|
ПАМЯТИ РУССКИХ ПОЭТОВ...
|
|
| Валентина_Кочерова | Дата: Суббота, 15 Апр 2023, 17:33 | Сообщение # 101 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 7147
Статус: Offline | БЕЗ РАБОТЫ И ПЕРСПЕКТИВ: КАК И ЧЕМ ЖИВЕТ ВНУЧКА МАЯКОВСКОГО
В Б.Афанасьевском пер., за школой № 1231, есть 2-этажное здание. С 1893 г. в нем работали выдающиеся художники и скульпторы, но уже 28 декабря 2018 г. они должны были покинуть помещения по распоряжению московских властей. Художница Елизавета Лавинская рассказывает историю своей семьи, которая нераздельно связана с мастерскими.
- Мои родители скульпторы: мама до сих пор, а папа умер больше 30 лет назад. Они оба были влюблены в свое дело. Пожалуй, я таких влюбленных людей в скульптуру никогда не встречала.
Мой папа, Глеб-Никита Лавинский, родился в 1921 г. в Москве, в семье художников Елизаветы Александровны и Антона Михайловича Лавинских. Но его настоящим отцом был В.Маяковский. Не знаю, когда папа об этом узнал. Думаю, мама рассказала ему после смерти поэта. Тогда он был 8-летним мальчиком. Эта потеря стала настоящим горем для папы: они с Маяковским часто встречались и очень любили друг друга, просто об их родственной связи не говорилось. Когда папе было 18 или 19 лет, отчим, Антон Михайлович, написал на него донос. Бумага попала к папиному будущему тестю - не к отцу моей мамы, а к другому человеку (Н.Лавинский был трижды женат). Тот сказал, что может помочь только одним - отправить его на советско-финскую войну. А затем и на Великую Отечественную. Там папа выжил только благодаря своему необыкновенному слуху: он был радистом и мог слышать то, что не улавливали другие люди, поэтому его берегли. Через всю войну он пронес мечту стать скульптором. Сразу после армии отец пошел в Суриковский институт. Его с радостью приняли, потому что у него были способности. Звучит пафосно и высокопарно, но чувство формы - действительно очень редкий дар. Глаз человека устроен так, что не видит многих вещей. Чувство цвета встречается довольно часто. Но когда у человека есть чувство формы, он это, конечно, ощущает. Понимает, что видит не так, как другие, а немножко больше. И ему очень хочется все это воплотить.
Моя мама, родилась в Ленинграде в 1931 г., в семье экономистов. С детства мечтала стать скульптором. У нее был маленький кусочек глины, из которого она постоянно что-то лепила. Даже во время блокады, тогда ей было 10 лет, она только тем и спасалась, что бесконечно лепила из этого кусочка глины. Стать скульптором у мамы сразу не получилось. После школы ее родители сказали, что она не получит материальной поддержки, если пойдет в худ. вуз. Сложность была еще и в том, что для поступления надо было предоставить фотографии своих работ. Шел 1948 г., слово «фотография» звучало как предмет с витрины - что-то необыкновенное, прекрасное. В итоге мама пошла в иняз, стала переводчицей с испанского и английского, вышла замуж, родила ребенка. Но свою мечту не утратила. Спала и видела: «Стать скульптором! Как? Неважно». В 1963 г. она познакомилась с моим папой, тогда уже именитым и достаточно известным скульптором. Ей было 32, а ему 42. Их обоих пригласили на день рождения.
Помимо того, что он был известным скульптором и секретарем Московского Союза художников (МОСХ), он был еще
очень интересным человеком. И красивым. Я в жизни не встречала никого, кто бы рассказывал что-то более увлекательное, чем он. Но тогда папа маме не понравился. Тем не менее он пригласил ее в свою мастерскую, мама не могла отказаться. Папина мастерская находилась на 1-ом этаже 2-этажного здания в Б.Афанасьевском пер. Его в 1893 г. построил архитектор А.С. Каминский специально для мастерских и квартиры Н.А. Андреева, великого русского скульптора.
Андреев создал памятник Гоголю, сидящему на Никитском бульваре. Памятник интересен как сам по себе, так и своими потрясающими рельефами, которые показывают людей в разных стадиях шизофренического психоза. В советское время из квартиры Андреева сделали несколько коммуналок, а мастерские отдали художникам и скульпторам из МОСХ.
Оказавшись в мастерской, мама сразу стала лепить. Папа не возражал, а понаблюдав за ней, сказал: «Что ты в своем «ящике» сидишь? (так он называл Курчатовский институт, где мама работала) Давай я тебе помогу, научу тебя. Ты талантливый человек». Мама ушла из института, потом и от своего мужа, стала скульптором, поступила в СХ - все это в один год. А в 1970 г. родилась я, и родители поженились.
В 1978 г. СХ расселил коммуналки, купив их жителям квартиры за свой счет, сделал в них ремонт и передал под мастерские художникам, в том числе моей маме. Вместо одной просторной комнаты было две - маленькие и смешные. Свою мастерскую папа называл «машинным отделением», а мамину - «капитанским мостиком». Они работали вместе и там, и здесь. Большую часть времени я была с ними. С раннего детства, как все дети, писала картины. Хотя не как все…Однажды, когда мне было 12 лет, папа сказал: «Хватит заниматься ерундой, становись и делай обнаженную модель со всеми», - он тогда собрал на «капитанском мостике» студию из взрослых художников. Посмотрев на мою работу, родители произнесли задумчивое: «Да… Все, это уже все». Судьба была решена. Они увидели, что у меня есть чувство формы. Да и я всегда знала, кем стану.
Работы Елизаветы и ее родителей
Когда мне было 16 лет, папа внезапно умер. От него осталось много работ, часть из них по сей день хранится в мастерской. В 1994 г. я окончила Строгановку и поступила в МСХ. Тогда же мы оформили «капитанский мостик» на меня и маму. Сейчас почти все время я провожу здесь: работаю над своими произведениями, а по пятницам и выходным преподаю. Я, конечно, не папа. Он был прекрасным преподавателем и при этом очень бескорыстным человеком. Занимался со всеми бесплатно, потому что считал, что это его миссия,
Сделать студию для детей «Маленькие дети и большое искусство» я решила почти 8 лет назад, после рождения сына. Рассказываю детям о художниках и явлениях в искусстве, даю мастер-классы по рисованию и лепке. Но главное - учу их видеть пластический смысл произведения, который обычно доступен только художникам. Мне кажется, это самое ценное в моей работе. Со взрослыми я тоже занимаюсь, но немного по-другому. Обычно они приходят со своими кейсами, я помогаю им думать не в лит. направлении, в художественном.
В конце ноября 2018 г. мне и художникам из остальных 7-ми мастерских пришла бумага о выселении. Мы должны покинуть здание до 28 декабря. Это запутанная и странная история. Когда СХ купил жителям здешней коммуналки квартиры, исполком Киевского района отдал ему здание на баланс. Несколько лет назад Союз попытался зарегистрировать здание на себя, но в Росреестре ему отказали. Дальше были суды. Сначала, чтобы доказать преемственность между МОСХ и МСХ. Потом - право последнего на здание: первую инстанцию мы выиграли у Росреестра, а апелляционный и кассационный суды проиграли. Попытка признать право на мастерские за Союзом на основании приобретательной давности тоже провалилась. Росреестр бился с упоением львов. Почему? Зачем им постройка во дворе школы? Непонятно. Но самое поразительное, что проиграли мы Росреестру, а выгоняет нас другая организация - Департамент гор. имущества Москвы. Каким-то образом ему удалось еще во время судов - 15 сентября 2017 г. - зарегистрировать здание на себя. Некоторые коллеги предлагают снова обратиться в суд. Юрист МСХ говорит, что достаточно будет написать опротестовывающее письмо о том, что никто не отменял решение отдать здание на баланс Союзу. Я не юрист и ничего в этом не понимаю. Единственное, что могла сделать, чтобы воспрепятствовать беспределу, - написать петицию.
В этих мастерских работали великолепные скульпторы и художники. Многие их работы до сих пор хранятся здесь. Пластилин, гипс - хрупкие материалы. Их вообще нежелательно трогать, не то что перевозить. Хочется уже, чтобы эти работы обрели покой. Мастерская - часть меня, моего тела. Мне говорят: «Что ты так переживаешь? Подумаешь! Тебе же не руку отрезают».
Нет, две руки! Я работать не могу. Вся моя жизнь прошла здесь, у мамы - большая часть жизни. Она на все время плачет. Я утешаю ее, хотя сама плачу. За маму боюсь больше всего. Даже больше, чем потерять это здание. Конечно, я верю, что его удастся спасти, но это как каждый верит, что никогда не умрет. Без этой мастерской мне жизнь не нужна. Я хочу умереть.
***
Незадолго до публикации материала Е.Лавинская сообщила, что с мастерских срезали замки, а у здания поставили охранника, который никого не пропускает.
Кристина Сафонова
12.12. 2018.
https://daily.afisha.ru/cities....polveka
Внучку Владимира Маяковского, скульптора Елизавету Лавинскую, которая в прошлом году подтвердила родство с прославленным поэтом посредством ДНК, выселили из мастерской в центре Москвы.
Адвокат Ю.Вербицкая-Линник заявила, что МСХ не имел право требовать деньги с внучки Маяковского, скульптора Е.Лавинской, поскольку департамент гор. имущества расторг договор с МСХ по причине долгов еще осенью. Как стало известно, Лавинскую выселили из мастерской. Договор аренды с МСХ был прекращен из-за задолженности - она составляет 495 тыс. 371 руб. Адвокат отмечает, что действия руководства МСХ вызывают вопросы, поскольку организация получала деньги от художников и др. деятелей искусства.
