делало жизнь петербургской семьи более прозрачной для окружающих.
Купить книгу: https://www.spbdk.ru/catalog/item-peterburgskaya_semya/


Книга первая
В аннотации книга назва­на информационно-худ. изданием. Что ж, её разноплановость действительно проявляется уже в предисловии от автора. Для того чтобы дать разносто­роннее определение понятию эмиграция, автор обращается к Энциклопедическому слова­рю, к Большой книге афориз­мов, поэзии Цветае­вой, воспоминаниям Г.Иванова и др. источникам. По сути, умелое сочетание раз­нообразных док. и худ. источников можно назвать отличительной особенностью издания. Книга состоит из 6 частей: «Первый ряд литерато­ров-эмигрантов», «Эмигранты поневоле», «Второй ряд лите­раторов-эмигрантов», «Третий ряд литераторов-эмигрантов», «Эмигранты с младых лет», «Юмористы и сатирики». Каж­дая включает примерно пол­тора десятка небольших, но ёмких очерков, посвящённых жизни и творчеству одного писателя-эмигранта.

Первая часть – это воис­тину золотой запас лите­ратуры русской эмиграции: Бунин, Гиппиус, Мереж­ковский, Иванов, Куприн, Цветаева. О каждом – небольшой, сжа­тый текст, в котором, однако, кроме сухих биографических фактов, нашлось место и для краткого анализа творчества, и для взгляда со стороны. Ю.Безелянский позво­ляет себе давать оценку той или иной личности, но только устами современников, цити­руя письма и воспоминания. Из этих осколков, фрагментов складывается полная картина жизни писателей за рубежом. Очерк получается одновре­менно информативным и эмоцио­нальным. Тоска по родине, отчуждённость, оторванность от языковой среды, которые стали постоянными спутника­ми всех писателей-эмигрантов, ощущаются между строк. Погружение в эмигрант­ский период жизни классиков русской литературы помогает лучше понять их творчество, заставляет вернуться к произведе -
ям, написанным вне России – и попытаться пере­смотреть их, заново прочув­ствовать. Это, безусловно, интересно. Больший интерес представляют 2 другие части, в которых фигу­рируют имена малоизвестные – или совсем незнакомые, по крайней мере, широкому чита­телю). К малоизвестным отно­сится, например, В.Смоленский, которого Ю.Безелянский называет «самым «лермонтовским» из эмигрант­ских поэтов». Его перу принадле -
жат такие строки:

Какое там искусство может быть,
Когда так холодно и страшно жить.
Какие там стихи – к чему они,
Когда, как свечи, потухают дни.

Когда за окнами и в сердце тьма,
Когда ночами я схожу с ума
От этой непроглядной темноты,
От этой недоступной высоты.
Какое там бессмертие – пуста
Над миром ледяная высота.

Очерк о Смоленском неод­нороден и состоит из несколь­ких маленьких текстов: «Крат­кая канва биографии», «Нина Берберова о своём поколении», «Быт и бытие», «Русская страда», «Болезнь и смерть». Отдельная главка посвящена отношениям Смоленского с Ходасевичем: это были отношения учителя и ученика, и Ходасе­вич очень высоко ценил твор­чество своего младшего колле­ги. В каждой из частей обильно цитируются стихи Смоленско­го, благодаря чему читатель имеет возможность получить чёткое представление и о его судьбе, и о его творчестве. Поэт выводится из вакуума забве­ния. И В.
Смоленский – только один из примеров. Таких малоизвестных имён в книге немало. Всего в книгу вошли очер­ки о более чем 60 писателях, покинувших Россию в начале XX в., во время революци­онных потрясений – о первой волне эмиграции.
Читать по ссылке: https://www.litmir.me/br/?b=608208&p=1


Книга вторая
Вторая книга трилогии посвящена судьбе русских поэтов и прозаиков советского периода – не толь­ко тех, кто принял решение покинуть родину, но и тех, кто по разным причинам не смог или не захотел уехать (Ахматова, Мандельштам, Пастернак). Вошли сюда и очерки о тех, кто уехал, но потом вернулся: Горьком, Белом,  А.Толстом. Предваряет основной мате­риал книги небольшой истори­ческий экскурс, в котором автор контурами намечает панораму ключевых исторических событий и портреты наиболее вид­ных полит. фигур. В отличие от 1-го тома, во 2-ом тексты организова­ны в хронологическом поряд­ке и разделены по периодам: 1920-е, 1930-е, 1940-е, 1950-е.

В книгу вошли очерки не только о лите­раторах, но и о др. деятелях культуры. Так, в главе «Возвра­щенцы» – тексты о композито­рах С.Прокофьеве, Д.Шостаковиче, А.Вертинском, о режиссёре А.Бородине. 2-ой том содержит в себе предпосылки книги, кото­рую Ю.Безелянский, быть может, ещё напишет – книги об эмиграции как о культур­ном и историческом явлении, иллюстрацией которого стано­вятся судьбы отдельно взятых творческих личностей. Одна из таких предпосылок – гла­ва «Чужие эмигранты: Т.Манн, Фейхтвангер, Фрейд, Стефан Цвейг и Эйнштейн». Она – большой шаг в сторону от темы русского зарубежья, и главная её задача, по словам автора – продемонстрировать читателю, что эмиграция – это, конечно же, не только россий­ское явление: эмигранты были везде, и причины их отъезда были разнообразными. Особого внимания заслуживает глава «Туда- сюда-обратно», в которой собраны очерки о «выездных» писателях, о тех, кому удалось с офиц. разрешения правительства побывать за гра­ницей во времена СССР. И о том, какое впечатле­ние произвели на них эти визи­ты. Героями этой главы стали Маяковский, Есенин, Ильф, Заболоцкий, Симонов и Нагибин, Евтушенко и Вознесенский. Все они наряду с писателями русского зарубе­жья представляли за границей нашу литературу: вспомним, хотя бы, как в 1922-м в бер­линском Доме искусств пуб­лика затаив дыхание слушала стихи Есенина, не пони­мая ни слова, но слыша рус­скую душу в его неповторимых интонациях. Впрочем, мало кто выезжал за рубеж, чтобы себя показать. В основном ехали, чтобы посмотреть мир, рас­ширить собственные границы. И рассказать об этом тем, кто знает о других странах только по атласам и энциклопедиям. Так родилась «Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова, так родилось стихотворение Заболоцкого «У гроб­ницы Данте», парижские стихи Маяковского…

Завершается 2-ой том небольшим личным очерком автора о его собственных путе­шествиях. Он называется «Гало­пом по Европам» – и выдержан в несколько ироничной манере: «Сидишь-сидишь в Москве, роешься в архивах. Игнори­руя компьютер, стучишь по пишущей машинке. Застыва­ешь в раздумье. Погружаешь­ся в метафоры. А потом – бац! И галопом скачешь в Европу на недельку-другую. Не в Комаро­во, а куда-нибудь во Флорен­цию или Руан…» На первый взгляд кажется, что этот текст имеет весьма опосредован­ное отношение к теме книги: позвольте, но при чём же тут эмиграция? Но на самом деле – это ещё одна предпосылка глобального размышления об эмиграции как таковой и о том, почему изоляция – за рубежом ли, без возможности вернуть­ся на родину, или в России, без возможности выехать за грани­цу – была трагедией для твор­ческой интеллигенции XX в.
Читать по ссылке: https://www.litmir.me/br/?b=608207&p=1


Книга третья
Очерки, как и во 2-ом томе, расположе­ны в хронологическом порядке – по дате отъезда с родины – начиная с 1960-х годов и заканчи-вая началом 2018-го. последние 18 лет автор охва­тывает уже в другом формате: по каждому году представле­на краткая выборка фактов, событий и мнений – преиму­щественно даже не о лит. и культурной, а о поли­т. жизни. В 3-ей книге гораздо больше места зани­мают соц. и полит. реалии Советской России, отдельные тексты написаны о диссидентстве, о значении эпохи шестидесятников, о еврейской эмиграции. Мно­го в этой книге и анекдотов, частушек, которые выражали настроения общества и особен­ности эпохи, метя не в бровь, а в глаз. Так что можно сказать, что 3-я книга в большей сте­пени не о русском зарубежье – а о России на рубеже веков.

«Все три книги об эмигра­ции по существу представляют собою некую панораму поли­т. и духовной жизни СССР и РФ, с акцентировкой на лит. сферу», – ска­зано в аннотации к 3-му тому. Пожалуй, это наиболее ёмкая характеристика напи­санного Ю.Безелянским трёхтомника. Хочется добавить, что эти 1, 5 тыс. стр. об эмиграции – итог колоссальной многолет­ней работы с огромным коли­чеством материала. И для того, чтобы напи­сать эти 3 тома, Безе­лянскому пришлось изучить сотни и сотни – от произведе­ний исторической литерату­ры до поэтических сборников, отделить зёрна от плевел и ото­брать необходимый материал. Сам Безелянский в послесло­вии от автора охарактеризовал свою работу так: «Отбор, конеч­но, субъективный, в противовес хвалёному и подчас лживому официозу. Отбирая, вслуши­вался в голоса разумной крити­ки. Книги получились без апло­дисментов и оваций из партера, но со свистом с задних рядов и галёрки. Мне самому было важ­но разобраться с драматической и запутанной историей России XX – начала XXI в. Насколько удалось, судить не мне».

Завершающий 3- том - о поэтах и писателях, о тех, кто эмигрировал из России, кто остался на родине, кто диссиденствовал, кто подвергся аресту, кто попал в лагерь, ну, и о тех, кто благоденствовал и, возможно, держал фигу в кармане. В книге кратко представлены несколько десятков судеб известных людей: от С.Аллилуевой и А.Белинкова до совсем недавно ушедших А.Межирова и А.Рыбакова. И, конечно, Бродский, Галич, Коржавин, Аксенов, Синявский, Некрасов, Гладилин, Горенштейн, Юз Алешковский. Книга построена хронологически, по годам отъезда с родины, начиная с 60-х годов. В представлении персон использованы док. материалы, стихи, прозаические отрывки, письма, дневники, мемуарные свидетельства, высказывания из интервью и т.д. И никакого академизма. Всё сжато, спрессовано, эмоционально.
Мила Яковлева
11.-9.2019. Литературная газета
https://lgz.ru/article....u]:


Эпоха, в которую жил А.Битов - это и годы оттепели - время надежд, яркое вхождение в литературу, и период застоя, когда главный роман "Пушкинский дом" можно было прочесть только в самиздате. И перестройка, и бурные 1990-е, и преобразования в стране - иное дыхание, изменения в жизни и творчестве. Писатель-интеллектуал, уникальный собеседник - его афористичные мудрые фразы моментально разлетались по друзьям и знакомым, запоминались читателям. О том, что такое эпоха Битова, а также о своем общении с писателем, ставшим классиком русской литературы, рассказывают в этой книге прозаики, поэты, журналисты, кинорежиссеры, актеры театра и кино. Среди них С.Волков, А.Генис, А.Кушнер, С.Соловьев, В.Абдрашитов, Ю.Беляев, З. Богуславская.
Год издания: 2019.
https://www.labirint.ru/books/729006/


В 2019 г. исполнилось 80 лет со дня рождения лит. критика, литературоведа, прозаика В.Я. Курбатова. В преддверии юбилея вышло это издание, которые охватывают большой период, с 1970 по 2018 г. За это время изменилось многое: страны, границы, политика, образование, люди, мода, даже климат. Неизменно в нашей жизни одно - любовь к хорошей литературе, классической и современной, худ. или публицистической. "Дневник" - такая литература. Он написан ярким, выразительным языком умного, зоркого, глубокого человека, жизнь которого пересеклась с жизнью и творчеством множества хороших людей - писателей, художников, священников, подвижников. Всех, кто откроет эту книгу, ждет доброе долгое чтение, возможно, спор или полное согласие с автором, который допустил нас в свою жизнь. Год издания: 2019.
https://www.labirint.ru/books/706815/


Персонаж Веничка близко знаком читателю - и русскому, и зарубежному, - чего нельзя сказать про самого создателя поэмы "Москва - Петушки". 
О.Лекманов, М.Свердлов и И.Симановский - авторы первой биографии В.Ерофеева (1938–1990), опираясь на множество собранных ими свидетельств современников, документов и воспоминаний, пытаются отделить правду от мифов, нарисовать портрет человека, стремившегося к абсолютной свободе и в прозе, и в жизни. Параллельно истории жизни Венедикта в книге разворачивается биография Венички - подробный анализ его путешествия из Москвы в Петушки, запечатленного в поэме. В книге представлены ранее не публиковавшиеся фотографии и материалы из личных архивов семьи и друзей В.Ерофеева. Год издания: 2018.
https://www.moscowbooks.ru/book/943266/


В этой автобиографической книге известный золотопромышленник Вадим Туманов рассказывает о годах, проведенных на Колыме, о создании крупнейших старательских артелей, о ярких и интересных людях. Всю страну от края до края прошел он со своими коллективами: Колыма, Якутия, Дальний Восток, Приморье, Охотское побережье, месторождение Дарваз в Таджикистане, прииски Бодайбо, россыпи в Башкирии и на Приполярном Урале в Коми, Карелия и Европейский Север... В общей сложности за время своего существования созданные Тумановым предприятия добыли более 500 тонн золота. Плюс к этому тысячи километров проложенных дорог, аэродромы, промышленные сооружения, построенные в тайге поселки. Это не обычные воспоминания, это еще и книга о России в ее ипостасях разных времен, а главное - о неиссякаемом источнике внутренних сил, который может найти в себе человек в любых, даже самых страшных обстоятельствах. Год издания: 2016.
https://www.moscowbooks.ru/book/858173/
Прикрепления: 7365097.jpg (18.3 Kb) · 8804208.jpg (20.8 Kb) · 1569844.jpg (16.8 Kb) · 2091585.jpg (14.9 Kb) · 6192280.jpg (16.9 Kb) · 5555826.jpg (15.8 Kb) · 8622677.jpg (16.6 Kb) · 0353828.jpg (13.4 Kb) · 9458934.jpg (17.6 Kb) · 5496040.jpg (12.3 Kb)
 

Валентина_КочероваДата: Четверг, 25 Мар 2021, 15:08 | Сообщение # 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Online

П.П. Гнедич - русский прозаик, драматург,переводчик, историк искусства, театральный деятель. Книга воспоминаний - это хроника целых 60-ти лет предреволюционной литературно-театральной жизни старого Петербурга и жизни самого автора, богатой впечатлениями, встречами с известными писателями, художниками, актерами, деятелями сцены. Живо, увлекательно, а порой остроумно написанные мемуары, с необыкновенным обилием фактических деталей и характерных черточек ушедшей эпохи доставят удовольствие читателю.
Год издания: 2000.
Читать: https://www.litmir.me/br/?b=274346&p=1



Книга «Марина Цветаева. В лучах рабочей лампы. Собрание поэтических переводов»
Переводы - важнейшая составляющая творческого опыта и наследия М.Цветаевой. В настоящем издании собраны все ее поэтические переводы, выявленные на сегодняшний день. 23 из них публикуются впервые. Издание позволяет проследить хронику "трудов и дней" поэта-переводчика. Каждому автору предпосылается вступительная статья, раскрывающая жизненные обстоятельства Цветаевой во время выполнения ею того или иного перевода. Все тексты, за некоторыми специально оговоренными исключениями, печатаются en regard: перевод - оригинал. В книгу включены также исследовательские статьи о Цветаевой-переводчице и связанные с ее переводческой работой документы. Издание вводит в научный оборот неизвестные факты биографии Цветаевой и новые поэтические имена. Книга иллюстрирована страницами черновых и беловых рукописей Цветаевой, большинство из которых публикуется впервые.
Составитель: Е.Б. Коркина.
Год издания: 2019
https://www.labirint.ru/books/735620/


«Наш Золотой век – урожай гениальности. Серебряный – урожай талантов. Дал немало дарований и примечательных фигур. Пришёл вовремя, в смысле обновления и освежения, век известной утончённости, изощрённости словесной и более тонкого понимания некоторых поэтов Золотого века, недостаточно ещё оценённых» – так писал Б.Зайцев о литературе начала ХХ в. Исследователи называют его «последним представителем Серебряного века». Современник и близкий знакомый крупнейших писателей – Белого, Бальмонта, Цветаевой, Бунина – он запечатлел их портреты в мемуарах, которые занимают особое место в его лит. наследии. Писатель оставил нам правдивую и одухотворённую картину навеки ушедшей эпохи, какой он её видел, понимал и воспринимал.

Уникальность этой книги в том, что впервые под одной обложкой собран практически весь спектр историко-биографических очерков и эссе Б.Зайцева, а также его статьи и размышления о писателях-классиках и русской литературе. Например, такие как: «Памяти Чехова», «Перечитывая Тургенева», «Жизнь с Гоголем». Издание богато проиллюстрировано архивными материалами – фотографиями, рисунками и автографами и снабжено справочным аппаратом.
Издательство: «Бослен», 2017.
10.06. 2018. Литературная газета
https://lgz.ru/article....ie-knig


И.Антонова - легендарный директор ГМИИ им. Пушкина, где она проработала 75 лет. Женщина, которую знал весь мир. Те выставки живописи, что она проводила в Музее, становились яркими культурными явлениями Москвы. С ней дружили президенты, политики и послы разных стран, считая для своих государств большой честью представлять музейные коллекции в московском Пушкинском музее. В своей книге она рассказывает о детстве, юности, военных годах, встречах с известными людьми (а среди них М.Шагал, И.Эренбург, супруга А.Матисса Л.Делекторская) и о служении великому искусству. Книгу органично дополняют фотографии, отражающие не только события жизни автора, но и культурной истории страны за последние 60 лет.
Издательство: АСТ, 2021.
https://www.labirint.ru/books/796255/


"Трудности перевода", книга воспоминаний В.И. Чуркина, издаётся впервые. Школа в Мневниках, МГИМО, посольство в Вашингтоне, Югославия, Бельгия, Канада, Арктика и, наконец, ООН - мы узнаём множество подробностей с позиции мэтра мировой дипломатии.
Опыт работы переводчиком в начале карьеры помогал ему всю жизнь. Молодой 2-й секретарь Посольства СССР удивил Америку, когда с достоинством противостоял Конгрессу США на слушаниях после аварии на Чернобыльской АЭС. Руководил пресс-службой МИД в переломный и трудный для нашей страны период. А потом ему в буквальном смысле пришлось пересесть в бронетранспортёр Спец. представителя Президента России на Балканах, где шла кровопролитная война. Вершина карьеры суперзвезды мировой дипломатии -трибуна ООН. Мастерство, ум и твёрдость Виталия Чуркина ценили не только его единомышленники, но и оппоненты. Он успел поставить точку в своей книге: "…открывалась новая глава в истории ООН". Но уже без Виталия Чуркина.
Издательство: Абрис/ОЛМА, 2020.
https://www.labirint.ru/books/729669


Книга посвящена первым в отечественной истории пластическим спектаклям. Бессловесные творения В.Мейерхольда, Н.Евреинова, К.Марджанова, А.Таирова, С.Волконского, С.Эйзенштейна и С.Юткевича подчинялись иным, чем танцевальные, принципам организации сценического движения. Будучи экспериментами по поиску новых форм насыщенного драматизмом эмоционального действия, они стали в то же время важным этапом осознания молодой режиссерской профессией исконной природы театра.
Издательство: Петербургский театральный журнал, 2014.
https://www.ozon.ru/context/detail/id/28618886/ 


Книга Э.Кочергина гл. художника БДТ им. Г. А.Товстоногова "Завирухи Шишова переулка. Василеостровские притчи" рассказывает о необычных жителях Васильевского острова - шишах, ведущих бурную, но не заметную непосвященным жизнь рядом с человеческим миром. Шиши - добрые духи, многие столетия соседствующие с людьми, не видимые ими, но разделяющие их судьбу. Книга выходит с иллюстрациями автора, созданными специально для настоящего издания.
Издательство: Вита-Нова, 2016.
https://www.labirint.ru/books/559948/ 


Эта сенсационная книга проливает свет на тайные страницы биографии незабвенной К.Шанель. Это не просто мемуары, а предельно откровенная исповедь величайшей женщины ХХ в. История Шанель, рассказанная ею самой.
"Герцогинь много, а Шанель одна" - сказала Коко герцогу Вестминстерскому, самому богатому человеку в Европе, в ответ на предложение руки и сердца. Она никогда не лезла за словом в карман, не подчинялась правилам и двигалась против течения.  Настоящая self-made woman, она сделала не только себя, но перекроила по собственным лекалам весь мир - не просто моду, а стиль жизни! Узкая юбка до колен - Шанель. Брючный костюм для дам - Шанель. "Маленькое черное платье" - Шанель. Небольшие шляпки вместо огромных сооружений с широченными полями - Шанель. Бижутерия - Шанель. Изящный альдегидный аромат вместо удушающего запаха целой цветочной клумбы - Шанель. Именно Великая Мадемуазель подарила женщине право быть естественной, стильной, желанной, женственной - самой собой. В своей автобиографии она рассказывает о том, как ей это удалось и чего все это стоило.
Издательство: Яуза, 2016.
https://www.labirint.ru/books/309764/


Ю.Н. Тынянов (1894-1943) - выдающийся прозаик и литературовед - внешне был похож на Пушкина, о чем ему говорили со студенческих лет. Кто знает, может, именно это сходство помогло ему так сжиться со своим героем, что многие страницы романа читаются как подлинный пушкинский дневник или монолог. Общее мнение: лучше, чем Тынянов, Пушкина не понял никто - да никто и не написал о нем лучше. И даже трагические развязки их жизней чем-то схожи. Какая разница - дуэль или болезнь, если у обоих романы не дописаны… Злой рок? Есть предположение Дм. Быкова, что "эту книгу завершить было невозможно: трагедия последних лет жизни Пушкина не может быть описана с позиций зрелого сталинизма, а ничего другого уже не разрешалось. Поэта убила светская чернь, и точка. Драма вынужденного конформизма, попытка лояльности, окончившаяся бунтом и фактическим самоубийством, - не ложились в официальную биографию, а писать тщательно кодированную книгу с замаскированными параллелями было немыслимой пошлостью".
Тыняновский "Пушкин" остался незавершенным, как и пушкинская "История Петра".
Издательство: Время, 2018.
https://www.labirint.ru/books/309764/
Прикрепления: 8975450.jpg (14.4 Kb) · 4192900.jpg (14.4 Kb) · 2257284.jpg (17.0 Kb) · 1524681.jpg (9.6 Kb) · 1201011.jpg (14.1 Kb) · 0689156.jpg (13.7 Kb) · 7528803.png (37.4 Kb) · 5078762.jpg (17.2 Kb) · 8494737.jpg (10.4 Kb) · 9260296.png (40.2 Kb)
 

Валентина_КочероваДата: Вторник, 21 Сен 2021, 15:54 | Сообщение # 5
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Online

нига воспоминаний Л.Чуковской о детских годах, проведенных в дачном поселке Куоккала (Репино), и об отце Корнее Ивановиче (1882-1969) - внимательном, харизматичном, порывистом родителе, сумевшем сделать своих детей счастливыми. Чуковский здесь - не знаменитый критик, не писатель, не детский поэт, автор "Крокодила" и "Айболита", но молодой, любимый, талантливый папа. В издании множество редких фотографий из архива семьи и рукописные фрагменты дневника писателя. Дневниковые записи "куоккальского" периода содержат наблюдения за особенностями взросления детей - Коли (1904-1965), Лиды (1907-1996) и Бобы (1910-1941).
Издательство: Волчок, 2019 г.
https://www.labirint.ru/books/712932/


