| NK | Дата: Суббота, 28 Ноя 2015, 15:14 | Сообщение # 1 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 326
Статус: Offline | 2-Е ИЗДАНИЕ ИНТЕРЕСНОЙ КНИГИ
Недавно вышло в свет 2-е издание одной книги. Прежде, чем сказать, как она называется, и кто её автор, расскажу немного, как эта книга настойчиво «просилась» в мои руки.
Началось все, как я теперь понимаю, утром 4 октября этого года. Было воскресенье. Знакомая певчая по окончании ранней литургии поздравила меня с прошедшими именинами (они были в будний день, а встречаемся мы на клиросе по воскресеньям на ранней литургии) и подарила мне небольшую книжку в твердом переплете. Она похвалила книгу, но так как мы торопились переместиться с балкона в часовню, где у нас служится заупокойная лития, то я не успела рассмотреть подарок, и отложила это до дома. Дома сразу посмотреть книгу тоже не получилось, и я положила её в изголовье дивана, рядом с другими книгами, думая, что перед сном начну её читать. Но так получилось, что вечером книжка закрылась сверху другими книгами, с которых начинается моё вечернее чтение, и я про неё забыла. Позже, 15 октября, на форуме «Искусство выдающихся пианистов» ( https://vk.com/cristofori ), куда я наряду с другими муз. форумами время от времени заглядываю после XV конкурса им. Чайковского, на стене была помещена ссылка на рассказ «На опоре»
http://www.diary.ru/~topbot/p88480508.htm?oam
Рассказ мне очень понравился. Чувство гордости за наших артистов испытала. Увидела под рассказом ссылку на первоисточник. Заглянула в него. Оказалось, что это - ЖЖ автора рассказа с ником Petra. http://m-petra.livejournal.com
Как-то насторожила верхняя строчка на странице журнала:«Это журнал памяти. В него нельзя написать ничего нового»
Встревожил заголовок («До свидания») и содержание последней записи в журнале. Человек явно прощался со всеми.
Стала искать в Сети информацию о Petre и грустное предположение подтвердилось.
http://zuzlishka.livejournal.com/165265.html
Такая искренняя боль и печаль во всех комментариях к этому грустному сообщению.
Из сообщения узнала подлинное имя автора – Лада Исупова.
Вернулась в её ЖЖ, прочла там ещё несколько рассказов, которые тоже очень понравились. Узнала, что в 2013 г. была издана книга её рассказов. Захотелось приобрести эту книгу. А через несколько дней, в процессе поиска информации о Л.Исуповой, увидела сообщение о том, что вышло 2-е издание её книги «Мастер-класс. Записки концертмейстера балета». В него вошли 2 новых рассказа, в том числе и рассказ «На опоре».
http://melicenta77.livejournal.com/559306.html - здесь сообщение о выходе 2-го издания через 2 месяца после смерти Лады, и, опять, щемящие душу комментарии. Обложка книги оформлена иначе, в сравнении с 1-м изданием, и внизу уже написано не финалист, а лауреат премии «Рукопись года».
 
Так как сама я редко выбираюсь в центр, то попросила, чтобы кто-нибудь из членов моей семьи купил мне эту книгу. Наверное, можно было попытаться найти книгу в эл. виде в Интернете, но что-то остановило меня, захотелось внести свою небольшую лепту помощи семье (муж и две дочки - близняшки). Книгу мне вскоре купили, и за 2 дня я прочитала её. Из рассказов поняла, что Лада последнее время жила за рубежом, в США, в небольшом городке под Бостоном.
Рассказы – замечательные. Есть очень смешные («Аукцион», «Арабеск»), есть очень грустные («Ты сказала мало слов любви»), есть с ностальгической ноткой («Колыбельная по-польски»), есть патриотические («На опоре»), в общем,- на самые разные темы.
Не могла сдержать почти истерический смех, читая в метро рассказ «Арабеск». Мне уже было все равно, что подумают обо мне пассажиры. Хорошо, что рассказ «Ты сказала мало слов любви» я читала дома, потому что при чтении этого рассказа тоже невозможно было сдержать эмоции, но обратного порядка (неудержимые слезы, плач).