"Совершенно беспрецедентным является следующее обстоятельство. Во-первых, что те деньги, которые от художников Союз получал, - он не направлял в департамент, тем самым формируя задолженность перед бюджетом. И второе - когда в октябре 2020 г. СХ стало известно, что договор прекращен и это помещение является собственностью города, и у Союза нет никаких прав этим помещением распоряжаться, тем не менее руководство Союза, зная об этом, продолжало распоряжаться этим помещением как своим, получало деньги от художников. В частности, Е.Лавинская оплатила последний платеж, по декабрь включительно, 80 тыс. руб. Ее буквально заставили эти деньги заплатить. То есть руководство взяло на себя смелость распоряжаться госимуществом как своим и получать от этого денежные средства", - заявила адвокат. Она пояснила что более 40 лет в мастерской Лавинской находились ее произведения, родителей, а также некоторые личные вещи В.Маяковского.
"Абсолютно значительный объем произведений искусства, который сопровождает творческого человека. Вдруг сегодня мы оказались в очень сложной ситуации постольку, поскольку просто приехал департамент имущества и начал помещения опечатывать, всех выселять", - сказала представитель Лавинской. Скульптор и ее юристы готовят обращение в следственные органы, поскольку считают, что действия Союза противоречат законодательству. Кроме того, адвокаты будут возвращать денежные средства, которые Лавинская передала МСХ.
В 2018 г. СМИ уже сообщали, что внучку Маяковского выселяли из мастерской по распоряжению московских властей. Бабушка внучки Е.Лавинская - старшая - работала с Маяковским в "Окнах роста". У нее родился сын Никита. Впервые его назвали сыном поэта в док. фильме "Третий лишний", премьера которого состоялась в 2013 г. Впоследствии уже его дочь, Елизавета доказала родство с одним из крупнейших поэтов XX в.
21.12. 2020.
https://ren.tv/news....kovskii
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Суббота, 15 Апр 2023, 20:28 | Сообщение # 102 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7147
Статус: Offline | 
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочёл я зовы новых губ.
А вы ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
Ты пришла - деловито,
за рыком, за ростом,
взглянув, разглядела
просто мальчика.
Взяла, отобрала сердце
и просто пошла играть -
как девочка мячиком.
И каждая - чудо будто видится -
где дама вкопалась,
а где девица.
"Такого любить?
Да этакий ринется!
Должно, укротительница.
Должно, из зверинца!"
А я ликую.
Нет его - ига!
От радости себя не помня,
скакал, индейцем свадебным прыгал,
так было весело,
было легко мне.
Послушайте! Ведь, если звезды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
Значит - кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет, целует ему жилистую руку,
просит - чтоб обязательно
была звезда! -
клянется -
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
"Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!"
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают -значит -
это кому-нибудь нужно?
Значит - это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!
Рассказ о взлезших на подмосток
аршинной буквою графишь,
и зазывают в вечер с досок
зрачки малеванных афиш.
Автомобиль подкрасил губы
у блеклой женщины Карьера,
а с прилетавших рвали шубы
два огневые фокстерьера.
И лишь светящаяся груша
о тень сломала копья драки,
на ветке лож с цветами плюша
повисли тягостные фраки.
Не смоют любовь
ни ссоры, ни версты.
Продумана, выверена,
проверена.
Подъемля торжественно
стих стокоперстый,
клянусь - люблю
неизменно и верно!
Флоты - и то стекаются в гавани.
Поезд - и то к вокзалу гонит.
Ну а меня к тебе и подавней -
я же люблю! - тянет и клонит.
Скупой спускается пушкинский рыцарь
подвалом своим любоваться и рыться.
Так я к тебе возвращаюсь, любимая.
Моё это сердце, любуюсь моим я.
Домой возвращаетесь радостно.
Грязь вы с себя соскребаете,
бреясь и моясь.Так я к тебе возвращаюсь, -
разве, к тебе идя,
не иду домой я?!
Земных принимает земное лоно.
К конечной мы возвращаемся цели.
Так я к тебе тянусь неуклонно,
еле расстались, развиделись еле.
Я люблю! Потревоженные птицыВзметнутся в перламутровое небо.
Как же глупо молчать об этом,
Ощущая себя Тебя частицей!
Я люблю! Об улицы города
Тысячекратно отразится,
Срезонирует завистливое эхо.
Так вот оно какое, сверхчувство,
Охватившее сверхчеловека!
Вызывайте скорую, пожарных, милицию!
Хватайте, лечите, тушите… Слышите?
Я Люблю!!!
Я знаю силу слов, я знаю слов набат.
Они не те, которым рукоплещут ложи.
От слов таких срываются гроба
шагать четверкою своих дубовых ножек.
Бывает, выбросят, не напечатав, не издав,
но слово мчится, подтянув подпруги,
звенит века, и подползают поезда
лизать поэзии мозолистые руки.
Я знаю силу слов. Глядится пустяком,
опавшим лепестком под каблуками танца,
но человек душой губами костяком
. . . . . . .
(неоконченное)
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Понедельник, 05 Июн 2023, 22:56 | Сообщение # 103 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7147
Статус: Offline | К 224-летию со дня рождения
Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?
Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник.
А.С. Пушкин
Чернильница моя...
А.С. Пушкин
Он жжёт свечу. В округе каплет
С вечерних крыш – весны пора.
Плывёт чернильницы кораблик
Под белым парусом пера.
Плывёт. Плывёт. Ещё страница!
А на дворе уже темно...
Вновь будет Пушкина окно
В столице за полночь светиться.
И.Малов
Когда на воле, в тишине,
С моей Каменою ленивой,
Я своенравно отдыхал
Вдали удушливого света,
И вдохновенного поэта
К груди кипучей прижимал!
И ныне с грустию утешной,
Мои желания летят
В тот край возвышенных отрад
Свободы милой и безгрешной.
И часто вижу я во сне:
И три горы, и дом красивый,
И светлой Сороти извивы
Златого месяца в огне,
И там, у берега, тень ивы -
Приют прохлады в летний зной,
Наяды полог продувной;
И те отлогости, те нивы,
Из-за которых вдалеке,
На вороном аргамаке,
Заморской шляпою покрытый;
Спеша в Тригорское, один -
Вольтер и Гёте и Расин -
Являлся Пушкин знаменитый;
Н.Языков. "П.А.Осиповой"
Поэт нам дорог тем, что он
О счастье нам напоминает
И сумрак жизни озаряет,
Как солнце хмурый небосклон.
Дни славы Пушкина - желанный
И светлый праздник. Сколько раз
Его мечты во мгле туманной,
Как солнце радовали нас!
И этот миг, когда венчает
Его вся Русь, - еще тесней
С его душою нас сближает
И в жизнь, и в счастье, и в людей
Нам веру гордую вселяет.
С его душою нас сближает.
И.Бунин
Коль захромал твой стих, оставь усилья
И к Пушкину ступай. Там каждая строка
Волшебные тебе подставит крылья
И, как во сне, взовьет под облака...
И ты опять в воздушном океане,
И за тобой незримых сил эскорт, -
Хватай луну и уноси в кармане,
Как простодушный гоголевский чёрт.
А.Никифоров
Наш примус всё чадил устало,
Скрипели ставни, сыпал снег.
Мне мама Пушкина читала,
Твердя: «Хороший человек!»
Забившись в уголок дивана,
Я слушал – кроха в два вершка,–
Про царство славного Салтана
И Золотого Петушка…
В ногах скрутилось одеяло,
Часы с кукушкой били шесть.
Мне мама Пушкина читала –
Тогда не так хотелось есть.
Забыв, что поздно и беззвездно,
Что сказка – это не всерьез,
Мы знали – папа будет поздно,
Но он нам Пушкина принес.
И унывать нам не пристало
Из-за того, что суп не густ.
Мне мама Пушкина читала –
Я помню новой книжки хруст…
Давно мой папа на погосте,
Я ж повторяю на бегу
Строку из «Каменного гостя»
Да из «Онегина» строку.
Дряхлеет мама… Знаю, знаю –
Ей слышать годы не велят.
Но я ей Пушкина читаю
И вижу – золотится взгляд…
А.Аврутин
Он участник вселенских событий:
Без него – беспросветнее мгла,
Меньше было бы чудных открытий
И Победа бы позже пришла:
Ведь в расчёте дубасящей пушки,
В разведроте, в пехоте – кругом
Александр Сергеевич Пушкин
Был незримым, но славным бойцом.
Ратник наш! Богатырь солнцеликий
Гонит нечисть от наших святынь
И язык наш – живой и великий –
Не даёт умертвить, как латынь.
И сегодня, когда мы на мушке –
Ложь свинцовая целит в сердца –
Александр Сергеевич Пушкин
Вновь встаёт на пути у свинца.
Ю.Асмолов
Великая радость мне жизнью отпущена:
Читаю Пушкина, читаю Пушкина.
С ним вместе ликую, вместе страдаю,
К его родниковой строке припадаю.
Себя познаю - весь мир открываю!
На чистом огне горю - не сгораю.
Если мне трудно, становится легче.
Расступятся горы. Расправятся плечи.
Если мне скудно - станет богато,
Если бескрыло, будет крылато.
А это для сердца не просто награда -
Такая отрада, что большей не надо!
Л.Татьяничева
"Россия! Встань и возвышайся!"
А.С. Пушкин
На Пушкина, как на Россию,
На рубеже крутых времен
Смотрю сквозь пошлости засилье
И девальвацию имен.
Пришлось узнать свободы цену,
Но как сберечь венец и нимб?
И начинается подмена,
И подлость лезет на Олимп.
Повсюду торг, обман, интриги.
Очнись, Россия, хоть на миг!
Поэт не памятник, а книги –
Величье русское воздвиг.
Читаем? Чтим. Но мало, мало!
Зараза века – клип и хит,
Как поколение вандалов,
В два счета свет заполонит.
Мой голос – лишь предупрежденье.