А.Вырубова (1884-1964) - дочь главноуправляющего Собственной Его Императорского Величества канцелярией А.С. Танеева, фрейлина и ближайшая подруга императрицы Александры Федоровны. В книгу вошли воспоминания Вырубовой "Страницы моей жизни", письма к ней членов царской семьи, а также отрывки из так называемого "Дневника Вырубовой". Впервые воспоминания фрейлины вышли в журнале "Русская летопись" (Париж, 1922 г.). Через 5 лет советский журнал "Минувшие дни" начал публикацию "Дневника Вырубовой" - сочинения весьма вульгарного по форме и гнусного по сути. Сама Вырубова неоднократно заявляла о подложности этих записок. Авторами лжевырубовского дневника традиционно считаются литературовед и историк П.Е. Щеголев и писатель А.Н. Толстой.
Издательство: Захаров, 2020.
https://www.labirint.ru/books/435979/ 


Книга посвящена замечательному режиссеру И.П. Владимирову (1919–1999), почти 40 лет возглавлявшему Ленинградский - Санкт-Петербургский театр им. Ленсовета, в котором блистали А.Фрейндлих, А.Равикович, А.Петренко, М.Боярский, И.Мазуркевич, Е. Соловей, С.Мигицко, создававшие неповторимый ансамбль. Владимиров снимался в кино и играл на сцене, ставил спектакли и воспитывал учеников. Воспоминания его коллег, учеников и сотрудников театра составили портрет самого успешного периода в истории этого коллектива. В этих воспоминаниях Владимиров предельно близко - на репетициях, за кулисами, дома. Перед нами предстает яркий, сложный, поистине - большой человек. Но есть в книге и другой взгляд - из зрительного зала: в издание включены рецензии на спектакли, фрагменты статей, из которых складывается история театра им. Ленсовета и творческая биография И.Владимирова. Книга предназначена для всех, кто любит театр и его историю, в ней около 800 прекрасных фотографий.
Издательство: Петербургский театральный журнал, 2020.
https://www.chitai-gorod.ru/catalog/book/2846412/ 


Автор книги - Э.Кочергин. Это рассказы о буднях воспитанников Средней худ. школы (СХШ) при Институте живописи, ваяния и зодчества им. И. Е. Репина в Ленинграде, многие из которых стали замечательными мастерами живописи, графики, скульптуры, архитектуры и искусствоведения. Автор книги учился в этой легендарной «рисовальной бурсе» при АХ в 1950-е годы. В те нелёгкие послевоенные годы в СХШ сохранялись лучшие традиции классического рисунка и высокий уровень гуманитарного образования. Памятные истории из жизни сэхэшатиков, частично опубликованные в других сборниках Кочергина, в этой книге собраны воедино и значительно дополнены, а также снабжены уникальным иллюстрационным приложением. Все фотографии в книге публикуются впервые.
Издательство: Вита-Нова, 2021.
https://www.labirint.ru/books/798324


"Записные книжки" И.Ильфа, изданные после его смерти, единодушно оценены критикой и читателями как выдающееся лит. произведение. Многие записи давно уже разошлись на цитаты, и мы повторяем их, не всегда помня о первоисточнике. По линии наименьшего сопротивления все обстоит благополучно. Край непуганых идиотов. Самое время пугнуть .Давайте ходить по газонам, подвергаясь штрафу. Приказано быть смелым. Все талантливые люди пишут разно, все бездарные люди пишут одинаково и даже одним почерком. Ильф со всей очевидностью пишет разно… В 2000 году "Текст" выпустил его полное издание "Записных книжек", куда вошли практически все сохранившиеся записи великого юмориста, в том числе и бытового характера. В настоящем издании сокращены бытовые и служебные записи, повторы, а также путевые заметки и американские дневники, вошедшие в полное издание "Одноэтажной Америки". В результате, утратив научные признаки полного издания, "Записные книжки" превратились в полноценное худ. произведение. Книга составлена и откомментирована дочерью писателя Александрой Ильф.
Издательство: Текст, 2021.
https://www.labirint.ru/books/787884/ 


Князь Ф.Ф. Юсупов, граф Сумароков-Эльстон мл. (1887-1967) -родовитый аристократ, семейство которого владело колоссальнейшим состоянием. Он учился в Пажеском корпусе и в Оксфорде, был бисексуалом и женился на племяннице Николая II. Одно про него знают все - он убил Распутина. После большевистской революции князь счастливо избежал смерти и почти полвека провел в изгнании. Впервые полный текст "Мемуаров" выходит на русском языке, да еще в таком прекрасном переводе, что даже не верится, что князь писал по-французски. "Мемуары" напрочь лишены авторского тщеславия: князь Юсупов рассказывает о себе и о других с простотой и величием настоящего аристократа, которому не надо ни отчитываться, ни оправдываться. Ни в чем... У него цепкая память и живой ум, легкий слог и острый взгляд, причуды и странности, глубина и легковесность, юмор и обаяние, блеск и нищета. А за автопортретом без поблажек и комплексов проглядывает история и является Россия - пышная и порочная, безумная и достойная, парадоксальная и подлинная...
Издательство: Захаров, 2021.
https://www.labirint.ru/books/270144/


Блестящий мастер пейзажной живописи, замечательный портретист и театральный декоратор, основатель русского импрессионизма, К.А. Коровин оставил большое худ. и лит. наследие, которое трудно переоценить. Его жизнь и творчество проходили в эпоху, богатую историческими событиями, судьба свела его с выдающимися людьми своего времени - художниками, актерами, театральными деятелями, меценатами, многие из которых стали его близкими друзьями. Среди них Врубель, Серов, Левитан, Поленов, Саврасов, Шаляпин, Мамонтов. Находясь в эмиграции, тоскуя по родине, Коровин завершил свои мемуары, начатые в первые годы революции, писал рассказы, где с пронзительной правдой и простотой запечатлел милую его сердцу Россию и тех, кого любил и помнил. Его рассказы, как правило, автобиографичны, они удивительно живописны и позволяют говорить о несомненном лит. таланте автора. Когда-то В. Светлов очень точно назвал Коровина поэтом и художником слова.
Издательство: Азбука-Аттикус, 2013.
https://www.chitai-gorod.ru/catalog/book/949130/
Читать по ссылке: https://knigogid.ru/books/429082-moya-zhizn/toread


«Опережая некролог» – так назвал свою новую книгу, недавно вышедшую в издательстве «Азбука-Аттикус», народный артист России, худрук Московского театра сатиры А.Ширвиндт. «Я хочу, чтобы меня запомнили тем, кем я был, и настолько, насколько заслужил».  «ЛГ» публикуем фрагмент этой книги.

"Сейчас постановили, что нужно очень внимательно относиться к людям предпенсионного возраста. Это прекрасная находка. Можно, например, при достижении предпенсионного возраста начать переучиваться на другую профессию. И государство в этом поможет. Предположим, если ты всю жизнь занимался макраме, то в 60 лет логично осваивать лесоповал, чтобы к 85 где-то в районе Иркутска стать успешным китайским лесопромышленником. Такая неожиданная забота о стариках – или следствие полной неуверенности в молодёжи, или хитрый ход для убыстрения вымирания, так как обычно если мы что-то начинаем беречь, то это накрывается быстрее всего. Мой ребёнок Миша возил меня как-то к одному врачу в Германию. Доктор отказался смотреть московские бумажки, только спросил меня: «На что вы жалуетесь?» Я честно признался, что жалуюсь на 19 июля 1934 г. 85 лет – дата, конечно, внушительная, но возраст – это не величина цифры, а состояние духа.

У Бунина в повести «Деревня» есть щемящее определение: «это был старозаветный мужик, ошалевший от долголетия». Не стареют душой ветераны. А тело? Может, кто-то помнит, что в наших аэропортах раньше были жуткие накопители: минут за 40 до отлёта самолёта пассажиров накопляли в каком-то предбаннике, в тесноте и духоте. Дома ветеранов сцены – как накопители перед выходом на небеса. А.Кушнер когда-то заметил: «Времена не выбирают, / В них живут и умирают». Умирать стали очень дисциплинированно, с жизнью сложнее. Лет 20 подряд я отдыхаю на Валдае – тупо сижу с удочкой. Саша Абдулов и Андрюша Макаревич на окраине Валдая построили дома. Когда Абдулов при всей своей занятости вырывался туда, там стоял дым столбом. Как-то звонит он мне пол-первого ночи: «Дядя Шур, Андрюшка приехал, ребята собрались, давайте к нам». Я начинаю кобениться: «Саша, уже ночь, я старый. В следующий раз обязательно». И не оторвал задницу, не поехал. Сашку я больше не видел. Когда куда-то зовут, надо сразу лететь, а то есть риск больше никогда не увидеться.

Устраивали как-то вечер памяти Элика Рязанова в КЗЧ. Через 3 дня там же – вечер памяти Б.Окуджавы. Не прошло и недели – презентация книги о М.Козакове. В Доме актёра – вечер воспоминаний о С.Юрском. И я везде выхожу на сцену – становлюсь единственным случайно дожившим и превращаюсь в атрибут ритуальных услуг. Телеканалы, газеты, журналы бешеной скороговоркой соболезнуют родным, коллективу и Родине в связи с очередной значимой потерей. Некогда пролить искреннюю слезу, слишком много действительно важных событий в мире, чтобы остановиться на единичной утрате. Даже минута молчания сегодня – условно-протокольный пункт вынужденной задержки бытия. Погрустили коротко и побежали дальше. Сейчас вынос тела совмещён с назначением на должность этого тела. Но, если взглянуть на эту проблему без лишнего максимализма, думаю, что некоторая «недовариваемость» скорби оправдывается сегодняшним затовариванием погоста.

Несколько лет назад 13 – я посчитал – худруков московских театров находились в возрасте от 80 до 90 лет. Великая дама советского и постсоветского времяпрепровождения на этой Земле (пишу это с полной ответственностью) Г.Б. Волчек сказала как-то на встрече с артистами, что необходимо в силу возраста подыскать для наших кабинетов сиделок. Тем самым даже она признала наличие заболевания. У меня когда-то была «Победа», которая за 22 года прошла, наверное, 850 тыс.км. Живого места на ней не оставалось. Но она продолжала верно служить. А когда она, извиняясь, отказала в езде и я понял, что пришло время её продавать, я призвал опытного друга-гаишника, который тогда руководил конторой по скручиванию километража со спидометров старых автомобилей. Он без анестезии скрутил с моей ржавой подруги почти весь километраж, и я нахально продал её как девственницу другому инспектору ГАИ, который выложил за неё какие-то символические деньги из сострадания и любви ко мне, даже не взглянув на спидометр, а лишь походя сказав, что подпольная контора по сматыванию километража – его дочернее предприятие.

Это автомобильное воспоминание возникло в связи со старостью худрукского корпуса. Но, к сожалению, у худруков года не скрутишь. Возможно, скоро сбудется зыбкая мечта театральных директоров и атавизм «художественный руководитель» отпадёт от тела театра. Будет идеально совмещённая в одном лице фигура «худрук-директор» – чтобы не ревновать друг друга к полномочиям, а редко ссориться с самим собой. И на пепелище русско-советского репертуарного театра возникнут огромные монстры-кластеры – дискотека-фитнес-боулинг-кабак-бардак, а для обозначения театральных традиций посреди всего этого – подвешенная за ж... Васса Железнова. Но тогда новым хозяевам театров кроме рекламы «Виагры» придётся прочесть как минимум «Грозу» или, что логичнее в данной ситуации, «Вишнёвый сад».

Что делать? Мудрый Володя Андреев решился и ушёл от худ. руководства Театром им. Ермоловой, порекомендовав на эту должность О.Меньшикова. Но Меньшиков – его ученик и театральный актёр. Таких – по пальцам пересчитать. Володю сразу же сделали президентом театра. Потом появился ещё один президент – президент в изгнании – Т.Доронина. Это антиконституционно! Президент – должность выборная, его нельзя назначать. Если я в списке, так сказать, очередник, то я категорически отказываюсь баллотироваться на этот пост. Я могу предложить себя, например, на пост председателя совета сада «Аквариум» или премьер-министра подземного перехода под Триумфальной пл. Возможны варианты.

В театральном мире нет скамейки запасных. Я радуюсь, когда появляются яркие ребята типа Жени Писарева или Володи Машкова. Но это скорее исключение из правил. В том же МХАТе им. Горького худруком назначили человека с апробированно-скандальной биографией. Подмена лидера кадровой необходимостью, а в эпоху карьерно-кадрового беспредела общественное мнение бессмысленно. Потрясающая по эпатажу, смелости и таланту пара проводит первую брачную ночь внутри катафалка и на нём же въезжает руководить многострадальным Театром на Малой Бронной. Символично и перспективно.

Всё время ловлю себя на том, что произвожу брюзжание. А потом успокаиваюсь – это старческое. В Спарте со слезами и воплями сбрасывали 50-летних стариков со скалы, чтобы не болтались под ногами грядущих граждан. В советское время сбрасывание со скалы гуманно заменяли торжественно-коллективными проводами на пенсию. Уходящим говорили сладкие слова, дарили помесь букета с венком, хрустальную вазочку или жостовский поднос и худенький конвертик с неконвертируемой валютой. Так же торжественно вручали пожизненный пропуск на родное производство, который охранник отнимал у виновника торжества при выходе с собрания. Сегодня законодательно пуганули работодателей штрафами до 200 тыс. руб. за попытку травли предпенсионного гражданина. Правда, не расшифровали, кому пойдут эти деньги – жертве гонений или, как обычно, государству. Как метко заметил Грибоедов (он вообще многое заметил метко), «минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь».

4 декабря 2012 г. я получил предупреждение об увольнении*. *Правительство Москвы Департамент культуры г. Москвы Худруку Гос. бюджетного учреждения культуры г. Москвы «Московский академический театр сатиры» А.А. Ширвиндту. Предупреждение об увольнении с должности худрука Гос. бюджетного учреждения культуры г. Москвы «Московский академический театр сатиры» в связи с истечением срока трудового договора. Департамент культуры г. Москвы предупреждает Вас о предстоящем увольнении 15 декабря 2012 г. по основанию пункта 2 части 1-й статьи 77 Трудового кодекса РФ (истечение срока трудового договора).Министр Правительства Москвы, руководитель департамента С.А. Капков.

Ни спасибо, ни до свидания. Уволить «в связи с истечением срока…». Мне говорят: такая форма уведомления. Не знаю, какую форму носил наш молодой начальник Москультуры, я видел его в штатском. Брызжа слюной и хамством, различные ораторы с высоких трибун призывают друг друга к корректности (вежливость, учтивость – см. словарь). «…По основанию пункта 2 части 1-й статьи 77…» Попахивает приговором. «Истечение срока» – да, сроки проживания худруков московских театров критические. Патриотизм – дело суммарное. Многовековая русская театральная культура – значительная часть его. Робкие ростки патриотизма пробиваются иногда в нашу действительность, когда, например, некоторые начальники предлагают пересесть с иномарок на отечественные «бронетранспортёры». Но это крохи. Мы строим гражданское общество. Этот долгострой будет длиться вечно, пока в фундамент сооружения будет заливаться жидкий поток болтовни. Прошло 7 лет. Во время «истечения срока» этого до­говора сменились начальники. Видимо, очередной раз изменилась концепция, и я, несмотря на предупреждение об увольнении, продолжал занимать свой пост. И правильно. Я ещё очень свежий. Я на 10 лет моложе Театра сатиры, которому исполнилось 95".
15.07. 2020. Литературная газета
https://lgz.ru/article/29-6745-15-07-2020/sam-o-sebe/


В новой книге Ю.Полякова события разворачиваются в Москве в августе 1968 г., а главный герой – советский шестиклассник. Предлагаем вниманию читателей фрагмент повести.

...В зоомагазине пахло сушёным рыбьим кормом и подстилками, которые давно в клетках не меняли. Слева, занимая всю стену до потолка (как телевизоры в магазине, взорванном Фантомасом), стояли рядами аквариумы. В воде, освещённой трубками дневного света, плавали алые меченосцы, чёрные моллинезии, полосатые данио, плоские неторопливые скалярии, бело-голубые гурами, красные и синие петушки, барбусы, похожие на крошечных окуньков. Были даже неоновые рыбки, напоминающие беглые искорки холодного огня. Но больше всего в аквариумах набилось гуппи-вуалехвостов всевозможных цветов, имелись даже тигровые. Распустив наподобие вееров хвостики, самцы крутились, охмуряя сереньких невзрачных самок. Стоила парочка рубль 50, а на Птичке можно сторговаться вдвое дешевле. Кстати, у нас, у людей, всё наоборот: наряжаются, красят волосы и губы, рисуют себе глаза, носят туфли на гвоздиках, унизывают пальцы колечками, дырявят уши и вдевают в них серьги, вешают на шею янтарные бусы как раз исключительно женщины. Мужчины же выглядят гораздо скоромнее, как и полагается сильному полу. Когда дядя Юра купил себе 4-й костюм и 10-й, «абстрактный», галстук, бабушка Маня сказала, что «зятёк с глузду съехал». Впрочем, я и сам сейчас – в жёлтой куртке, зелёных техасах и оранжевых сандалиях – смахиваю на расфуфыренного гуппи-вуалехвоста.

За прилавком стоял мой друг, продавец-консультант Василий, отпустивший за полтора месяца элегантные усики. Когда я вошёл, он был занят – мастерски обрабатывал «гуппешников». Так продавцы называют бедных родителей, которых затащил в магазин капризный ребёнок, требуя, чтобы ему немедленно купили какую-то живность. Когда выясняется, что кошечек и собачек тут в помине нет (их на улице, бездомных, полным-полно шастает), капризник начинает вымогать сначала говорящего попугая, потом кролика, затем морскую свинку, наконец, хомячка или канарейку. Откуда я это всё знаю? От верблюда! Сам таким же был ещё недавно. Родители в ужасе от цен и детской истерики и уже готовы взять в дом любого хомяка, а грызуну подавай клетку и мешок пшена.И тогда опытный продавец-консультант мягко предлагает взглянуть на аквариумы. Конечно, юный вымогатель тут же требует себе здоровенную золотую львиноголовку, тянущую граммов на 150, стоящую 20 руб. и нуждающуюся в десятивёдерном домашнем водоёме с компрессором. Родители близки к истерике, и тут самое время переключить внимание семейного тирана на крайний аквариум, набитый обыкновенными, а не вуалевыми, гуппи, у них самец отличается от самки только меньшим размером и розовыми пятнами на куцем хвостике. Зато и стоят они всего-то 20 коп. за пару. В глазах родителей затепливается надежда. Именно это и происходило, когда я вошёл.

– Берите, не пожалеете! Гуппи – живородящие, неприхотливые, аквариум им не нужен, достаточно трёхлитровой банки. – убеждал Василий.
– Берём! – воскликнули, чумея от радости, оба предка.
– В чём будете транспортировать?
– А какие есть варианты? – спросил отец, похожий на инженера.
– Первый вариант – садок. Точнее, мини-аквариум. Полтора литра. Плексигласовый. На силиконовом клею.
– Герметичен?
– Абсолютно, но кусается.
– В каком смысле?
– В финансовом.
– И сколько же стоит эта посудина? – сморщилась мамаша.
– Четыре восемьдесят.
– Отпадает.
– А-а-а-а... – забился в истерике малолетний злодей.
– Альтернатива? – нахмурился папаша и дал ему подзатыльник.
– Не смей! – взвизгнула мать и погладила сына по кудрявым волосам.
– Альтернатива есть, – доверительно произнёс Василий. – Выходите на улицу. Вторая дверь справа – магазин «Молоко». Там на столике у окна всегда есть майонезные банки, которые не приняли из-за скола или щербинки. Их можно взять даром. Они ничьи. Только смотрите, чтобы жир на стенках не остался. Выбираете, несёте мне – и будет вам счастье!

Подхватив всхлипывающего истерика, родители вылетели на улицу. Пока Василий охмурял покупателей, я со знанием дела обошёл магазин – всё на месте: в железном колесе крутилась, перебирая лапками, белка с облезлым хвостом. В детском саду у нас была такая, я дал ей орешек – и она до крови прокусила мой палец, сначала мне хотели сделать 100 уколов от бешенства, но потом ограничились йодом, так как в беличьем роду сумасшедших не оказалось. В большой клетке с покатым верхом сидел, нахохлившись и вцепившись когтями в кольцо, зелёный попугай ара величиной с ворону.
– Сколько я семей спас! – глядя вслед умчавшимся «гуппешникам», молвил Василий. – Ну а вы, сэр, за чем пожаловали?
– Корм нужен.
– Вам повезло, мой юный друг! Имеется свежий трубочник.

Продавец подошёл к холодильнику «Саратов» и вынул алюминиевый лоток. На первый взгляд могло показаться, что в нём, на дне, лежит круглый, вроде антрекота, кусок постной говядины, но, если присмотреться, видна по краю «антрекота» шевелящаяся в воде бахрома – тонкие, как нитки, живые червячки. Лида их страшно боится и запрещает держать в холодильнике, поэтому больше 50-ти граммов я никогда не беру – портятся. Вот откуда моя идея консервированного рыбьего корма. Василию я её уже как-то излагал, и он заметил, что на Западе, запатентовав такое изобретение, я разбогател бы, как Пончик из книжки «Незнайка на Луне».

– Отличный трубочник! – согласился я.
– Сколько тебе?
– Я бы взял, но завтра уезжаю.
– Судя по экипировке, на Бермуды?
– В Новый Афон.
– Ого! Маску прикупил, счастливец!
– Да. Последнюю взял. А маман жутко боится этого трубочника. Без меня не справится.
– Бывает. Одна тут по ошибке изжарила и съела. Ничего, даже не вырвало. Сказала, котлеты по 6 коп. напоминает. Мотыль, конечно, на вид поприятней, но кончился. Остаётся сухой корм. Сколько насыпать, сэр?
– На 15 копеек, – солидно сказал я, хотя поначалу собирался купить на гривенник, но в таком случае какой же я сэр?
Василия разочаровывать нельзя, он очень серьёзный человек, сегодня возле весов лежит толстая книга «Моммзен. История Рима», заложенная билетиком книжной лотереи. В прошлый раз он читал «Критику эк. экзис. экзистен. экзистенциализма». Уф-ф. Спросить у него, что это такое, я постеснялся. Продавец тем временем ловко свернул из заранее нарезанной газеты аккуратный фунтик и железным совком, каким в продуктовых магазинах сыплют в пакеты муку и сахарный песок, подхватил из мешка на кончик сухой корм, похожий на мелкую гречку, метнул его в кулёк и кинул на весы – стрелка едва отлипла от края шкалы. Он добавил до нормы, а потом от щедрот бросил лишнюю щепотку, как постоянному клиенту. И тут я заметил на его пальце то, чего прежде, как и усов, не было: массивный перстень с печаткой.
– Золото?
– Ага, самоварное! Э-э-эх! – и он привычно замял края кулька так, что ни одна дафния теперь не вывалится. – Взял колечко по случаю. Друга выручил. Ваш пятачок, сэр!
– А что попугай – никто не покупает? – с сочувствием спросил я, пряча монету.
– Какой же идиот его за 300 целковых возьмёт?
– А уценить нельзя?
– Предлагали. Хозяин никак не соглашается.
– Какой хозяин? Попугай разве не государственный?
– Скажешь тоже! Птица комиссионная. Или ты думаешь, я его сам в Африке ловил? Морем

Как можно говорящих птиц сдавать на комиссию? Они же почти люди! – горько подумал я и поинтересовался:
– А что из товара лучше всего идёт?
– Гуппи с хомяками. Дёшево и сердито! И куртка у тебя – отличная! Такое впечатление, что ты с витрины сбежал! – засмеялся продавец-консультант.
– Маман заставила. – вздохнул я, злясь, что позволил вырядить себя как полного дурака.
– Жестокая женщина! – согласился Василий. – Пытка новизной.
- И не говори, – вздохнул я, совсем как бабушка Аня.
Но тут вернулись радостные родители со своим извергом.
– Ну пока, звёздный мальчик! Счастливо понырять! Заходи, когда вернёшься!
– Пока. – я деликатно отошёл от прилавка.
– Из-под хрена подойдёт? С крышкой! – ликуя, спросил папаша.
– Верх желаний! Давайте сюда вашу баночку! – Василий вздохнул, вооружился сачком на длинной ручке и встал на табурет: – Самца подберу вам почти вуалевого.
– Вот спасибо! – кивнул отец-инженер.
– А самочку икряную или отметавшую?
– Только икряную! – воскликнула мамаша, собираясь, верно, немедленно выпотрошить крошечную рыбку и намазать бутерброд.
– Поищем.