Во второй день чтения книги, собираясь на концерт, положила её в сумку, чтобы дочитать в метро. Потом стала перебирать книжки в изголовье дивана, чтобы ещё какую-нибудь книгу взять с собой и вдруг, обнаруживаю такую же книгу. Сильно удивилась. Подумала, что, наверное, я по невнимательности положила в сумку другую книгу, но - нет, книг было 2. Тогда я вспомнила о подарке на именины. Книга, оказывается, была уже у меня дома, когда я искала возможность её купить. При следующей встрече на клиросе поблагодарила знакомую за хороший подарок, сказала, что книга мне очень-очень понравилась. Она обрадовалась и сказала, что её свекровь и мать Лады – подруги. Я спросила, почему Лада уехала из России. Оказалось, в трудные годы муж-программист нашел работу за рубежом. Еще узнала, что достаточно поздно Лада крестилась, и в Крещении её имя Ксения, а дочкам-близняшкам сейчас, приблизительно, 15 лет.
Странная цепочка получилась. Сначала книга появляется у меня дома, но я не заглядываю в неё. Потом я нахожу на муз. форуме рассказ автора этой книги (об этом узнаю позже), который мне очень нравится, поэтому выхожу на ЖЖ автора рассказа. После частичного прочтения ЖЖ, и найденном там сообщение о 1-м издании книги (при жизни Л.Исуповой), возникает сильное желание приобрести книгу. Вскоре нахожу сообщение о выходе 2-го издания книги. Мне покупают книгу. Читаю. Неожиданно обнаруживаю 2-й экземпляр книги, который уже почти месяц находился у меня дома.
Стала размышлять, почему так все сложилось. Почему книга будто бы «настаивала» на том, чтобы я её прочитала, и при «затерявшемся» 1-м экз. «сделала» 2-ю попытку попасть мне в руки? Может быть, для того, чтобы я в следующий раз я внимательнее относилась к подаркам? А, может быть, мне для чего-то нужно было обязательно испытать те эмоции при чтении книги (и смех, и плач), которые я испытала, или, может быть, все это для того, чтобы рассказать другим людям о книге и об авторе? И, наконец, может быть для того, чтобы потом, вроде бы случайно, в разговоре узнать, что автор книги в Крещении получила имя Ксения, и можно поминать её в церковных и домашних молитвах?
Не знаю. Может быть, - для всего вместе. Этот уже ушедший из жизни человек стал мне почему-то очень близким и дорогим, и я, как и другие, сожалею, что не знала о Л.Исуповой при её жизни.
Лада Исупова (1966 - 2015) – музыкант, писатель, автор популярного блога. В последние годы жила в маленьком городке под Бостоном, работала концертмейстером балета. Книга «Мастер-класс» как раз и родилась из из профессиональных заметок, из наблюдений за миром танца, за коллегами и просто за окружающей жизнью. Лада принимала активное участие в подготовке 2-го по счету, издания книги, в которое, помимо уже издававшихся, вошли 2 новых рассказа. Но так вышло, что книга увидит свет уже после смерти.
Друзья о Ладе Исуповой - http://kavr.livejournal.com/69618.html
И опять – много добрых, но грустных комментариев.
Рассказ «На опоре» помещаю на форуме, вдруг ссылка перестанет работать. По сравнению с ЖЖ, в книге текст рассказа немного отредактирован, «причесан», так сказать. И ещё, изменено имя священника - с Томаша на Павла. Думаю это связано с тем, что в книге уже был рассказ под названием «Томаш», где это имя носит другой персонаж. Рассказ же «На опоре» в первом издании отсутствовал, поэтому, наверное, чтобы не происходило пересечения имен, имя священника было изменено.
"НА ОПОРЕ"
Для начала маленькое пояснение для немузыкантов: вот вы наверняка замечали, что оперные певцы поют как-то не так, как простые смертные или там попса? И что характерно – абсолютно без микрофона (в отличие от остальных) и при этом перекрывают своим голосом симфонический оркестр и любой величины заполненный зал. И слышно будет в самом дальнем уголке, даже если поют тихо-тихо? Все это не только потому, что голоса у них сильнейшие, - их ещё долго учат, как петь. Из всей науки запомним только, что академические певцы поют “на опоре” (специальным образом поставленное дыхание), а остальные поют просто так. Дело было в Италии. Концерты и гастроли – это отдельная песнь, толстый авантюрный роман, в музейном интерьере, отложим на потом, а сейчас речь пойдёт о небольшом эпизоде в студенческой столовой.
Жили мы в сосновом лесу в пригороде Рима, в маленьких деревянных домиках, практически не пересекаясь с другими обитателями лагеря. Режим у каждой группы был свой, и завтрак подавали индивидуально под каждую группу, а потом подгоняли красивый двухэтажный автобус и увозили на весь день, возвращая глубокой ночью.