Где взять державность, доблесть, честь,
Когда прекрасные творенья
Вдруг станет некому прочесть?..
Певец! С Россией не прощайся!
Пусть новые клеветники
Услышат: "Встань и возвышайся!"
Советам чуждым вопреки.
Пусть слово набирает силу,
Идя к святому алтарю...
На Пушкина, как на Россию,
С надеждой праведной смотрю...
Л.Ладейщикова
Приходит время мудрого прозренья.
С души спадает розовый туман.
Метафоры, эпитеты, сравненья
Покорно на второй отходят план.
Вперёд выходит простота и ясность.
Их не пугает вековая тьма.
И в слове утверждается согласность,
Как равновесье сердца и ума.
Летят на стихотворные задворки,
Пылятся по заброшенным углам
Ходульные котурны и подпорки –
Лишь до поры востребованный хлам.
И шумных машкерадов побрякушки,
И шелуха словесной суеты...
Всё к чёрту!
Остаётся только Пушкин.
И с вечностью беседует на ты.
Е.Семичев
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Суббота, 28 Окт 2023, 09:38 | Сообщение # 104 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7147
Статус: Offline | К 100-летию со дня рождения
ЭДУАРД АРКАДЬЕВИЧ АСАДОВ
(07.09. 1923 - 21.04. 2004)
Родился в туркменском городе Мерв (ныне Мары). Отец - Асадов Аркадий Григорьевич, окончил Томский университет, в годы Гражданской войны - комиссар, командир 1-й роты 2-го стрелкового полка, в мирное время работал учителем в школе. Мать - Лидия Ивановна, учительница. В 1929 г. умер отец и Лидия Ивановна переехала с сыном в Свердловск (ныне Екатеринбург), где жил ее отец И.К. Курдов, которого Эдуард с доброй улыбкой называет своим "историческим дедушкой".
Живя в Астрахани, Иван Калустович с 1885 по 1887 г. служил секретарем-переписчиком у Н.Г. Чернышевского после его возвращения из Вилюйской ссылки и навсегда проникся его высокими философскими идеями. В 1887 г. по его совету поступил в Казанский университет, где познакомился со студентом В.Ульяновым и вслед за ним примкнул к революционному студенческому движению, участвовал в организации нелегальных студенческих библиотек. В дальнейшем, окончив естественный факультет университета работал на Урале земским врачом, а с 1917 г. - зав. отделом Губздрава. Глубина и неординарность мышления Ивана Калустовича оказали огромное влияние на формирование характера и мировоззрения внука, воспитание в нем силы воли и мужества, на его веру в совесть и доброту, горячую любовь к людям.
Рабочий Урал, Свердловск, где Эдуард провел детство и отроческие годы, стали его второй, а свои первые стихи он написал в 8-летнем возрасте. За эти годы он объехал едва ли не весь Урал, особенно часто бывая в Серове, где жил его дядя. Он навсегда полюбил строгую и даже суровую природу этого края и его жителей. Все эти светлые и яркие впечатления найдут впоследствии отражение во многих стихах и поэмах Асадова: Театр привлекал его не меньше, чем поэзия, - учась в школе, он занимался в драмкружке во Дворце пионеров, которым руководил прекрасный педагог, режиссер Свердловского радио Л.К. Диковский.
В 1939 г. Лидию Ивановну как опытную учительницу перевели на работу в Москву. Здесь Эдуард продолжал писать стихи - о школе, о недавних событиях в Испании, о пеших лесных походах, о дружбе, о мечтах. Он читал и перечитывал любимых поэтов: Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Петефи, Блока, Есенина, которых считал своими творческими учителями. Выпускной бал в школе N° 38 Фрунзенского района Москвы, где он учился, состоялся 14 июня 1941 г. Когда началась война, не дожидаясь призыва, Эдуард пришел в райком комсомола с просьбой отправить его добровольцем на фронт. Его направили под Москву, где формировались первые подразделения знаменитых гвардейских минометов, назначив наводчиком орудия в 3-й дивизион 4го гвардейского артиллерийского минометного полка. После полутора месяцев интенсивной учебы дивизион, в котором служил Асадов, был направлен под Ленинград, став 50-м отдельным гвардейским артминометным дивизионом. Произведя первый залп по врагу 19 сентября, дивизион сражался на самых трудных участках Волховского фронта. Жгучие 30-40-градусные морозы, сотни и сотни километров туда и обратно вдоль изломанной линии фронта: Вороново, Гайтолово, Синявино, Мга, Волхов, деревня Новая, Рабочий поселок N° 1, Путилово... Всего за зиму 1941/42 г. орудие Асадова дало 318 залпов по неприятельским позициям. Кроме должности наводчика он в короткое время изучил и освоил обязанности других номеров расчета.
Весной 1942 года в одном из боев в районе деревни Новая был тяжело ранен командир орудия. Асадов вместе с санинструктором В.Бойко вынес сержанта из машины, помог перебинтовать и, не ожидая распоряжений непосредственного командира, взял на себя командование боевой установкой, одновременно выполняя обязанности наводчика. Стоя возле боевой машины, он принимал подносимые солдатами снаряды-ракеты, устанавливал на направляющих и закреплял фиксаторами. Из облаков вынырнул немецкий бомбардировщик, развернувшись, начал пикировать. Бомба упала в 20-30 м. от боевой машины сержанта Асадова. Заряжающий Н.Бойко, несший на плече снаряд, не успел выполнить команду "Ложись!". Осколком снаряда ему оторвало левую руку. Собрав всю волю и силы, он, покачиваясь, стоял в 5 м. от установки. Еще секунда-две - и снаряд ткнется в землю, и тогда на десятки метров вокруг не останется ничего живого. Асадов живо оценил ситуацию: мгновенно вскочил с земли, одним прыжком подскочил к Бойкову и подхватил падающий с плеча товарища снаряд. Заряжать его было некуда - боевая машина горела, из кабины валил густой дым. Зная, что один из бензобаков находится под сиденьем в кабине, он осторожно опустил снаряд на землю и бросился помогать водителю бороться с огнем. Пожар был побежден. Несмотря на обожженные руки, отказавшись от госпитализации, Асадов продолжал выполнять боевую задачу. С тех пор он выполнял две обязанности: командира орудия и наводчика, а в коротких перерывах между боями продолжал писать стихи. Некоторые из них вошли в первую книгу его стихов.
В то время гвардейские минометные части испытывали острую нехватку офицерских кадров. Лучших мл. командиров, имеющих боевой опыт, по приказу командования отправляли в военные училища. Так осенью 1942 г. Асадов был срочно командирован во 2-е Омское гвардейское артминометное училище. За 6 мес. учебы надо было пройти 2-летний курс обучения. Занимались днем и ночью, по 13-16 час. в сутки. В мае 1943-го, успешно сдав экзамены и получив звание лейтенанта и грамоту за отличные успехи (на выпускных экзаменах он получил по 15 предметам 13 "отлично" и только 2 "хорошо"), Асадов прибыл на Северо-Кавказский фронт. В должности начальника связи дивизиона 50го гвардейского артминометного полка 2й гвардейской армии он принимал участие в боях под станицей Крымской. Вскоре последовало назначение на 4-й Украинский фронт. Служил сначала пом. командира батареи гвардейских минометов, а когда комбат Турченко под Севастополем пошел на повышение, был назначен командиром батареи. Снова дороги, и снова бои: Чаплино, Софиевка, Запорожье, Днепропетровщина, Мелитополь, Орехов, Аскания-Нова, Перекоп, Армянск, Совхоз, Кача, Мамашаи, Севастополь...
Когда началось наступление 2й гвардейской армии под Армянском, то самым опасным и трудным местом на этот период оказались "ворота" через Турецкий вал, по которым враг бил непрерывно. Артиллеристам провозить через "ворота" технику и боеприпасы было чрезвычайно сложно. Этот самый тяжелый участок командир дивизиона поручил лейтенанту Асадову, учитывая его опыт и мужество. Он высчитал, что снаряды падают в "ворота" точно через каждые 3 мин. и принял рискованное, но единственно возможное решение: проскакивать с машинами именно в эти краткие интервалами между разрывами. Подогнав машину к "воротам", Асадов после очередного разрыва, не дожидаясь даже, пока осядут пыль и дым, приказал шоферу включить максимальную скорость и рвануться вперед. Прорвавшись через "ворота", лейтенант взял другую, пустую, машину, вернулся обратно и, став перед "воротами", вновь дождался разрыва и вновь повторил бросок через "ворота", только в обратном порядке. Затем снова пересел в машину с боеприпасами, опять подъехал к проходу и таким образом провел сквозь дым и пыль разрыва следующую машину. Всего в тот день он совершил более 20 таких бросков в одну сторону и столько же в другую...
После освобождения Перекопа войска 4го Украинского фронта двинулись в Крым. За 2 недели до подхода к Севастополю лейтенант Асадов принял командование батареей. В конце апреля заняли село Мамашаи. Поступило распоряжение разместить 2 батареи гвардейских минометов на взгорье и в лощине у деревни Бельбек, в непосредственной близости от врага. Местность насквозь просматривалась противником. Несколько ночей под беспрерывным обстрелом готовили установки к бою. После первого же залпа на батареи обрушился шквальный огонь врага. Главный удар с земли и с воздуха пришелся на батарею Асадова, которая к утру 3 мая 1944 г. была практически разбита, однако многие снаряды уцелели, в то время как наверху, была резкая нехватка снарядов. Было решено передать уцелевшие ракетные снаряды на батарею Ульянова, чтобы дать решающий залп перед штурмом укреплений врага. На рассвете Асадов и шофер В.Акулов повели груженную до отказа машину вверх по гористому склону...