Положив невесомый кулёк с кормом в авоську, я пошёл к дверям, чтобы не мешать продавцу-консультанту в работе, но у входа сдуру задержался возле клетки с попугаем и тихо попросил:
– Скажи: попка – дурак!
Пока родители, затаив дыхание, следили за тем, как Василий для виду гоняет сачком по аквариуму икряную самочку, плохиш отошел посмотреть белочку.
– Белку хочу! – снова захныкал зануда.
– Продана, сэр! – нашёлся Василий.
– Скажите, товарищ, – подавшись вперёд и понизив голос, спросил отец-инженер: – Они долго, эти гуппи, живут?
– У вас, полагаю, неделю протянут.
– Не больше?
– Не больше, – заверил консультант, печально разглядывая на свет пойманных рыбок. – А вот вам и питание на первое время.
Он бросил в бумажку щепоть сухого корма. Несчастные рыбки метались по баночке, ещё не понимая, какая беда с ними приключилась. Сегодня же малолетний психопат высыплет туда весь корм, через 2-3 дня вода завоняет, пойдёт гнилыми пузырями, и гуппи всплывут брюшками вверх.

– Какие живчики хорошенькие! – залюбовалась мамаша, подняв баночку на свет. И тут ара, до которого, видимо, дошла наконец моя просьба, открыл круглый и наглый глаз, повёл крылами, напружился и голосом охрипшего Левитана заорал на всё помещение:
– Заткни-ись, придурок!
– Он говорящий! – громче безумной птицы завизжал маленький тиран. – Не нужны мне ваши рыбки! Попуга-а-а-а-я хочу-чу-чу-у-у-у!
И повалился на пол, суча в истерике ногами. Василий глянул на меня с обидой: мол, думал, ты человек, а ты пижон в апельсиновых тапках! Я стремглав выскочил на улицу, понимая, что испортил ему всю торговлю. Простит ли? Огорчившись, что, кажется, потерял друга, я побрёл налево, в сторону улицы Кирова.
25.08. 2021. Литературная газета
https://lgz.ru/article/33-34-6797-25-08-2021/guppeshniki/


Новая и последняя написанная А.Битовым книга - очередная глава в Пушкиниане автора. Писатель анализирует Пушкинские тексты с точки зрения его стремления выполнить свою творческую миссию. По его мнению, идея и необходимость написать все задуманное сформировалась у Пушкина примерно к 1824 г. Что следующие 12 лет, вплоть до своей гибели, он последовательно и реализовывал, отмечаясь во всех жанрах, даже изобретая новые и везде достигая вершины. Побег от всего и всех ради творческой реализации и внутренней свободы – это было свойственно и самому Битову.
Издательство: Эксмо, 2021.
https://www.labirint.ru/books/802462/
Читать по ссылке: https://www.litmir.me/br/?b=722140&p=1
Прикрепления: 0005736.jpg (17.2 Kb) · 6628000.jpg (20.5 Kb) · 3498066.jpg (45.2 Kb) · 8255269.jpg (22.0 Kb) · 1025825.png (66.2 Kb) · 3497271.png (72.8 Kb) · 3898544.png (55.3 Kb) · 4031424.png (75.9 Kb) · 1311260.png (64.8 Kb) · 7305016.png (69.9 Kb)
 

Валентина_КочероваДата: Пятница, 22 Окт 2021, 14:08 | Сообщение # 6
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Online

В этой книге автор делится воспоминаниями о своих встречах с выдающимися людьми, со знаменитыми артистами, деятелями искусства.На фоне Москвы дореволюционной и послеоктябрьской проходят, либо в коротких эпизодах, либо в обширных воспоминаниях, А.Луначарский, Г.Чичерин, В.Аванесов, В.Маяковский, А.Глазунов, Ф. Шаляпин, К.Станиславский, А.Павлова, А.Дункан, Е.Гельцер, А. Нежданова, А.Вяльцева, Н.Плевицкая, Л.Кавальери, А.Вертинский, М. Линдер и др. И.Шнейдер известен читателю как автор книги воспоминаний - «Встречи с Есениным», вышедшей в издательстве «Советская Россия» в 1966 г.
Читать по ссылке: https://coollib.net/b....ead


В издательстве АСТ вышла книга "Вторая жизнь Марины Цветаевой. Письма 1961-1975". В ней собрана переписка дочери поэтессы А.Эфрон с редактором первых цветаевских изданий А.Саакянц. Ариадна, потрясенная смертью матери и не очень-то доверявшая окружающим, неожиданно близко допустила к себе своего соредактора: они стали не просто коллегами, а родными людьми - и по духу, и по отношению к жизни.
Читать: https://www.litmir.me/br/?b=735937&p=1


Неизвестная история несчастливой влюбленности А.Белого в Н.Тургеневу, сестру его жены, реконструируется по письмам 1913-1917 гг., обнаруженным в Дорнахе (Швейцария) - в Архиве Гетеанума, в фонде Н.А. Тургеневой. Послесловием к этому сюжету служит пространное послание Белого к М.Я. Сиверс (Штейнер) от 13 января 1916 г. с подробным разъяснением его взглядов на проблему любви из свободы и детальным анализом отношений с Асей и Наташей (хранится в Дорнахе, в архиве "Наследие Р. Штейнера"). "Роману в письмах" посвящена 1- часть книги. Далее публикуются письма др. корреспондентов Н.А. Тургеневой 1916-1917 гг. (А.А. Тургеневой, Э.К. Метнера, М.В. Сабашниковой), также связанных с Белым отношениями любви, дружбы или вражды. Писатель прямо или косвенно является одним из героев и этого блока эпистолярных материалов из Архива Гетеанума.
Издание снабжено научным комментарием и уникальными иллюстрациями, предоставленными Мемориальной квартирой А.Белого (филиал музея А.С. Пушкина), "Архивом Гетеанума", литературно-мемориальным музеем А.Ахматовой в Фонтанном Доме и Дарвиновским музеем.
Издательство: Б.С.Г.- Пресс, 2020 г.
https://www.labirint.ru/books/798742/


Книга "Давид Самойлов. Мемуары. Переписка. Эссе" продолжает серию изданных "Временем" книг выдающегося русского поэта и мыслителя, 100-летие со дня рождения которого отмечалось в 2020 г. ("Поденные записи" в 2-х томах, "Памятные записки", "Книга о русской рифме", "Поэмы", "Мне выпало всё", "Счастье ремесла", "Из детства").
Глубокая внутренняя сосредоточенность истинного поэта не мешает его открытости миру, но прямо ее подразумевает. Самойлов находился в постоянном диалоге с современниками. Среди его корреспондентов фронтовой товарищ поэт С.Наровчатов, друг детства помощник М.Горбачева А.Черняев, поколенчески близкие Самойлову поэты, литераторы, ученые - Б.Слуцкий, С.Липкин, Арс.Тарковский, В.Лакшин, Б.Окуджава, И.Сельвинский, переписывается с тогдашней молодежью - И.Бродским, Е.Рейном, А.Найманом. Многие тексты извлечены из личных архивов и прежде не публиковались.
Издательство: Время, 2020.
https://www.labirint.ru/books/755185/


Судьба О.Берггольц - это непарадный портрет времени, в котором она жила, стараясь оставаться человеком, поэтом и женщиной. Н.Громова, автор книги очень тактично ведет повествование, найдя верный тон, оперирует только фактами и выдержками из дневников, а также стихами поэтессы и ее современников, и делает это увлекательно, интересно и доступно для широкой читательской аудитории. Это первая подробная биография известной советской поэтессы.
Издательство: АСТ, 2020.
https://ast.ru/book/smerti-ne-bylo-i-net-olga-berggolts-850400/


Книга об одной из самых загадочных женщин XX в., М.Закревской-Бенкендорф-Будберг которую называли "красная Мата Хари". Ее любили, ей доверяли и посвящали свои сочинения М.Горький и Г.Уэллс. Ею был увлечен британский дипломат и разведчик Роберт Брюс Локкарт. Н.Берберова была знакома с этой удивительной персоной, и ее с блеском написанный роман, полный док. свидетельств и писем, давно стал бестселлером.
Издательство: АСТ
Читать по ссылке: https://www.litres.ru/nina-ni....ква_213


Книга об одной из самых загадочных женщин XX в., М.Закревской-Бенкендорф-Будберг которую называли "красная Мата Хари". Ее любили, ей доверяли и посвящали свои сочинения М.Горький и Г.Уэллс. Ею был увлечен британский дипломат и разведчик Роберт Брюс Локкарт. Н.Берберова была знакома с этой удивительной персоной, и ее с блеском написанный роман, полный док. свидетельств и писем, давно стал бестселлером.
Издательство: АСТ
Читать по ссылке: https://www.litres.ru/nina-ni....ква_213


Эти 7 маленьких шедевров М.Булгаков создал в юности, хотя через много лет отредактировал заново. Время действия - 1917 г., место - больница в глухой российской деревне. Сюда в качестве главного и единственного доктора пребывает 23-летний выпускник мед. факультета с отличной теоретической подготовкой и полным отсутствием опыта. Первые пациенты, тяжелые случаи, неизбежные ошибки, борьба с собственными страхами и малодушием, маленькие и большие победы, иногда - трагические поражения. И каждый рассказ - отдельная уникальная история болезни, полная юмора и самоиронии, а также боли и горечи. Перед читателями - тернистый путь становления настоящего земского врача: смелого, решительного, наделенного огромным талантом и добрым сердцем.
Издательство: Аркадия
Читать по ссылке: https://www.litres.ru/mihail-....1672703


"Записки из подполья" Ф.М. Достоевского - произведение, во многом предопределившее литературу XX в. Именно в этой повести, герой которой - коллежский ассессор в отставке - отдает на суд читателя свою исповедь, впервые прозвучали идеи экзистенциализма. Проявляя незаурядный ум и мужество, безымянный петербургский чиновник исследует собственное сознание, собственную душу. Он не в состоянии примириться с действительностью и испытывает чувство вины за несовершенный миропорядок, причиняющий страдание. Уйдя в психологическое подполье и презрев мир живых людей, он задается вечными вопросами: что есть человек и каково его предназначенье? Он протестует против отождествления добра и знания, против безоговорочной веры в прогресс науки и цивилизации и получает удовольствие от того, что мучает себя и других. Вслед за великим русским писателем природу этих поисков и сомнений пытались исследовать крупнейшие мыслители современности, среди которых Кьеркегор и Ницше, недаром последний называл Достоевского единственным психологом, у которого он мог кое-чему научиться.
Издательство: Лениздат
Читать по ссылке:https://ilibrary.ru/text/9/p.1/index.html


Роман А.Гумеровой и В.Сергеевой повествует о исторических событиях - от блистательной эпохи после нашей победы в войне 1812 г. до декабрьского восстания 1825 г. и его долгих и значительных последствий, глубоко повлиявших на русскую историю и культуру. В романе эти события раскрыты через призму семейной истории. Перед читателем разворачиваются отношения Веры и Артамона Муравьевых - отношения, полные любви, нежности и трагизма. Живые сильные характеры, убедительность и богатство исторических и бытовых деталей, замечательный русский язык делают чтение интересным для широкой аудитории.
Издательство: Никея
Читать по ссылке: https://www.litmir.me/br/?b=742285&p=1
Прикрепления: 7893107.jpg (24.0 Kb) · 9885998.jpg (21.5 Kb) · 7141235.png (65.6 Kb) · 8317545.jpg (11.5 Kb) · 1362181.jpg (18.0 Kb) · 3176147.png (64.6 Kb) · 3058423.png (95.7 Kb) · 6777648.png (68.2 Kb) · 2081149.png (87.3 Kb) · 2760885.png (55.7 Kb)
 

Валентина_КочероваДата: Среда, 25 Май 2022, 17:25 | Сообщение # 7
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Online

Ю.П. Анненков самой судьбой отмечен был для мемуаристики: человек в центре всех культурных событий, без каких-либо претензий на перетягивание лит. одеяла на себя, с зорким глазом бесподобного портретиста и просто наблюдателя. Всё бы замечательно, да вот наблюдений и воспоминаний осталось в памяти немного, пришлось разбавлять текст документами, не все из которых обладают читательской ценностью. Но – при всей неровности и отрывочности – чтение этой книги для ценителей Серебряного века. Да куда там - обязательное, никто такую книгу не пропустит. И да. Трагедии. На любой вкус – от Маяковского до Хлебникова. Как будто всем им написал в своё время Гумилёв: «Но молчи – несравненное право самому выбирать свою смерть»…

От автора:
Мы все еще, разумеется, молоды: кому 50, кому - 60, кому - далеко за 70. Единственный груз, который начинает нас тяготить, это - груз воспоминаний. Когда воспоминания становятся слишком обременительными, мы сбрасываем их по дороге, где придется и сколько удастся. И мы облегченно вздыхаем. Черепная коробка раскрывается для новых восприятий, видения и звуки яснеют. Однако бывают воспоминания, которые не только внешне отлагаются на поверхности нашей памяти, загромождая ее, но органически дополняют и обогащают нашу личную жизнь. Их мы не отдаем и не отбрасываем, мы только делимся ими. К таким воспоминаниям относится все то, что связывало меня с людьми, которым посвящена эта книга, отнюдь не претендующая быть объективным разбором их творчества или их биографическими очерками. Здесь просто записаны мои впечатления и чувства, сохранившиеся от наших встреч, дружбы, творчества, труда, надежд, безнадежности и расставаний. Моя близорукость или - моя дальнозоркость, моя наблюдательность или - моя рассеянность, моя память или - моя забывчивость несут ответственность за все, написанное на этих страницах.
Да, наш народ спит… Но мне сдается, если что его разбудит - это будет не то, что мы думаем.
И.Тургенев. «Новь». 1876

За желанье свободы народу
Потеряем мы сами свободу,
За святое стремленье к добру
Нам в тюрьме отведут конуру.
Н.Некрасов. 1877

Конкорд и Елисейские Поля,
А в памяти Садовая и Невский.
Над Блоком петербургская земля,
Над всеми странами Толстой  и Достоевский.
. . . . . . .
Душой присутствуя и там и здесь,
Российский эмигрант умрет не весь.
На родине его любить потомок будет,
И Запад своего метека не забудет.
Н.Оцуп. 1950

МАКСИМ ГОРЬКИЙ


Судьба дала мне возможность близко знать Горького в самые различные периоды его жизни. Выходец из нижних соц. слоев России, А.М. Пешков, переименовавший себя в Максима Горького, был «мальчиком» при магазине, посудником на пароходе, статистом в ярмарочном бараке, пильщиком, грузчиком, пекарем, садовником, весовщиком и сторожем на ж/д станциях. Несмотря на все это и на революционные убеждения Горького, классовое общество и жестокий царский режим не помешали Горькому печатать свои произведения и прославиться в дореволюционной России и во всем мире. Но разве Ломоносов не был сыном крестьянина-рыболова? Разве зодчий и живописец Воронихин, дед моего дяди, не был крепостным графа Строганова? Разве Шаляпин, сын мелкого канцелярского служащего, не был учеником у сапожника, токарем и переписчиком бумаг? Разве Рокотов не был крепостным князя Репина? Кипренский - сыном крепостного? Федотов - сыном простого солдата в отставке? И не только они, но сколько других знаменитостей.

Разве это компартия после Октябрьской революции впервые откопала их произведения в тайных подвалах? Разве это она объявила Ломоносова знаменитым поэтом, знаменитым ученым и выбрала его академиком? Разве по ее заказу и ее правительства Воронихин воздвиг Казанский собор на Невском проспекте? Разве это после Октября крепостной Воронихин построил здание Горного института, каскад и колоннады в Петергофе, дворцы в Гатчине, в Павловске, в Стрельне, изумительную строгановскую дачу на Большой Невке? Разве это коммунистическая власть признала Шаляпина лучшим певцом в императорской опере и впервые развесила в музеях произведения Рокотова, Кипренского и Федотова? Подобными примерами полна человеческая история. Разве греческий баснописец Эзоп, живший за 500 лет до Рождества Христова, и римский баснописец Федр, современник Иисуса Христа, создавшие французского Лафонтена и нашего русского Крылова, не были рабами? Разве великий Гораций, создавший за 50 лет до Рождества Христова многое в Державине и Пушкине, не был сыном раба?

Впрочем, стоит ли говорить об этом? Глухие все равно не услышат. Но что бы ни рассказывали о Горьком как о выходце из нижних слоев России, как о пролетарском гении, что бы ни говорили о его врожденной простоте, пролетарской скромности, о внешности революционного агитатора и о его марксистских убеждениях - Горький в частной жизни был человеком, не лишенным своеобразной изысканности, отнюдь не чуждался людей совершенно иного соц. круга и любил видеть себя окруженным красавицами актрисами и молодыми представительницами аристократии.

Я отнюдь не хочу сказать, что это льстило Горькому, но это его забавляло. Джентльмен и обладатель больших духовных качеств, он в годы революции сумел подняться над классовыми предрассудками и спасти жизнь, а порой и достояние - многим представителям русской аристократии. В эпоху, когда утверждалось его лит. имя, Горький, всегда одетый в черное, носил косоворотку тонкого сукна, подпоясанную узким кожаным ремешком, суконные шаровары, высокие сапоги и романтическую широкополую шляпу, прикрывавшую волосы, спадавшие на уши. Этот его демократический образ известен всему миру и способствовал легенде Горького. Однако, если Л.Толстой, граф, превращался, несмотря на свое происхождение, в подлинного босоногого крестьянина, Горький, пролетарий, одевался ни по-рабочему, ни по-мужицки, а носил декоративный костюм собственного изобретения. Этот ложнорусский костюм тем не менее быстро вошел в моду среди лит. богемы и революционной молодежи и удержался там даже тогда, когда сам Горький от него отрекся, сохранив от прежнего своего облика лишь знаменитые усы. Высокий, худой, он сутулился уже в те годы, и косоворотка свисала с его слишком горизонтальных плеч как с вешалки. При ходьбе он так тесно переставлял ноги, что голенища терлись друг о друга с легким шуршанием, а иногда и с присвистом.

Мне было 11 лет, когда я впервые увидал Горького. Он жил тогда на мызе Лентула в Куоккале, в Финляндии. Мыза была постоянно переполнена голосистым и разношерстным народом: родственники, свойственники, друзья и совершенно неизвестные посетители, приезжавшие в Куоккалу провести день возле гостеприимного писателя и заживавшиеся там на неделю, на месяц. Горький работал обычно утром, и в эти часы он был невидим. После шумного завтрака, во время которого я никогда не встречал менее 15-ти или 20-ти человек за столом, Горький спускался в сад. Любимый детьми и подростками, он затевал для них всевозможные игры, и его веселая изобретательность была неисчерпаема. Мы играли в казаков и разбойников, носились в заброшенном огромном еловом парке, резались в лапту у сарайной стены. Но этим играм Горький предпочитал костюмированные развлечения. Он рядился в краснокожего, в пирата, в колдуна, в лешего, переодевался в женское платье, выворачивал пиджак наизнанку, прицеплял к костюму пестрые деревянные ложки, вилки, еловые ветки, рисовал жженой пробкой эспаньолку на подбородке или покрывал лицо ацтекской татуировкой, втыкал в свою трубку брусничный пучок или букетик земляники и, прекрасный комедиант, изобретал забавнейшие гримасы, наряжался и гримасничал с юношеским задором, заражая ребячеством не только детей, но и взрослых, писателей, художников, полит. деятелей, журналистов, всю массу гостей и назвавшихся: велосипедного чемпиона, полярного исследователя, эстрадного куплетиста, либерального банкира, чопорного князя, профессора химии, циркового клоуна, попа-расстриги, уличного нищего, гуськом гонявшихся вдоль комнат и коридоров мызы. Если бы удалось собрать все любительские снимки, сделанные в такие моменты с Горького, можно было бы составить богатый и единственный в своем роде том. К вечеру, когда спадала жара, писаптель приступал к своей излюбленной игре - в городки. Он бил размашисто и сильно, разбрасывая чушки с завидной ловкостью, и почти всегда выходил победителем.


Леонид Андреев

Его партнерами часто бывали Л.Андреев, А.Куприн и И.Рукавишников. Веселость и юмор, общительность и склонность к широкому укладу жизни сохранились в нем навсегда. 2-3 раза в неделю, по ночам, на мызе Лентула устраивались фейерверки. К забору сходились дачники и местные крестьяне финны. Однажды вечером (это было в 1904 г.), когда уже стемнело, Горький вышел на лужайку и вырвал из земли уже заготовленные ракеты.
- Сегодня фейерверка не будет: умер Чехов, - произнес он, и вдруг по его лицу пробежала судорога, и он поспешно скрылся в свою комнату. Горький часто не мог сдержать своих слез. В воспоминаниях юности он утверждал, что плакал лишь в тех случаях, когда оскорблялось его самолюбие. Так было, вероятно, только в юности. Я видел Горького плачущим 4 раза: впервые при вести о смерти Чехова; потом, все еще в Куоккале, в дачном кинематографе, когда по ходу мелодрамы собачка стрелочника, заметившая, что его маленький сынишка уснул на рельсах, с лаем и рискуя своей жизнью помчалась навстречу поезду, чтобы предупредить катастрофу.
- Я очень выгодный зритель,-  извинялся Горький при выходе из кинематографического барака.
В 3-й раз я слышал всхлипывания Горького в Смольном институте, на одном из первых съездов Советов, в момент, когда запели «Интернационал». В последний раз - в Петербурге, на Финляндском вокзале, когда в 1921 г. он уезжал за границу. Я был в числе немногочисленных провожатых. Начальник станции шепнул Горькому, что машинист и кочегар хотели бы с ним познакомиться.
- Очень счастлив, очень счастлив, - забормотал Горький, пожимая черные руки рабочих, и зарыдал.

О слезливости Горького писал и В.Ходасевич в своих воспоминаниях: «Я видел немало писателей, которые гордились тем, что Горький плакал, слушая их произведения. Гордиться особенно нечем, потому что я, кажется, не помню, над чем он не плакал, разумеется, кроме совершенной какой-нибудь чепухи. Нередко случалось, что, разобравшись в оплаканном, он сам же его бранил, но первая реакция почти всегда была- слезы. Его потрясало и умиляло не качество читаемого, а самая наличность творчества, тот факт, что вот - написано, создано, вымышлено. Маяковский, однажды печатно заявивший, что готов дешево продать жилет, проплаканным Горьким, поступил низко, потому что позволил себе насмеяться над лучшим, чистейшим движением его души. Он не стыдился плакать и над своими собственными писаниями: 2-я половина каждого нового рассказа, который он мне читал, непременно тонула в рыданиях, всхлипываниях и протирании затуманенных очков».

В годы первой революции, годы Гапона, Христалева-Носаря и Трепова, мы, подростки, увлекались романтикой подполья и революционной борьбы. За полудетское революционное озорство я был уволен из гимназии и не без гордости рассказал об этом Горькому.
- Молодчага, так ты, пожалуй, скоро и в университет попадешь.- одобрил он,
Я удивился, но, рассмеявшись, Горький пояснил, что имеет в виду не тот университет, в котором читают лекции, а тот, в котором построены одиночные камеры с решетками на окнах, и прибавил:
- Этот будет почище!
Заглавие его будущей книги - «Мои университеты» - было уже произнесено.
В 1940 г. в советской России вышел фильм «Мои университеты» в постановке М.Донского. Но наибольшим успехом пользовался фильм, поставленный В.Пудовкиным в 1926 г. по роману Горького «Мать». Этот фильм до наших дней сохраняет свою свежесть, силу и человечность, в чем, конечно, заслуга принадлежит не только Горькому, но и Пудовкину. В Париже еще в 1905 г. (12 октября) была впервые представлена на французском языке пьеса Горького «На дне, а 27 декабря 1963 г. в парижском Национальном народном театре (TNP) состоялась премьера пьесы Горького «Дети солнца».