Хоров (как и русских) до нас там никогда не было; в основном студенческие спортивные команды или туристические группы, поэтому повара и официанты таращились на нас и уговаривали дирижерку на предмет что-нибудь спеть. В 7 утра хором, вообще-то, поётся туго, поэтому она отнекивалась и обещала, что, может быть, споём в день отъезда, тем более, уезжать будем посередине дня. Покровителем и светлым ангелом нашего хора был немец, настоятель крупного кафедрального собора, который и устраивал нам гастроли, поэтому жили мы чаще в монастырях, пели в известных храмах и сопровождали нас священники. С одним из них мы, 4 подружки, очень сдружились и ходили всегда вместе.
Отец Павел был чех, в юности сбежавший в Германию, гонимый заветной мечтой – стать священником. Он достиг высокого положения, имел свой приход и был биритаулистом ( мог совершать православные и католические обряды), в совершенстве знал пять языков – чешский, немецкий, итальянский, русский и забыла какой. Из-за русского его и пригласили сопровождать наш хор в качестве помощника, гида и переводчика. Он сам проводил экскурсии и показывал храмы, с удовольствием отвечая на вопросы, и, договариваясь с кем-то незримым, проводил нас в те места, которые были недоступны посетителям. Поражали огромные закулисные пространства костелов - государство в государстве. Мы любили с ним поговорить, особенно о традициях, религиях, незнакомых именах и произведениях искусства. Он охотно пускался в любые подробные объяснения, но никогда не начинал беседу сам, особенно на религиозную тему, а всегда ждал вопроса. Одинокий по жизни, он трогательно заботился о нас как о своих родных, радуясь, когда может порадовать и чувствовал нашу ответную нежность. И вот, в наш последний день, закончили мы обед, и дирижерка вяло пустила по рядам весть, что надо бы спеть. Мы обреченно вздохнули, но деваться некуда.
Надо сказать, что пение за обеденным столом при низком потолке – не наш жанр. У нас вообще-то церковный репертуар и сложная светская программа, а всяких там разудалых “оп-ля” у нас нет, а народ, жаждущий нас слышать в непринуждённой обстановке, слабо это представляет. Выучить что-нибудь легкомысленно-бисовое наш хор тоже никак не сподоблялся, поэтому в подобных случаях и бисах на светских концертах объявлялась одна и та же незыблемая «русская народная песня-Подмосковные вечера».
Любите ли вы “Подмосковные вечера” так, как люблю их я? Я их не переношу, я даже шутить на эту тему не могу. Эта песня в нашем исполнении вызывала у меня приступы всех припадков и аллергий, которые существуют в природе. Я не пела. Я смотрела вниз и глубоко дышала, но до конца меня редко хватало, и я начинала ругаться с подругой, как она может это петь. Она, отбиваясь, шипела между фразами и щипалась, кто-нибудь из верхнего ряда пихал меня папкой, и я переключалась наверх, администратор хора, певшая рядом, начинала рычать: «Прекратите, уже почти допели». Я не люблю «Подмосковные вечера». И поэтому, только поэтому, а совсем не из-за какого-нибудь снобизма, я не присоединилась к нестройному хору, кисло затянувшему постылую песню. Надо сказать, не только я отлынивала, нас и так было многовато на это помещение, поэтому отдувались те, кто находился ближе к восторженным слушателям.
И вот, поём мы, поём, как вдруг в кафетерий вваливается американская мужская баскетбольная команда. Довольно шумно и фамильярно рассаживаясь напротив, они заинтересованно поглядывали на нас, перекидываясь короткими фразами (хм… вообще-то музыка звучит). Потом, разглядев сгрудившихся официантов, трепетно слушавших пение, и, видимо, поняв, что сейчас их обслуживать никто не кинется, а может, ещё чем другим занедоволились или просто выпендриться захотелось, но грянули они со всей дури бодрый американский марш. Мы обалдели. Как же так можно, мы поем, зрители слушают, а тут поверх этого, как по ажурным кружевам кирзовыми сапогами прёт напролом мужланский марш. Зачем? И представьте себе этих парней: молодые, здоровенные, да у них размер ноги – половина нашего роста, а напротив – мы, маленькие учителки музыки и один старик.