Наземные части врага сразу заметили движущуюся машину: разрывы тяжелых снарядов то и дело сотрясали землю. Когда выбрались на плоскогорье, их засекли и с воздуха. Два "юнкерса", вынырнув из облаков, сделали круг над машиной - пулеметная очередь наискось прошила верхнюю часть кабины, а вскоре где-то совсем рядом упала бомба. Мотор работал с перебоями, изрешеченная машина двигалась медленно. Начинался самый тяжелый участок дороги. Лейтенант выпрыгнул из кабины и пошел впереди, показывая водителю путь среди камней и воронок. Когда батарея Ульянова была уже недалеко, рядом взметнулся грохочущий столб дыма и пламени - лейтенант Асадов был тяжело ранен и навсегда потерял зрение.
Cпустя годы командующий артиллерией 2-й гвардейской армии генерал-лейтенант И.С. Стрельбицкий в своей книге об Э.Асадове "Ради вас, люди" так напишет о его подвиге: "...Э.Асадов совершил удивительный подвиг. Рейс сквозь смерть на старенькой грузовой машине, по залитой солнцем дороге, на виду у врага, под непрерывным артиллерийским и минометным огнем, под бомбежкой - это подвиг. Ехать почти на верную гибель ради спасения товарищей - это подвиг. Любой врач уверенно бы сказал, что у человека, получившего такое ранение, очень мало шансов выжить. И он не способен не только воевать, но и вообще двигаться. А Асадов не вышел из боя. Поминутно теряя сознание, он продолжал командовать, выполнять боевую операцию и вести машину к цели, которую теперь он видел уже только сердцем. И блестяще выполнил задание. Подобного случая я за свою долгую военную жизнь не помню..."
Решающий перед штурмом Севастополя залп был дан вовремя, залп ради спасения сотен людей, ради победы.. За этот подвиг гвардии лейтенант Асадов был награжден орденом Красной Звезды, а спустя многие годы Указом постоянного Президиума Съезда народных депутатов СССР от 18 ноября 1998 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Он также удостоен звания почетного гражданина города-героя Севастополя. А подвиг продолжался. Предстояло вновь поверить в себя, мобилизовать все силы и волю, суметь вновь полюбить жизнь, полюбить так, чтобы рассказать о ней в своих стихах во всем многообразии красок. В госпитале между операциями он продолжал писать стихи. Чтобы беспристрастно оценить их достоинство, а его стихов тогда еще не читал ни один профессиональный поэт, он решил послать их К.Чуковскому, которого знал не только как автора веселых детских книг, но и как жесткого и беспощадного критика. Через несколько дней пришел ответ. По словам Эдуарда Аркадьевича, "от посланных им стихов остались, пожалуй, только его фамилия и даты, почти каждая строка была снабжена пространными комментариями Чуковского".
Самым же неожиданным для него оказался вывод: "...однако, несмотря на все сказанное выше, с полной ответственностью могу сказать, что Вы - истинный поэт. Ибо у вас есть то подлинное поэтическое дыхание, которое присуще только поэту! Желаю успехов. К. Чуковский".
Значение этих искренних слов для молодого поэта было трудно переоценить.
Осенью 1946 г. Асадов поступил в Литературный институт им. Горького. В эти годы его наставниками стали А.Сурков, В.Луговской, П.Антокольский, Е.Долматовский. Еще будучи студентом, Асадов сумел заявить о себе как о самобытном поэте. Однажды по институту был объявлен конкурс на лучшее стихотворение или поэму, на который откликнулось большинство студентов. Решением строгого и беспристрастного жюри под председательством П.Антокольского 1-я премия была присуждена Асадову, вторая - В.Солоухину, 3-ю разделили К.Ваншенкин и М.Толмачев. 1 мая 1948 г. в журнале "Огонек" состоялась первая публикация его стихов. А еще через год его поэма "Снова в строй" была вынесена на обсуждение в СП, где получила самое высокое признание таких именитых поэтов, как В. Инбер, С.Щипачев, М.Светлов, Я.Смеляков. За 5 лет учебы в институте Асадов не получил ни одной тройки и окончил институт с "красным" дипломом. В 1951 г. после выхода в свет его первой книги стихов "Светлые дороги" он был принят в СП СССР. Начались многочисленные поездки по стране, беседы с людьми, творческие встречи с читателями в десятках больших и малых городов.
С начала 1960-х годов поэзия Э.Асадова приобрела широчайшее звучание. Его книги, выходившие 100-тысячными тиражами, моментально исчезали с прилавков книжных магазинов. Лит. вечера поэта, организованные по линии Бюро пропаганды СП СССР, Москонцерта и различных филармоний, на протяжении почти 40 лет проходили с неизменным аншлагом в крупнейших концертных залах страны, вмещавших до 3000 чел.
Их постоянной участницей была жена поэта - замечательная актриса, мастер худ. слова Г.Разумовская. Это были поистине яркие праздники поэзии, воспитывавшие самые светлые и благородные чувства. Эдуард Аркадьевич читал свои стихи, рассказывал о себе, отвечал на многочисленные записки из зала. Его долго не отпускали со сцены, и нередко встречи затягивались на 3, 4 и даже более часов. Впечатления от общения с людьми ложились в основу его стихов: он является автором 50 поэтических сборников, Одна из основополагающих черт его поэзии - обостренное чувство справедливости. Его стихи покоряют читателя огромной худ. и жизненной правдой, самобытностью и неповторимостью интонаций, полифоничностью звучания. Он не боялся острых углов, не избегал конфликтных ситуаций, напротив, стремится решать их с предельной искренностью и прямотой. Какой бы темы ни касался поэт, о чем бы он ни писал, это всегда интересно и ярко, это всегда волнует душу. Это и горячие, полные эмоций стихи на гражданские темы и пронизанные лиризмом стихи о любви Всякая даже самая драматическая его строка несет в себе заряд горячей любви к жизни.
Э.А. Асадов прожил долгую жизнь.
Похоронен на Кунцевском кладбище. А вот сердце свое он завещал захоронить на Сапун-горе в Севастополе, где был ранен и потерял зрение.
http://asadov.ucoz.ru/index/biografija/0-40
С давних пор ради той, что дороже мира,
Ради взгляда, что в сердце зажег весну,
Шли мужчины на плаху и на войну,
На дуэли и рыцарские турниры.
И, с единственным именем на устах,
Став бесстрашно порой против тьмы и света,
Бились честно и яростно на мечах,
На дубинах, на шпагах и пистолетах.
И пускай те сражения устарели.
К черту кровь! Но, добро отделив от зла,
Скажем прямо: проверка любви на деле
Как-никак, а у предков тогда была!
Поединок - не водочная гульба!
Из-за маленьких чувств рисковать не будешь.
Если женщину впрямь горячо не любишь -
Никогда не подставишь под пулю лба!
Не пора ли и нам, отрицая кровь
И отвергнув жестокость, умно и гибко,
Все же как-то всерьез проверять любовь,
Ибо слишком уж дороги тут ошибки.
Неужели же вправду, сказать смешно,
Могут сердце порой покорить заранее
Чей-то редкий подарок, театр, кино
Или ужин, заказанный в ресторане?!
Пусть готовых рецептов на свете нет.
Ничего в торопливости не решайте.
Проверяйте любовь на тепло и свет,
На правдивость придирчиво проверяйте.
Проверяйте на смелость и доброту,
Проверяйте на время на расстоянья,
На любые житейские испытанья,
На сердечность, на верность и прямоту.
Пусть не выдержат, может быть, крутизны
Легкомыслие, трусость и пустота.
Для любви испытания не страшны,
Как для золота серная кислота.
И плевать, если кто-то нахмурит бровь.
Ничего голословно не принимайте.
Ведь не зря же нам жизнь повторяет вновь:
- Проверяйте любовь, проверяйте любовь,
Непременно, товарищи, проверяйте!
Любить - это прежде всего отдавать.
Любить - значит чувства свои, как реку,
С весенней щедростью расплескать
На радость близкому человеку.
Любить - это только глаза открыть
И сразу подумать еще с зарею:
Ну чем бы порадовать, одарить
Того, кого любишь ты всей душою?!
Любить - значит страстно вести бои
За верность и словом, и каждым взглядом,
Чтоб были сердца до конца свои
И в горе и в радости вечно рядом.
А ждет ли любовь? Ну конечно, ждет!
И нежности ждет и тепла, но только
Подсчетов бухгалтерских не ведет:
Отдано столько-то, взято столько.
Любовь не копилка в зашкафной мгле.
Песне не свойственно замыкаться.
Любить - это с радостью откликаться
На все хорошее на земле!
Любить - это видеть любой предмет,
Чувствуя рядом родную душу:
Вот книга - читал он ее или нет?
Груша... А как ему эта груша?
Пустяк? Отчего? Почему пустяк?!
Порой ведь и каплею жизнь спасают.
Любовь - это счастья вишневый стяг,
А в счастье пустячного не бывает!
Любовь - не сплошной фейерверк страстей.
Любовь - это верные в жизни руки,
Она не страшится ни черных дней,
Ни обольщений и ни разлуки.
Любить - значит истину защищать,
Даже восстав против всей вселенной.
Любить - это в горе уметь прощать
Все, кроме подлости и измены.
Любить - значит сколько угодно раз
С гордостью выдержать все лишенья,
Но никогда, даже в смертный час,
Не соглашаться на униженья!
Любовь - не веселый бездумный бант
И не упреки, что бьют под ребра.
Любить - это значит иметь талант,
Может быть, самый большой и добрый.
И к черту жалкие рассужденья,
Все чувства уйдут, как в песок вода.
Временны только лишь увлеченья.
Любовь же, как солнце, живет всегда!
И мне наплевать на циничный смех
Того, кому звездных высот не мерить.
Ведь эти стихи мои лишь для тех,
Кто сердцем способен любить и верить!
Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!
Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!
Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!
Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.
Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.
Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!
Мне казалось когда-то, что одиночество -
Это словно в степи: ни души вокруг.
Одиночество - это недобрый друг
И немного таинственный, как пророчество.