Одновременно с увлечением революционной борьбой, и может быть еще искреннее, мы увлекались французской борьбой, процветавшей на цирковых аренах. Горький охотно бывал судьей наших состязаний и непременно наделял их участников особыми кличками. Мне, постоянному финскому жителю, было присвоено прозвище Гроза Финляндии. В одно из таких состязаний мой противник, черноволосый и смуглый гимназист, Альфонс XIV - Испания, сжал мое горло и принялся душить. Я с удовольствием лег бы на обе лопатки, но лечь оказалось так же трудно, как и вырваться. Не в силах даже крикнуть, я приготовился к смерти и потерял сознание. Очнувшись в руках Горького, я услышал:
- Гроза Финляндии, встряхнись!
И, обратившись к Альфонсу XIV - Испания, Горький заявил тоном судьи:
- Здесь, ваше величество, французская борьба, а не бой быков: приканчивать противника необязательно
Наш герой, чемпион мира И.Поддубный, тоже приезжал на мызу Лентула. За обедом, съев три бифштекса, он решил пофилософствовать:
- В России есть три знаменитости: я, Горький и Вяльцева.
Горький отозвался с полной серьезностью:
- Я положительно смущен: гости начинают льстить хозяину.
Вынужденный покинуть Россию, он вскоре уехал на Капри. Здесь обрываются мои ранние воспоминания о Горьком.

В 1911 г. я уехал в Париж и вернулся в Россию лишь в 1914.. Пришла война. В лит.-худ. среде произошел распад. Большинство приняло оборонческую точку зрения. Л.Андреев основал и редактировал патриотический журнал «Отечество». Горький написал Андрееву негодующее письмо, и их многолетняя дружба дала незалечимую трещину…Я встретился с Горьким уже в предреволюционные месяцы. Он был в Петербурге, переименованном в Петроград. Внешне Горький сильно изменился. Он не носил теперь ни черной косоворотки, ни смазных сапог, одевался в пиджачный костюм. Длинные, спадавшие на лоб и уши волосы были коротко подстрижены ежиком. Его сходство с русским мастеровым стало теперь разительным, если бы не его глаза, слишком проницательные и в то же время смотрящие вглубь самого себя. На заводах и на фабриках, среди почтальонов и трамвайных кондукторов - скуластые, широконосые, с нависшими ржавыми усами и прической ежом - двойники Горького встречались повсюду.

Октябрьская революция. Обширная квартира Горького на Кронверкском проспекте полна народу. Он, как всегда, сохраняет внешне спокойный вид, но за улыбками и остротами проскальзывает возбуждение. Люди вокруг него - самых разнообразных категорий: большевистские вожди, рабочие, товарищи по искусству, сомневающиеся интеллигенты, запуганные и гонимые аристократы. Писатель слушает, ободряет, спорит, переходит от заседания к заседанию, ездит в Смольный. В эту эпоху Горький сам был полон сомнений. Жестокость, сопровождавшая бескровный переворот, глубоко его потрясла. Бомбардировка Кремля подняла в Горьком бурю противоречивых чувств. Пробоину в куполе собора В.Блаженного он ощутил как рану в собственном теле. В эти трагические дни он был далеко не один в таком состоянии - среди большевиков и их спутников. Я видел Луначарского, только что назначенного наркомом просвещения, дошедшим до истерики и пославшим в партию отказ от какой-либо полит. деятельности. Ленин с трудом отговорил его от этого решения. Комитет Союза деятелей искусств, основанного еще при Временном правительстве и возглавлявшегося Горьким, назначил в его квартире встречу с представителями новой власти. Но утром этого дня он заболел:  температура поднялась до 39°. Забежав к нему в полдень, я предложил отсрочить заседание. Горький не согласился:
- Веселее будет лежать!
Его лихорадило, лицо потемнело. Он кашлял, сводя брови и закрывая глаза. Ему нужен был отдых, никакого веселья он, конечно, не предвидел. Но его личные потребности тотчас отступали на последний план, когда дело касалось искусства, науки, книги: культуру писатель любил до самозабвения. Когда по окончании заседания власти уехали, Горький сказал, протягивая в пространство сухую, гипсово-белую руку:
- Начинается грандиозный опыт. Одному черту известно, во что это выльется. Будем посмотреть. Во всяком случае, будущее всегда интереснее пройденного. Только вот что: прошлое необходимо охранять как величайшую драгоценность, так как в природе ничто не повторяется и никакая реконструкция, никакая копия не могут заменить оригинал. Да… А теперь мне надо глотать микстуру, иначе доктор нарвет мне уши…
Вскоре Горький основал Комиссию по охране памятников искусства и старины. Его заслуги в борьбе с разрушительной инерцией революции неоценимы.

В период военного коммунизма и великих материальных лишений Горький создал также Комитет по улучшению быта ученых - КУБУ. Это учреждение, боровшееся с нищетой, помещалось на Миллионной ул. научным деятелям, приходившим туда в лохмотьях, в рваных ботинках, с рогожными мешками и детскими салазками, выдавался недельный паек: столько-то унций конины, столько-то крупы, соли, табака, суррогатов жира и плитка шоколада. Как-то в разговоре с Горьким я посмеялся над этой плиткой. Он задумчиво произнес:
- Все люди немного дети, и в седобородом ученом сидит ребенок. Революция их сильно обидела. Нужно им дать по шоколадке, это многих примирит с действительностью и внутренне поддержит. Вообще КУБУ следовало бы переименовать в КПБСИ - Комитет поддержания бодрости среди интеллигентов.
В одном из рабочих клубов после лекции Горького кто-то спросил его, на чем основана расовая вражда и как можно с ней бороться. Он ответил:
- Расовая вражда, товарищи, нехорошая вещь. Вот, скажем, чернокожий ненавидит белокожего, а белый -  черного. Запах, что ли, у них неподходящий. Негры пахнут кислятиной, а белые - вообще всякой дрянью. Вот они и кидаются друг на друга. Одним словом - вонючая вражда.
И прибавил в заключение:
- Если станут лучше мыться, расовая вражда исчезнет сама собой.
Когда Горький произнес это, мне тотчас припомнились слова Бальзака, написанные им на эту же тему, в статье «Психология туалета» (1830), и, не удержавшись, я пересказал их Горькому.


«Я отбрасываю глупый предрассудок национальной вражды. Все народы - братья, и если они еще разделены фиктивными барьерами, то, может быть, костюму суждено опрокинуть эти барьеры; может быть, костюмное сходство послужит международному слиянию; может быть, народы станут считать себя действительно братьями, когда их костюмы станут одинаковыми». - писал Бальзак.
Рассмеявшись, Горький сказал:- Тряпки, конечно, очень важны в нашей жизни, но хорошо мыться - еще важнее.
1920 год. Эпоха бесконечных голодных очередей, хвостов, перед пустыми продраспределителями, эпическая эра гнилой промерзшей падали, заплесневелых хлебных корок и несъедобных суррогатов. Французы, пережившие 4-летнюю нацистскую оккупацию, привыкли говорить об этих годах как о годах голода и тяжелых нехваток. Я тоже провел это время в Париже: немного меньшее количество одних продуктов, несколько худшее качество других, поддельный, но все же ароматный кофе, чуть сокращенная эл. энергия, чуть сокращенное пользование газом. Никто не умирал на обледенелых тротуарах от голода, никто не рвал на части палых лошадей, никто не ел ни собак, ни кошек, ни крыс. В этом страшном 1920 г. В.Шкловский, тогда убежденный и бурный защитник футуризма и вообще формализма в искусстве, обнищавший, с красным от холода носом и с распухшими от голода красными веками, изобразил со свойственной ему яркостью в статье «Петербург в блокаде» этот период петербургской жизни:

«Питер живет и мрет просто и не драматично. Кто узнает, как голодали мы, сколько жертв стоила революция, сколько усилий брал у нее каждый шаг. Кто может восстановить смысл газетных формул и осветить быт великого города в конце петербургского периода истории и в начале истории неведомой. Я пишу в марте, в начале весны. 1920 год. Многое уже ушло. Самое тяжелое кажется уже воспоминанием. Я пишу даже сытым, но помню о голоде. О голоде, который сторожит нас кругом. Петербург грязен, потому что очень устал. Казалось бы, почему ему быть грязным. Он грязен и в то же время убран, как слабый, слабый больной, который лежит и делает под себя. Зимой замерзли почти все уборные. Это было что-то похуже голода. Да, сперва замерзла вода, нечем было мыться. Мы не мылись. Замерзли клозеты. Как это случилось, расскажет история. Мы все, весь почти Питер, носили воду наверх и нечистоты вниз, вниз и вверх носили мы ведра каждый день. Как трудно жить без уборной. Город занавозился, по дворам, по подворотням, чуть ли не по крышам. Это выглядело плохо, а иногда как-то озорно.  Была сломанность и безнадежность. Чтобы жить, нужно было биться, биться каждый день, за градус тепла стоять в очереди, за чистоту разъедать руки в золе. Потом на город напала вошь: вошь нападает от тоски… Мы, живущие изо дня в день, вошли в зиму без дров. Чем мы топили? Я сжег свою мебель, скульптурный станок, книжные полки и книги, книги без числа и без меры. Если бы у меня были деревянные руки и ноги, я топил бы и оказался бы к весне без конечностей. Один друг мой топил только книгами. Жена его сидела около железной дымной печурки и совала, совала в нее журнал за журналом. В других местах горели мебель, двери из чужих квартир. Это был праздник всесожжения. Разбирали и жгли деревянные дома. Большие дома пожирали маленькие. В рядах улиц появились глубокие бреши. Как выбитые зубы, торчали отдельные здания. Появились искусственные развалины. Город медленно превращался в гравюры Пиранези…Все переживалось какими-то эпидемиями. Был месяц падающих лошадей, когда каждый день и на всякой улице бились о мостовую ослабевшие лошади, бессильные подняться; был месяц сахарина, когда в магазине нельзя было найти ничего, кроме пакетиков с ним. Был месяц, когда все ели одну капусту, - это было осенью, когда наступал Юденич. Был месяц, когда все ели картофельную шелуху. Умирали просто и часто… Умрет человек, его нужно хоронить. Стужа студит улицу. Берут санки, зовут знакомого или родственника, достают гроб, можно на прокат, тащат на кладбище. Видели и так: тащит мужчина, дети маленькие, маленькие подталкивают и плачут…Из больницы возили трупы в гробах штабелем: 3 внизу поперек, 2 вверху вдоль, или в матрасных мешках. Расправлять трупы было некому - хоронили скорченными. Раны были так глубоки. А раны без жиров не заживают. Царапина гноится. У всех были руки перевязаны тряпочками, очень грязными. Заживать и выздоравливать было нечем. На ногах были раны; от недостатка жиров лопнули сосуды. И мы говорили о ритме, и о словесной форме, и изредка о весне, увидать которую казалось таким трудным…»


Осенью этого легендарного года приехал в Петербург знатный иностранец: английский писатель Герберт Уэллс. На следующий же день, 18 октября, представители работников культуры - ученые, писатели, художники - принимали знаменитого визитера в Доме искусств. По распоряжению продкомитета Петербургского Совета в кухню Дома искусств были доставлены по этому случаю довольно редкие продукты. Обед начался обычной всеобщей беседой на разные темы, и только к десерту Горький произнес заранее приготовленную приветственную речь. В ответ наш гость, с английской сигарой в руке и с улыбкой на губах, выразил удовольствие, полученное им - иностранным путешественником - от возможности лично понаблюдать «курьезный исторический опыт, который развертывался в стране, вспаханной и воспламененной социальной революцией».
Писатель Амфитеатров в свою очередь взял слово:
- Вы ели здесь,-  обратился он к Уэллсу, - рубленые котлеты и пирожные, правда, несколько примитивные, но вы, конечно, не знали, что эти котлеты и пирожные, приготовленные в вашу честь, являются теперь для нас чем-то более привлекательным, более волнующим, чем наша встреча с вами, чем-то более соблазнительным, чем ваша сигара! Правда, вы видите нас пристойно одетыми; как вы можете заметить, есть среди нас даже один смокинг. Но я уверен, что вы не можете подумать, что многие из нас, и может быть наиболее достойные, не пришли сюда пожать вашу руку за неимением приличного пиджака и что ни один из здесь присутствующих не решится расстегнуть перед вами свой жилет, так как под ним не окажется ничего, кроме грязного рванья, которое когда-то называлось, если я не ошибаюсь, «бельем»…

Голос Амфитеатрова приближался к истерике, и когда он умолк, наступила напряженная тишина, так как никто не был уверен в своем соседе и все предвидели возможную судьбу слишком откровенного оратора. После минутного молчания сидевший рядом со мной В.Шкловский, большой знаток английской литературы и автор очень интересного формального разбора «Тристрама Шенди» Лоренса Стерна, сорвался со стула и закричал в лицо бесстрастного туриста:
- Скажите там, в вашей Англии, скажите вашим англичанам, что мы их презираем, что мы их ненавидим! Мы ненавидим вас ненавистью затравленных зверей за вашу бесчеловечную блокаду, мы ненавидим вас за нашу кровь, которой мы истекаем, за муки, за ужас и за голод, которые нас уничтожают, за все то, что с высоты вашего благополучия вы спокойно называли сегодня «курьезным историческим опытом»!
Глаза Шкловского вырывались из-под красных, распухших и потерявших ресницы век. Кое-кто попытался успокоить его, но безуспешно.
- Слушайте, вы! Равнодушный и краснорожий! - кричал Шкловский, размахивая ложкой. - Будьте уверены, английская знаменитость, какой вы являетесь, что запах нашей крови прорвется однажды сквозь вашу блокаду и положит конец вашему идиллическому, трам-трам-трам, и вашему непоколебимому спокойствию!

Уэллс хотел вежливо ответить на это выступление, но перепутал имена говоривших, которые в порыве негодования кинулись друг на друга с громогласными объяснениями, чем тотчас воспользовались их соседи, чтобы незаметно проглотить лишние пирожные, лежавшие на тарелках спорящих. По просьбе Горького Е.Замятин, прекрасно говоривший по-английски, объявил с оттенком иронии, весьма ему свойственной, инцидент исчерпанным, и вечер закончился в сумятице не очень гостеприимной и не очень галантной, но все же - с оттенком добродушия. Вернувшись в Лондон, Уэллс опубликовал свои впечатления, где, между прочим, говорилось: «Я не верю в добрую волю марксистов, для меня Карл Маркс смешон».
Впрочем, К.Маркс был смешон для всех, кто присутствовал на этом собрании: марксисты формировались только среди людей, которые никогда не читали его анахронических теорий, давно отброшенных в прошлое естественным развитием условий человеческой жизни. В многокомнатной и удобнейшей квартире Горького не было, однако, ни в чем недостатка: друг Ленина и завсегдатай Смольного, он принадлежал к категории любимых товарищей, основоположников нового привилегированного класса. Любимые товарищи жили зажиточно. Они жили даже лучше, чем в дореволюционное время: Зиновьев, приехавший из эмиграции худым как жердь, так откормился и ожирел в голодные годы революции, что был даже прозван Ромовой бабкой.

Комната Горького и его рабочий кабинет заставлены изваяниями Будды, китайским лаком, масками, китайской цветной скульптурой: Горький собирал их со страстностью. Он берет в руки бронзовую антилопу, любовно гладит ее скользящие, тонкие ноги; щелкает пальцами по животу: - Ловкачи эти косоглазые! Если желтая опасность заключается в их искусстве, я бы раскрыл им все двери!
Любопытная подробность: в богатейшей библиотеке этого марксиста, на полках которой теснились книги по всем отраслям человеческой культуры, я не нашел (а я разыскивал прилежно) ни одного тома произведений К.Маркса. Горький именовал Карлушкой, а Ленина - дворянчиком. Последнее, впрочем, соответствовало действительности.

Зимой того же года я ездил в один из южных городов, только что занятых красными. Будучи в Петербурге членом совета Дома искусств, тоже организованного и возглавляемого Горьким, я получил командировку за его подписью. Приехав из нищего Петербурга, я был поражен неожиданным доисторическим видением: необозримые рынки, горы всевозможных хлебов и сдоб, масла, сыров, окороков, рыбы, дичи, малороссийского сала; бочки соленья и маринада; крынки молока, горшки сметаны, варенца и простокваши; гирлянды колбас; обилие и разнообразие изготовленных блюд, холодных и еще дымящихся; распряженные повозки, заваленные мешками, корзинками, бочонками и бидонами; лошади и волы, лениво жующие сытный корм; людская толчея, крики, смех. По всей видимости, принцип соц. рационализации еще не успел распространиться в этой едва освобожденной от гнета капитализма области. Я был заворожен и не мог оторвать глаз от представшего зрелища.

Офиц. мотивом моей командировки являлся доклад, который мне поручено было сделать по вопросам искусства. В качестве товарища из центра я был принят в местном отделении Комиссариата по просвещению, и на другой день по городу были расклеены соответствующие афиши. Но сразу же по приезде я почувствовал, что мое путешествие послужит также моему прод. снабжению, и я предпринял без отлагательства необходимые шаги. Подпись Горького произвела в Комиссариате по продовольствию магическое впечатление, и мне был оказан горячий и почтительный прием в «Департаменте круп и мучных продуктов», в «Отделе жировых веществ», в «Консервной секции», в «Подкомиссии по копчению», разбросанных по разным частям города и уже приступивших к конфискации продуктов и к социализации труда. Мне стало ясным, что я оказался в положении Хлестакова, но у меня не хватало мужества отказаться от выгод такого недоразумения. Гоголевский символ подтвердил свою живучесть.

«Упаковать для тов. Горького два пуда пшеничной муки», «Приготовить немедленно для тов. Горького лично 20 фунтов копченой свинины». «По особому распоряжению комиссара по продовольствию незамедлительно упаковать для тов. Горького 20 банок консервированной осетрины и 10 банок налимьей печенки, а также 15 фунтов шоколада. Срочно…».

Дня через 3 предстоял мой доклад. Но, получив тщательно упакованные питательные богатства и коллективное письмо на имя Горького, я понял, что каждый лишний час моего пребывания в волшебном городе может оказаться роковым для моего невольного предприятия. Незамедлительно, оглядываясь направо и налево, я доставил багаж на вокзал и, предъявив чудодейственный мандат, тут же выправил внеочередной пропуск на поезд. Доклад товарища из центра остался непрочитанным. Раз 5 в пути заградпрод. отряды подозрительно косились на мои тюки, и каждый раз подпись Горького выручала меня из затруднений. Добравшись до Петербурга, я передал Горькому коллективное письмо с приложением нескольких драгоценных банок и рассказал ему непредвиденную одиссею. Мы долго смеялись. Происходило это у него за обедом, как всегда обильным и оптимистическим. Помню, проглотив кусок тушеного зайца, Горький, смеясь, заметил: - Для своего последнего упокоения зайчишка выбрал место незаурядное!

4 года спустя я провел несколько дней у Горького в Сорренто. Белая вилла у самого края обрыва, над морем, ослепительно-голубым и чудесно-прозрачным. Лазоревый воздух был настолько вкусен, что его хотелось не только вдыхать, но пить, глотать, жевать. На Горьком - васильковая рубаха с открытым воротом, белые коломянковые штаны и сандалии на босу ногу. Он по-прежнему приветлив, шутлив и весел. Мы бродили по саду, вытягивались на складных парусиновых креслах и, вкушая dolce farniente[2], болтали о Пиранделло, о белых парусах на горизонте, о Волге, о Микеланджело. О фашистских чернорубашечниках Горький сказал:
- Единственное исключение в человеческой породе: этих я не могу «полюбить черненькими».
Мы поднимались ночами на плоскую крышу виллы, покрытую шуршащим гравием. Сияли огромные южные звезды. Горький говорил:
- Ночи здесь легкие, прекрасные, крылатые ночи. Звезды - маяки, через них повсюду видать. Нигде в другом месте нет такой понятной небесной карты. Вот за той, за круглой планетой - Америка, а вот там, за зеленым ковшом Большой Медведицы - наша Россия. Москва, Нижний, Касимов. Это очень практично: крупная экономия для путешественников. Ляжьте навзничь на гравий, следите за звездами: так можно путешествовать до утра.
Над Везувием росло багрово-дымное облако в форме буквы Т. О Везувии Горький сказал:
- Хорошая горка, с характером.
И вдруг, переменив тему и рассмеявшись:
- Скажите, у вас осталось еще что-нибудь от вашего тогдашнего «чудесного улова»?

В те же дни приехал из России в Сорренто художник П.Кончаловский. Я встретил его случайно на улице и привел его к Горькому, с которым он раньше не был знаком. Горькому он сразу понравился: Он особенно любил людей полнокровных, жизнерадостных, здоровых. Мы беспрерывно смеялись: Горький - глухим, прокуренным смехом, Кончаловский - запорожским хохотом, сотрясавшим его плечи. Горький ребячился, строил гримасы, как когда-то в Куоккале. После завтрака, оставив его отдыхать, мы с Кончаловским отправились на прогулку. Только что приехавшие из СССР, мы находились еще в периоде шелушения: обувь берлинская, шляпы римские, костюмчики московские, старенькие, совсем не по моде. Получив зарядку веселья (грустные в Италии не уживаются), мы горланили, хохотали, радуясь морю, солнцу, парусам, чайкам, гудению жуков, лиловому Везувию, розовым очертаниям Капри. В траттории мы пили веселое вино, кусали персики и матовые бусины винограда.
- Догадайтесь, из какой мы страны?- беззаботно закричал Кончаловский хозяину траттории
Коричневый итальянец почесал под мышками, за ухом, прикинул что-то в своем веселом мозгу и ответил:
- Я думаю, из Австралии.
- Странно! - удивился Кончаловский.
- Perche - strano? - возразил трактирщик.
В общем, русский язык и итальянский - одно и то же. В Сорренто приезжали к Горькому также А.Соболь, Л.Никулин, И.Бабель, В.Ходасевич, Н.Берберова и др. русские литераторы, художники, ученые…


В.Ходасевич, довольно подробно описывая свое пребывание в Сорренто, длившееся с начала октября 1924 г. до середины апреля 1925 г., приводит в своих воспоминаниях отрывок из полученного им письма Горького: «Тут, знаете, сезон праздников, чуть ли не ежедневные фейерверки, процессии, музыка и ликование народа. А у нас? - думаю я. И - извините - до слез, до ярости завидно, и больно, и тошно. Итальянские празднества с музыкой, флагами и трескотней фейерверков Горький - обожал. По вечерам выходил на балкон и созывал всех смотреть, как вокруг залива то там, то здесь взлетают ракеты и римские свечи. Волновался, потирал руки, покрикивал:
- Это в Торре Аннунциата! А это у Геркуланума! А это в Неаполе! Ух, ух, ух, как зажаривают!
Этому великому реалисту поистине нравилось только все то, что украшает действительность, от нее уводит, или с ней не считается, или просто к ней прибавляет то, чего в ней нет»
Любовь к фейерверкам и вообще к праздничному сохранилась у Горького навсегда.
Характерной чертой Горького-писателя была его застенчивость и скромность в отношении к собственному творчеству. В одном из писем к Р.Роллану Горький признавался: «Я думаю, что моя книга мне не удалась. Она хаотична, лишена внутренней гармонии, сделана с очевидной небрежностью и без должного уважения к стилю. Если бы мне пришлось написать критику на Горького, она была бы наиболее злой и наиболее беспощадной. Поверьте мне, что я отнюдь не принадлежу к поклонникам Горького».
Прикрепления: 9169738.png (51.5 Kb) · 6198539.png (22.6 Kb) · 0242600.png (8.8 Kb) · 1319882.png (14.1 Kb) · 8718647.png (9.6 Kb) · 1939185.png (13.5 Kb)
 

Валентина_КочероваДата: Среда, 06 Июл 2022, 16:16 | Сообщение # 8
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Online
Особенно смущали Горького, иногда до красноты, его попытки создать что-либо шутливое, легкое, юмористическое. В обыденной жизни любивший шутку и балагурство, он с чрезвычайной опаской и робостью прибегал к ним в писаниях. Помню, как Горький читал мне крохотную свою сказку для детей «Самовар», волнуясь, как новичок.
- Пристали издатели, черти лиловые: напиши да напиши! Не моего ума это дело, я человек тяжелый…
«Черти лиловые» было любимым ругательством Горького. Я сделал рисунки, и сказка вышла в Петербурге в 1917 г., в издательстве «Парус». Горький написал также весьма смешливую злободневную пьесу «Работяга Словотеков» - сатиру на советского болтуна, строящего молниеносную карьеру на своем хвастливом краснобайстве. Ставивший пьесу режиссер К.Миклашевский не раз просил Горького приехать на репетицию, но стеснявшийся своего комического произведения он в театре так и не появился. Я присутствовал на ген. репетиции и на первом представлении «Работяги Словотекова» в петербургском Театре Зоологического сада. Постановка Миклашевского была весьма изобретательна и остроумна. Он особенно интересовался театром импровизации и опубликовал в Петербурге замечательную книгу об итальянской комедии, «La comedia dell’Arte», за которую ему была присуждена в 1915 г. премия Императорской Академии наук. В 1927 г., когда Миклашевский уже эмигрировал во Францию, эта книга была выпущена в Париже, на французском языке, с рядом дополнений и с посвящением Ч.Чаплину - «самому большому комедианту нашего времени» (изд. «Плеяда»).