Но больше всех расстроился Павел. Всю поездку он носился с нами, как наседка с цыплятами, подкладывая что послаще да помягче, а тут такое. Он сделал попытку усовестить баскетболистов, но они не собирались останавливаться. Он поискал глазами дирижерку, но она кивнула ему, мол, всё нормально, ну их. Он бормотал нам, бросьте, девочки, они же здоровенные мужики, и как им не совестно, только не расстраивайтесь!
- Да Вы что, - прошептала подруга, - они не знают, с кем связались, мы же поём на опоре, - и показала на свой живот. Он посмотрел, куда она показала, но не успокоился. Он качал головой и вздыхал, а песня, не останавливаясь, перешла в «По Дону гуляет», а это вам не «Вечера», там есть где развернуться. Хор принял вызов. Американцы, как и положено среднестатистическим гражданам, больше одного куплета редко знали, и суетливо запрыгали с песни на песню. Нам спешить было некуда. И только горе Павла росло и росло. Он выглядел как ребёнок, который бежал навстречу людям с распахнутыми руками, а ему плюнули в лицо. На его бледных щеках проступили красные пятна, он ёрзал и что-то сокрушенно бормотал. Я погладила его по ладони:- Не переживайте. Смотрите…
А между тем, в хоре происходили изменения, невидимые непосвященному глазу: медленно, как можно незаметнее, по одной, девицы осторожно меняли положение, тихонечко выпрямляясь и расправляя плечи. Кто сидел, облокотившись на стол, как бы невзначай отклонялись назад, перекрещенные ноги ставились ровно, одна к другой, подбородки медленно поднимались, ушло благодушие из глаз. И не сразу, опять же постепенно, стал меняться звук: он округлялся и тяжелел, превращаясь из эфира в тяжелую воду и уже половодьем заполняя и раздвигая пространство. Мы ещё не запели в полную силу, ещё и голоса не налились как следует, а парни, учуяв неладное, занервничали и принялись отбивать себе ритм ногами и руками (кроссовки – ерунда, мягкие, а ладони по столу –хуже). Но и это – детские утехи, наша махина уже развернулась в полную мощь и вышла на прямую. Хор расслаивался на голоса. Если представить мелодию в виде луча, который пересекает комнату, то многоголосие – это множество лучей, решёткой пронизывающее пространство, не оставляя свободного места. А у нас – гармония и глубина, подголосочная полифония и самая сильная группа – низы, контральто - куда щенячьему маршу до академического хора, который пел в крупнейших кафедральных соборах Европы?
Баскетболисты давным-давно замолчали и притихли, а мы все пели, уже для себя, скупо обмениваясь взглядами, стараясь прикрыть торжествующий огонёк, рвущийся наружу, - кто с мечом к нам придёт… Мы будем петь столько, сколько будем. Затих финальный аккорд. Итальянцы, счастливые, как именинники, свысока поглядывая на американцев, замерли, ожидая команды – можно шуметь и в воздух чепчики или ещё нет? И в этой тишине поднимается наша пышнотелая дирижёрка: - Пойдёмте, девочки! - И поплыла между рядами. Мы встали, и, задрав носы, пошли за ней. Американцы повскакивали и устроили нам овацию, под которую мы гордо шли на выход (что ни говори, а они народ незлобивый). Итальянцы выхватили Павла и по очереди трясли ему руку, кричали и передавали горячие восторги, они чувствовали себя победителями.
На улице мы, хоть и знали, что нас всё ещё провожают взглядами, но уже стали болтать и смеяться. Павел, счастливо сморкаясь, бегал среди нас и по сотому разу рассказывал, как он переживал. Он семенил, подпрыгивая, как счастливый дошкольник, и говорил без остановки, отбегая к новым и новым хористкам, как он думал сначала: «Ну как же так?!» И как не верил, а потом опять: «Это как же так?!» И, обежав хор пару раз, и разнеся свой восторг, и насобирав ответных впечатлений, вернулся к нам. Чтобы не надоесть своими вращающимися по кругу восклицаниями, он притих, и шёл, вновь переживая эту историю уже внутри себя, жестикулируя и двигая губами, видимо, представляя, как он станет рассказывать это своим друзьям, когда вернётся. И, поймав на себе один из взглядов, приструнился, но, не справившись со радостью, накатывающей новым кругом, выдохнул:- Ну как же, как же я люблю это слово – наапори!
Сообщение отредактировал NK - Суббота, 28 Ноя 2015, 16:25 |
| |
| |