Одиночество - это когда душа
Ждет, прикрыв, как писали когда-то, вежды,
Чтобы выпить из сказочного ковша
Золотые, как солнце, глотки надежды…
Одиночество - дьявольская черта,
За которой все холодно и сурово,
Одиночество - горькая пустота,
Тишина… И вокруг ничего живого…
Только время стрелою летит порой,
И в душе что-то новое появляется.
И теперь одиночество открывается
По-другому. И цвет у него иной.
Разве мог я помыслить хоть раз о том,
Что когда-нибудь в мире, в иные сроки
В центре жизни, имея друзей и дом,
Я, исхлестанный ложью, как злым кнутом,
Вдруг застыну отчаянно-одинокий?!..
И почувствую, словно на раны соль,
Как вокруг все безжалостно изменилось,
И пронзит мою душу такая боль,
О какой мне и в тягостном сне не снилось.
День, как рыба, ныряет в густую ночь.
Только ночь - жесточайшая это штука:
Мучит, шепчет о подлостях и разлуках,
Жжет тоской - и не в силах никто помочь!
Только помощь до крика в душе нужна!
Вот ты ходишь по комнате в лунных бликах…
До чего это все же чудно и дико,
Что вокруг тебя жуткая тишина…
Пей хоть водку, хоть бренди, хоть молоко!
Всюду - люди. Но кто тебе здесь поможет?!
Есть и сердце, что многое сделать может,
Только как оно дьвольски далеко! …
В мире столько всяческого зла,
Значит, надо помнить постоянно:
Никогда не поздно и не рано
Совершать хорошие дела.
И чтоб сердцу не было морозно,
Сколько бы ты бед ни натворил -
Никогда не рано и не поздно
Повиниться честно и серьёзно
В зле, что ты когда-то совершил.
Как тучи на небосводе
В иные летят края,
Так чаще вес с каждым годом
В незримую даль уходят
Товарищи и друзья…
То хмурятся, то улыбаются,
То грустно сострят порой
И словно бы в трюм спускаются,
Прощально махнув рукой…
Но разве не ясно людям,
Что век наш - всего мгновение.
И как там судьба ни судит,
Разлука недолгой будет,
Одно же мы поколение.
И как ни мила дорога,
А где-то сорвется вниз.
И мало еще иль много -
Попробуй-ка разберись!
И хочется до заката
Всем тем, кто еще вокруг.
Вдруг тихо сказать: - Ребята,
Припомним-ка все, что свято,
И сдвинем плотнее круг!
Мы мечемся, суетимся,
Черт знает с кем чару пьем,
Душой иногда мельчимся,
На друга подчас плюем.
И сами порой не рады
И знаем (ведь совесть есть).
Что черствость страшнее яда,
Что как-то иначе надо,
Да тупо мешает спесь.
А было б верней и легче
Бить словом лишь подлеца,
А с другом все чаще встречи,
А с другом все жарче речи
И в сплаве одном сердца!
Ведь часто, когда черствеешь
И дружбу зазря задел,
Вот думаешь, что сумеешь,
Исправишь еще, успеешь,
А выйдет, что не успел.
Легко ль наносить обиды,
Чтоб после набраться сил
И где-то на панихиде
Ходить с благородным видом,
Что истинным другом был!
Да, после, как на пожарище,
Сгоревшего не вернуть.
Не лучше ль, друзья-товарищи,
Избрать помудрее путь?!
Такой, где и слово крепче,
И радость теплей из глаз,
И дали светлей и резче,
И даже прощаться легче
В свой самый последний час!
Запоминайте нас, пока мы есть!
Ведь мы еще на многое сгодимся.
Никто не знает, сколько мы продлимся,
А вот сейчас мы с вами, рядом, здесь,
Кто мы такие? В юности - солдаты.
Потом - трудяги, скромно говоря.
Но многие торжественные даты
Вписали мы в листки календаря.
Мы победили дьявольское пламя
И вознесли над пеплом города.
Видать, нам вечно быть фронтовиками
И в дни войны, и в мирные года!
Зазнались? Нет, смешно и ни к чему!
Нам не пришло бы в голову такое.
Когда пройдешь сквозь самое крутое,
Тогда плюешь на эту кутерьму.
Что нам чины, восторгов междометья!
Да мы их и не ведали почти.
Нам важно, чтоб смогли вы обрести
Все то, что мы достигли в лихолетья.
А чтобы жить вам светлою судьбою
И взмыть под звезды выше во сто раз -
Возьмите все хорошее от нас,
А минусы мы унесем с собою…
Мы вечно с вами толковать бы рады,
Но всех ветра когда-то унесут…
Запоминайте ж нас, пока мы тут,
Тогда архивов и листать не надо!
Когда ж потом, в далекие года,
Воспоминаний потускнеют нити,
Вы подойдите к зеркалу тогда
И на себя внимательно взгляните.
И от взаимной нашей теплоты
Мир вспыхнет вдруг, взволнованный и зыбкий.
И мы, сквозь ваши проступив черты,
Вам улыбнемся дружеской улыбкой…
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Суббота, 10 Фев 2024, 10:53 | Сообщение # 105 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7147
Статус: Offline | К 187-ой годовщине со дня гибели А.С. Пушкина
Следы исчезнут поколений,
Но жив поэт, бессмертен гений…
Ф. Глинка
Сокровища родного слова,-
Заметят важные умы,-
Для лепетания чужого
Пренебрегли безумно мы.
Мы любим Муз чужих игрушки,
Чужих наречий погремушки,
А не читаем книг своих…
А.С. Пушкин
И было сердцу ничего не надо,
Когда пила я этот жгучий зной...
"Онегина" воздушная громада,
Как облако, стояла надо мной.
А.Ахматова
Итак,оглашены
Условия дуэли,
И приговор судьбы
Вершится без помех...
А Пушкин - точно он
Забыл о страшном деле -
Рассеяно молчит
И щурится на снег...
Куда ж они глядят,
Те жалкие разини,
Кому, по их словам,
Он был дороже всех,
Пока он тут стоит,
Один во всей России,
Рассеянно молчит
И щурится на снег...
Мучительнее нет
На свете наказанья,
Чем видеть эту смерть,
Как боль свою и грех...
Он и теперь стоит
У нас перед глазами,
Рассеяно молчит
И щурится на снег...
Пока ещё он жив,
Пока ещё он дышит, -
Окликните его,
Пусть даже чрез век!...
Но - будто за стеклом -
Он окликов не слышит
Рассеянно молчит.
Л.Филатов
Да, няня старая жива.
Она с камина пыль стирает.
В осеннем парке собирает
Его прощальные слова.
И кормит праздную ораву,
Когда с весны до покрова
Вокруг хозяйничает слава,
Разбогатевшая вдова…
Но вот зима гостит в поместье,
И дом притих и опустел,
И няня на ночь глядя крестит
Его свинцовую постель.
С крыльца ворчит на пустолаек
И раз в столетье, выгнав слуг,
Суровой ниткой заживляет
Его простреленный сюртук.
А.Еранцев
Идут неслышно, осторожно,
Не в силах слово проронить...
Не посетить музей возможно,
Нельзя лишь только посетить.
Тихи покои, скорбны лица,
Глотает боль экскурсовод...
Не посетить идут – проститься
И не простить... Который год...
Л.Бендик
Были и до Пушкина поэты,
Только разве с Пушкиным сравнить!
Он, как величавая планета,
Над Россией вечно будет плыть.
Как душа России благодатной
Из глубин заветных рождена,
С самого младенчества понятна
И до гроба по сердцу она -
Пламенная пушкинская муза,
Языка серебряная нить.
Ямб с хореем драгоценным грузом
Свято нам завещано хранить.
Ведь не зря пылающим глаголом
Призывал он жечь сердца людей.
Царедворцам отвечал крамолой,
С пьедесталов низводил вождей.
Он велик и к моде непричастен,
(Мода на поэзию глупа!)
Нет суда над гением, нет власти
И не зарастёт к нему тропа.
И не зря великому народу
Он судьбой благословенной дан.
Все поэты - только речек воды,
Он же - необъятный океан!
А.Сухаржевский
Неуемный, страстный, некрасивый,
С песней, перебитой февралем,
Был он первым солнышком России,
Библией и первым букварем.
При лампадах, при свечах, при лампах
Перед каждой буйной головой
Из горячих, из гремучих ямбов
Возникает взор его живой.
Звончатый, улыбчивый, красивый,
Излучает он все тот же свет,
Как бывало, числясь по России
Вот уже почти что двести лет.
Л.Ошанин
Был холод лют. В углу стояла печь
С квадратным, чёрным, закопчённым зевом.
Она стояла, призванная жечь
И согревать живых своим нагревом.
Я всё, что можно, всё, до щепки, сжёг -
Остатки дров, квадраты табуреток.
Но печь, казалось, жертвы ждет, как бог.
И отыскал я старые газеты.
Я чиркнул спичкой. Вспыхнул огонёк
И запылал во всем великолепье.
И я следил, как гибнут сотни строк,
Как шелестит бумага, корчась в пепле.
Мелькали вспышки строк, имён и лиц.
Но прежде чем обречь их на сожженье,
Я пробегал глазами вдоль страниц
И как бы сам с собой вступал в сраженье.
Ведь это были годы и дела,
Мои дела, мои живые годы,
И я их сам сжигал, сжигал дотла,
И сам швырял их в пасть печного свода.
Я сжёг газеты. Но шеренги книг
Держали строй безмолвно, как солдаты.
Я сам солдат. Но я коснулся их,
Я книгу взял рукою виноватой.
Взял наугад. И тёмный переплёт,
Как дверь в судьбу их автора, откинул.…
Шел артобстрел. И где-то самолёт,
Ворча, ночные обходил глубины…
Я увидал портрет. Открытый взгляд
Пронзил мне душу пулею свинцовой,
Взгляд Пушкина…Он тоже был солдат,
И это был солдат правофланговый.