Основавшись в Париже, Миклашевский открыл очаровательный антикварный магазинчик на Faubourg Saint-Honorê, прямо против президентского дворца Елисейских Полей. В этом магазинчике среди других предметов имелись также забавнейшие статуэтки-куколки и маски действующих лиц итальянской комедии XVII и XVIII вв.: Арлекины, Пьеро, Коломбины, Пульчинелли, собранные им в Венеции, в Болонье, во Флоренции, в Неаполе, в Милане. Вскоре, однако, Миклашевский был найден мертвым в своей постели: ложась спать, он забыл закрыть газовую трубку своей плиты. Постановка «Работяги Словотекова» была восторженно встречена публикой, но продержалась на сцене не более 3-х дней: многие герои того времени, так называемые ответственные товарищи, узнали в работяге Словотекове собственный портрет. Пьеса Горького являлась своего рода прототипом «Клопа» Маяковского, пьесы, написанной 9 лет спустя. Упавшая в официально приказанное забвение, пьеса Горького исчезла, и я никогда не видел ее опубликованной. Даже Н.Горчаков, историк советского театра, хорошо осведомленный и покинувший СССР только в 1945 г., пометил в своей «Истории советского театра» (Нью-Йорк, 1956), что после Октябрьской революции Горький написал только 2 театральные пьесы: «Егор Булычев» и «Достигаев и другие». О «Работяге Словотекове» не упоминается. Я читал об этой пьесе только в одном советском, весьма объемистом сборнике статей «Советский театр. К 30-летию советского государства» (Москва, 1947). В статье Б.Бялика «Горький и театр» вскользь говорится, что в связи с идеями Горького об импровизационном театре он написал в 1919 г. сценарий „Работяга Словотеков“.

И еще - в статье Замятина «Я боюсь»: «Пытающиеся строить в наше необычайное время новую культуру часто обращают взоры далеко назад. Но не надо забывать, что афинский народ умел слушать не только оды: он не боялся и жестоких бичей Аристофана. А мы… где нам думать об Аристофане, когда даже невиннейший „Работяга Словотеков“ Горького снимается с репертуара, дабы охранить от соблазна этого малого несмышленыша - демос российский!»
Больше об этом сценарии - ни одного слова.
Горький-художник отличался полным отсутствием профессиональной ревности, весьма свойственной худ. среде. Величайшей для него радостью бывало найти, поддержать и выдвинуть новое лит. дарование. Такая страсть к поискам являлась для него навязчивой идеей, иногда приводившей к самым неожиданным результатам. Как-то еще в Куоккале, до Первой мировой войны, объявился в окружении Горького молодой, вихрастый, одетый по-горьковски и нагловатый парень, прочитавший писателю несколько отрывков своего произведения. Горький неожиданно поверил его дарованию, приласкал его и даже предложил совместно выступить на вечере, устроенном им в местном театрике в пользу какого-то социал-демократического предприятия. В антракте, улучив минуту, вихрастый парень забрал из кассы театра всю выручку и скрылся. Больше никогда никто его не встречал - ни в жизни, ни в литературе.

Поиски молодых талантов, забота о поддержке нового поколения писателей не покидали Горького до его последних дней, причем он никогда не пытался прививать им свои лит. вкусы и взгляды: он всегда стремился помочь им выявить их собственную индивидуальность. Больше, чем кто-либо другой, он сделал для группы «Серапионовых братьев» (Лунц, Федин, Зощенко, Слонимский, Никитин) и для других попутчиков: Пильняка, Иванова, Бабеля. Очень любил Горький.Замятина, Шкловского, Олешу и Катаева. Были, однако, писатели, вызывавшие в Горьком обратные чувства. Об Эренбурге Горький выразился так: - Пенкосниматель.
Горький любил выражаться круто и отчетливо. Например, об ударниках в искусстве:
- Советскому Союзу нужны писатели-ударники. Однако в искусстве «ударность» заключается не в «темпах», а в тщательной выработке качества. «Ударным» произведением искусства следует считать не то, которое быстро к сроку сработано, а то, которое глубоко обдумано и крепко слажено, и пусть оно писалось хоть 20 лет! Быстрота, немедленность рефлекса нужны, чтобы закричать «ура» или ударить в морду. Но чтобы вбить в человеческий мозг познание, необходимо, кроме таланта, время, терпение, любовь к труду и мастерство.

Всякое подлинное искусство, и в особенности худ. литература, казались Горькому высшим достижением человеческой культуры.
«Искусство,- это красота, которую талант мог создавать даже под деспотическим игом». - говорил Горький
И дальше, о Пушкине: «Пушкин был первый, кто поднял значение писателя на такую высоту, которой до него еще никто не сумел достичь».
Он всегда внимательно и с глубоким интересом следил за формальными исканиями молодых поколений. Он поддержал Маяковского на одном из лит. вечеров в «Бродячей собаке» и какую роль сыграла эта поддержка в карьере поэта. Был ли Горький членом компартии? Если и был, то лишь в самые последние годы своей жизни. Впрочем, и в этом я не уверен.
- Я - околопартийный, - любил он говорить.
И это было правдой. Он блуждал вокруг партии, то справа от ее прямой линии, то слева, то отставая, то заходя вперед. В политике, как и в личной жизни, он оставался артистом. Обязательная, дисциплинарная зависимость от какой-либо доктрины, догмы была для него неприемлема. Идейную подчиненность он считал оскорблением для человека. Но в то же время этот околопартийный спутник исключительного качества был для партии чрезвычайно полезен. Благодаря его популярности и его имени Горький оказывал партии значительные услуги. Еще много ранее Октябрьской революции он материально поддерживал партию, которая в те времена не обладала большими возможностями, если не считать некоторых вульгарных экспроприаций вроде тех, что производились Сталиным. Горький умел, как никто иной, вытягивать деньги у богатых людей для подбодрения демократов и передовых полит. организаций, не упоминая, конечно, никогда партию большевиков. Крупные капиталисты, владельцы заводов, либеральные банкиры, польщенные личным знакомством с большим писателем, чувствовали себя не в силах отказать Горькому, который пересылал их деньги Ленину. Когда произошла революция, то эти наивные благодетели оказались в числе ее первых жертв. Урок, который следовало бы запомнить.
- Что поделаешь! Это называется «ходом истории», - сказал мне Горький, нескрываемо разочарованный.

Он прожил неровную, напряженную и сложную жизнь. Его искусство было тоже неровным. Он создал «Детство», книгу, которую по праву можно назвать гениальной, но он же написал безвкусного «Буревестника» (что никогда не случалось, например, с Достоевским). К сожалению (такова общая судьба искусства), лучшие вещи Горького далеко не так популярны, как наиболее слабые. Меня всегда поражало, что при его бурном душевном складе почерк  у него был на редкость ровен, разборчив и каллиграфичен.
- Ничего странного, это просто из уважения к человеку, который будет читать.- признался мне Горький,
Тайна его смерти писателя, настигшей его в СССР в 1936 г., остается еще неразгаданной. Тем более после разоблачений по поводу несуществующих преступных заговоров докторов. По-моему, следует верить свидетельству Троцкого, который прекрасно разбирался в сталинском климате, воцарившемся в СССР, и в частности в Москве.

«Горький не был ни конспиратором, ни политиком. Он был добрым и чувствительным стариком, защитником слабых, чувствительным протестантом. Во время голода и 2-х первых пятилеток, когда всеобщее возмущение угрожало власти, - репрессии превзошли все пределы, - Горький, пользовавшийся влиянием внутри страны и за границей, представлял собой серьезную опасность и в особенности не смог бы вытерпеть ликвидацию старых большевиков, подготовлявшуюся Сталиным. Он немедленно запротестовал бы, его голос был бы услышан, и сталинские процессы так называемых заговорщиков оказались бы неосуществимыми. Была бы также абсурдной попытка предписать Горькому молчание. Его арест, высылка или открытая ликвидация являлись еще более немыслимыми. Оставалась одна возможность: ускорить его смерть при помощи яда, без пролития крови. Кремлевский диктатор не видел иного выхода». - писал Троцкий.
Я верю также признаниям профессора Плетнева, большого медика, который вместе с некоторыми другими докторами лечил Горького, - признаниям, совпадающим с версией Троцкого:

«Мы лечили Горького от болезни сердца, но он страдал не столько физически, сколько морально: он не переставал терзать себя самоупреками. Ему в Советском Союзе уже нечем было дышать, он страстно стремился назад, в Италию. На самом деле Горький старался убежать от самого себя, сил для большего протеста у него уже не было. Но недоверчивый деспот в Кремле больше всего боялся открытого выступления знаменитого писателя против режима. И, как всегда, он в нужный ему момент придумал наиболее действенное средство. На этот раз этим средством явилась бонбоньерка, да, красная, светло-розовая бонбоньерка, убранная яркой шелковой лентой. Одним словом - красота, а не бонбоньерка. Я и сейчас ее хорошо помню. Она стояла на ночном столике у кровати Горького, который любил угощать своих посетителей. На этот раз он щедро одарил конфетами 2-х санитаров, которые при нем работали, и сам он съел несколько конфет. Через час у всех 3-х начались мучительные желудочные боли; еще через час наступила смерть. Было немедленно произведено вскрытие. Результат? Он соответствовал нашим самым худшим опасениям. Все трое умерли от яда. Мы, врачи, молчали. Даже тогда, когда из Кремля была продиктована совершенно лживая официальная версия о смерти Горького, мы не противоречили. Но наше молчание нас не спасло. По Москве поползли слухи, шепотки о том, что Горького убили: Coco его отравил. Эти слухи были очень неприятны Сталину. Нужно было отвлечь внимание народа, отвести его в другую сторону, найти других виновников. Проще всего было, конечно, обвинить в этом преступлении врачей. Врачей бросили в тюрьму по обвинению в отравлении Горького. С какой целью врачи отравили его? Главный вопрос. Ну конечно, по поручению фашистов и капиталистических монополий. Конец? Конец вам известен».

Профессор Плетнев был присужден к смертной казни, которая была заменена ему 25 годами заключения в концлагере. Там, в лагере Воркуты, в глуши болотистой тундры у Ледовитого океана Плетнев встретил в 1948 г., то есть через 12 лет после смерти Горького, заключенную Бригитту Герланд, женщину немецкого происхождения, ставшую вскоре фельдшерицей под его начальством в лагерном лазарете. Несколько месяцев спустя Плетнев рассказал ей правду о смерти Горького. Очутившись снова на свободе и выбравшись из Советского Союза, Б.Герланд опубликовала рассказ профессора в «Социалистическом вестнике» (Нью-Йорк) в 1954 г., и, конечно, после смерти Плетнева.


Смерть Горького произвела очень сильное впечатление на русских людей. Андре Жид, бывший в Москве в день похорон Горького, писал: «Я видел Красную пл. во время похорон Горького. Я видел бесконечную толпу, медленно следовавшую за катафалком. Молчаливое шествие, мрачное, сосредоточенное. Кем был Горький для всех этих людей? Товарищ? Брат? На всех лицах, даже на лицах самых маленьких детей, можно было прочесть своего рода оцепенение, полное грусти. Скольких из них я хотел прижать к своему сердцу!»
Совершенно очевидно, что Андре Жид преувеличивал. Я не верю, чтобы можно было заметить «оцепенение, полное грусти», на лицах самых маленьких детей, даже на лицах тех из них, которые успели прочесть «Самовар». Видел ли он подобное оцепенение, полное грусти, на лицах самых маленьких детей во время похорон Анатоля Франса? А ведь его популярность была в своей стране не меньшей, чем популярность Горького в России. А.Франс тоже был попутчиком интернациональной партии Ленина (и умер в том же году, что и Ленин).  Несмотря, однако, на преувеличение, допущенное Жидом, его свидетельство волнующе показательно и ценно.
Горький был и останется большим писателем, большим и великодушным человеком. Вот почему следует забыть поношение, нанесенное ему Вс. Ивановым, который, желая выразить степень своего преклонения перед ушедшим писателем, напечатал (несомненно, против своего сердца) во «Встречах с Горьким»: «Россия дала ему всю силу любви, как она дает ее сегодня Сталину».
Само собой разумеется, эта фраза теперь покойного Иванова была напечатана еще при жизни Сталина. Один из посетителей Горького в последние годы его жизни спросил его, как бы он определил время, прожитое им в советской России?
М.Горький ответил:
- Максимально горьким.
Вся книга по ссылке: https://royallib.com/read/annenkov_yuriy/dnevnik_moih_vstrech.html#0


Книга Д.С. Лихачева "Письма о добром и прекрасном" - это размышления выдающегося ученого XX в.– культуролога, искусствоведа, доктора фил. наук, профессора и академика, адресованные молодым людям, лишенные морализма и пафоса, оформленные в виде коротких писем размышления доброго и мудрого человека о необходимости саморазвития, формировании правильной системы ценностей, избавлении от жадности, зависти, обидчивости, ненависти и о воспитании в себе любви к людям, понимания, сочувствия, смелости и умения отстаивать свою точку зрения. Книга стала бестселлером сразу после своего выхода в свет в 1985 г.; она переведена на множество языков. Важные вопросы, которые поднимает автор, актуальны и в наши дни. 
https://www.litres.ru/dmitriy....7816320
Читать по ссылке: https://www.litmir.me/br/?b=49366&p=1


"Анна Каренина" - наверное, самое загадочное произведение Л.Толстого. Почему оно до сих пор вызывает споры? Мы многого не знаем о суровых законах и парадоксальных нравах золотого XIX в. В своей книге "Подлинная история Анны Карениной" автор исследует роман глазами любопытного и преданного читателя. Факты, собранные вместе, удивляют, обескураживают и дают объяснение многим странностям этой трагической истории любви.
П.Басинский - писатель, журналист, литературовед. Его увлекательные док. книги о жизни и творчестве Л.Н. Толстого подняли в обществе новую волну интереса к феномену "яснополянского апостола" ("Лев Толстой: Бегство из рая", "Святой против Льва", "Лев в тени Льва"). Лауреат премии "Большая книга".
"Я отдаю себе отчет, что никакой подлинной истории Анны Карениной не существует. Анн Карениных столько же, сколько читателей этого романа. Но я льщу себя надеждой, что моя книга поможет таким же, как я, фанатикам, подсевшим на этот роман, разобраться в своих личных Аннах. Разумеется, не согласившись со мной" (Павел Басинский).
Издательство: Редакция Е.Шубиной, 2022.
https://www.labirint.ru/books/843197/


Это первая книга об эпохе героев, созданных талантом величайшего писателя М.Булгакова. О мире, в котором жил и сам автор, и герои его произведений - Мастер и Маргарита, профессор Преображенский, доктор Борменталь, Персиков, Наташа, Зина, Дарья Петровна. О том, в каком городе они обитали, что ели и пили, какую одежду носили, в каком транспорте ездили, как пользовались отопительными колонками, угольными лампами и бритвенными ремнями. Даже не все профессиональные историки смогут ответить на эти вопросы: слишком многое изменилось, многое просто забылось. Читаем «Мастера и Маргариту» и «Собачье сердце», а видим совершенно не то, что изображал Булгаков, или просто этого не замечаем. Москва 30-х годов XX в. - абсолютно не похожа на современную. Окажись в ней даже москвич, хорошо знающий свой город, он бы его не узнал. Да и сам Михаил Афанасьевич совершенно не знаком современному читателю, хотя его гениальные произведения давно стали настольными книгами, разошлись на цитаты и входят в школьную программу.
Издательство: "Эксмо", 2022.
https://eksmo.ru/book....1268776


"Житие Лидки Петроградской" - 7-я по счёту книга рассказов Э.Кочергина - глю художника БДТ. Г. А. Товстоногова - содержит 6 повествований на разные сюжеты. Эти реальные истории охватывают более полувека из жизни автора. Здесь и эпизод его странствий беспризорником по Уралу, и воспоминание о первых годах работы в БДТ, и история блистательной постановки оперы Верди «Дон Карлос» в 1979 г. в финском городе Савонлинна, где Кочергин, уже известный к тому времени театральный художник, выступил в качестве сценографа. Название книге дала центральная повесть, посвящённая жизни казалось бы непримечательной русской женщины, прошедшей через многие лихолетья советской эпохи - Лидии Найдёновой. В приложении помещены архивные фотографии и эскизы театральных костюмов из архива автора книги.
Издательство "Вита Нова", 2022.
https://www.labirint.ru/books/859217/


Л.И. Брежнев в наше время неизменно входит во все народные рейтинги самых популярных и самых уважаемых политиков всех времён. Давно провалилась идея перестроечных времён связать его эпоху с такими понятиями, как застой и узбекская мафия. В последние годы и на примере истории США, и на других примерах стало ясно, как непросто руководить сверхдержавами, сохраняя влияние по всему миру и одновременно повышая уровень жизни граждан. Так было в брежневские 18 лет. И хотя генсек был – без лукавства – сторонником коллективного управления страной, его роль в этих процессах нельзя приуменьшать.

В последние годы вышло несколько книг о Брежневе (правда, ни одну из них нельзя назвать безусловной удачей) и несколько изданий трудов самого Леонида Ильича. Но это были сборники его воспоминаний, написанных на склоне лет, со слов Брежнева, но при его минимальном участии в работе над текстами. В этой книге собраны выступления и статьи Брежнева первых 10 лет его пребывания во главе Советского Союза – когда он был энергичен. Это подлинные мысли Брежнева – государственника, строителя социализма, умеющего, если необходимо, принимать жёсткие решения, как во время чехословацкого кризиса 1968 г. За его словами неизменно стояли поступки и опыт. О полит. концепциях генсека можно спорить, можно их отвергать, но изучать всё-таки необходимо. И не удовлетворяться мифами, а вчитываться в подлинники, получая представление о полит. реальности ХХ в. Во многом она актуальна и в наше время – как и брежневские оборонные заводы, транспортные и энергетические проекты, которые и сегодня работают на Россию.
Эта книга - классика практической полит. мысли. Брежнев возглавлял Советский Союз в пору его наивысшего могущества. И, умирая. сдал страну, которая распространяла своё влияние на полмира. Пожалуй, никому в истории России - ни до, ни после Брежнева - не удавалось этого повторить.
Издательство: Родина, 2022.
https://lgz.ru/article/-26-6840-29-06-2022/dostovernost-epokhi/
https://www.labirint.ru/books/860256/
Прикрепления: 0309093.jpg (31.5 Kb) · 4825727.png (60.0 Kb) · 2856997.png (73.7 Kb) · 7974472.png (56.6 Kb) · 6775781.png (65.0 Kb) · 4384196.png (5.9 Kb)
 

Валентина_КочероваДата: Пятница, 19 Авг 2022, 11:40 | Сообщение # 9
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Online
РАЗГОВОРЫ С ДОСТОЙНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ


Благодаря сотрудничеству радио классической музыки «Орфей» с Эрмитажем и с его директором М.Б. Пиотровским появилась интересная, глубокая книга. Сначала на радио была авторская радиопрограмма журналиста и писателя И.Кленской «Хороший тон. Прогулки по Эрмитажу», включавшая беседы с  Пиотровским об искусстве, худ. шедеврах, о жизни, истории и памяти. Затем появилась прекрасная мысль превратить радиопрограмму в книгу, что и было сделано.

В текущем году исполняется 170 лет с того дня, как Эрмитаж был открыт для публики и стал музеем в современном понимании этого слова. Последние 30 лет музей возглавляет М.Б. Пиотровский – историк-востоковед, исследователь истории Аравии и ислама, академик, профессор. Узкие рамки газетной публикации не дают возможности перечислить все его звания и регалии, да в этом и нет необходимости. Здесь скажем только, что Михаил Борисович – автор многих научных публикаций, книг и статей, ведущий сотен авторских т/в программ о музее, инициатор проведения в Эрмитаже выставок, многие из которых будоражили общественное мнение, порождали столкновения мнений и споры, никого не оставляли равнодушными. При организации выставок директор Эрмитажа исходит из того, что «провокация, конфликт – необходимы, они учат думать, сопротивляться. Музей учит размышлять, спорить, чувствовать».

Директор Эрмитажа – человек поневоле публичный. Он всегда на виду. И не только у нескольких тысяч подчинённых ему работников, но и у десятков и сотен миллионов соотечественников и граждан др. стран. Пиотровский говорит: «Культура – не вне политики. Она выше политики». Очень верные слова! Быть главным хранителем шедевров мирового уровня – это тяжёлая ноша и громадная ответственность. Ответственность не перед правительством России, не перед Минкультуры, а перед всем родом человеческим, ибо музейные фонды Эрмитажа хранят важные свидетельства исторической и культурной памяти. Поэтому первое лицо в таком музее, как Эрмитаж, в силу своего положения и выполняемых обязанностей не только равен лидерам государств, но, можно сказать, выше их. К нему должны прислушиваться главы государств и полит. деятели высокого ранга. Поэтому руководитель музея должен быть лицом авторитетным не в силу того, что он руководитель, а потому, что обладает качествами, которые ему диктует занимаемое положение.

Жанр непринуждённого разговора как раз и позволяет Пиотровскому рассказать о себе, о тех выработанных жизнью и опытом принципах, которыми он руководствуется в своей непростой работе. Один из главных – быть примерно равноудалённым от власти и от публики. Тесные отношения и с теми и с другими, считает М.Пиотровский, угрожают репутации. Вот здесь хотелось бы подчеркнуть, что публичность директора музея, который хранит бесценные произведения искусства, – крест гораздо более тяжёлый, чем публичность, скажем, актёра или полит. деятеля. Увы, нередки зависть, сплетни, слухи, беспочвенные обвинения в его адрес.

Не так давно пришлось услышать от человека уже немолодого, хорошо образованного, много лет проработавшего на ответственном посту: «А говорят, что при Пиотровском многое из Эрмитажа распродано было…» 
Есть, к сожалению, люди, которым выгодно распространять такие нелепицы, – они хотели бы украсить шедеврами искусства свои офисы, изъяв их из музеев. Или с выгодой для себя продать. Сочинить и вбросить сплетню легко. В нашем, увы, больном обществе хватает людей, падких на такого рода сенсации. При этом (и Пиотровский касается этого в разговоре) настораживает степень агрессивности и истеричности. Директору Эрмитажа многие завидуют и недолюбливают его – Михаил Борисович об этом знает.  «Что ж, пусть завидуют, главное – самому уберечься от зависти и злости на тех, кто тебя не принимает. Зависть рождает отвратительные поступки – предательство, ложь, жестокость…»  – говорит он.

В предисловии к книге он пишет, что было засомневался, стоило ли соглашаться на превращение радиобесед в книгу. Засомневался тогда, когда рядом с непринуждённым разговором об Эрмитаже вдруг появились философские вопросы о смысле жизни, совести. Однако в беседах с И.Кленской это оказалось не так уже страшно и даже интересно. Пиотровский говорит о многом: об археологии, о миссии музея вообще и Эрмитажа в частности, о культуре и религии. А ещё и о многих: художниках и скульпторах, о собирателях и коллекционерах произведений искусства, о царственных особах, формировавших музейное собрание, о многих сотрудниках Эрмитажа, которые работали в музее до него и с ним, о директорах первого Императорского музея, позже ставшего Эрмитажем. Рассказывает увлечённо и очень интересно – история буквально оживает в лицах, которых он упоминает. Иного и быть не может: он знаком с Эрмитажем с детства.

Его отец, археолог и востоковед Б.Б. Пиотровский, на протяжении 26 лет возглавлял этот музей. Он и не думал тогда, что продолжит дело отца. Но получилось так, что в начале 90-х, в годы особенно трудные, когда гос. финансирование музеев упало почти до нуля, ему предложили взвалить на себя ответственность за одно из богатейших музейных собраний мира. Он принял вызов. В 1-м разделе книги («Вечер первый» разговоров запросто) речь идёт об исламе. О культуре Востока. Пиотровский рассказывает о своих научных увлечениях. Эрмитаж в этом разделе присутствует, но он на 2-м месте. «Иногда шучу, востоковед – моя любимая профессия, а работа в Эрмитаже – хобби. Древняя Южная Аравия – мир фантастически прекрасный, мир, который я изучал и изучаю, мне он дорог, близок, интересен», – говорит Михаил Борисович. И он так увлекательно рассказывает об этом мире, что хочется узнать о нём побольше, обогатить свои знания о нём.

М.Б. Пиотровский и ранее неоднократно писал об истории Эрмитажа. В 2014 г. вышла его книга «Мой Эрмитаж». Как говорилось в аннотации к этой книге – это «история музея от его главного хранителя». И ранее   издавались книги по истории этого музея. Перу отца Михаила Борисовича принадлежит фундаментальная «История Эрмитажа». Есть и книги зарубежных исследователей, например «Биография Эрмитажа», написанная англичанкой Джеральдин Норман. Но даже знакомый с этими более ранними публикациями человек много нового для себя узнает из «запросто записанных разговоров» с директором Эрмитажа. Пожалуй, впервые для широкой аудитории так подробно рассказывается об Эрмитажном театре, его истории. Оно и понятно: книга готовилась по инициативе радио классической музыки, потому и сделан в ней соответствующий музыкальный акцент.

И в прошлом неоднократно писалось об Эрмитаже в годы ВОВ. Но не доводилось ранее знакомиться с таким подробным, проникнутым болью и гордостью одновременно рассказом об эвакуации экспонатов в тыл, об эрмитажных буднях в блокадном Ленинграде. Рассказом о том, как люди, ослабевшие от истощения, почти умирающие, находили в себе силы работать, проводить научные конференции, вести дискуссии. «Они жили полноценной, наполненной жизнью, не позволяли себе ныть, отчаиваться, погружаться во мрак действительности. Правила жизни для них были такие: «Надо не сдаваться, не позволять себе согнуться. Шевелись; если не можешь действовать, не можешь бурлить – булькай, но не смей терять признаков жизни и человеческий облик».  – говорит Пиотровский.

Часто в разговорах он возвращается к одной и той же мысли – о том, что хватит упрощать: «Мы так долго всё упрощали, может быть, есть смысл уже начать усложнять мир и усложняться самим?» 
Хотелось бы, чтобы мысль Пиотровского о том, что пришло время усложнять, ценить и уважать сложности мира и человека, распространилась как можно шире. Иначе мы, люди, погубим сами себя. Слова Пиотровского из раз­говора: «Я терпеть не могу шумное нерусское слово «патриотизм», но уважаю слово «достоинство» – национальное, личное, историческое. Достоинство нужно воспитывать, культивировать, ценить».
Достоинством пропитаны все опубликованные разговоры с академиком-востоковедом. Стоит почитать...
Андрей Бусыгин
02.03. 2022. Литературная газета
https://lgz.ru/article....lovekom


Кого именно А.С. Пушкин скрыл под масками главных героев «Пиковой дамы»? Принято называть всего пару имен современников и соотечественников поэта. Тем временем за спиной пушкинских персонажей выстраивается целый ряд исторических фигур, известных далеко за пределами России. Швеция, Австрия, Франция, Неаполь - где только не оставили следы таинственные «дамы», их мнимые убийцы и скромные воспитанницы!
Автор книги, известный историк и писатель О.Елисеева, показывает глубокий отпечаток, который наложило на повесть восстание на Сенатской пл. 14 декабря 1825 г., и рассматривает многочисленные намеки на членов царской фамилии. Под ударом оказываются Екатерина II, Павел I, Александр I, Николай I, императрица Мария Федоровна, ее невестки Елизавета Алексеевна и Александра Федоровна, а также монархи европейских государств и их министры. 
https://gvardiya.ru/books....IMAGE8$
Книга о выдающемся актере, режиссере и писателе написана на основе большого док. материала и глубокого анализа лит. произведений оригинального прозаика, подарившего мировой литературе нового героя - причудливого мудреца, неудачника в обыденной жизни, мечтателя и своеобразного философа, обитающего в глубине народа. Автор жизнеописания В.Коробов, как и его герой, прожил короткую, но яркую жизнь.
https://gvardiya.ru/books/vne-serii/shukshin-1519


Е.М. Примакова совершенно справедливо называют политическим «тяжеловесом». Его деятельность на гос. поприще впечатляет и своей многогранностью, и масштабом. Талантливый ученый-востоковед и экономист, блестящий аналитик и мудрый прагматик, он выполнял очень сложные дипмиссии во время острейших конфликтов на Ближнем Востоке и был востребован на высокие гос. посты в кризисных ситуациях в трудный, драматичный период реформирования страны. В этой книге Евгений Максимович рассказывает о своей жизни, о событиях, свидетелем и участником которых он был, о встречах с лидерами самых разных стран мира, о противоречивых процессах в международной политике, о своем видении российской действительности.
https://gvardiya.ru/books....MAGE10$
С.А. Толстая еще при жизни мужа стала не менее легендарной личностью, чем он сам. О ней писали газеты, ее снимал пионер русского кинематографа А.Дранков, ее образ был запечатлен в первых худ. фильмах о жизни «великого Льва». И сегодня ее фигура привлекает биографов, кинематографистов и театральных деятелей. Она прожила с Толстым почти полвека, родила 13 детей, была его верной подругой и лит. помощницей. Но именно из-за конфликта с женой Толстой в 1910 г. бежал из Ясной Поляны.
Писатель и журналист, лауреат премии «Большая книга» П.Басинский решил написать книгу о С.Толстой в необычном формате - онлайн-диалогов с поэтом и прозаиком из Санкт-Петербурга Е.Барбанягой. Два взгляда - мужчины и женщины. Две точки зрения на судьбу великой жены великого писателя. В Приложении публикуются малоизвестные тексты С.А. Толстой и очерки о ней В. Дорошевича и М.Горького.
https://gvardiya.ru/books/vne-serii/sonya-uydi-1496
Все книги выпущены издательством "Молодая гвардия" в 2022 г.


Эта книга о том, как из любительских увлечений русских императоров и императриц вырос профессиональный отечественный театр. От шутов с карлами и карлицами Анны Иоанновны, юных кадетов в париках во времена Елизаветы Петровны, монашек и благородных девиц в годы правления Екатерины Великой. Князья и княгини в образах древнегреческих жрецов, иностранные дипломаты, изображающие небесные светила, бриллианты императрицы на вчерашних дворовых девках, оказавшихся вдруг звездами русской сцены. Обо всем этом - в книге, в основу которой положены записки Н.Дризена, настоящего подвижника русского театрального искусства рубежа XIX-XX вв., по словам современников - "настоящего фанатика сцены".
Издательство: Просвещение, 2016.
https://www.labirint.ru/books/543104/


Г.Волчек была не просто женщиной, актрисой и главным человеком одного из самых известных театров страны - "Современника". Она жила со своей очень нестандартной системой координат. Ненавидела банальности и презирала предателей. Не признала полутонов в человеческих отношениях и из нюансов творила свой театр. Гармония несочетаемого - самая большая загадка жизни и творчества первой леди российского театра.
Издательство: Новое литературное обозрение, 2019.
https://www.labirint.ru/books/676362/


Лит. биография Мандельштама советских лет - это история его попыток быть писателем и зарабатывать лит. трудом в эпоху радикальных соц. изменений, касавшихся и самого статуса литературы, и устройства ее существования в обществе. Детальная реконструкция советского лит. быта 1920-1930-х годов - в книге Глеба Морева.
Издательство: Новое издательство, 2022.
https://www.labirint.ru/books/838513/


В настоящей антологии предпринята исключительная в своем роде попытка собрать воедино по возможности весь космос русского Серебряного века и шире - отечественной поэзии 1890-1940 гг. Читателя ожидает встреча с произведениями около 3700 авторов, начиная с крестьянских поэтов-самоучек, "жрецов чистого искусства", предсимволистов и заканчивая представителями Русского Зарубежья, советскими поэтами "поколения, которому не дали раскрыть рта".
В антологию включены поэты самых разных течений, школ, кружков и лит. объединений Серебряного века: от символистов и знаньевцев до люминистов и ничевоков, от обитателей легендарной "Бродячей собаки" до экзотической "Таверны Дохлого Петуха".
Стихотворения целого ряда авторов печатаются впервые по автографам, хранящимся в гос. и частных собраниях. Это 2-я книга Антологии.
Составитель: Виктор Кудрявцев: «Это не хрестоматия. По большому счету это даже не антология. Я ее задумывал как антологический словарь, где будут все авторы от А до Я, где рядом с Блоком стоит Боборыкин. У меня была задача взять поэтов и прозаиков не только первого, но и второго и третьего ряда».
В апреле 2022 г. В Доме-музее М.Цветаевой прошла презентация 3-го и 4-го (всего их задумано 10) томов антологии.  5-й и 6-й тома выйдут уже в конце этого года.
Издательство: Престиж БУК, 2021.
https://www.labirint.ru/books/823927/
https://lgz.ru/news/spasennye_v_serebryanom_kovchege/


В книгу признанного мастера прозы вошли сатирическая повесть "Растратчики" о 2-х незадачливых жуликах, растративших в пьяном угаре учрежденческие деньги, и роман-хроника "Время, вперед!" - об энтузиастах соц. стройки. Вместе они создают объемный и точный образ советской жизни 20-х-30-х годов прошлого века.

"Растратчики" - я уверен, лучшее, что написал Катаев.
Станислав Рассадин

Я хотел, чтобы "Время, вперед!" несло в себе печать эпохи, чтобы моя хроника сохранила интерес и для читателя будущего, являясь для него хроникой уже как бы "исторической".
Валентин Катаев
Издательство: Текст, 2022.
https://www.labirint.ru/books/867773/
Прикрепления: 3715532.png (108.0 Kb) · 8543128.png (68.8 Kb) · 2786510.png (81.0 Kb) · 7641650.png (90.9 Kb) · 3498070.png (88.7 Kb) · 2913193.png (52.2 Kb) · 1920786.png (51.2 Kb) · 8536484.png (45.0 Kb) · 9181172.png (39.1 Kb) · 5179627.png (54.0 Kb)
 

Валентина_КочероваДата: Пятница, 07 Апр 2023, 21:18 | Сообщение # 10
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Online


Пушкин. Болдино. Карантин. Хроника самоизоляции 1830 года
"Ничто так не похоже на русскую деревню в 1662 г., как русская деревня в 1833 г.", - заметил Пушкин. А Гоголь написал о Пушкине: "Это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через 200 лет".
Перелистывая календарь Болдинской осени, московский журналист и переводчик М.Визель разбирает письма, отправленные Пушкиным из нижегородского имения невесте, друзьям, деловым партнерам.
"Всякий карантин может обернуться Болдинской осенью". Удивительно, как краткая и сугубо хоз. поездка в нижегородское имение осенью 1830 г. неожиданно стала для 31-летнего поэта трехмесячной "творческой командировкой". С 5 сентября по 1 декабря 1830 г. был дописан "Онегин", написаны "Маленькие трагедии" и новаторские (для самого Пушкина и для всей русской литературы) "Повести Белкина", поэма "Домик в Коломне", не говоря про несколько десятков лирических стихотворений. Благодаря чему Болдинская осень вошла в историю как наивысший взлет гения в расцвете сил. А еще Пушкин писал письма. До нас дошло 19 писем разным корреспондентам - в первую очередь, разумеется, невесте - 18-летней Наташе Гончаровой, а также друзьям и коллегам. Письма Пушкина и дают понять - как.чем именно занимался он в свою Болдинскую осень и как она оказалась - Болдинской?
Издательство: Бослен, 2021.
https://www.labirint.ru/books/762699/


Председатель Пушкинской комиссии ИМЛИ РАН, доктор фил. наук В.С. Непомнящий (ворвался в пушкинистику во 2-й половине прошлого века - именно ворвался: филолог-античник по образованию, он как бы нечаянно коснулся стихии пушкинского слова - и погрузился в нее навсегда. Он стал изучать Пушкина "наоборот": не от биографии к стихам и прозе, а от прозы и стихов - к биографии назвал свой метод искусствоведческим термином - "обратной перспективой". В этой перспективе ему открылся новый, сложный и глубокий духовный мир поэта, в котором горнее занимает куда более важное место, чем казалось до сих пор. Валентин Семенович оперировал понятием "феномен Пушкина". Книга знакомит с его работами, освещающими феномен Пушкина в исторической судьбе России.
Издательство: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2022.
https://www.labirint.ru/books....=Москва


Имя и труды академика Н.П. Бехтеревой, лауреата Гос. премии СССР, кавалера практически всех советских и российских орденов, широко известны в нашей стране и за рубежом. Она посвятила свою жизнь изучению самого сложного и загадочного объекта во Вселенной - мозга человека, благодаря которому мы способны думать, творить, выполнять как простые, так и тончайшие действия.
Эта книга - попытка рассказать о том, как Н.П. Бехтеревой удалось совершить величайшие открытия современности. Переписка ученого и архивные документы публикуются впервые.
Автор книги - Е.Кокурина -  - известный научный журналист, в разные годы возглавляла отделы науки в "Обшей газете", "Московских новостях", журналах "Русский Ньюсвик", "В мире науки"
Издательство: Бослен, 2022.
https://www.labirint.ru/books/896406/


Книга Е.А. Яблокова - это попытка увидеть Москву и советскую повседневность глазами известнейшего русского прозаика XX в. М.Булгакова. На протяжении почти 2-х десятилетий московской жизни многоликий город представал перед ним в обыденных и официозных, архаичных и самоновейших, карикатурных и трагических образах. Не будучи москвичом по рождению, Булгаков стал одним из самых московских писателей. Образы Москвы 1920-х - 1930-х годов воплотились в его худ. и публицистических произведениях, дневниках и письмах, а также в воспоминаниях тех, кто был рядом с ним, суждениях современников.
Издательство: Кучково поле, 2022.
https://www.labirint.ru/books/939596/


Вацлав Нижинский  - восьмое чудо света, царь воздуха, бог танца, как называли его современники, - выдающийся танцовщик и хореограф, внесший заметный вклад в искусство русского балета. Лишь немногим более десяти лет радовал он поклонников своим необыкновенным талантом - сначала на сцене Мариинского театра, затем в составе труппы С.Дягилева. Созданные им образы в балетах И.Стравинского, К.Дебюсси, А.Адана вошли в классику мировой хореографии, а самому Нижинскому стали подражать лучшие танцовщики мира. Его слава была огромна, но неожиданно на пике своей карьеры ему пришлось покинуть сцену: у артиста обнаружилось тяжелое псих. заболевание. Тогда он начал писать свои тетради, дав им название "Чувство". Эти записи представляют собой нечто среднее между дневником и личным письмом. В них размышления о жизни и смерти, творчестве и ремесле, дружбе и предательстве, любви и ненависти, разговор о Боге и душе. Откровенные и глубокие мысли позволяют окунуться во внутренний мир Нижинского и лучше понять его.
Издательство: АСТ, 2023.
https://www.labirint.ru/books/940014/


Ф.А. Абрамов - русский советский писатель, один из наиболее известных представителей деревенской прозы, признанный еще при жизни классиком русской литературы. Его произведения многие годы служили духовными маяками для нескольких поколений россиян.
Повести, представленные в книге, рассказывают о судьбах русских людей, о жизни русской деревни, но это не просто истории жизни, это более всего истории характеров, рассказы о том, как меняются в человеке жизненные и нравственные ценности на протяжении нескольких десятилетий.
Издательство: Вече, 2023.
https://www.labirint.ru/books/939320/



Третьим будешь. Разговоры в Конюшне
Конюшня Ю.Роста - место знаковое. Сюда, в свою мастерскую, Юрий Михайлович приглашал своих друзей и за чашкой чая или рюмкой грибной водки беседовал с ними на самые важные и сокровенные темы.
«Конюшня – так мои друзья называют мастерскую, занявшую маленькую пристройку во дворе на Покровке, которая в XIX в. действительно была конюшней чаезаводчиков Боткиных. У тех здесь стояли лошади, а у нас были работа, праздники и общение с друзьями, которые надышали в оклеенное беленой мешковиной пространство свои дружелюбие, талант, остроумие, нежный интерес друг к другу. И доверие. Совершенное доверие», – говорит Рост.
В его мастерской рисовал Норштейн, писала стихи Б.Ахмадулина, бывала актриса М.Неелова. Там пели Ким, Камбурова, Никитин, читал свои рассказы Жванецкий. В гостях бывали Ю.Любимов, К.Лавров, С.Юрский, писатели Б.Васильев, А.Битов и мн. др. выдающиеся личности.
Издательство: Бослен, 2023.
https://www.labirint.ru/books/927616/


Новая книга А.К. Симонова, известного кинорежиссера, писателя, сценариста, журналиста, представляет собой сборник воспоминаний и историй, возникших в разные годы и по разным поводам. Она состоит из 3-х "залов", по которым читателям предлагают прогуляться, как по увлекательной выставке. Первый "зал" посвящен родственникам писателя: родителям - К.Симонову и Е.Ласкиной, бабушкам и дедушкам. Второй и третий "залы" - воспоминания о молодости и встречах с такими известными людьми своего времени, как Л.Утесов, Г.Уланова, Ю.Никулин, А.Галич, Б.Окуджава, А.Герман. Речь пойдет и о 2-х театрах, в которых прошла молодость автора, - "Современнике" и Эстрадной студии МГУ "Наш дом", о шестидесятниках, о Высших режиссерских курсах и "Новой газете"…
Издательство: АСТ, 2023.
https://www.labirint.ru/books/938822/
Прикрепления: 2957095.png (111.8 Kb) · 2382553.png (68.1 Kb) · 2840240.png (75.1 Kb) · 8195825.png (109.3 Kb) · 3014400.png (86.6 Kb) · 6161258.png (110.3 Kb) · 6957175.png (40.6 Kb) · 5552541.png (108.5 Kb)
 

Валентина_КочероваДата: Четверг, 25 Май 2023, 21:31 | Сообщение # 11
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Online


«Кто и зачем вычудил это чудо?!»
Вадим Шефнер

Этот город даже страшен своей непостижимостью. И до сих пор никто так и не смог объяснить, почему Петербург настолько удивителен. В книге автор попытался приблизиться к ответу на вопрос об уникальной необычности Северной столицы. Он даже написал небольшое эссе, собрав в нём несколько интересных наблюдений «по мотивам» своего произведения…

Петербург – самый невероятный, самый сказочный город на свете. В Петербурге становится реальным то, что в любом другом месте покажется невероятным. Наводнение – бытовое явление. Под землёй живут карлики. В парке Лесотехнического института за прохожим гнался то ли бес, а то ли «снежный человек». В Инженерном замке можно побеседовать с императором Павлом I. Встретить императора Николая I в метельный вечер на Дворцовой – это к повышению по службе. Появление привидений рангом попроще не то чтобы не удивляет. Петербуржцев скорее удивит, если долго никто не появится. Ехал же по Васильевскому острову на извозчике самый натуральный чёрт – многие видели. Здесь по Кунсткамере бегает скелет великана Буржуа, ищет свой череп. Здесь чучела зверей в Зоологическом институте временами ходят сами собой – в лунные ночи. Мифы Петербурга не только не рассмотришь – их и не перечислишь в короткой статье. Искренне рассчитывая продолжить тему, начну с, может статься, самого зловредного из мифов – о непригодном для жизни городе с ужасным климатом.

И не жил тут никто, пока сумасшедший Пётр разуму вопреки не затеял строить город в гиблом, не населённом никем месте. И жить-то здесь невозможно: кто не помер весной – непременно скончается осенью. Помню своё изумление, когда привезли меня в первый раз в Петербург. К тому времени я читал довольно много, готовился. Невольно я искал глазами описанный Некрасовым гиблый, страшный город, где сплошные дожди и покойники. Читал и Пушкина: «Холод, скука и гранит». Где тяжёлые тучи, хлещущий ледяной дождь, серые скучные дома, скукоженные от холода люди?!

Стояла ранняя весна 1964 г., тёплая и душистая. Ничуть не походила она на сибирскую с её вечными заморозками до начала июня, прозрачной листвой до конца мая, чахлой травкой. Тут между 1 и 9 мая травы дружно встали в рост, по грудь, даже по шею ребёнку. Лопухи покрывали меня с головой. Одуряюще пахло листвой и травой, веял тёплый ветер, всё дышало миром и покоем. Я ходил по весёлому разноцветному городу. Неправдоподобно красивому, пронизанному ярким солнцем.
Все тут болеют? После лета на дачах под Петербургом у меня, 9-летнего, исчез хронический тонзиллит, нажитый в Красноярске. Исчез, и всё тут. После окончательного переезда в Петербург почти перестал болеть. С тех пор меня очень занимает этот миф «гиблого Петербурга». Кто и зачем это придумал?! Если о фактах: климат Петербурга – один из самых благоприятных для человека в России. Здесь холодно? Не холоднее, чем в Пскове и Новгороде, и уж, конечно, куда теплее, чем в Финляндии или Архангельской обл. Здесь мокро? Не мокрее, чем во всей Северной России, суше, чем в Скандинавии. И уж совсем сухо, если сравнивать с Шотландией и Англией.

В пойме Невы и вокруг человек селился с тех пор, как отступил Великий ледник. В том числе земледельцы, скотоводы. Невская пятина Великого Новгорода, пограничье с финскими племенами и скандинавами. Причём и для финнов, и для скандинавов тут теплее и суше, чем на севере. В середине – конце XVII в. на территории будущего Петербурга стояло 42 населённых пункта: от мыз – то есть хуторов-поместий шведских чиновников и военных – до самых настоящих городов. В одном Фридрихсхавне жило до 8 тыс. финнов, шведов, немцев и русских (потомков новгородцев, обитавших тут испокон веку). В Ниене-Концах – до 5 тыс. А что?! У нас не растут бананы и апельсины, зато растут яблоки и груши. В Сибири вырастить их стоит неимоверных трудов, а здесь они сами растут.  В общем, территория современной Ленинградской обл. – прекрасное место и для жизни, и для труда земледельца.