За ним держали строй, плечо к плечу,
Его друзья, его однополчане,
Что, поднимая слово, как свечу,
Светили нам кромешными ночами,
Те, кто нам души в стужу согревал
Сильнее всех печей, что есть на свете.
И книгу я открыл, и тут же стал
Ее читать в коптилки тусклом свете.
Ведь эти строки знал я наизусть,
И ямб вошел походкою походной.
Читал я вслух. И оживала Русь,
И отступал блокады мрак холодный.
И Слово шло, как высший судия
Моих в ту ночь кощунственных деяний,
Ка кщит, отбросив острие копья, -
И отступил я, как на поле брани.
И Пушкин, грудью всех прикрыв собой,
Стал снова в строй, солдат правофланговый
Умолк обстрел. И прозвучал отбой.
И стыла печь. И согревало Слово.
Н.Браун
Я помню зримо детства фрески:
Читает сказки мне отец.
О,сколько Пушкин в мир мой детский
Принёс таинственных чудес!
Я помню юность. Пылкость взгляда.
Ах,как смотрел я в мир большой!
И пушкинской любви крылатой
Стихия принял всей душой.
Я сединою лет осыпан.
И пусть порой терзает боль -
Спасибо Пушкину, спасибо
За жизнь, за радость, за любовь.
В.Мостовой
Читайте Пушкина, друзья!
И думайте над каждым словом
Не прочитать его нельзя
А, прочитав, вернитесь снова!
О.Мегель
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 09 Июн 2024, 12:13 | Сообщение # 106 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7147
Статус: Offline | К 225-летию со дня рождения А.С. Пушкина
…О люди! Жалкий род, достойный слез и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведет в восторг и в умиленье!
А.С. Пушкин
Десятый день поэт в дороге.
Вдали остались Кременчуг,
Приют почтовых станций многих,
И вот селений вид убогий
Явился серостью лачуг.
Намедни речку миновали.
- В Опочке чай пить недосуг!
За нами лошадей прислали.
Хоть мы порядочно устали,
Гони вперёд быстрее, друг.
Поддай-ка жару пристяжному… –
«Спешим куда? Добро бы в рай!»
- Ну, рай – не рай, а ближе к дому,
Как будто ты не рад родному,
Давай, Петруша, погоняй! –
А за Полянской стороною
Уже видны вершины гор.
Они стоят вдали стеною,
Укрывшись зеленью лесною,
Кресты церквушек и собор.
Картины северной природы,
Нестройные ряды хором…
Бегут вдоль тракта огороды,
Встречают пасмурной погодой,
А сердце ноет о былом:
«О, где ты, юг, и ты, Одесса,
Приют разгульных дней моих,
Блестящих томных дам прелестных,
Свиданий тайных, глаз чудесных
И всепрощающей любви!
Прощай и ты, краса и радость,
Несостоявшийся кумир,
Прости мою шальную младость
И неосмысленную шалость,
И наших судеб скромный пир.
Тебя я больше не увижу,
Не потревожу дивный сон.
Предел невольный мой всё ближе,
Дорога круче, горы ниже,
Река, озёра – вот и он».
Завидев издали кибитку,
Прислуга вышла на крыльцо.
Уже распахнута калитка,
- Конец пути. Слезай, Никита! –
А вот и брат, и мать с отцом.
Смеётся, радуясь, сестрица.
- Ну, здравствуй, милая моя! –
А чёрный ворон уж кружится
И круто на крыло ложится
Над головою бунтаря.
Любезно встретила поэта
Семья радушием своим.
В Михайловском не раз он летом
Бывал обласкан и любим
Родными, дворней и природой.
Но то прошло, как добрый сон:
Любезность их была недолгой.
Причина, оказалось, в том,
Что вдруг отцу пришла депеша,
Чтоб надзирателем он был
Над сыном. Предводитель здешний
Ему, мол, это поручил.
Открылось всем, за что же Пушкин
Был сослан в глушь из южных мест.
- Вот чем кончаются игрушки! -
Кричал отец: - Не носишь крест,
Ты в атеизме сам признался,
Послушай-ка, что пишут тут!
Ты с вольнодумцами связался,
Безбожник ты, дешёвый шут,
Отца и брата опорочил,
Уж о тебе гудит и двор…
А я его в министры прочил,
О, горе нам, какой позор…-
Отец, московский муж почтенный,
Себялюбивый господин,
Эгоистичный и надменный,
Считал, что только он один
Вершить судьбу поэта-сына
Способен волею своей.
Не понимая, что причина
Для ссылки есть куда важней,
Хотел, чтоб сын его смиренно
Унял свой непомерный нрав,
Представ коленопреклоненно,
Признался слёзно, что не прав.
Но Пушкин был уже не мальчик,
Каким отправлен был в лицей,
Несдержан тоже и запальчив
От ганнибаловских кровей.
Не смог отцовскую обиду
Снести. Он дерзко отвечал,
Отец же, грозный только с виду,
По дому бегал и кричал,
Что сын, которого лелеял,
Учил и больше всех любил,
Авторитет отца развеял
И даже чуть ли не избил.
Отца родного обвиненье
Огнём нещадно сердце жгло,
Тяжёлым камнем преткновенья
На душу юную легло.
Так конь, породист и отважен,
Не успокоится, пока
Не будет взнуздан и осажен
Рукою властной седока.
Но на поэта власти нету.
Поэт подвластен лишь тому,
Кто дал ему стезю поэта:
Лишь только Богу одному.
От одиночества страдая,
Покой стараясь обрести,
Он по окрестностям гуляет,
Лишь только б из дому уйти.
Крестьян михайловских встречает,
Простонародный разговор
Учёный барин уважает,
За что и любит его двор.
Внимает Пушкин местной речи,
Язык крестьян ему знаком,
В любой деревне он привечен
Певучим псковским говорком.
Вот на одном погосте древнем
Пахом встревает в разговор:
- Коль будешь долго жить в деревне,
То станешь туп, как мой топор…
Наум Пахому отвечает:
- Не всяк топор так туп, как твой.
Топор ведь и таким бывает,
Что можно бриться, как косой.
Вот так и человек в деревне:
Один быть может и тупым,
– Тут жили всякие издревле –
Другой даст фору городским…
Что скажет узник наш на это?
Он улыбается, молчит.
Другие мысли у поэта,
Другой мотив в душе звучит.
Здесь всюду древности картины,
Далёких славных прошлых лет,
Крутые крепости куртины –
Военных лихолетий след.
Он видит в пригородах Пскова
Историю родной страны,
Он бродит снова здесь и снова,
Любуясь видом старины.
Деревни Савкино, Воронич…
Здесь каждый камень знаменит,
Во славу русского народа
Он кровью прадедов полит.
Живёт здесь люд простой породы,
Смышлёный, смелый, деловой,
А посмотри-ка на природу,
На лес осеннею порой…
Природа красотой неброской
Была и вправду хороша.
Но Пушкин чаще был в Тригорском,
Его влекла туда душа.
Он полюбил крутые горы
И дом с колоннами простой,
Семью помещицы, в которой
Он принят был, как брат родной.
Он так с соседями сдружился,
Что стал для них совсем своим.
С отцом же так и не ужился,
И был ему почти чужим.
Устав от ссор непримиримых,
Решили в город уезжать
Сестра и брат. А вслед за ними
Уехали отец и мать.
Лишь няня, добрая Арина,
Осталась Пушкину верна,
Всю эту трудную годину
Ему подругою была.
Немало сказок он услышал
От няни зимним вечерком,
Они поэта научили
Владеть народным языком.
И вот поэт, царём гонимый,
В тиши полей, в глухих лесах,
Судьбой и Музами хранимый,
Нашёл спасение в стихах.
На лоне девственной природы
Обрёл поэт души покой,
Пришла духовная свобода,
Строка бежала за строкой.
Настало время пробужденья,
В его душе растаял лёд,
Пришли любовь и вдохновенье,
И мысли пламенный полёт.
И вот уж Ангел утешитель
По мановению Творца
Несёт в забытую обитель
Венец лавровый для певца.
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 09 Июн 2024, 12:51 | Сообщение # 107 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7147
Статус: Offline | 
Склонились ивы над обрывом,
Касаясь кроною земли,
Осенним пасмурным мотивом
Наполнен горизонт вдали.
В Тригорском парке клён желтеет,
Роняет листья на скамью,
Но лист опавший плохо греет
Соседку белую свою.
Скамья, свидетель ожиданий,
Надежд напрасных, юных грёз,
Как много знаешь ты признаний
И тайных встреч, и горьких слёз…
Когда сердечное волненье
Девичий увлажняет взор,
Когда в душе Аннет смятенье,
Она идёт на косогор
К подруге верной белокрылой,
Свидетелю мечты своей,
И в добрый час, и в час постылый
Откроет душу только ей.
Вот и сегодня больше часа
Аннетта на скамье сидит
С раскрытой книгой про Ловласа,
С надеждой робкой вдаль глядит.
В кустах горит огнём калина,
Пришёл уже её черёд.
Над книгой девица склонилась,
Но чтенье что-то не идёт.
Сегодня день такой унылый,
В свинцовых тучах небосвод,
И ветерок осенний стылый
Рябит в реке поверхность вод.
По берегу тропинка вьётся,
Она девичий взор манит,
И сердце трепетно забьётся,
Как вдруг дорожка запылит.
Глядит с высокого обрыва
Аннетта вдаль из-под руки:
Уж не конёк ли черногривый
Галопом скачет вдоль реки?
Всё так и есть: - Он, он, о, Боже,
Мне шляпой машет на скаку! -
Аннетта радость скрыть не может,
Бежит навстречу седоку.
Как свежий ветер на просторе,
На вороном аргамаке
Влетает на крутую гору
В одежде скромной, налегке,
К крыльцу помещичьего дома,
Как в вихре, Пушкин. В доме том
Живёт семья его знакомых.
А вот раскрытое окно…
Заслышав звуки фортепьяно,
Мажорный Моцарта мотив,
Поклонник Муз, любовью пьяный,
Алину юную смутив,
В окно открытое влезает.
(Как будто в доме двери нет!)
Что делать, девушка не знает,
Но тут как тут уже Аннет:
- Проказник, нет Вам извиненья…-
А он уж у девичьих ног
Притворно молит о прощенье:
«Подумать только, как я мог?»
И вот уже пылают щёки
У целомудренной Аннет,
Волнуют кровь любви уроки,
Но на любовь управы нет.
Не обнаружить бы волненья…
Но всем понятно: и она,
Хотя и прячет чувств смятенье,
В поэта тоже влюблена.
А у крыльца, смеясь, Алина
Печеньем потчует коня,
Прядёт ушами конь игривый,
О привязь стременем звеня.
С приездом Пушкина весельем
Наполнились и дом, и парк,
Девичий смех, как птичьи трели,
Осенний вытеснили мрак.
Светится радостью Алина,
Кружится весело Аннет,
Зизи с улыбкою невинной
Читает Пушкину сонет.
И тише шелестят берёзы,
И замолкают соловьи,
А за окном алеют розы
Всепобеждающей любви.
В простой рубашке, смуглый, молодой,
Он в храм стремглав вошёл, легко ступая
По плитам каменным Успенского собора.
Крестясь на лики строгие святых,
Свечу к иконе Богоматери поставил,
Но взгляд его, как будто бы ведомый
Какой-то потаённой важной мыслью,
Скользнул направо, в сумрак низких сводов,
В проход к дверям сырой и тесной кельи
С оконцем маленьким, похожим на бойницу.
Всё просто здесь и чисто, хоть убого:
В углу лампада тусклым светом светит,
Оплывшая свеча в подсвечнике тяжёлом,
Чернильница и белое перо.
Перед оконцем стол. За ним перед раскрытой,
В обложке из потертой кожи книгой
Сидит согбенный старец седовласый
В монашеском нехитром облаченье.
Все годы жизни он отдал перу с бумагой,
Чтоб записи, не мудрствуя лукаво,
Из года в год старательно вести.
Привык он в книгу заносить сказанья,
И всё, чему свидетелем бывал:
Войну и моры, козни супостата,
Явления чудес во славу всех святых,
Земли родной безмерные страданья,
Бесславные и добрые дела
Наместников, царей и царедворцев.
О многом знает Святогорский монастырь,
Поставленный по царскому веленью,
Хранит уж много лет старинные преданья,
И пишет в книгу их смиренный божий раб.
- А, это ты, Сергеич? Уж давненько
Не видел я кудрей твоих чернявых,
Давно не слышал стоящих вопросов
О тайнах истины, о смысле бытия.
Здорова ль матушка? Здоров ли будешь сам?
Не заходи сюда, сейчас я выйду.
Пройдёмся, не спеша, вокруг собора,
О таинствах души, о жизни вечной,
О странностях мирских поговорим…
И бабушке твоей, Марии Алексевне,
Поклонимся. Дай Бог её душе
На свете том блаженства и покоя... -
Не любит сын молитвы и труда,
Когда к нему миряне в келью входят
И с вящим любопытством вопрошают
О кривотолках здешней грешной жизни.
Не терпит инок кроткий, простодушный
Ни пустословия, ни праздности, ни лжи.
Смущают старца глупости мирские,
Всех гонит он то словом, то клюкою,
Потом, себя знаменьем осенив,
Склоняет снова старческие плечи
Над ветхой книгою, как матерь над дитя,
И губы тонкие его беззвучно шепчут
Молитву ли, проклятье ли, прощенье –
Никто не знает мыслей человека.
Лишь Александр Пушкин, старший сын Надежды,
Помещицы, наездами живущей
В Михайловском, в пяти верстах отсюда,
Его без лишних слов в беседе разумеет.
Как много страсти и ума в его вопросах,
Какой к истории Российской интерес
И к русскому простому человеку! Он-то знает,
Почём сегодня честь и благородство,
Свобода мысли, совести и слова,
За что и сослан ныне в здешний край.
- Садись, Сергеич, рядом, вот скамья.
Садись и слушай, что тебе расскажет
О жизни прежней прошлых лет свидетель.
Пиши, мой сын. Писанье - путь надёжный,
Когда движенья мыслей сложный ход
В порядке надо положить на память.
Но я бы помолился перед этим,
Чтоб грех с души перед Всевышним снять.
Да и тебе бы надо помолиться.
Негоже жить в гордыне. Все мы грешны.
Учись, родимый, к Богу обращаться…-
И потекла неспешная беседа.
Я выйду к озеру Кучане,
Тропу песчаную найду,
На ней арапа повстречаю
И с ним в Петровское пойду.
Абрам Петрович, всем известный
Петра Великого арап,
Обласкан был Елизаветой
И одарён, как верный раб.
Он в память об отце великом
За многолетние труды
Был награждён императрицей
Землёй Михайловской губы.
Арап, хоть пасынок безродный,
Назвал по имени Петра
Сельцо, что так же благородно
Звучит сегодня, как вчера.
Ходили этой же дорогой,
Что под лесистою горой,
И сын арапа, Пётр строгий,
И правнук, Пушкин молодой.
В Петровском веял дух народный.
Как «деревенский старожил»,
Там дед поэта двоюродный
Безвыездно лет тридцать жил.
Стремясь узнать про всё былое,
Поэт в Петровском был не раз.
У деда было всё другое:
Характер, говор, даже квас.
Дед, с головою окунувшись
В не очень здравый местный быт,
Бывало, только что проснувшись,
Уже за рюмкою сидит.
Используя рецепт старинный,
Готовит он из разных трав
Настоек крепких список длинный
И лично пробует с утра.
Охоч был дед до юных девок,
Девиц так звали крепостных;
Теперь сказали бы: налево
Ходил, и тем брюхатил их.
Не от него ль мой юный Пушкин
Невольно это перенял,
Когда, запретный плод откушав,
Отцом дитя крестьянки стал?
Не судим мы его за это,
Земному неподсуден он,
Но важен нам исток поэта
От ганнибаловских времён.
Не зная прадеда и деда,
Нельзя и Пушкина понять.
Иду по пушкинскому следу,
Иду в Петровское опять.
Источник Музы непременно
Найду в Петровском для души:
Живёт арап там дерзновенный
В тенистой парковой тиши.
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Воскресенье, 09 Июн 2024, 13:19 | Сообщение # 108 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7147
Статус: Offline | 
Стоит над Соротью-рекою
Высокий холм, красив и прост.
Он сотни лет являл собою
И храм, и крепость, и погост.
Здесь Сава-поп свой крест поставил,
Потомкам в камне говоря
О тех, кто в битвах Русь прославил,
За веру пал и за царя.
Не раз здесь был поэт опальный,
На горке Савкиной сидел,
В раздумье, тихий и печальный,
С кургана молча вдаль глядел.
Любил поэт Святые горы,
Тригорских парков красоту,
Заречья дивные просторы,
Природы русской простоту.
Но счастья нет. В журналах стали
Чернить его стихи враги,
Доходов проза не давала,
Цензура жмёт, растут долги,
Нет крова, старый дом промотан,
От службы жалкие гроши.
Связали Пушкина заботы
И унесли покой души.
Устав от царских благ двуличных,
Двором, злословием раним,
Мечтал он кинуть мир столичный,
Интригой и нуждой гоним.
И думал он: настанет время,
И буду в Савкине я жить,
Нести достойно славы бремя
И только с музою дружить.
Но тщетны были те мечтанья
О жизни чистой и простой,
Они остались лишь желаньем,
Так и не сбывшейся мечтой.
Поэт от Бога, он не сможет
Свой дар земному подчинить.
Он лучше павших рать умножит,
Чем будет дьяволу служить.
Гляжу с террасы домика поэта
На даль лугов, на скат холма к реке,
А за рекой струится зноем лето,
Сливаясь с горизонтом вдалеке.
Я вижу Пушкиным воспетые долины,
В извивах речки неба синеву,
Двух братьев тихой Сороти равнины
Я вижу не в стихах, а наяву.
Здесь, возле старой мельницы крылатой,
Где речка плавно замедляет ход,
С крутого берега входил поэт когда-то
В хрустальную прохладу вод.
Вода прозрачностью вокруг него струилась,
И, тело смуглое от неги охладив,
Уйти своей дорогою стремилась,
Тотчас о встрече с юношей забыв.
Поток воды с тех пор не раз сменился,
Но берег Сороти, как памяти завет,
Совсем не изменился, сохранился,
Остался тем же, пушкинским, навек.
Так наша память, дней минувших бремя,
Живёт в народе сотни долгих лет.
Как струи вод, проходит мимо время,
А память о поэте – нет.
У бывших ганнибаловских владений
Лежит перед развилкою дорог,
Как вещее былинное виденье,
Тяжёлый камень, с виду хмур и строг.
На камне том начертаны советы
О том, как лучше к Пушкину пройти.
Таких дорог не встретишь в целом свете,
И мне путей роднее не найти.
Поеду я направо или прямо,
Или пойду тропинкой полевой,
Приду к тебе я поздно или рано
И встречусь обязательно с тобой.
Как хорошо, что есть дороги эти,
Какое счастье, что у нас есть ты.
Во свете вечного наследия поэта
И даль ясней, и радужней мечты.
Давным-давно, в глуши тысячелетий,
Среди холмов, глухих лесов и рек
Для стана место как-то заприметил
Наш предок, кривич, русский человек.
Людей манила девственность природы
И ключевая, чистая вода.
Укрылась там от зимней непогоды
И северного ветра слобода.
Одно из многих древних поселений,
Совсем ничем не видное собой
На сотни лет для многих поколений
Уделом стало и одной судьбой.
Селенье это звали Тоболенец,
Как озерцо. Над озером – гора.
Не раз войною здесь бывали немец,
Литовец, швед и разный прочий враг.
Смиренно жизнь текла в молитвах и работах,
Пахали, сеяли, ловили рыб в реке,
Но проявил Господь о месте том заботу,
Явил себя в том тихом уголке.
Сошли тогда на люд благие вести,
Явились пастушку видения чудес
Иконы Богоматери небесной,
Как божий дар, как добрый знак с небес.
Об этом чуде стало вдруг известно
Ивану Грозному, московскому царю.
Пришлось ему по нраву это место,
И царь сказал: «Здесь быть монастырю».
И встала «каменна обитель» вскоре
Щитом Руси, вражинам на беду,
И стали называть «Святые Горы»
И монастырь, и храм, и слободу.
Пожалуй, не было бы лучше этой доли
Святым Горам и жителям вокруг,
Когда бы Пушкин, друг страстей и воли,
Невольно здесь не оказался вдруг.
Здесь возмужало творчество поэта,
В заветной лире муза расцвела,
Деревня русская здесь им была воспета,
И на стихи трагедия легла.
Своей известностью и славною судьбою
Поэт прославил край; страдая и любя
Он щедро осветил здесь всё собою,
Отдав нам своё имя и себя.
И вот посёлок Пушкинские Горы,
Творение властей, умов и рук,
Восстал из пепелища и разора,
Стал очагом культуры и наук.
Чтоб поклониться памяти поэта,
Сюда идёт народ издалека.
Любовь к прекрасному и память эту
Он сохранит на многие века.
Родные заповедные просторы
Цветут сегодня ярче, чем вчера.
Живут Святые Пушкинские Горы
Во имя счастья, мира и добра.
Валентин Огнев
https://stihi.ru/2008/01/27/2976
|
| |
| |
| Валентина_Кочерова | Дата: Вторник, 15 Окт 2024, 21:19 | Сообщение # 109 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 7147
Статус: Offline | К 210-летию со дня рождения
Гляжу на будущность с боязнью,
Гляжу на прошлое с тоской
И, как преступник перед казнью,
Ищу кругом души родной.
Придет ли вестник избавленья
Открыть мне жизни назначенье,
Цель упований и страстей,
Поведать - что мне бог готовил,
Зачем так горько прекословил
Надеждам юности моей.
Земле я отдал дань земную
Любви, надежд, добра и зла.
Начать готов я жизнь другую,
Молчу и жду: пора пришла;
Я в мире не оставлю брата,
И тьмой и холодом объята.
Душа усталая моя;
Как ранний плод, лишенный сока,
Она увяла в бурях рока
Под знойным солнцем бытия.
М.Ю.Лермонтов
Казался ты и сумрачным и властным,
Безумной вспышкой непреклонных сил;
Но ты мечтал об ангельски-прекрасном,
Ты демонски-мятежное любил!
Ты никогда не мог быть безучастным,
От гимнов ты к проклятиям спешил,
И в жизни верил всем мечтам напрасным:
Ответа ждал от женщин и могил!
Но не было ответа. И угрюмо
Ты затаил, о чем томилась дума,
И вышел к нам с усмешкой на устах.
И мы тебя, поэт, не разгадали,
Не поняли младенческой печали
В твоих как будто кованых стихах!
В.Брюсов
Когда твой голос, о поэт,
Смерть в высших звуках остановит,
Когда тебя во цвете лет
Нетерпеливый рок уловит, -
Кого закат могучих дней
Во глубине сердечной тронет?
Кто в отзыв гибели твоей
Стеснённой грудию восстонет,
И тихий гроб твой посетит,
И, над умолкшей Аонидой
Рыдая, пепел твой почтит
Нелицемерной панихидой?
Никто! - но сложится певцу
Канон намеднишним Зоилом,
Уже кадящим мертвецу,
Чтобы живых задеть кадилом.
В.Хлебников
Я был в юности - вылитый Лермонтов.
Видно, так на него походил,
что кричали мне - Лермонтов! Лермонтов! -
на дорогах, где я проходил.
Я был в том же, что Лермонтов, чине.
Я усы отрастил на войне.
Вероятно, по этой причине
было сходство заметно вдвойне.
Долго гнался за мной этот возглас.
Но, на некий взойдя перевал,
перешёл я из возраста в возраст,
возраст лермонтовский миновал.
Я старел, я толстел, и с годами
начинали друзья находить,
что я стал походить на Бальзака,
на Флобера я стал походить.
Хоть и льстила мне видимость эта,
но в моих уже зрелых летах
понимал я, что сущность предмета
может с внешностью быть не в ладах.
И тщеславья - древнейшей религии -
я поклонником не был, увы.
Так что близкое сходство с великими
не вскружило моей головы.
Но как горькая память о юности,
о друзьях, о любви, о войне,
всё звучит это - Лермонтов! Лермонтов! -
где-то в самой моей глубине.
Ю.Левитанский
Костер горит, огонь мерцает.
Закат за речкою потух.
И юнкер Лермонтов читает
«Молитву юнкерскую» вслух.
И юнкера в ответ хохочут,
И кто-то «браво» говорит.
Отбой трубит начало ночи.
И лагерь дремлет, лагерь спит.
А Лермонтову всё не спится,
И слушает он не спеша,
Как время ширится и длится
,
Как к небу тянется душа!
Вот он постель свою оставил
И улыбнулся тишине.
И у Мартынова поправил
Подушку, сбитую во сне.
Диомид Костюрин
Вселенная томится в тёмном сне
Но льются воды, и трепещут лозы
И звёзды в недоступной вышине
Сверкают, словно демоновы слёзы.
И шепчет рок: «Едва ли счастлив тот,
Кому величье - как печать проклятья,
Кого бессмертье алчное влечёт
В могучие и страшные объятья.
Ты встал над прахом вероломных лет
Угрюмой песней, думой вдохновенной,
Ты - радуга, ты - незабвенный свет,
И властелин, и пасынок вселенной...»
И вечный лёд, и снег, и облака,
И вздохи ветра над холодной чащей...
Бессонница, орлиная тоска
И ощущенье высоты томящей.
И что осветит утро бытия,
Сверкнёт пред взором сумрачным поэта -
Лезгинской сабли скользкая змея
Иль первый отблеск горного рассвета?
С.Марков
Без матери быть от рожденья -
Не слишком завидный удел.
Поэт не хотел сожаленья
И маску на душу надел.
Насмешливый, нервный характер,
Угрюмость и маленький рост.
Не с каждым при личном контакте
Бывал он приятен и прост.
.
Шипела и пыжилась серость,
Сама не имея лица.
О, как им унизить хотелось
Несносного сверхгордеца.
Что им до великого дара,
До жгучей, летящей строки.
И вот затевается свара
И взводятся снова курки.
Была бы натура иная,
Продлились бы ясные дни...
Но звёзды орбит не меняют,
Иначе не звёзды они.
Н.Серафимова
И снова, как огни мартенов,
Огни грозы над темнотой.
Так кто же победил - Мартынов
Иль Лермонтов в дуэли той?
Дантес иль Пушкин?
Кто там первый?
Кто выиграл и встал с земли?
Кого дорогой этой белой
На чёрных санках повезли?
Но как же так? По всем приметам,
Другой там победил, другой,
Не тот, кто на снегу примятом
Лежал кудрявой головой.
.
Что делать, если в схватке дикой
Всегда дурак был на виду.
Меж тем как человек великий,
Как мальчик, попадал в беду?
Чем я утешу поражённых
Ничтожным превосходством зла,
Прославленных и побеждённых
Поэтов, погибавших зря?
Я так скажу: не в этом дело,
Давным-давно, который год
Забыли мы иль проглядели,
Но всё идет наоборот!
Мартынов пал под той горою,
Он был наказан тяжело,
И вороньё ночной порою
Его терзало и несло.
А Лермонтов зато - сначала
Всё начинал и гнал коня,
И женщина ему кричала:
«Люби меня, люби меня!»
Дантес лежал среди сугробов,
Подняться не умел с земли,
А мимо медленно, сурово,
Не оглянувшись, люди шли.
Он умер или жив остался -
Никто того не различал.
А Пушкин пил вино, смеялся,
Ругался и озорничал.
Стихи писал, не знал печали,
Дела его прекрасно шли,
И поводила всё плечами,
И улыбалась Натали.
Для их спасения - навечно
Порядок этот утверждён.
И торжествующий невежда
Приговорён и осуждён!
Б.Ахмадулина
Напрасно дуло пистолета
Враждебно целилось в него;
Лицо великого поэта
Не выражало ничего!
Уже давно, как в Божью милость,
Он молча верил в смертный рок.
И сердце Лермонтова билось,
Как в дни обидчивых тревог.
Когда же выстрел грянул мимо
(Наверно, враг не спал всю ночь!),
Поэт зевнул невозмутимо
И пистолет отбросил прочь...
Н.Рубцов
Печально-зелёным раздольем звеня,
Тарханы всплывают средь белого дня.
Там храбрый невольник великой судьбы,
причина печали - в минутах ходьбы.
Вот храм у дороги. Ограды овал.
Он словно их только что нарисовал.
И эту сейчас разорвёт акварель
чужое, нерусское слово - дуэль!
Часовня холодная. Пламя свечи.
Здесь кто-то от вечности спрятал ключи.
Спи, Лермонтов, с болью один на один.
Спи, матушки Родины праведный сын.
Спи, Лермонтов, слова волшебного друг.
Не муж, не отец, только бабушкин внук.
Так будь же на троне российских стихов
один цесаревич во веки веков!
Н.Зиновьев
|
| |
| |