Здесь же бывают северные сияния! И во всей Скандинавии тоже. И в Финляндии, и в Шотландии. Везде ими любуются, а в Петербурге красивыми явлениями пугают, словно нашествием драконов-людоедов. Чудовищные наводнения! Ну да… Раз в 100 лет происходит сильное наводнение. Катастрофическое? Да! Рисунки Лермонтова: только верхушка Александрийского столпа торчит из воды. К ней привязал лодку (ну, конечно!) финский рыбак. Почитайте ужастик XIX в. – «Медный всадник». Впечатление, что Петербург буквально смыт в Финский залив! Ужас!  И этот ужас показан в превосходной худ. форме. Стихи буквально сами собой заучиваются наизусть. Только вот полицейские документы сообщают: разрушено около 100 домов, погибло 18 чел. Сутками раньше полиция доносила Александру I Павловичу, что погибло 153 чел. Полицейские – тоже петербуржцы. Их трепетные души алкали несчастья намного большего масштаба, чем настало.

Наводнение 1903 года. А.Бенуа рисовал почти исчезнувшие в воде Ростральные колонны Ужас! Только вот фотография уже была. Наводнение? Но не такое и страшное. Город изрядно подмочило, но уж, конечно, никуда не снесло, не разрушило. А шуму-то, крику…
Кстати, и Лондон, и Гамбург, и Амьен не раз заливало куда круче, чем Петербург. Доррестол в устье Рейна так вообще буквально смыло. Многие города России затопляло куда сильнее Петербурга – особенно в Сибири и на Севере, где в считанные дни, недели сходит очень и очень обширный снеговой покров. Дважды смывало Енисейск. Уже на наших глазах затопило Ленск – так, что жители сидели на крышах, их снимали вертолётами. Но нигде нет столько речей о наводнениях и вызванных ими ужасах. Нигде нет ни следочка культа наводнений. У нас наводнения – предмет гордости.

Культ белых ночей. Это неприятное, мешающее нормально спать явление есть везде севернее 60 гр. широты, описано в куче лит. произведений. Но нигде не стало предметом местного культа. У нас о белых ночах говорят с такой гордостью, словно петербуржцы их сами придумали... Мифы создавались как государственные? Да! Осознанно или нет, творился миф о всемогущем государстве Российском и всемогущем Петре. Взяли – и построили город на хлюпающем грязью болоте, где никогда никто нигде не жил. Построили там, где жить вообще невозможно. Придумывались даже финские легенды про «царя венелейсов Петера», который сковал город на ладони. Иначе никак: каждое здание втянет трясина, можно было только построить целиком город на ладони царя-великана. Финны никогда не рассказывали таких историй, но нам-то зачем-то стало нужно – чтобы рассказывали.

Пётр Петром, и государство государством, но и общество ценило эти мифы, любило их. Мифы возвеличивали народ, способный свершить невозможное, а особенно петербуржцев. Это ведь именно мы живём там, где никто жить не может. Это только у нас получается: город на бывшем пустом финском болоте, в краю непуганых птиц. Где до нас и живой души не было. В общем, живёт петербуржец, помирая под струями дождей, в хлюпающей грязи, каждую осень и весну. Зимой – под сполохами северного сияния, летом – в белую ночь. А уж как начнётся наводнение! Чудовищный климат косит петербуржцев сотнями. Правда, продолжительность жизни в Петербурге всегда была лет на 10 длиннее средней по России. Но это – клевета завистников! Не будем о таких противных фактах. Из мрачных мифов вырастает горделивое самосознание: мы особенные! Мы живём в исключительном месте. В невероятном, невозможном городе, где на каждом шагу «небываемое бывает».

Мифы Петербурга – мифы самоутверждения. В том числе и мифы о том, что вырос он на костях своих строителей. И что «быть Петербургу пусту». И что цена строительства оказалась непомерно высока. И мифы о предсказаниях. И мифы о призраках… Впрочем, каждый пласт мифов Петербурга – тема особой истории.
Андрей Буровский
29.03. 2023. Литературная газета
https://lgz.ru/article/-12-6877-29-03-2023/mify-samoutverzhdeniya/


Петербургское издательство «Алетейя» представило любителям литературы новинку. Её автор – И.Тосунян много лет отдала «Литературной газете», сейчас она собкор «ЛГ» в США и пишет замечательные книги, на страницах которых – её встречи и беседы с выдающимися деятелями мировой культуры. И вот увидел свет её новый сборник мемуаров. Здесь можно найти интереснейшие рассказы об О.Мандельштаме, С.Есенине, В.Хлебникове, Г.Улановой, М.Бабановой, воспоминания о С.Параджанове. Её собеседники – О.Волков, Г.Семёнов, Б.Окуджава, А.Межиров, Е.Чуковская, А.Покровская, чьи истории порой просто завораживают….

Много лет назад, в 1996 г., после встречи с мл. сыном С.Есенина, Александром Сергеевичем Есениным - Вольпином, математиком, поэтом, диссидентом, вынужденным по настоятельному предложению советских властей эмигрировать в США в мае 1972-го, Тосунян отправилась на встречу с его мамой, Н.Вольпин, поэтессой и возлюбленной С.Есенина. С ней она встретилась в Москве, где та жила в писательском доме у м. «Аэропорт». В кресле, выпрямив спину, сидела старая дама – маленькая, изящная, хрупкая, как фарфоровая статуэтка. О многом она тогда рассказала своей гостье: «Поговорили мы с Надеждой Давыдовной замечательно. А потом я улетела в Японию, жить и работать, не успев наш разговор даже расшифровать. Преступно затолкала диктофонную кассету на дачный чердак в Красной Пахре и оставила до лучших времён».
А о кассете и о Н.Вольпин, которая умерла 2 года спустя в возрасте 98 лет, почти что забыла. Расшифровала эту кассету И.Тосунян годы спустя, уже в Сан-Франциско. С той беседы она и решила начать свою новую книгу.  Разговор зашёл об О.Мандельштаме.

«Ближе всех я знала Осипа и его жену Наденьку. Они и в гости ко мне в Ленинграде, когда я там жила, часто приходили, и ночевать оставались. Им, правда, отвели помещение 11 в дворцовых залах Детского Села – бесплатно, 2 огромных зала! А как там ночевать, когда залы те отапливались камином! Это значило, что весь гонорар, который Осип получал за редактуру и переводы, пришлось бы отдавать за возок дров! Да и того максимум на два дня хватило бы. Время от времени, когда надоедало мёрзнуть, они приезжали ко мне. Поднимались на 6-й этаж пешком. Вы знаете, что это был за 6-й этаж? Какие у меня были потолки? Не такие, как сейчас! Не теперешние, а на добрый метр выше! То есть гораздо выше даже обычной дореволюционной квартиры с высокими потолками. Поднимались голодные, замёрзшие, полуживые. Но, знаете, если перед ним, Осипом, на выбор поставить тарелку, скажем, бульона с мясом и конфету, шоколадную, в обёртке, так он выберет конфету...» - вспоминала Н.Вольпин.

Детали уже давно забытого быта, мелочи жизни, которые лучше всего передают атмосферу эпохи и делают описываемых ею персонажей, людей великих, «небожителей» лит. мира, живыми, трогательными со всеми их маленькими человеческими слабостями.
– Вы говорили, он любил, приходя к вам, читать свои стихи? – спрашивает свою собеседницу Тосунян.
– Он у меня сочинял их…
– Как вы его воспринимали тогда?
– По-моему, это лучший русский поэт!
– Вы и тогда так полагали или осознание потом пришло?
– И тогда. Я его как очень большого поэта восприняла сразу. Напечатанным, правда, видела только то, что проходило через «Сатирикон», но стихи те были не сатирические. Вот, скажем, как теннис описывает (проговаривает, прикрыв глаза):

Средь аляповатых дач,
Где скитается шарманка,
Сам собой летает мяч,
Как волшебная приманка.

Кто, смиривший грубый пыл,
Облечённый в снег альпийский,
С резвой девушкой вступил
В поединок олимпийский?

Он творит игры обряд,
Так легко вооружённый,
Как аттический солдат,
В своего врага влюблённый!

– А вводил ли он вас в курс тех своих стихов, крамольных, которые впоследствии стали причиной его ареста и гибели?
– Вы про стихи о Сталине? Он стихи о Сталине аж на улице, встречая знакомого, читал вслух! Тот шарахается в сторону, не знает, куда ему деваться от такого натиска, и только оглядывается, нет ли свидетелей. Ну как заткнёшь поэту рот?!

О Маяковском. «Мы встречались в «Кафе поэтов», разговаривали мало. Стихи он читал бесподобным, могучим голосом. Впервые я увидела его на одной худ. выставке. Вот он идёт мне навстречу – поэт В.Маяковский, огромный и при этом юношески лёгкий. Трагическое лицо. Безмерная боль в чёрных огненных глазах. Боль не своя, подумалось мне тогда, боль за всех живущих… Когда Маяковский «ушёл», в Ленинграде был объявлен вечер памяти поэта. Вход свободный. На Фонтанке собралась громадная толпа. У входа в бывшие княжеские апартаменты, где пристроился среди мрамора и позолоты 2-этажный домик, ленинградский СП, дежурила конная милиция и подсаживала с тротуара на балкон 2-го этажа членов правления Союза и тех, кто должен выступать. Стражи порядка осаживали стекавшуюся сюда густую толпу, не пускали внутрь, публика возмущалась, мол, вход свободный, а в помещение даже войти нельзя. Я тоже пыталась подобраться, и рослый, не знаю, студент или рабочий крикнул мне: «Девчушка, держись меня, а то задавят!» Девчушке 30 лет уже. И повиниться перед толпой на балкон вышел Б.Лавренёв: «Да, мы, конечно, виноваты. Мы не учли популярности поэта». Тут раздался зычный голос того самого детины, который меня опекал: «Болван, это у тебя популярность! У Маяковского – слава!»

Ещё один удивительный рассказ в её книге – о человеке замечательном, её соседке в Москве, Е Ржевской. Она жила в доме неподалёку, откуда ушёл на фронт и не вернулся её юный муж, поэт П.Коган, написавший легендарную песню «Бригантина поднимает паруса» и не менее знаменитые строки стихотворения 1936 г.: «И снова тишь. И снова мир. Как равнодушье, как овал. Я с детства не любил овал. Я с детства угол рисовал».

«Я приходила к Елене Моисеевне – разговаривать. Обо всём – о бурлящей в те дни на экранах ТВ политике, о литературе, о её книгах, о любви, о войне. Пили чай, Ржевская показывала книги из роскошной обширной домашней библиотеки, старые фотографии, маленькую комнату, где в былые времена собиралась весёлая компания молодых поэтов – их с Павлом друзей…»
Из этого дома осенью 1941-го сама Елена тоже отправилась на передовую, где служила военным переводчиком. Домой вернулась после Победы – писать о пережитом. Рассказывая о Е.Ржевской, автор книги не упоминает о самой удивительной истории в её жизни, которую та описала в своей книге «Берлин, май 1945». Переводчице Ржевской пришлось присутствовать тогда в поверженной столице Третьего рейха в тот момент, когда советские солдаты обнаружили обгоревшие останки Гитлера. Идентифицировать их удалось по челюсти, запломбированные зубы фюрера опознал его личный врач. Именно Ржевская везла потом эту страшную находку самолётом в коробке в Москву.

В книге И.Тосунян есть рассказы не только о писателях и поэтах, но и о других выдающихся наших современниках. Однажды она писала статью об открывшемся в Москве Музее-квартире легендарной танцовщицы Г.Улановой, собрала о ней много воспоминаний.
– Уланова ощущала, что она великая балерина? – задала Тосунян вопрос Т.Касаткиной.
– И да и нет. Однозначно на этот вопрос ответить трудно. Некоторых людей, с ней сталкивающихся, поражала её невзыскательность, нетребовательность в быту. Она была очень скромным человеком, считала, что знаменитой её сделали обстоятельства, люди, которыми её одарила судьба. Но гениальность в ней была от природы. Это всё - таки дар Божий и ещё многое, многое. Она была уже старым человеком, а к ней тянулись, её любили очень современные художники. Тот же Бежар, Джон Ноймайер, который так боялся, что его спектакль «Ромео и Джульетта» ей не понравится. А Уланова и восхищалась постановками Бежара, и с удовольствием работала с артистами труппы Ноймайера. Её ум и восприятие были свободны от предрассудков…
«Тени забытых предков» будут иметь большой успех. Это интереснейший сборник воспоминаний, который истинному ценителю хорошей литературы необходимо прочитать.
Андрей Соколов
12.04. 2023. Литературная газета
https://lgz.ru/article/-14-6879-12-04-2023/kogda-sobesednik-legenda/


Книга, выпущенная в 2022 г. издательствами "Кучково поле" и "Ретроспектива", в очередной раз убеждает в том, насколько бедны самые смелые фантазии романиста по сравнению с изобретательностью реальной жизни.


Французский граф Луи-Виктор-Леон де Рошешуар (1788-1858), в течение 9 лет находившийся на русской службе и в России именуемый Леонтием Петровичем Рошешуаром, прожил чрезвычайно увлекательную жизнь, неожиданные сюжетные повороты которой оставляют далеко позади любой приключенческий роман или телевизионный сериал. Рошешуару выпало родиться и жить в эпоху перемен, и он с достоинством и честью отвечал на все вызовы судьбы. Перипетии занимательной, поучительной и бурной жизни графа, с большим лит. мастерством им самим описанной, захватывают читателя с первых страниц книги и цепко удерживают его внимание до ее завершающих страниц.

Обстоятельные комментарии доктора исторических наук В.М. Безотосного помогают читателю ориентироваться в повествовании и различать между собой многочисленных персонажей, с которыми графа сводила и разводила жизнь. Перед нами готовый сценарий многосерийного костюмного исторического фильма. Оттолкнемся от стихотворной строфы А.С. Грибоедова, который был младшим современником Рошешуара, и пустимся в путь вслед за автором мемуаров.

Займемся былью стародавной,
Как люди весело шли в бой,
Когда пленяло их собой
Что так обманчиво и славно!

Граф Рошешуар принадлежал к одной из самых родовитых и древних аристократических семей Франции: его отец, имевший большие связи при французском дворе, был полковником королевской армии, а мать входила в ближний круг королевы Марии-Антуанетты и была ей самозабвенно предана. Малютке Луи было всего 10 мес., когда началась Французская революция, и жизнь мемуариста, мать которого принесла его отцу громадное приданое в миллион франков, потекла по новому руслу.

Во время революции Рошешуары потеряли почти все свое состояние, а последние крохи былого богатства растратила графиня, безуспешно пытавшаяся спасти королеву от гильотины. С первого года жизни ребенок как жертва революционной бури, с нежного детства терпел холод и голод, одним словом, все лишения нищеты". Он унаследовал счастливый характер матери, которая с оптимизмом взирала на жизнь и судьбу, мужественно перенося бедность и все выпавшие на ее долю испытания. Чтобы свести концы с концами и снискать себе и детям пропитание, прекрасно рисовавшая графиня составляла рисунки для вееров, ридикюлей и шкатулок разных размеров. "Она ни на минуту не упала духом под гнетом бедствий; нравственные силы ее поддерживали силы физические".

Рошешуар в раннем детстве оказался в эмиграции и жил в Швейцарии, Германии, Голландии, Великобритании и Португалии. "Рано предоставленный самому себе, вынужденный позаботиться о своем существовании, я приучился размышлять в том возрасте, когда другие играют в мяч и бегают взапуски".
Отроку было 12 лет и 3 мес. от роду, когда он в последние дни уходящего XVIII в. начал самостоятельную жизнь, поступив на военную службу простым солдатом в Португалию, где Великобритания содержала 3 полка французских эмигрантов-роялистов.
"Я неукоснительно нес службу, стоял в карауле, ходил на ученье в 4 часа утра, присутствовал на 2-х смотрах, утром и вечером, считал себя самым счастливым человеком во всем полку. Ко мне был приставлен для обучения старый сержант; он обучал меня обращению с оружием, теории, фехтованию, вырабатывал у меня голос для командования".

Через 4 мес. Рошешуара произвели в подпоручики. Казалось, что сама судьба вознесла его на вершину блаженства. "С самого рождения я знал только горе да несчастье, и вдруг почувствовал, что больше мне не грозит ни то, ни другое; никогда я не забуду 13 марта 1801 г. Какой счастливый день!"
В первый год нового XIX в., вслед за наслаждением от получения первого офицерского чина Рошешуар испытал и иную усладу. Само необыкновенное время способствовало быстрому взрослению отрока: в возрасте 13-ти лет и 2-х месяцев граф пережил первое любовное приключение... Ничто не вечно под луной. В 1802 г. англичане распустили 3 полка эмигрантов-роялистов, предварительно выплатив всем офицерам не только жалованье за 2 года вперед, но и 10 золотых гиней наградных каждому. Это щедрое выходное пособие позволило Рошешуару перебраться в Париж и обосноваться в столице. Прошло 2 года, и молодой человек вновь оказался без средств к существованию.

14 сентября 1804 г., в день своего рождения, 16-летний юноша, только что получивший паспорт, покинул Париж и пустился в большое путешествие по Европе, намереваясь добраться до России и там поступить на военную службу. Его бюджет был ограничен, поэтому путь от Парижа до Милана он проделал в кузове дилижанса, растянувшись во весь рост на более или менее свежей соломе в корзине, которая предназначалась для багажа путешественников, и не защищенный никаким навесом от солнца, ветра и дождя. В Милане Рошешуар отправился на представление в великолепный театр Ла-Скала, где в антракте сел играть на золото за одним из 20-ти карточных столов, расставленных в фойе. Счастье ему благоприятствовало - граф выиграл 40 луидоров и, вернувшись в гостиницу, впервые вкусно поужинал. В Мантуе он вновь сел играть, и счастье опять его не оставило. Граф, чьи карманы наполнились золотыми и серебряными монетами, через Верону двинулся в Венецию, где провел несколько дней, наслаждаясь достопримечательностями города - соборами, церквями и музеями.
Легко пришедшие деньги легко и ушли. Встреча с ловким мошенником, чья неистощимая веселость ввела доверчивого юношу в заблуждение, едва не оставила его совсем без средств. Пережив ряд дорожных приключений, граф - избалованный Провидением, всегда посылавшим мне избавление, в положении, казавшемся безысходном, - через Вену, Краков и Лемберг (Львов), в окрестностях которого его ожидала долгожданная встреча с матерью, в конце концов благополучно добрался до Одессы, где в 1805 г. определился офицером в Русскую армию.

"Жизнь в Одессе была очень дешевая: говядина превосходного качества стоила 3 коп. фунт; Черное море доставляло в изобилии рыбу; степь снабжала дичью в баснословном количестве, овощи и фрукты получались из Крыма. За французские и испанские вина не уплачивалось пошлины".
Не было недостатка и в великолепных крымских винах. Мемуары Рошешуара указывают имя того, кто стоял у истоков прославленного крымского виноградарства и виноделия - это светлейший князь Г.А. Потемкин-Таврический. Императрица Екатерина II пожаловала ему обширные владения в Крыму; он засадил виноградниками всю Судакскую долину. Лозы были взяты из Бордо, Бургундии, Испании и даже с Мадеры. Он построил громадные погреба для хранения вина, производимого из местного винограда; почва и климат содействовали процветанию насажденных виноградников.


Судьба продолжала ворожить Рошешуару. Генерал-губернатором Новороссии, простиравшейся вплоть до Кавказа и включавшей губернии Херсонскую, Екатеринославскую и Таврическую (Крым), был знаменитый герцог Эммануил Осипович Ришелье, чья резиденция находилась в Одессе, а сам он приходился дядей графу Рошешуару. Все боготворили этого человека безукоризненной нравственности, неподкупного, честного, щедрого, приветливого, всегда радующегося возможности оказать услугу. Герцог неусыпно радел о процветании Новороссии, поощряя переселение на эту окраину Российской империи колонистов из Западной Европы - земледельцев или ремесленников. Граф Рошешуар в качестве адъютанта генерал-губернатора регулярно объезжал поселения колонистов и в своих воспоминаниях оставил красочное описание их жизни и быта. Его мемуары бесценны не только для историка. Они представляют немалый интерес для философа, юриста и политолога. Колонизация Новороссии была исключительно удачным имперским соц. экспериментом, идеально вписавшимся в философские и юридические доктрины эпохи Просвещения, развивавшие договорную теорию происхождения гос. власти. Подданные частично отказываются от своих суверенных прав в пользу государства, которое в обмен на это обеспечивает и защищает их частные интересы.

Мемуары Рошешуара свидетельствуют: Российская империя предоставляла разнообразные льготы колонистам, искавшим обеспеченной жизни и даже богатства в обмен за свой труд и свои знания. Этот эквивалентный обмен стал возможен в результате общественного договора между колонистами и государством Российским. Каждая семья получала "каменный дом, корову, пару волов, плуг и жалованье в первый год обзаведения, т.е. до тех пор, пока глава семьи получал возможность собственными силами, сбором урожаев или ремеслом содержать семью. Отец получал известное вознаграждение, мать немного меньшее, дети в зависимости от своего возраста. Через 10 лет земля, дом, сад переходили в их полную собственность. Каждая колония сохраняла свободу вероисповедания и общественное устройство по обычаям своей родины. Так, немцы выбирали себе пасторов и бургомистров, магометане - муфтиев или мулл и кади".

Мемуары графа Рошешуара убедительно опровергают расхожий миф о Российской империи как тюрьме народов. По долгу службы он изучил все колонии Новороссии и сделал примечательный вывод. "Всего образовалось 203 селения, следующим образом распределенных: 106 немецких, 30 татарских, 13 болгарских, 21 русских сектантов, 25 греческих и 6 еврейских, с общим населением в 300 тыс. душ. К этому числу надо добавить ремесленников, поселившихся в Херсоне, Одессе, Екатеринославе, Феодосии и Таганроге".

Так началась служба Рошешуара в Российской империи. Он начал ее в чине армейского подпоручика, за боевое отличие произведен в поручики и вскоре тем же чином переведен в лейб-гвардии Егерский полк и пожалован флигель-адъютантом Александра I. Граф принял участие в Русско-турецкой войне 1806-1812 гг., воевал с горцами на Черноморском побережье, сражался с наполеоновскими войсками в 1812-1814 гг. и в чине полковника гвардии стал русским военным комендантом Парижа в 1814 г. - это был пик его военной карьеры в Русской армии. Мемуары Рошешуара сохранили для потомства воистину толстовские картины Отечественной войны 1812 г. Флигель-адъютант императора посетил то место, где совершилась переправа французской армии через Березину, и суровыми красками запечатлел увиденное.

"Трудно представить себе зрелище более тяжелое, более удручающее! Кучами лежали трупы мужчин, женщин и даже детей, солдат всех родов оружия, всех национальностей, замерзших, задавленных беглецами или сраженных русской картечью; лошади, брошенные коляски, пушки, зарядные ящики, повозки. Невозможно вообразить себе картины более ужасной, чем виды 2-х разрушенных мостов над рекой, промерзшей до дна. Бесчисленные богатства были разбросаны на этом поле смерти; крестьяне, казаки бродили вокруг груд трупов, подбирая драгоценные предметы".

Столь же наглядно Рошешуар эпически описал последние дни пребывания наполеоновской армии в России. "Пока я жив, в моей памяти сохранится воспоминание о виденных страданиях, жалобных стонах, раздававшихся вокруг, при нашей полной невозможности оказать помощь умоляющим о ней страдальцам. Такое тяжелое зрелище повторялось ежедневно и ежеминутно, и все-таки мы не могли слышать без глубокого волнения эти отчаянные мольбы!"

Граф Рошешуар прожил долгую по меркам "железного" XIX в. жизнь. Познал взлеты и падения, победы и поражения, богатство и бедность. Самыми яркими страницами в книге его жизни навсегда остались 9 лет службы в Русской армии. Это были годы зрелости, когда волею судеб граф стал свидетелем и участником эпохальных исторических событий. За год до смерти, подводя жизненный итог, Рошешуар сделал вывод: "Ничто так не содействует зрелости, как несчастье, если только оно не ожесточает".
В мемуарах Рошешуара нет ни малейшего ожесточения против выпавших на его долю испытаний, но есть сострадание к тем, кто был раздавлен жизнью и судьбой. И в этом заключается непреходящая нравственная ценность его воспоминаний.
Семен Экштут, доктор фил. наук
07.04. 2023. журнал "Родина"
https://rg.ru/2023/04/17/russkij-komendant-parizha.html


В издательстве «Вече» вышла книга писателя, журналиста и лит. критика А.Бархатова «Иеромонах революции». Это биографический роман о Ф.Э. Дзержинском, одной из знаковых фигур первой страны социализма: пламенный «рыцарь революции», глава грозной ВЧК и спаситель беспризорников, организатор восстановления транспорта и разработчик плана индустриализации СССР. Революционер, отдавший большую часть жизни разрушению исторической России, и строитель-созидатель новой России впоследствии. Человек проливший много крови, но ничего лично для себя не стяжавший, служивший «делу Революции» с истовостью религиозного адепта. Известна характеристика Дзержинского Н.Бердяевым, побеседовавшим с «мечом революции» незадолго до своей высылки за границу: «Думаю, что он не был плохим человеком, и даже по природе не был человеком жестоким. Это был фанатик. Производил впечатление человека одержимого. В нем было что-то жуткое. В прошлом он хотел стать католическим монахом и свою фанатическую веру перенес на коммунизм».

Название романа, конечно, провокационно для читателя-христианина. Иеромонах в православии – монах с саном священника. Служение революции – дело в некотором смысле противоположное иеромонашескому. Феликс в юности, как известно, пламенно верил в Бога и даже собирался стать ксендзом. Позже, по общепризнанному биографическому факту, он записал в дневнике: «Я вдруг понял, что Бога нет». И пошел в революцию. Но в книге приводится письмо Феликса сестре Альдоне, которое он написал в 1901 г,. будучи уже революционером, сидя в тюрьме в Седльцах. Благодаря за присланное ему Евангелие, «товарищ Яцек», отрицает, что вернулся в католичество. Но при этом восклицает: «Я хотел бы все человечество объять своей любовью, обогреть его и отмыть от грязи; я хотел бы так любить его, как Христос возлюбил. Иисус Христос – это любовь. Иного Бога, кроме Него, у меня нет. Не тот христианин, кто имеет имя Учителя своего на устах, но тот, кто исполняет волю и заветы Его!».

Что от этого мировоззрения осталось у Дзержинского к 1917 г., когда он стал большевиком, а вскоре и председателем ВЧК? Автор не дает прямого ответа на этот вопрос, но само течение книги заставляет посмотреть на образ «железного Феликса» с иного, чем принято угла зрения. Не безупречный «разящий меч пролетарской революции», но и не фанатик-изувер. Писателем выбрана «оптика» собственного героя: повествование ведется через его дневники, исторические факты, оценки соратников по партии. Например эволюции взглядов Дзержинского от воспроизводимой везде его яростными ненавистниками юношеской фразы «еще мальчиком я мечтал о шапке-невидимке и уничтожении всех москалей» (якобы устно сказанной литовскому революционеру Винцасу Мицкявичусу) – до выступлений против позиции Ленина о праве наций на самоопределение, против капитулянтского Брестского мира. Так что Ильич даже уличал его в «истинно русских настроениях».

Автор показывает человека дворянского воспитания, игравшего на фортепьяно и любившего поэзию, который решил, что кавалерийская шинель без погон вполне соответствует сутане «священника революции». Наблюдаем пошагово и само это служение – неуклонное, бескомпромиссное, но и рассудочное, не лишенное моральных принципов. Названный Лениным «наш красный Фукье-Тенвиль» с возложением на него должности председателя ВЧК, Феликс Эдмундович отнюдь не походил на беспринципного «прокурора» якобинского трибунала, отправлявшего пачками людей на гильотину без всякого следствия. Перед читателем предстает убежденный, но не кровожадный революционер, поставленный судьбой в положение государственника, призванного кроме защиты новой власти, взнуздывать бескрайний анархический разгул, поднятый революцией. Защищать обывателей от погромов и грабежей «братишками»-бандитами. Помня о том, что такие же вот «революционные» бандиты в 1917-м убили его брата Станислава, разгромив родовую усадьбу Дзержиново. А еще – изобличать, судить и приговаривать к расстрелу своих бывших товарищей по тюрьмам и ссылкам за продолжение «революционной борьбы», учась при этом розыскной работе у своих бывших имперских преследователей, осваивая законы госстроительства.

Согласно книге, Дзержинский существенно отличался в своей чекистской работе от людей Свердлова – своего зама Петерса, от Лациса и Белобородова. Когда первые два замещали его во главе «ЧеКи», начинались массовые расстрелы, зверства, которыми и прославилось это учреждение. Феликс Эдмундович, напротив, бывая в Бутырке, обходил камеры, выяснял обстоятельства ареста, записывал жалобы заключенных, кого-то немедленно отпускал.
«Тот, кто станет жестоким и чье сердце останется бесчувственным по отношению к заключенным, должен уйти отсюда. Здесь, как ни в каком другом месте, нужно быть добрым и благородным». - внушал сотрудникам Дзержинский. Допрашивая же, пытался вникнуть, переубедить, усовестить былых соратников, освободить тех, кто не был замешан в заговорах против советской власти. Но получалось у него это далеко не всегда: давили товарищи из ВЦИК, подчиненные ставили перед фактом расстрелов. То есть, Феликс, вроде как, оказался отчасти заложником машины красного террора, в которой по его собственному выражению «кожанка и маузер являются мандатом на вседозволенность».

В чем особенно преуспели плохо говорившие по-русски латыши, наводнившие органы ЧК. Его со временем начали упрекать в мягкотелости, причем он несколько раз писал заявления Ленину с просьбой освободить его от этого поста: «...я не хочу, а главное - не могу там больше работать. Вы знаете, моя рука никогда не дрожала, когда я направлял карающий меч на головы наших классовых врагов. Вы знаете, товарищи, что я не щадил своей жизни в революционной борьбе, боролся за лучшую долю рабочих и крестьян. А теперь их приходится репрессировать…».

Эпитет «железный» Дзержинский получил после того, как успел нырнуть в железный сейф от гранаты, брошенной в окно его кабинета. Его аскеза удивляла многих соратников. Он долгое время не имел квартиры и жил в своем небольшом рабочем кабинете, отдыхая на кровати за ширмой, ел паек рядового, записывал свои мельчайшие траты, сходу отвергал любые подарки. Ленин, признавая его заслуги, относился к нему прохладно, не пуская ни в Политбюро, ни в Совнарком. Напряженные отношения складывались у него со Свердловым и Троцким, с Зиновьевым и Пятаковым, с Каменевым и Крупской. Раздражал он многих. Например тем, что поставил ребром вопрос о переизбытке автомобилей начальников разного ранга в столице. Или вот такими вполне себе современными заявлениями: «Мне недавно говорили, что в одном из крупнейших трестов до 40% средств тратится на содержание аппарата по сравнению с тем, что платится рабочим. Эта организация никуда не годится...».

В этом «монахе революции» и впрямь было что-то, неуловимо отличавшее его от большинства партийной верхушки. Это «что-то» и попытался раскрыть в своей книге А.Бархатов. Калейдоскопом проходят в ней исторические события: мятеж левых эсеров с полком чекистов во главе, разгром «Черной гвардии» анархистов в Москве, охота на Б.Савинкова с точкой самоубийства в конце, убийство посла Мирбаха, мутное покушение на Ленина Ф.Каплан с ее экстренной ликвидацией в отсутствии главы ВЧК в Москве, зверская расправа над царской семьей в обход его же; «философский пароход», гражданская война, НЭП…
Прикрепления: 3107663.png (49.6 Kb) · 8793275.png (97.9 Kb) · 3856787.png (36.3 Kb) · 0430440.png (54.1 Kb) · 4177276.png (74.6 Kb) · 4469113.png (100.1 Kb)
 

Валентина_КочероваДата: Четверг, 25 Май 2023, 22:43 | Сообщение # 12
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Online
Внутренняя установка на максимальную честность и полную самоотдачу в том, что делаешь, сопрягалась в Дзержинском с желанием и умением практически вникнуть в суть проблемы, опереться на надежных экспертов, независимо от их прошлого. Так, будучи Наркомом путей сообщения, он, вопреки сомнениям своих сотрудников-чекистов, сделал своим замом одного из руководителей императорских ж/д. А в Высшем совете нар. хозяйства (ВСНХ) отделами у него руководили «спецы» из числа меньшевиков. Проживи Феликс Эдмундович подольше, не миновать бы ему, несмотря на «дружбу» со Сталиным, мясорубки 30-х.

«Иеромонах революции» скончался в 1926 г., выйдя из зала после ожесточенной полемики с Пятаковым и Каменевым на объединенном пленуме ЦК и Центральной контрольной комиссии. Официально – с сердечным приступом. Конспирологически – не без «помощи» агентов Троцкого. Молился ли он перед смертью «богам революции» или вспомнил про Христа, которого когда-то любил всем сердцем? Писатель этого целомудренно не предполагает – читатель может поразмыслить сам. Конечно, подобный благожелательный лит. портрет личности Ф.Дзержинского не снимает многих вопросов – ни к кровавой деятельности ВЧК и партии большевиков в целом, ни к нему лично. Например, о природе той самой «жути», которую подметил в нем Бердяев. Концепция «действий в заданных обстоятельствах», развенчание явных наветов, без сомнения, гораздо лучше жестко ангажированной полит. трактовки в ту или иную сторону. Но они (как и любой другой взгляд исследователя) не способны дать некую окончательную «смысловую точку» для этого мистического узла русской истории. Лишь многоточие.
Андрей Самохин
23.03. 2023. Литературная газета
https://portal-kultura.ru/article....nezhnyy


Петербургский писатель С.Носов – автор популярной книги о петербургских памятниках. Сегодня в издательстве «Лимбус Пресс» она выходит снова, но уже в дополненном варианте: «Тайная жизнь петербургских памятников. Полная версия». Автор предоставил отрывки из своего дневника, написанные в период работы над книгой. Они показывают, что писатель прав: петербургские монументы и в самом деле живут необыкновенной жизнью.

20.06. 2002 – самый невероятный день
Вчера я оказался у ангела на Александровской колонне. Уже начинало темнеть, когда я обнаружил себя входящим на Дворцовую пл. На ее середине колонна. Вся в лесах. Строительную площадку обрамляет забор. Я подхожу к воротам и вижу, что они приоткрыты. Я уже на площадке. На меня смотрит сторож. Дальше поступаю как по наитию. Вот, говорю, мне завтра делать репортаж, всё равно полезу, пусти сегодня посмотреть, я 100 руб. дам. Он что-то бормочет. Я говорю: «Я нормальный». Иду к лесам и лезу по лестнице. Он меня не останавливает. Я залез на последнюю площадку. Далее – ангел. Он в огромном футляре, обтянутом клеёнкой. Дверца – на ней замок. В стороне от дверцы, на уровне груди, клеёнка надорвана. Оставляю сумку на лесах и лезу в эту щель. Я внутри. У ног ангела. Он огромен. Там ещё 3 этажа. Лезу по лесенке выше. Я на уровне его лица. Кто сказал, что это лицо царя Александра? Ничего подобного. Лицо ангела. Глаза без зрачков. Перекрестился. Становится не по себе. Я поднялся на верхний этаж. Это выше его головы. В дощатом полу только два отверстия – для пальцев благословляющей руки и для креста. На кресте, у самого торца 10 неглубоких выемок. Зачем-то вкладываю в них пальцы. Когда я спустился на пол-колонны, встретил ползущего наверх сторожа. Он бранился, он говорил, что я там уснул. Я ему отвечал, что я ведь нормальный.
– Да откуда я знаю! Может, ты самоубийца. Кинешься вниз.
Я дал ему 100 руб. и сразу ему понравился. Я сказал, что сам сторожем работал, дескать, коллеги...

09.08.
Сегодня с пристрастием рассматривал «Ивана Сергеевича Тургенева» и убедился, что полы его платья разной длины – правая существенно короче левой. Надо полагать, это сделано в расчёте на иную высоту пьедестала. Но знает ли об этом Тургенев? Вставать с кресла ему нельзя, а то будет как шут гороховый – словно застёгнут не на ту пуговицу. Вот и Церетели хочет изобразить в полный рост Бродского – в аналогично несимметричном наряде, чтобы с одной стороны был ватник, а с другой – фрак. Но когда Бродский так – это концепция, а Тургенев – чтобы обмануть зрение. А глядит Тургенев на «Блины» (очень важно для памятника, на что памятник смотрит). Поскольку будка «Блины» равновозрастна памятнику, и то и другое справедливо считать единым ансамблем. Писал ли Тургенев о блинах? Чехов точно писал.

25.09.
Вчера, оказывается, украли мемориальную доску «Нос майора Ковалёва», передавали весь день в новостях, а я и не знал. У меня об этом объекте есть в комментариях к поэме «Доска» Ген. Григорьева, в частности: «...не представляет ценности для охотников за цветным металлом». Тем не менее Нос пропал. Не сам же ушёл.

29.04. 2003
В сентябре 2000 г. сотрудники милиции Петроградского района задержали человека, собиравшегося сдать в пункт скупки цветного металла бронзовый кортик с памятника адмиралу Крузенштерну, что стоит на набережной Невы. Кортик исчез 30 лет назад, считался навсегда утраченным и был когда-то заменён чугунным.

04.07. 2007
Проходил мимо Военно-медицинской академии, у нас, на Введенском, а дай-ка, думаю, попробую – и пошёл с бравым видом через проходную; солдат меня не остановил. Не сразу нашёл памятник. В середине парка стоит. Хороший. Увидел вывеску «Филиал библиотеки» – поднялся на 3-й этаж. Сказал, что про памятник Пирогову пишу. Библиотекарь была со мной очень любезна, книги принесла. Нашёл упоминания о покойницкой, в которой Пирогов читал лекции и распиливал замороженные трупы. Памятник, однако, потрясающий. Не «просто Пирогову», а покойницкой, в которой проходила научная деятельность Пирогова. Никто здесь не знает об этой древней мертвецкой, а надпись о ней на задней стороне гранитного постамента никто не читает, да она и не видна. Полагаю, надпись сочинил профессор Греков – профессиональный слог; это по его инициативе установлен памятник.

10.07.
Голуби, как известно, любят памятники. А воробьи на них не садятся, лапки у них, что ли, не так устроены. Из множества петербургских памятников мне известен лишь один, обладающий площадкой-локусом, которой не пренебрегают воробьи. У сидящего в Старо-Манежном сквере Тургенева правая рука (она в перчатке) лежит на рукояти трости, отставленной на некоторое расстояние от колена; указательный палец согнут так, что на месте, соответствующем суставу, образовался бугорок, – вот на этой возвышенности и сидит дежурный воробей. Дежурство его заключается в наблюдении за скамейкой, подаренной городу к 300-летию Петербурга: сядет ли на неё кто-нибудь с блином, купленным в киоске, на который смотрит писатель. Впрочем, я не утверждаю, что вахту несут разные воробьи, – возможно, место облюбовала место всего одна особь.

15.08.
Мясокомбинат. Пустили-таки за проходную – сфотографировать Кирова. Памятник партийному и гос. деятелю со словом «чорт» на пьедестале. «Успехи, действительно, у нас громадны. Чорт его знает, если по-человечески сказать, так хочется – жить и жить».

18.11.
Наблюдал Нос майора Ковалёва во дворе Музея гор. скульптуры. Это дубликат в своё время пропавшего с Вознесенского проспекта. Копия, но с бородавкой. Хороший Нос. Смотрится хорошо. Кроме Носа здесь во дворе есть ещё Рука. Большая такая рука, которая держит геометрическое тело. Это памятник Трезини. «Рука творца». Подарок Швейцарии к 300-летию города.

27.03. 2010
Сегодня Сахаров на своём камне, действительно похожий на восставшего утопленника, возвышается над снежными сугробами, над серым с чёрными пятнами мартовским снегом, – я смотрю на него в зябкий час неопрятной весны и понимаю, что перестаю разделять господствующее к нему отношение – раздражительность и иронию. Да, не вписывается ни с какой стороны – ни в XVIII в., ни в XX . Мне прежде казалось, что лучшее место ему – на площади с краю, у стены, между выступающими частями здания Библиотеки. Там бы ему стоять, убравшему руки за спину, – спиной к стене, – этому проблемному выскочке, который не вписывается ни во что – ни в среду архитектурную, ни в профсоюз петербургских памятников. А сейчас вижу: на месте стоит. Он и должен не соответствовать, выламываться отовсюду, быть занозой, бельмом на глазу. Когда-нибудь его прогонят. Есть предчувствие. Таких долго не терпят. Хороший памятник. Беспощадный к себе...

24.08. 2012
Неприкосновенными должны быть памятники. Что Ельцину, что Ленину. И не так важно, Дзержинский ли он или чижик-пыжик. Памятник – это документ. Ельцин екатеринбургский – страшноват, неказист, почти карикатурен. Но тем выше его ценность как документа эпохи.

27.08. 2014
Не пустили посмотреть на памятник Улановой. В Академию русского балета просто так не попасть. А он там стоит, во дворе. Раньше скульптура украшала центральную аллею ЦПКиО им. Кирова и называлась «Танцовщица». За полвека стояния на носке состарилась, покалечилась, и пришлось ей, демонтированной и забытой, прозябать среди прочих ненужностей в елагинских кладовых, пока не вспомнили в Академии русского балета, кто именно позировал Е.Янсон-Манизер в 1935 г. Нашли, отреставрировали. Объявили памятником. Тут интересно: повышение статуса – от гор. скульптуры до памятника конкретному человеку, но памятник при этом как бы тайно живёт под почётным арестом. Он собственность академии.

02.12. 2016
Б.В. Аверин, полюбивший мою «Тайную жизнь» (и несколько радиопередач по ней сделавший), не признаёт, однако, формулу «психология памятников». Психо – это душа, а у памятников нет души, стало быть, и психологии быть не может. Но ведь живут они всё-таки! Не человеческой, но своей, отнюдь не биологической жизнью – живут; и обладают индивидуальностью, выражаемой в поведении, может быть, на наш человеческий взгляд, заторможенном, а то и вообще скрытном; и характеры у них есть. Я вот как раз уважаю памятники с характером, не зависящим от так называемой худ. ценности объекта. И такие, с характером, мне больше всего интересны…

11.10.2 017
Если подходить к Медному всаднику из-за Адмиралтейства, с восточной стороны Александровского сада, может показаться, что Пётр благословляет строительство Лахта Центра. Первая мысль: неужели место для газпромовской башни подобрано с учётом жеста Петра? Но несколько шагов в сторону – и ничего такого. Пётр глядит не туда, совсем не туда…
12.04. 2023. Литературная газета
https://lgz.ru/article....-nelzya


Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX в.
Эти мемуары написаны двумя петербургскими старожилами, родившимися на рубеже XIX–XX вв., и публикуются по рукописи, которая находится в собрании А.М. Конечного, составителя и комментатора этой книги. Воспоминания П.А. Пискарева и Л.Л. Урлаба - это док. реестр реалий повседневной и праздничной жизни города рубежа веков и его обитателей, они дополняют и корректируют сведения, сообщаемые другими мемуаристами и являются еще одним источником по быту и зрелищной культуре старого Петербурга для самого широкого круга читателей. В оформлении обложки использованы работы М.В. Добужинского.
Издательство: Гиперион, 2007.
Читать: https://litlife.club/books/237019/read
Прикрепления: 1342662.png (99.6 Kb) · 5452345.png (111.6 Kb)
 

Валентина_КочероваДата: Четверг, 04 Янв 2024, 14:59 | Сообщение # 13
Группа: Администраторы
Сообщений: 6951
Статус: Online

В книгу вошли рассказы о русском Париже. Насмешливая уменьшительность в названии прячет за собой внутренний трагизм: меткая ирония в произведениях "королевы русского юмора" часто соединялась с нежностью и жалостью. Герои книги - эмигранты, "разношерстные и разнопородные существа, совсем чужие друг другу, может быть, искони по природе своей взаимно враждебные", которые "сбились вместе и называют себя общим именем "мы"".
Помимо произведений из прижизненных сборников, в книгу включены неизвестные современному читателю рассказы из эмигрантской периодики, мемуары Тэффи о ее современниках и воспоминания о самой писательнице.
Издательство: " Редакция Е.Шубиной", 2022.
https://www.labirint.ru/books/913550/


Император Павел I – одна из самых оклеветанных фигур в истории России. Безумец и тиран с сомнительным происхождением – таким его описали мемуаристы 220 лет назад. Но кем он на самом деле? С помощью отрывков из воспоминаний и писем современников императора Н.Петров, эксперт в области истории и права, создает убедительный образ Павла I. Человека противоречивого, но мудрого и гуманного по отношению к простым людям, он мог перевернуть жизнь страны, если бы ни одна весенняя ночь 1801 г., которая разделила историю на до и после…
Издательство:  АСТ, 2023.
https://www.litres.ru/book....0015720


Его писательская слава никогда не была громкой, но без романов А.Битова «Пушкинский дом», «Человек в пейзаже», «Улетающий Монахов» трудно представить современную русскую литературу. Он ушел от нас совсем недавно, и эта книга является, по сути, первой его биографией, притом необычной - ее автор, прозаик и режиссер-документалист М.Гуреев, выстраивает свое повествование как сценарий неснятого Битовым фильма, в который вплетаются цитаты из произведений писателя, воспоминания о нем, голоса современников, рисующие живой и разносторонний портрет памятного многим мастера слова.
Издательство: "Молодая гвардия", 2023.
https://www.labirint.ru/books/958511/


Первая полная биография поэта, украсившего 2-ю половину XX в в России.
Изабелла, Белла, Белка, Белла Ахатовна… Она прожила драм. жизнь, последнее десятилетие которой оказалось трагическим.
При всем колоссальном опыте публичных выступлений Ахмадулина была застенчивой, стеснительной. Однажды, мельком увидевшись с Б.Пастернаком в Переделкине, Белла «от низкого головокружения» не решилась в ответ на приглашение прийти в гости. Однако через несколько лет стала своим человеком в доме Бориса Леонидовича. Не соглашалась, если называли «шестидесятницей», презирала корыстолюбцев, не любила анекдоты и умела окоротить любого, кто вел себя развязно. Ее лучшими друзьями стали не те, с кем в 25 лет брала стадионы, а не одобряемые властями Войнович, Аксенов, Владимов, Окуджава. Правозащитные прошения Ахмадулиной отличались изяществом - тут она особенно ценила слог. Письмо в защиту академика Сахарова «Голос Америки» даже назвал поэмой.
Эта книга - непридуманная биография поэта. В ее основе не только вышедшие немалым тиражом поэзия, проза, но и не известные прежде архивные документы (история семьи прослежена до 4-го колена), найденные М.Завадой и Ю.Куликовым письма, дневники, не публиковавшиеся стихи, откровенные беседы с десятками людей из ближнего круга Беллы. В основе - правда. Словом, «Цвет и тени Беллы Ахмадулиной».
Издательство: "ЭКСМО", 2023.
https://www.labirint.ru/books/926296/


В сборник вошли как высокопрофессиональные критические статьи крупных мастеров, характеризующие особенности дарования Народной артистки СССР Т.В. Дорониной, так и эссе писателей и художников сцены, современников актрисы, умевших увидеть в её таланте уникальные черты выдающегося характера. В сборнике опубликованы интервью с известными искусствоведами, показавшими неповторимость творческого почерка Татьяны Васильевны… 
Издательство: "У Никитских ворот", 2023. 
https://vk.com/wall-127833301_7570
Прикрепления: 0364733.jpg (35.0 Kb) · 5065850.jpg (13.0 Kb) · 4901874.jpg (14.0 Kb) · 0193659.jpg (13.1 Kb) · 4858331.jpg (22.0 Kb)
 

Форум » Размышления » О других интересных или важных событиях » ДОМАШНЯЯ БИБЛИОТЕКА
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск: